е половины восьмого. Понятно?
   Бедуин неслышно выскользнул из машины и исчез в темноте среди стоящих  на
отшибе домов. Абу Фуад посадил мисс Кабанди и вывел автомобиль на шоссе. Они
направились домой.
   Бедуин никогда больше не видел Асрар Кабанди. Незадолго  до  освобождения
Кувейта ее схватил Амн-аль-Амм. Девушку жестоко пытали, ее изнасиловал взвод
солдат, потом ее расстреляли и обезглавили. Она не сказала ни слова.
   Терри Мартин позвонил Саймону Паксману. У того дел было по  горло,  и  он
предпочел бы, чтобы его не отвлекали, но ему нравился беспокойный  профессор
арабистики, и он решил ответить на звонок.
   - Я понимаю, что отрываю вас от серьезных дел. Я хотел  только  спросить,
нет ли у вас знакомств в Управлении правительственной связи?
   - Есть, конечно, - ответил Паксман. - Главным образом в арабском  отделе.
Если уж на то пошло, то я хорошо знаю директора отдела.
   - Не могли бы вы позвонить ему и попросить принять меня?
   - Что ж, думаю, это возможно. Что у вас на уме?
   - Это  касается  материалов,  поступивших  за  последние  дни  из  Ирака.
Разумеется,  я  изучил  все  речи  Саддама,  прослушал  все  их  официальные
заявления относительно заложников, этого  человеческого  щита,  и  видел  по
телевидению их отвратительные попытки оправдать свои действия. Но я хотел бы
проверить, нет ли  у  них  чего-то  еще,  каких-нибудь  материалов,  которые
случайно просмотрела цензура Министерства пропаганды.
   -  Что  ж,  Управление  правительственной  связи  этим  и  занимается,  -
согласился Паксман. - Не вижу никаких препятствий. Раз вы  являетесь  членом
комитета "Медуза", значит, у вас есть допуск к любым материалам.  Я  позвоню
ему.
   Предварительно договорившись по телефону, в тот же день после обеда Терри
Мартин поехал в Глостершир и остановился у тщательно охранявшихся ворот,  за
которыми располагался комплекс  зданий  и  антенн.  Это  и  было  Управление
правительственной связи, одна из трех - наряду с М15 и М16 - основных ветвей
британской службы безопасности.
   Директором арабского отдела был некто Шон Пламмер. В этом отделе  работал
и тот самый мистер Аль-Хоури, который три месяца назад в ресторане  в  Челси
проверял, насколько хорошо владеет арабским языком Майк Мартин. Впрочем,  об
этом не знали ни Терри Мартин, ни сам Пламмер.
   Несмотря на занятость, директор арабского отдела согласился встретиться с
Мартином, потому что, будучи арабистом,  слышал  много  хорошего  о  молодом
ученом из Школы востоковедения и африканистики и был в восторге от его работ
по халифату Абассидов.
   - Итак, чем могу быть полезен? - спросил Пламмер.
   Перед ними стояли стаканы с мятным чаем - роскошным напитком по сравнению
с тем кофе, который подавали в управлении. Мартин  объяснил,  что  последнее
время он тщательно изучал все  радиоперехваты  из  Ирака  и  был  смущен  их
поразительной скудостью. Пламмер засиял.
   - Конечно, вы правы. Как вам хорошо известно, наши арабские друзья всегда
болтали в эфире как сороки. Однако последние два года число  перехватываемых
нами радиопередач резко сократилось. Следовательно, или  изменился  характер
всей нации, или...
   - Подземные кабели, - догадался Мартин.
   - Вот именно. Судя по всему, Саддам и его  ребята  проложили  под  землей
сорок пять тысяч миль волоконно-оптических кабелей связи. Вот по ним  они  и
переговариваются.  Разве  я  могу  в  таких  условиях   по-прежнему   давать
лондонским мыслителям сведения о погоде в Багдаде и о том,  что  сдавала  на
этой неделе мамаша Хуссейна в ее чертову прачечную?
   Пламмер явно прибедняется,  подумал  Мартин.  Его  отдел  давал  сведения
далеко не только о погоде в Багдаде.
   - Разумеется, кое-что мы слышим: разную болтовню  министров,  гражданских
чиновников, генералов, даже как сплетничают командиры танков  на  саудовской
границе. Но действительно серьезные, совершенно секретные переговоры ведутся
не через эфир. И так уже два года. Что вы хотели посмотреть?
   Следующие четыре часа Мартин посвятил просмотру перехваченных  сообщений.
