а  королевского  замка,  чтобы  дольше  следить за
погребальным шествием, стоял Альфонсо, совсем один.

    Он думал:

    "Я  даже  не  горюю. Я успокоился. Мне теперь чужды бурные страсти. Я стал
лучшим королем. Мне бы надо радоваться этому. Но я не радуюсь.

    Надо  полагать,  я  доживу до своего победоносного похода и совершу его во
главе  объединенной  Испании. Но и в тот миг, когда победа будет в моих руках,
вместо горячей радости я почувствую только, что наконец-то исполнил свой долг,
в  крайнем случае я испытаю облегчение, но не счастье. Все счастье, какое было
мне  отмерено, осталось позади. Я обладал им, держал его в своих объятиях, оно
льнуло  ко  мне, такое нежное, упоительно сладостное, но я по легкомыслию ушел
от него прочь. А теперь они там внизу проносят мимо все то счастье, какое было
мне суждено.

    Двенадцать  лет  должен  я  ждать  своего похода. Я никогда не умел ждать;
жизнь  для  меня  неслась  вскачь,  как  резвый конь. А теперь она ползет, как
улитка.  Тянется год, тянется день. А я терплю, я даже не выхожу из себя. Хуже
всего, что я научился ждать.

    И  в  походе своем я постараюсь быть рассудительным. Ничего в нем не будет
от прежней буйной, блаженной отваги. Кругом будут кричать: "A lor, a lor!"-а я
не подхвачу этот крик".

    Он постарался думать о том, ради кого пойдет воевать, о маленьком Фернане;
но  образ внука был расплывчат, и от него не веяло теплом. Все вокруг Альфонсо
было теперь удивительно смутно, туманно, нереально.

    Он думал:

    "Мне  сорок  лет, но вся моя жизнь уже позади. По-настоящему живо для меня
только  прошедшее.  А  настоящее  заволокло чадом и пылью, точно поле в разгар
битвы.  И  если  когда-нибудь  я  одержу победу, ничего от этого не останется,
кроме  чада  и  тоски.  Вот  если бы я мог побеждать для моего сына, для моего
Санчо,  для  моего  милого  бастарда!  Но  кто знает, где в то время будет мой
Санчо? Должно быть, среди тех, кому мир важнее даже, чем победа".

    Тем временем погребальное шествие достигло своей цели.

    У  толедских  евреев  было три кладбища - два за пределами городских стен,
одно   в   самой  иудерии.  На  этом  маленьком  древнем  кладбище  находились
усыпальницы  самых  знатных  семей, и в том числе Ибн Эзров. Среди умерших Ибн
Эзров  здесь  покоились  такие,  что  вели  свой  род  от потомка царя Давида,
пришедшего  на  Иберийский полуостров вместе с Адонирамом, сборщиком податей у
царя  Соломона,  о  чем свидетельствовали надписи на их надгробных камнях. Еще
покоились  здесь  среди  умерших  Ибн Эзров такие, что были купцами во времена
римлян,  банкирами,  сборщиками  податей,  и  еще такие, что жили в Толедо при
готских  королях  и  подвергались преследованиям и гонениям, и такие, что были
при  мусульманах визирями, знаменитыми врачами и поэтами. Покоился здесь и тот
Ибн  Эзра,  который некогда построил кастильо, носивший их имя, и тот, который
отстоял для императора Альфонсо Калатраву, - дядя Иегуды.

    На это именно кладбище и принесли тела усопших.

    Тесной   скорбной   толпой   стояли  провожающие,  такой  тесной,  говорит
летописец, что по их плечам можно было бы пробежать, как по земле.

    На  месте  погребения Ибн Эзров были вырыты две новые могилы. В эти могилы
положили  Иегуду  Ибн  Эзра  и  дочь его Ракель, чтобы они упокоились рядом со
своими предками.

    Потом омыли себе руки и произнесли слова благословения.

    И  дон  Хосе  Ибн  Эзра,  как  ближайший родственник, прочитал заупокойную
молитву, которая начинается так:

    "Да  будет  провозглашаемо  могущество и святость великого имени его..." А
кончается:  "Кто действует миротворно в высотах своих, тот да учинит мир нам и
всему Израилю. Скажите: аминь!"

