Вольф  внедрил  в  западногерманские
правительственные структуры многие десятки своих агентов,  одна  из  которых
стала   личным   секретарем   самого   канцлера   Вилли    Брандта.    Вольф
специализировался на чопорных старых девах, работавших секретарями у  высших
чиновников ФРГ. Со временем такие  секретари  становились  незаменимыми  для
своих хозяев; тогда  они  могли  скопировать  любой  проходивший  через  них
документ, с тем чтобы копия позднее оказалась в Восточном Берлине.
   При втором пути внедрения шпионов  разведывательное  управление  выбирает
среди своих  соотечественников  человека,  который  играет  роль  гражданина
третьей страны. В том государстве, куда направлен агент, все знают, что он -
иностранец, но в то же время убеждены, что он "свой  иностранец",  поскольку
представляет дружественную державу.
   Такой путь внедрения был блестяще использован Моссадом  в  случае  агента
Вольфганга Лотца. Лотц родился в Германии, в городе Мангейме, в  1921  году.
Этот высокий - ростом шесть футов - голубоглазый блондин, не прошедший обряд
обрезания,  ничем  не  походил  на  еврея.  Он  эмигрировал  в  Израиль  еще
мальчишкой здесь воспитывался и учился, принял еврейское имя Зеев Гур Ариех,
боролся с подпольщиками и террористами и  стал  майором  израильской  армии.
Потом его забрал к себе Моссад.
   Сначала  его  послали  на  два   года   в   Германию,   чтобы   он   смог
совершенствовать  родной  немецкий  язык  и  на  деньги   Моссала   добиться
"процветания". Затем Лотц и его молодая жена-немка  эмигрировали  в  Египет,
где Вольфганг открыл школу верховой езды.
   Школа пользовалась большим  успехом.  Офицерам  египетского  генерального
штаба нравилось проводить здесь свободное время, они с доверием относились к
немцу, не скрывавшему своих правых,  антисемитских  взглядов  и  к  тому  же
подававшему гостям  шампанское.  Офицеры  откровенничали  с  Лотцем,  а  тот
передавал все их разговоры в Тель-Авив. В конце концов Лотца арестовали, но,
к счастью, не повесили, а после шестидневной войны  обменяли  на  египетских
военнопленных.
   Еще более знаменитым шпионом был другой немец, представитель  предыдущего
поколения.  Перед  началом   второй   мировой   войны   Рихард   Зорге   был
корреспондентом нескольких ведущих  германских  газет  в  Токио.  Он  хорошо
говорил по-японски и установил множество контактов с  членами  правительства
Хидеки Тойо. Это  правительство  симпатизировало  Гитлеру  и  считало  Зорге
верным нацистом; разумеется, сам Зорге говорил, что он таковым и является.
   Токийским чиновникам и в голову не приходило, что Зорге не имел  никакого
отношения к германской нацистской партии. На  самом  деле  он  был  немецким
коммунистом и работал на Москву. Годами он посылал  в  Москву  информацию  о
военных  планах  правительства  Тойо.  Его  последнее  сообщение   оказалось
поистине бесценным. В 1941 году армия Гитлера стояла на подступах к  Москве.
С востока Советскому Союзу угрожала японская армия, сосредоточившая  большие
силы на своих маньчжурских базах. Сталину было  жизненно  необходимо  знать,
собирается ли Япония напасть на СССР. Зорге удалось получить ответ: японская
армия не намеревалась  переходить  границу  Советского  Союза.  Получив  эту
информацию, Сталин смог передислоцировать сорокатысячную  армию  с  Дальнего
Востока на московский фронт. Эта армия помогла задержать немцев на несколько
недель, а затем наступила зима, и Москва была спасена.
   Зорге спас Москву, но не себя. Его разоблачили и в конце концов повесили.
Но переданная им информация, возможно, изменила ход истории.
   Третий путь внедрения агента в высшие эшелоны власти другого  государства
используется чаще всего. Он заключается в вербовке человека, уже занимающего
достаточно  высокий  пост.  Вербовка  может  оказаться   мучительно   долгим
процессом, но иногда ее удается осуществить поразительно  быстро.  Для  этой
цели  "искатели  талантов"  постоянно  присматриваются  к   дипломатическому
корпусу в поисках потенциальных  кандидатов:  высокопоставленных  чиновников
"второй стороны",  которые  кажутся  разочаровавшимися,  неудовлетворенными,
обиженными, ожесточившимися или представляются подходящими для  вербовки  по
какой-либо иной причине.