Радио- и телепередачи были  слишком  банальны;  Мартин  искал  в  телефонных
разговорах  случайно  оброненную  фразу,  ошибку,   ненароком   проскочившее
замечание. В конце концов он закрыл папку.
   - Не могли бы вы просто обращать внимание на все необычное, на  все,  что
на первый взгляд кажется бессмысленным? - попросил он.
   Майк Мартин стал подумывать, не написать ли ему когда-нибудь путеводитель
для туристов по плоским крышам Эль-Кувейта. Если посчитать, сколько  времени
он провел на них, получится внушительная величина.  Что  поделаешь,  в  этом
городе лучших выжидательных позиций и наблюдательных пунктов не было.
   Только на этой крыше он провел почти два дня, наблюдая  за  домом,  адрес
которого он дал Абу Фуаду. Это была одна из шести вилл, сданных ему  Ахмедом
Аль-Халифой; на ней он больше никогда не появится.
   Минуло лишь два дня после встречи Мартина  с  Абу  Фуадом.  Скорее  всего
ничего не произойдет до вечера 9 октября, но все же  Мартин  предпочитал  не
сводить глаз с дома ни днем ни  ночью.  Все  это  время  он  довольствовался
хлебом и фруктами,
   Если иракские солдаты появятся 9 октября до  половины  восьмого,  значит,
его предал сам Абу Фуад. Мартин бросил взгляд на  часы.  Семь  тридцать.  Он
поручил кувейтскому полковнику позвонить именно в это время.
   Действительно, на другом конце города Абу Фуад поднял телефонную трубку и
набрал номер. Тот, кому он звонил, отозвался после третьего сигнала.
   - Салах?
   - Да. Кто говорит?
   - Мы никогда не встречались, но я слышал о вас много хорошего -  о  вашей
преданности нашему общему делу, о вашей храбрости. Меня обычно называют  Абу
Фуадом.
   Собеседник Абу Фуада охнул от изумления.
   - Салах, мне нужна ваша помощь. Мы - я имею в виду движение сопротивления
- можем рассчитывать на вас?
   - О, конечно, Абу Фуад. Только скажите, что вам нужно.
   - Не мне лично, а одному нашему другу. Он ранен и плохо себя чувствует. Я
знаю,  что  вы  фармацевт.  Вам  нужно  срочно  доставить  ему  медикаменты:
антибиотики, обезболивающие средства, бинты. Вы слышали о человеке, которого
называют бедуином?
   - Да, конечно. Уж не хотите ли вы сказать, что знаете его?
   - Это неважно, но мы работаем вместе уже несколько недель. Он очень помог
нам.
   - Я прямо сейчас спущусь в аптеку, подберу все, что  может  потребоваться
раненому, и тотчас же привезу. Как мне его найти?
   - Он скрывается в одном из домов в  районе  Шувайх.  Он  не  в  состоянии
передвигаться. Берите ручку и бумагу.
   Абу Фуад продиктовал адрес, который дал ему Мартин. Собеседник Абу  Фуада
записал.
   - Я сейчас же поеду туда, Абу Фуад. Можете на меня положиться,  -  сказал
Салах.
   - Вы - добрый человек и будете вознаграждены.
   Абу Фуад  положил  трубку.  Если  ничего  не  произойдет,  бедуин  обещал
позвонить на рассвете. Тогда с фармацевта Салаха будут сняты все подозрения.
   Еще не было половины девятого, когда Майк Мартин сначала  увидел  и  лишь
потом услышал приближающийся первый грузовик. Машина катилась по  инерции  с
выключенным  двигателем  -  чтобы  производить  возможно  меньше  шума.  Она
миновала перекресток и, проехав еще несколько ярдов, остановилась.  Грузовик
скрылся из виду, но Мартин удовлетворенно кивнул.
   Через несколько минут тоже бесшумно подкатил второй  грузовик.  С  каждой
машины беззвучно спрыгнули по двадцать солдат.  Зеленые  береты  знали  свое
дело. Солдаты построились в колонну и осторожно двинулись по улице.  Впереди
колонны шли офицер и кто-то в гражданском; в сумерках белый халат проводника
было видно особенно хорошо. Когда все таблички с  названиями  улиц  сорваны,
без знающего человека нужную улицу не найдешь. Впрочем, номера на домах  еще
сохранились.
   Мужчина в гражданском остановился возле дома Мартина, проверил табличку с
номером и жестом показал на дом. Капитан торопливым шепотом отдал приказания
сержанту; тот во главе пятнадцати солдат направился  в  переулок,  чтобы  не
дать никому уйти черным ходом.