    И  тридцать  дней  во  всех  еврейских  общинах  на полуострове, а также в
Провансе  и  во  Франции  творили  эту  молитву в память дона Иегуды Ибн Эзра,
нашего господина и учителя, и доньи Ракель.

    А  по  всей Кастилии, где бы ни собирались люди, на базарах и в харчевнях,
жонглеры  и бродячие певцы пели баллады о короле Альфонсо и его пылкой роковой
любви  к еврейке Фермозе. Глубоко в народную гущу проникали эти песни, и, будь
то  в  праздник  или  в будний день, за едой или за работой и даже сквозь сон,
каждый в Кастилии пел и напевал:

    Так любовь, что ослепляет,
    Сбила с толку дон Альфонсо,
    И влюбился он в еврейку
    По прозванию Фермоза,

    Да, звалась она Прекрасной.
    И недаром. И вот с ней-то
    Позабыл король Альфонсо
    Королеву.

    Сам же дон Альфонсо больше ни разу не вступал в пределы Уэрта-дель-Рей.

    Медленно  дичали  сады  и  разрушалась Галиана. Искрошилась и белая стена,
окружавшая обширное владение. Дольше всего держались главные ворота, в которые
вломились Гутьере де Кастро с приспешниками, чтобы убить Ракель и е„ отца.

    Я  сам  стоял  перед  этими воротами и читал полустертую арабскую надпись,
которой Галиана приветствовала гостя: "Алафиа - мир входящему!"




                             Г. Полонская

                  "ИСПАНСКАЯ БАЛЛАДА" Л.Фейхтвангера


    "Испанская  баллада" (в подлиннике книга называется "Еврейка из Толедо") -
предпоследний  роман  Л. Фейхтвангера. Он написан в 1954 и вышел в свет в 1955
г.  в  ФРГ  (Гамбург) под названием "Испанская баллада" - "Spanische Ballade",
Hamburg.   1955,  а  через  год  -  в  ГДР  (Берлин)  -  "Judin  von  Toledo",
Aufbau-Verlag, Berlin, 1956

    Сюжет  книги,  заимствованный  из  испанской средневековой хроники, не раз
использовался в произведениях художественной литературы Фейхтвангер был знаком
со  многими  из них, а некоторые, например, драмы Лопе де Вега и Грильпарцера,
оценивал  довольно  высоко.  Что же побудило его самого обратиться к старинной
истории о любви кастильского короля и прекрасной еврейки?

    Общеизвестен взгляд Фейхтвангера на исторический роман, в котором он видел
возможность  отразить насущные проблемы своею времени. Историческая аллегория,
по  словам  Фейхтвангера,  помогает  "как можно правдивее передать собственное
мироощущение;   собственную   эпоху,  собственную  картину  мира".  А  картина
современного  мира  к  1954  г.,  году  написания романа, то есть спустя почти
десять  лет  после разгрома фашистов во второй мировой войне, внушала писателю
глубокую тревогу.

    Даже  в годы, когда мир торжествовал победу над фашизмом, вновь прозвучала
проповедь войны и расовой ненависти. Фейхтвангер счел своим долгом разоблачить
доступными   ему   средствами   разрушительные   идеи  милитаризма  и  расовой
нетерпимости.  В истории короля Альфонсо он увидел пример того, как губительно
безудержное стремление к войне, воплощенное в средневековом рыцарстве. Осуждая
рыцарство,  Фейхтвангер  направлял  удар  против  идеологии  и мертвых и живых
фашистов,  видевших в рыцарском культе войны идеал и образец для подражания. В
послесловии  к  берлинскому  изданию  романа  Л. Фейхтвангер так объяснил свое
обращение  к этому эпизоду испанской истории: "...Пока идея рыцарства увлекает
и хранит гибельную живучесть, история Альфонсо и Ракели касается и нас. Ученые
того  времени  спорили, позволительно ли нападать на врага, чтобы предупредить
его нападение; они пытались выяснить, постыдно ли платить за мир высокую цену.
Мне хотелось попытаться вновь вдохнуть жизнь в людей, которые бились над этими
вопросами.  Я  говорил  себе,  что  тот,  кто  заново расскажет об этих людях,
напишет  не  только  историю,  он  освежит  и наполнит смыслом проблемы нашего
времени".