   Аналогичному  изучению  подвергаются  и  иностранные  делегации.   Обычно
"искатель талантов" только смотрит, нет ли среди членов делегации  человека,
который  в  принципе  мог  бы  отколоться  от  своих  соотечественников,   с
удовольствием вспомнить доброе старое время и в конце концов  изменить  свои
патриотические привязанности. Если такой  кандидат  обнаружен,  то  за  дело
принимается вербовщик. Работа последнего обычно начинается  со  "случайного"
знакомства, которое со временем  перерастает  в  более  сердечные  и  теплые
отношения. В конце концов "друг" просит оказать ему  небольшую  услугу;  как
правило, ему требуется незначительная, почти ничего не значащая информация.
   После этого ловушка захлопывается, и для новоиспеченного агента все  пути
отступления оказываются отрезанными. Чем более жесток режим на родине только
что завербованного агента, тем  менее  вероятно,  что  он  решится  во  всем
признаться властям и отдаться на несуществующую милость режима.
   Человеком, согласившимся работать в  пользу  другого  государства,  могут
двигать различные мотивы. К измене его  могут  подтолкнуть  денежные  долги,
неудачная семейная жизнь,  отказ  в  продвижении  по  службе,  отвращение  к
режиму, царящему в его стране, или просто страсть к деньгам и  приключениям.
Вербовщик  может  воспользоваться  человеческими  слабостями,   чаще   всего
сексуальной распущенностью  или  склонностью  к  гомосексуализму,  а  иногда
бывает достаточно лишь обещаний и лести.
   Очень  многие  граждане  СССР  стали  иностранными  агентами   совершенно
сознательно, повинуясь "голосу совести"; достаточно упомянуть Пеньковского и
Гордиевского.  Но  большинством  шпионов  руководит  невероятное  тщеславие,
глубокая убежденность в том, что  только  они  понимают,  что  в  этом  мире
правильно, а что нет.
   Самый странный из путей вербовки  агентов  называется  "появлением".  Как
следует из названия, потенциальный агент просто неожиданно  появляется  сам,
без какого бы то ни было предупреждения, и предлагает свои услуги.
   К таким случаям то разведывательное управление, которому предлагает  свои
услуги потенциальный агент, всегда относится крайне скептически: уж  слишком
велика вероятность того, что это всего лишь "подсадная  утка",  направленная
второй стороной. Когда в 1960 году  высокий  русский  стал  искать  связи  с
американцами, заявив, что он является полковником Главного разведывательного
управления Министерства обороны СССР и хочет работать на Запад, ему попросту
отказали.
   Ошеломленный отказом русский решил попытать счастья с  британцами,  и  те
предоставили ему возможность проявить себя. Олег Пеньковский оказался  одним
из самых поразительных агентов за всю историю  международного  шпионажа.  За
свою  недолгую,  всего   тридцатимесячную,   карьеру   шпиона   он   передал
англоамериканской оперативной группе,  которая  "вела"  его,  более  пяти  с
половиной тысяч документов - и все они относились к категориям "секретно"  и
"совершенно секретно". Во время  кубинского  кризиса,  разразившегося  из-за
размещения  русских  ракет  на  этом  острове,  никто  не  догадывался,  что
президент Кеннеди отлично знал все карты, которыми приходилось играть Никите
Хрущеву; Кеннеди был в  положении  игрока  в  покер,  когда  за  спиной  его
противника  находится  большое  зеркало.   Роль   этого   зеркала   выполнял
Пеньковский.
   Пеньковский пошел на отчаянный риск, отказавшись выехать на Запад,  когда
это было еще возможно.  После  кубинского  кризиса  советская  контрразведка
разоблачила его. Пеньковского судили и расстреляли.
   Тем, кто в тот вечер принимал участие в совещании в кабинете Коби  Дрора,
не было нужды рассказывать об Олеге Пеньковском. В мире разведчиков он  стал
легендой. Когда Шарон как бы невзначай обронил это  имя,  в  мыслях  каждого
невольно сверкнула мечта, казавшаяся совершенно несбыточной.  Настоящий,  из
крови и плоти, бесценнейший предатель в самом Багдаде? Реально ли это? Может
ли такое быть на самом деле?