   Капитан подергал ручку стальной садовой калитки. Калитка легко открылась.
Капитан, а за ним и солдаты проникли в сад.
   Из сада было хорошо видно, что на втором этаже виллы горит неяркий  свет.
Большую часть  первого  этажа  занимал  гараж.  Он  оказался  пустым.  Возле
парадной  двери  дома  капитан  решил,   что   пора   отбросить   все   меры
предосторожности. Он подергал за ручку. Дверь была заперта, и капитан кивнул
стоявшему за его спиной солдату. Тот выпустил короткую очередь  в  замок,  и
дверь распахнулась.
   С капитаном во главе зеленые береты ворвались в  дом.  Одни  бросились  в
темные комнаты первого этажа, а капитан  с  другими  солдатами  поспешили  в
спальню хозяина дома.
   Уже с лестничной площадки через распахнутую дверь капитан  увидел  тускло
освещенную спальню. В ней  стояло  кресло,  над  высокой  спинкой  которого,
повернутой к двери, возвышалась клетчатая куфия. Капитан не  стал  стрелять.
Полковник Сабаави из Амн-аль-Амма  несколько  раз  напоминал,  что  этот,  в
клетчатой куфие, нужен ему живым. Капитан ринулся к креслу и не заметил, как
коленом задел тонкую нейлоновую леску.
   Он слышал, как с заднего хода в дом ворвались сержант  и  его  пятнадцать
солдат, как остальные, громко топая, поднимались по лестнице. В кресле лежал
набитый подушками грязный белый халат, на подушках возвышался большой арбуз,
завернутый в куфию. Лицо капитана  исказила  злобная  гримаса;  в  последние
секунды жизни он успел бросить фармацевту, который, стоя в  дверях  спальни,
дрожал от страха, отборные ругательства.
   Пять фунтов семтекса-Н - это вроде бы совсем немного, да и  внешне  такое
количество взрывчатки не производит большого впечатления. Соседние  дома,  в
которых жили главным образом кувейтцы, были сложены из  камня  и  бетона,  и
только это обстоятельство спасло их  от  серьезных  разрушений.  Но  дом,  в
котором находились иракские солдаты, вообще перестал  существовать.  Обломки
черепицы с его крыши разлетелись на сотни ярдов.
   Бедуин не стал смотреть на дело своих рук. Сначала раздался  приглушенный
грохот взрыва - будто рядом хлопнула дверь, - секунду стояла тишина, потом с
шумом рухнули стены. Тем временем бедуин шаркающей походкой  брел  по  своим
делам уже в двух кварталах от взорванного дома.
   На следующий день произошли три события,  и  все  три  -  с  наступлением
темноты. В центре города бедуин вторично встретился с Абу  Фуадом.  На  этот
раз кувейтец пришел один. Встреча состоялась  в  тени  глубокого  сводчатого
подъезда, всего  лишь  в  двухстах  ярдах  от  отеля  "Шератон",  в  котором
поселились десятки высших иракских офицеров.
   - Вы слышали, Абу Фуад?
   - Конечно. Весь город только об  этом  и  говорит.  Они  потеряли  больше
двадцати человек. Остальные ранены. -  Абу  Фуад  вздохнул.  -  Опять  будут
репрессии, иракцы станут хватать всех подряд.
   - Вы хотите остановиться?
   - Нет. Прекратить борьбу мы не можем. Но сколько  еще  придется  страдать
нашему народу?
   - Американцы и британцы придут. Обязательно придут.
   - Да будет Аллах милостив,  пусть  скорей  свершится  наше  освобождение.
Салах был с ними?
   -Он их и привел. Там был только один гражданский.  Вы  никому  больше  не
говорили?
   - Нет, только ему. Значит, это  был  он.  На  его  совести  жизнь  девяти
молодых парней. Он сгниет в аду.
   - Да будет так. Что еще вам нужно от меня?
   - Я не спрашиваю, кто вы и откуда пришли. Я  профессиональный  военный  и
понимаю,  что  вы  не  можете  быть  простым  бедуином,  обычным  погонщиком
верблюдов, явившимся из пустыни.  У  вас  есть  запасы  взрывчатых  веществ,
автоматы, гранаты, боеприпасы. Со всем этим мои люди тоже смогли бы  сделать
многое.
   - Что вы предлагаете?