    Фейхтвангер  тщательно  изучал  события, о которых писал. Даже самый текст
его  исторических романов носит следы этой работы: писатель постоянно цитирует
старинные  документы,  свидетельства  современников  и  проч. Однако, стремясь
передать  дух  и  идеи своего времени, писатель не старается во всем следовать
букве  истории.  Именно этим совершенно сознательным отношением к исторической
основе  романа  объясняются некоторые отклонения от фактов и терминологические
анахронизмы у Фейхтвангера, в том числе и в его "Испанской балладе".

    Каковы же факты истории и как они преломляются в этом романе?

    История  Альфонсо  и  Ракели  относится  ко  второй половине XII в. Король
Альфонсо   VIII,  сын  кастильского  короля  Санчо  III,  вступил  на  престол
малолетним  в  1158  г.  и  правил  более полувека- до 1214 г. Однако события,
легшие  в  основу  сюжета, едва занимают одно десятилетие этого царствования и
относятся в целом к 80-м годам XII в.

    Эпоха раннего средневековья была для Испании одной из самых бурных страниц
е„  истории.  Эта  бывшая  римская  провинция  сначала  подверглась  нападению
варваров,  а  в  конце  V  в. была почти целиком завоевана пришедшими с севера
Европы   вестготами  и  около  трехсот  лет  просуществовала  как  вестготское
христианское  королевство.  К тому времени в Аравии образовался могущественный
Арабский халифат, постепенно распространявший свою власть на соседние области,
в  том  числе  и  на  страны  древней  культуры  -  Персию, Вавилон, Византию.
Стремление  к  завоеванию  новых  земель привело арабов в северную Африку, где
вскоре  образовался  халифат,  фактически  независимый  от  Азиатского  (центр
последнего к тепу времени переместился в Багдад).

    Вторжение  арабов  в  711  г.  на  Пиренейский  полуостров положило начало
длительному господству их в Испании. Войска халифата нанесли несколько крупных
поражений   вестготскому   королю.   Испанцы  были  оттеснены  к  северу  и  в
труднодоступных  местах  (например,  в  Стране  Басков  и  Астурии) образовали
небольшие   христианские   княжества,   впоследствии  превратившиеся  в  очаги
реконкисты - обратного завоевания испанцами Пиренейского полуострова.

    К  началу  реконкисты,  то  есть к середине VIII в., Испания фактически не
существовала  как единое государство. В то время как северо-западные области -
Астурия,  Галисия  - в своих гражданских и политических институтах наследовали
вестготскую  традицию, северо-восток - Каталония и Наварра, составлявшие часть
созданной  Карлом  Великим  Испанской марки, - более тяготел к южным франкским
землям,  чем  к  своим  соседям на полуострове. Тем не менее в ходе реконкисты
испанским  графствам  и  королевствам  удалось  преодолеть эту разобщенность и
создать  сильные государственные объединения, оказавшиеся способными в течение
нескольких  веков  отвоевать  у  арабов  захваченную  ими  Испанию  и  к XV в.
окончательно  освободить  Пиренейский  полуостров.  В  то  время  как  в  ходе
реконкисты  шло,  хотя  и  далеко  не  гладко,  объединение  испанских земель,
арабские  государства  в  Испании  после  трехвекового периода яркого расцвета
пришли  в  упадок  и обнаружили устойчивую тенденцию к дроблению. В результате
мелкие  арабские государства не смогли сопротивляться натиску объединенных сил
испанцев,  и  арабскому  господству  на  Пиренейском  полуострове  в XV в. был
положен конец.

    Арабов, завоевавших Испанию, часто называют маврами, потому что они пришли
из  Северной  Африки,  покорив там территорию, называемую Мавританией, страной
мавров.  Мавры  -  берберские  племена, которые также вошли в арабское войско,
двинувшееся в Европу.

    Роман  Фейхтвангера  относится  к  тому  периоду реконкисты, когда в руках
христианских королей находилось уже примерно две трети территории полуострова.
Время  расцвета  испанского  арабского государства миновало, однако отвоевание
страны  было  для  испанцев делом далеко не легким и потребовало еще несколько
веков  объединенных усилий. Обе стороны к этому времени проделали длительный и
сложный  путь развития. Некогда могущественная арабская держава на Пиренейском
полуострове  значительно ослабела, но временами еще способна была давать отпор
стремительному  натиску  испанцев.  Завоевание  Испании  арабами, или маврами,
оказало огромное влияние на дальнейший ход испанской истории.