   Коби Дрор одарил Шарона долгим, испытующим взглядом.
   - Что ты хочешь сказать, молодой человек?
   - Я просто подумал, - преувеличенно  скромно  ответил  Шарон,  -  а  если
составить письмо... просто письмо... не заставляя никого рисковать... задать
несколько вопросов, трудных вопросов,  на  которые  мы  хотели  бы  получить
ответы... интересно, что он скажет?
   Дрор бросил взгляд на Гершона, в обязанности которого  входила  работа  с
"нелегальными" агентами. Гершон только  пожал  плечами,  как  бы  говоря:  я
занимаюсь людьми, какое мне дело до каких-то писем?
   - Хорошо, Давид. Мы напишем ему  ответное  письмо.  Мы  зададим  ему  ряд
вопросов. Потом посмотрим. Эйтан, ты займешься этим вместе с Давидом. Прежде
чем отправлять письмо, покажите его мне.
   Эйтан Хадар и Давид Шарон вместе вышли из кабинета.
   - Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, какую чертовщину  затеял,  -  проворчал
шеф средневосточного отдела, обращаясь к своему подчиненному.
   Ответное письмо  составлялось  необычайно  тщательно.  Над  ним  работали
несколько экспертов  Моссада.  Наконец  был  подготовлен  проект  ответа  на
иврите. Перевод на арабский будет сделан в последнюю очередь.
   Сначала Давид представился,  разумеется  только  по  имени,  поблагодарил
автора за его предложение и заверил, что послание благополучно прибыло к тем
людям, с которыми автор и хотел установить контакт.
   Далее в ответе говорилось: автор не может не понимать, что как содержание
его послания, так и способ пересылки вызвали удивление и серьезные сомнения.
Поскольку автор послания, очевидно, не глупец, он должен  также  знать,  что
"моему  народу"  потребуются  кое-какие   доказательства   искренности   его
намерений.
   Затем Давид заверил автора, что как  только  такие  доказательства  будут
получены, перевод запрошенной им суммы не заставит ждать, но в любом  случае
представленная автором информация должна оправдывать те финансовые  затраты,
которые готов понести "мой народ". В связи с этим автору предлагалось  найти
ответы на вопросы, изложенные на отдельном листе.
   К этому сводилась суть ответного письма, на самом деле оно  было  намного
длиннее и изощреннее. В заключение Шарон дал автору адрес для ответа.
   Это был адрес пустующего дома в Риме, который по срочному  требованию  из
Тель-Авива подыскало римское бюро Моссада. Теперь сотрудники  римского  бюро
будут следить за пустым домом. Если там появятся иракские секретные  агенты,
их сразу обнаружат, и все дело будет закрыто.
   Лишь после долгих обсуждений был составлен перечень из двадцати вопросов.
Ответы на восемь из них уже были известны  Моссаду,  причем  считалось,  что
Ирак об этом ничего не знает. Поэтому попытка провести Моссад не удастся.
   Восемь других вопросов  касались  событий,  которые  должны  были  вскоре
произойти; после этого можно будет проверить правильность ответов.  Наконец,
на четыре оставшихся вопроса израильтяне и в  самом  деле  очень  хотели  бы
получить ответы, в  особенности  на  вопрос  относительно  намерений  самого
Саддама Хуссейна.
   - Что ж, посмотрим, как высоко летает эта чертова птичка, -  сказал  Коби
Дрор, просмотрев перечень вопросов.
   Наконец  профессор  арабского  факультета   Тель-авивского   университета
перевел письмо на цветистый, образный арабский язык. Шарон подписал  его  на
том же языке, воспользовавшись арабским вариантом собственного имени - Дауд.
   В тексте письма содержалось еще одно предложение. Давид говорил,  что  он
хотел бы дать автору имя и, если тот не будет возражать,  нельзя  ли  впредь
называть его Иерихоном?
   Письмо было отправлено из единственной арабской страны, с которой Израиль
поддерживал дипломатические отношения, - из Египта.