   - Присоединяйтесь к нам и принесите свое оружие. Или и дальше  действуйте
в одиночку, но поделитесь оружием. Я не собираюсь угрожать, я только  прошу.
Но если вы хотите помочь нашему  движению,  то  это  самый  прямой  и  самый
простой путь.
   Майк  Мартин  с  минуту  помолчал.  За  восемь  недель,   проведенных   в
оккупированном  Кувейте,  он  израсходовал  примерно  половину  боеприпасов;
остаток частично был зарыт в пустыне, а частично хранился  на  двух  виллах,
которые он использовал как склады. Из  оставшихся  четырех  домов  один  был
взорван, другим, в котором он встречался  с  учениками,  пользоваться  стало
опасно. Он мог бы отдать все свои запасы и попросить Эр-Рияд ночью  сбросить
на парашютах еще - это рискованно, но в принципе возможно, если  только  его
сообщения в Саудовскую Аравию не перехватываются, а так это или нет,  Мартин
не знал. Другой вариант - еще раз перейти  границу  и  вернуться  с  полными
корзинами.  Теперь  даже  это  непросто;  теперь  на  границе  сосредоточено
шестнадцать иракских дивизий, в три раза больше, чем было два месяца  назад,
когда он переходил границу в первый раз.
   Очевидно, наступило время снова связаться с Эр-Риядом и  запросить  новые
инструкции. Пока же разумно отдать Абу Фуаду почти все, что у него осталось.
За южной границей оружия больше чем достаточно; надо только  продумать,  как
его переправить.
   - Куда все это доставить?
   - В Шувайхе у нас есть склад. Там хранят рыбу. Абсолютно надежное  место.
Владелец склада - наш человек.
   - Через шесть дней, - сказал Мартин.
   Они договорились, где  и  когда  надежный  помощник  Абу  Фуада  встретит
бедуина и покажет ему дорогу к складу. Мартин объяснил, на каком  автомобиле
он подъедет и как будет выглядеть.
   Вечером того же  дня,  только  двумя  часами  позднее  из-за  разницы  во
времени, Терри Мартин сидел в тихом ресторане, расположенном  неподалеку  от
его квартиры, и в одной  руке  задумчиво  покачивал  бокал  с  вином.  Через
несколько минут появился тот, кого он ждал, - пожилой, седой мужчина в очках
и с галстуком-бабочкой в горошек. Мужчина вопросительно осмотрелся.
   - Моше, я здесь!
   Израильтянин поспешил к столику, за которым сидел Терри Мартин,  и  шумно
приветствовал его.
   - Терри, дорогой мой, как твои дела?
   - Уже лучше - после того как увидел тебя. Раз ты оказался  в  Лондоне,  я
просто не мог допустить, чтобы мы с тобой не поболтали хотя бы за обедом.
   По возрасту израильтянин годился доктору Мартину в отцы, но их  связывала
давняя дружба, скрепленная общими научными склонностями. Оба  интересовались
древними цивилизациями Среднего Востока, их культурой, искусством и языками.
   Профессор Моше  Хадари  прожил  долгую  жизнь  в  науке.  Еще  юношей  он
участвовал в раскопках едва ли не в каждом уголке Святой  земли.  Тогда  его
руководителем был Иигал Ядин, профессор археологии  и  армейский  генерал  в
одном лице. Больше всего Моше Хадари сожалел о том, что ему,  израильтянину,
закрыт доступ почти во все страны Среднего Востока, даже для учебы.  Тем  не
менее в своей области он стал одним из самых известных ученых,  а  поскольку
эта  область  очень  узка,  то  Мартин  и  Хадари  непременно  должны   были
встретиться на каком-нибудь семинаре или симпозиуме, что и случилось  десять
лет назад.
   Обед был хорош, а разговор шел главным образом на тему последних  научных
результатов,  крохотных  новых  свидетельств  того,  какой  была   жизнь   в
королевствах Среднего Востока десять веков назад.
   Терри Мартин понимал, что закон  о  неразглашении  государственной  тайны
лишает его возможности обсуждать что-либо,  выполнявшееся  им  по  поручению
Сенчери-хауса. Тем не менее за кофе  как  бы  сам  собой  зашел  разговор  о
кризисе в Персидском заливе и вероятности войны.
   - Терри, ты думаешь, Саддам сам уберется из Кувейта? - спросил профессор.
   Мартин покачал головой.
   - Нет, этого он сделать не может, если только ему  не  предоставят  четко
обозначенный путь, если Запад не пойдет на какие-то уступки, которыми он мог
бы оправдать свое отступление. Если Саддам ничего не получит взамен, его дни
будут сочтены.