    Хотя  арабы,  оставили нетронутыми существовавшие при вестготах социальные
отношения  и  крестьяне  так  же,  как  и  раньше,  были закабалены, во многом
арабские  завоеватели  были на голову выше своих вестготских предшественников.
Завоевав  до  Испании области высокой культуры, арабы стали посредниками между
древней  цивилизацией  и  средневековой  Европой. Арабы создали на Пиренейском
полуострове Кордовский эмират, который в Х в. достиг замечательного расцвета и
при  эмире Абд ар-Рахмане III был превращен в халифат, то есть самостоятельное
независимое  исламское  государство.  Арабы  творчески переработали культурное
наследие завоеванных народов. В IX-XII вв. выдвинули из своей среды выдающихся
философов, математиков, врачей. Нуждаясь в воинах и средствах для защиты своих
завоеваний,  арабы  Кордовского  халифата  долгое  время  проявляли  расовую и
религиозную  терпимость  по  отношению к завоеванному населению. На территории
халифата  оказались  живущими  бок  о  бок  совершенно  различные этнические и
религиозные  группы. Здесь были и романизированные жители римской провинции, и
вестготы  -  западная  ветвь готов, - пришедшие в Испанию с берегов Балтики, и
евреи,  и  арабы, и берберы - потомки завоевателей. Были среди испанцев арабы,
принявшие  христианство,  и христиане, принявшие ислам. Арабская администрация
не  препятствовала  общению  этих  групп  друг  с  другом и извлекала из своей
терпимости экономические выгоды, взимая налоги с немусульман. Для некоторых из
них,  например,  для  евреев,  гибель вестготского государства и приход арабов
были  спасением,  ибо  при вестготах, особенно к моменту арабского завоевания,
евреи  были  лишены  всех прав, обобраны, насильно обращались в христианство и
фактически  были  низведены  до  положения  рабов. В Кордовском халифате евреи
вновь   получили   те  же  права,  что  и  другое  немусульманское  население.
Относительная  свобода дала евреям мусульманской Испании возможность окрепнуть
экономически  и  сыграть  значительную роль в испанской средневековой истории.
Это  время  выдвинуло из среды испанских евреев крупнейших философов, поэтов и
ученых. При дворах эмиров и халифов евреи часто занимали высокие посты.

    Религиозная и расовая терпимость, характерная для первых веков Кордовского
халифата,  сказалась и на других группах населения. Свободно заключались браки
между  мусульманами  и  христианами,  при  этом  от  супруга  или  супруги  не
требовалось   перехода  в  ислам.  Такие  категории,  как  мосарабы-христиане,
постепенно  утратившие  свой  язык  и  говорившие  по-арабски,  и  муваллады -
мусульмане   испанского   (т.  е.  римско-вестготского)  происхождения,  также
чувствовали  себя  свободно и могли открыто исповедовать христианскую веру или
пользоваться   латинским  языком.  Только  для  поступления  на  службу  арабы
требовали безупречного владения арабским языком.