   После того как письмо ушло, Шарон занялся  другими,  более  прозаическими
делами. Чем больше он ждал, чем  больше  размышлял,  тем  более  сумасшедшей
казалась ему вся эта  затея.  Невероятно  опасно  пользоваться  абонементным
почтовым  ящиком  в  стране,  где  контрразведкой  руководит  ловкий  Хассан
Рахмани. Еще опаснее передавать совершенно  секретную  информацию  "открытым
текстом", а в первом письме не было даже намека  на  то,  что  Иерихон  хоть
что-то понимает в шифровке  сообщений  и  средствах  тайнописи.  В  будущем,
конечно, исключалось и использование обычной почты - если  у  этой:  истории
имеется будущее, в чем Шарон все больше и больше сомневался.
   Но история  получила  свое  продолжение.  Четыре  недели  спустя  в  Риме
получили ответ Иерихона. Нераспечатанный конверт во  взрывобезопасном  ящике
доставили в Тель-Авив. Были  приняты  все  мыслимые  меры  предосторожности.
Конверт мог быть  начинен  взрывчаткой  или  пропитан  смертельно  ядовитыми
веществами. Наконец ученые объявили, что конверт "чист", и его вскрыли.
   Ко всеобщему удивлению, ответы Иерихона оказались поразительно точны.  На
все  восемь  известных  Израилю  "контрольных"  вопросов   Иерихон   ответил
абсолютно правильно. Ответы на восемь вопросов  другой  группы  относительно
передислокации войсковых частей, перестановок в багдадской иерархии, поездок
высокопоставленных  иракских  чиновников  за  рубеж  можно  будет  проверить
позднее,  когда  эти  события  совершатся  -  если  они  совершатся  вообще.
Тель-Авив не знал и никак не мог проверить правильность  ответов  на  четыре
заключительных вопроса, но все они казались вполне правдоподобными.
   Давид Шарон тут же написал ответное  письмо.  Даже  будучи  перехваченным
иракской контрразведкой, оно не вызвало бы ни малейших  подозрений.  Дорогой
дядюшка, спасибо за  письмо,  которое  я  только  что  получил.  Это  просто
чудесно, что у вас все хорошо и вы здоровы. Ответы на некоторые из  заданных
вами вопросов потребуют времени, но, если все будет  благополучно,  я  скоро
вам снова напишу. Любящий вас племянник Дауд.
   Постепенно в Моссаде все больше и больше склонялись к  тому  мнению,  что
Иерихон и в самом деле намерен работать на Израиль. В таком случае следовало
срочно предпринять какие-то меры. Одно дело - обмен: парой писем,  и  совсем
другое - постоянная связь с глубоко законспирированным агентом в стране, где
властвует жестокая диктатура.
   Связь посредством посланий, написанных "открытым  текстом"  в  дальнейшем
исключалась, точно так же как и пересылка писем  почтой  через  абонементный
ящик. Такая связь кратчайшим путем вела к провалу.
   Необходимо было направить  в  Багдад  искушенного  в  оперативной  работе
офицера, который  жил  бы  там  и  "вел"  Иерихона,  используя  все  обычные
средства: тайнопись, коды,  тайники  для  передачи  сообщений  и  безопасные
способы пересылки информации из Багдада в Израиль.
   - Я в этом не участвую, - повторил Гершон. - Я не стану надолго  посылать
в  Багдад  старшего  кацу  с  "темной"   миссией.   Или   вы   обеспечиваете
дипломатическую "крышу", или никто из моих людей в Багдад не поедет.
   - Хорошо, Сэми, -  успокоил  его  Дрор,  -  пусть  будет  дипломатическая
"крыша". Посмотрим, что у нас есть.
   Дипломатический паспорт дает неоспоримые преимущества.  "Темного"  агента
могут арестовать, подвергнуть пыткам, повесить  -  сделать  с  ним  все  что
угодно. Аккредитованный дипломат застрахован от таких неприятностей  даже  в
Багдаде: если его уличат в шпионаже,  то  объявят  "персоной  нон  грата"  и
вышлют из страны. Так поступают всегда.
   Тем летом несколько основных  отделов  Моссада,  особенно  аналитический,
работали с большой перегрузкой. Гершон уже сказал Дрору, что ни в  одном  из
багдадских посольств у него нет ни одного агента, и настраивался на то,  что
из этой затеи в  любом  случае  ничего  не  выйдет.  Начался  срочный  поиск
подходящего дипломата.