   Хадари вздохнул.
   - Столько напрасных усилий, столько потерь, - сказал он. - Всю свою жизнь
я вижу одни потери. Эти сумасшедшие деньги - их хватило бы на то, чтобы весь
Средний Восток превратить в рай на земле. А  сколько  загубленных  талантов,
молодых жизней. И ради чего? Терри,  если  начнется  война,  британцы  будут
сражаться вместе с американцами?
   - Конечно. Мы уже отправили седьмую танковую бригаду; кажется,  скоро  за
ней последует и четвертая, итого, будет дивизия. Это не считая  истребителей
и военных кораблей. Так что не беспокойся. В этом военном конфликте  Израиль
не только может, но и должен сидеть сложа руки.
   - Да, знаю, -  мрачно  отозвался  израильтянин.  -  Но  за  это  придется
заплатить жизнями многих молодых парней.
   Мартин подался вперед и похлопал друга по руке.
   - Слушай, Моше, Саддама необходимо остановить. Это все равно пришлось  бы
сделать, рано или поздно. Израильтянам лучше других  должно  быть  известно,
насколько далеко он продвинулся в производстве оружия массового поражения. В
известном  смысле  мы  только  сейчас  начинаем  понимать,  каковы  истинные
масштабы военных приготовлений Ирака.
   - Разумеется, мои соотечественники вам помогают. Ведь  главный  противник
Саддама - это мы.
   - Да, Израиль - его  главный  противник,  -  согласился  Мартин.  -  Наша
основная трудность в том,  что  мы  лишены  информации.  У  нас  нет  своего
человека на достаточно высоком уровне в багдадской иерархии. Ни у нас, ни  у
американцев, ни даже у ваших разведчиков.
   Через двадцать минут обед закончился. Терри  Мартин  проводил  профессора
Хадари до такси, и тот вернулся в свой отель.
   По приказу Хассана Рахмани, полученному  из  Багдада,  около  полуночи  в
Эль-Кувейте были включены три радиопеленгатора.
   Это  были  параболические  антенны,   предназначенные   для   обнаружения
источника излучения радиоволн и определения  его  компасного  пеленга.  Один
радиопеленгатор был стационарным; его установили на крыше высокого здания  в
районе  Ардия,  на  южной  окраине  Эль-Кувейта.   Эта   антенна   постоянно
прощупывала пустыню.
   Два  других  радиопеленгатора  были   передвижными;   их   антенны   были
установлены на  крышах  больших  фургонов.  В  каждом  фургоне  имелся  свой
генератор электроэнергии. Здесь за приборными  щитами  сидели  техники;  они
днем и ночью прочесывали эфир в поисках таинственного передатчика,  который,
как им сказали, скорее всего будет работать в пустыне, где-то между  городом
и саудовской границей.
   Один из фургонов стоял возле Эль-Джахры, далеко на запад от стационарного
радиопеленгатора в Ардие, а третий пеленгатор остановился вблизи  побережья,
на территории госпиталя  "Аль  Адан",  в  котором  в  первые  дни  оккупации
иракские солдаты  изнасиловали  сестру  студента-юриста.  Третий  пеленгатор
должен был лишь уточнить данные,  полученные  двумя  первыми;  в  результате
положение передатчика можно было определить с точностью до нескольких  сотен
ярдов.
   На аэродроме Ахмади, откуда когда-то поднялся на своем  "скайхоке"  Халед
Аль  Халифа,  круглосуточно  дежурил  военный  вертолет  "хайнд"  советского
производства. Рахмани удалось выпросить у  командования  иракских  ВВС  этот
вертолет   вместе   с   экипажем.   Радиопеленгаторы   принадлежали   службе
контрразведки Рахмани; он отобрал лучших специалистов  и  прямо  из  Багдада
направил их в Кувейт.
   Профессор Хадари  провел  бессонную  ночь.  То,  что  рассказал  ему  его
английский друг, не давало покоя старому  ученому.  Он  всегда  считал  себя
преданным своему народу, истинным патриотом Израиля.  Хадари  происходил  из
семьи сефардов, которые эмигрировали в Израиль в начале  столетия  вместе  с
такими выдающимися личностями, как Бен Йехуда и Давид Бен-Гурион.  Сам  Моше
Хадари родился недалеко от Яффы, когда Яффа была еще шумным портом, и учился
в арабской начальной школе.
   Моше Хадари вырастил двух сы