    Через  арабов  и евреев и остальная Европа познакомилась с трудами великих
ученых  древности  и  достижениями  современной  ученой мысли. Арабы развивали
ремесла, население испанских городов, находившихся под властью халифата, бурно
росло.  Так,  центр  халифата Кордова насчитывал в X-XI вв. около полумиллиона
жителей.  Однако  удержать централизованную власть в халифате арабским халифам
не   удалось,   центробежные  тенденции  формирующегося  феодального  общества
одержали  верх,  и  в  1031  г.  Кордовский халифат окончательно рассыпался на
мелкие  государства  - эмираты с центрами в Севилье, Гранаде, Кордове и других
городах  Испании.  Тем  временем  на  севере Испании шло объединение испанских
земель,  хотя  и  оно  сопровождалось феодальными распрями. В XI в. при помощи
военных  завоеваний  и  династических браков было создано королевство Наварра,
объединившее  территории  Кастилии,  Леона, Арагона, Наварры и баскские земли.
Такое  объединение  могло  собрать против арабов значительные силы. У испанцев
было  много  причин  стремиться  к  реконкисте.  Хотя важную роль в реконкисте
играло   рыцарство,  основную  массу  войска  составляли  крестьяне.  Для  них
отвоевание  новых  территорий  означало  полное  или частичное освобождение от
крепостной  и  полурабской  зависимости.  Крестьяне  селились  на опустошенных
войной  землях  вольными  общинами,  с  которыми  короли, нуждаясь в солдатах,
должны  были  считаться.  Большую  роль  играла  в реконкисте и церковь, также
заинтересованная  в  расширении  своих  и  без  того немалых владений. Церковь
стремилась  придать войне против мусульман религиозный характер, тем более что
в  Европе  началось  в  то  же  время  мощное движение на восток под предлогом
отвоевания христианских святынь в Палестине у "неверных", названное крестовыми
походами.  Короли  и  феодальные сеньоры северных областей Испании, стремясь к
расширению  своих  владений,  в  начале  XI  в. добились кое-каких успехов, но
междоусобная  борьба  значительно  сдерживала их продвижение на юг. И все же с
распадом халифата в 1031 г. христианские королевства стали преобладающей силой
в  Испании,  несмотря  на  то  что североафриканский альморавидский халиф Юсуф
(альморавиды  -  фанатичные  последователи  ислама, которые захватили власть в
Северной Африке и создали альморавидскую династию) в 1086 г. нанес Альфонсо VI
тяжелое  поражение,  а  через  несколько лет вновь явился в Испанию и подчинил
себе  испанские  эмираты.  Альморавидов  сменили  мавры  из  Северной  Африки,
называвшие себя альмохадамн.

    Именно с альмохадами и столкнулся герой романа Фейхтвангера Альфонсо VIII,
когда во главе кастильского войска продолжил отвоевание испанских земель.

    Альфонсо  VIII был достаточно дальновидным, хитрым и энергичным политиком,
но  не  относился к числу выдающихся монархов Испании. Фейхтвангер, однако, не
раз  выбирал  своих  героев среди второстепенных деятелей истории, считая, что
это помогает ему выразить идеи своего времени. Альфонсо VIII досталась тяжелая
молодость.  Дед  его  Альфонсо  VII  разделил  свое  королевство  между  двумя
сыновьями,  хотя  всю жизнь лелеял мечту о создании сильного централизованного
испанского   государства.   Непоследовательность  деда  стоила  внуку  немалых
неприятностей.  Оставшись  в  трехлетнем  возрасте  сиротой и королем Кастилии
(1158  г.).  Альфой  со  VIII  оказался игрушкой в руках двух знатнейших родов
Кастилии  -  де  Кастро  и де Лара, боровшихся между собой за регентство, Едва
вступив  в  юношеский  возраст,  Альфонсо  VIII  начал отво„вывать территории,
отобранные   до   этого  у  Кастилии  наваррским  корол„м.  Война  с  соседями
дополнялась  внутренними беспорядками, Высшая кастильская знать обладала почти
неограниченными  права  ми  и  могла переходить вместе со своими вассалами (и,
разумеется,  с  землями)  в  другие  королевства  и  графства. Поэтому границы
королевства  часто  менялись, и увеличение территории было одним из сильнейших
стимулов  борьбы  с  маврами.  Столица  Кастилии  Толедо  была,  по сути дела,
пограничным городом, и естествен но, что Альфонсо не оставляла мысль о войне с
маврами.  Вначале  он  предпринял  поход  на  Куэнку и, поддержанный Арагоном,
захватил  город.  Пытаясь закрепить и расширить свои завоевания, Альфонсо VIII
искал  союза  с  Леоном и Наваррой. Но в битве при Аларкосе в 1195 г., которую
Альфонсо затеял в надежде на обещанную помощь, его войска потерпели поражение,
так  как  эта  помощь  не  пришла. Более того - Леон и Наварра, объединившись,
выступили   против  Кастилии.  В  этих  условиях  Альфонсо  проявил  все  свои
государственные и дипломатические способности. Он заключил перемирие с маврами
и  три года воевал с Леоном, получив поддержку арагонского короля. Завершилась
эта  война  брачным  союзом  (впоследствии  расторгнутым) дочери Альфонсо VIII
Беренгелы с леонским королем Альфонсо IX. Это развязало Альфонсо VIII руки для
похода  на  Наварру, и к началу XIII в. во владение кастильского короля попали
новые