   В Моссаде просмотрели перечень посольств всех государств  в  Багдаде.  Из
столиц этих стран доставили списки всех сотрудников.  Подходящего  кандидата
не находилось: никто из иностранных дипломатов никогда ни дня не работал  на
Моссад, ни в одном из посольств не было даже ни одного сайана.
   Потом у какого-то мелкого служащего Моссада появилась мысль:  Организация
Объединенных Наций. Эта всемирная организация  с  1980  года  располагала  в
Багдаде единственным агентством: экономической комиссией  ООН  для  Западной
Азии.
   Моссад  не   испытывал   недостатка   в   агентах   внутри   нью-йоркской
штаб-квартиры ООН, и достать список  сотрудников  комиссии  не  представляло
труда. Таким образом сотрудники Дрора  в  конце  концов  вышли  на  молодого
чилийского дипломата, иудея по вероисповеданию, Альфонсо Бенса  Монкаду.  Он
не обучался агентурной  работе,  но  был  сайаном  и,  возможно,  согласится
оказать помощь Израилю.
   Прогнозы Иерихона оправдывались один за другим. Проверка показывала,  что
передислоцировались именно те дивизии, какие он упоминал, получали повышение
или смещались со своих должностей именно те чиновники, о которых он говорил.
   - Или все это спектакль, устроенный самим Саддамом, или Иерихон на  самом
деле готов продать всю свою страну с потрохами, - сделал вывод Коби Дрор.
   Давид Шарон послал третье письмо, тоже на первый взгляд  самое  невинное.
Для перевода  второго  и  третьего  писем  Шарона  профессор  арабистики  не
понадобился. В третьем  письме  говорилось  о  заказе  багдадского  клиента,
выразившего желание купить очень хрупкие изделия из  стекла  и  фарфора.  Вы
понимаете, говорил Шарон, что придется  немного  подождать,  пока  не  будет
подобран способ транспортировки ценного груза, гарантирующий его доставку  в
целости и сохранности.
   В Сантьяго был срочно направлен каца, уже давно  обосновавшийся  в  Южной
Америке и хорошо говоривший по-испански. Он убедил родителей сеньора Монкады
попросить сына срочно взять отпуск по семейным обстоятельствам  и  вернуться
домой, поскольку его мать серьезно заболела. Отец сам звонил сыну в  Багдад.
Обеспокоенный сын тотчас же обратился с  просьбой  к  руководству  комиссией
ООН. Ему предоставили отпуск на три недели, и он сразу вылетел в Чили.
   В Сантьяго его встретила не больная мать, а  целая  бригада  инструкторов
Моссада,  умолявших  Монкаду  согласиться   на   их   предложение.   Монкада
посовещался с родителями и ответил согласием. Никто из них никогда не был  в
Израиле, но если эта страна нуждалась в их помощи, они не могли отказать.
   Другой сайан из Сантьяго, не задавая лишних  вопросов,  предоставил  свою
летнюю загородную виллу. Вилла стояла на берегу океана  в  саду,  окруженном
высоким забором. Бригада инструкторов приступила к делу.
   Чтобы подготовить кацу к работе с глубоко законспирированным  агентом  на
территории противника, обычно требуется не меньше двух лет.  В  распоряжении
инструкторов было всего три недели. Они  работали  по  шестнадцать  часов  в
сутки,  обучая  тридцатилетнего  чилийца  тайнописи  и  основам  шифрования,
пользованию микрокамерами  и  искусству  уменьшения  обычных  фотографий  до
микрофотоснимков. Они выводили чилийца на улицы и учили обнаруживать слежку,
предупреждая, что от слежки можно уходить  лишь  в  исключительных  случаях,
когда  при  тебе  находятся  безусловно  компрометирующие   материалы.   Они
говорили, что при малейшем подозрении, даже если ему только показалось,  что
за ним следует "хвост", нужно немедленно отказаться от встречи или  передачи
материалов и попытаться сделать это позднее.
   Они  показали  ему,  как  пользоваться  самовозгорающимися   препаратами,
спрятанными в фальшивой авторучке,  чтобы  за  несколько  секунд  уничтожить
компрометирующие материалы, укрывшись в общественном туалете или даже просто
завернув за угол.
   Они вывозили его в город и учили  об