как  себя  должен  чувствовать  Джейк?  Как   себя
чувствует человек... ребенок... который знает, что  в  одном
мире он умер, а в другом продолжает жить?

     Снова запел свою песню жаворонок, но никто из них этого не
заметил. Эдди смотрел в словно бы полинявшие голубые  глаза,
горящие на бледном лице стрелка, и не знал, что ответить.



        24



     В  ту  ночь  они  расположились  лагерем  на  поляне  в
пятнадцати  милях  к  востоку от  того  места,  где  остался
мертвый  медведь.  Заснули,  как только  легли,  изможденные
(даже Роланд проспал всю ночь, хотя его сны были как бешеный
карнавал  кошмаров),  и  проснулись  на  следующий  день  на
рассвете.  Эдди  молча  развел костер  и  лишь  взглянул  на
Сюзанну, когда в зарослях неподалеку раздался выстрел.

     --- Завтрак, --- коротко констатировала она.

     Три минуты спустя Ролапнд вернулся в лагерь со шкуркою,
перекинутой  через плечо. На ней покоился свежевыпотрошенный
и  уже  освежеванный кролик. Сюзанна молча его  приготовила.
Путешественники поели и отправились дальше.

     Эдди  пытался представить себе, каково это:  помнить  о
собственной смерти. Все утро эта мысль не давала ему покоя.



        25



     А  вскоре  после полудня они вышли к участку леса,  где
почти все деревья были повалены или выкорчеваны из почвы,  а
кустарник  буквально размазан по земле...  впечатление  было
такое, что когда-то давно здесь прошел ураган, сметая все на
своем пути в разрушительном буйстве.

     ---  Мы почти добрались, --- об®явил Роланд. --- Теперь
уже  близко. Он тут все порушил, чтобы расчистить обзор. Наш
приятель-медведь не любил сюрпризов. Он был здоровенный,  но
не любезный.

     ---  А  он  не  оставил, случайно, сюрпризов  нам?  ---
полюбопытствовал Эдди.

     ---  Может быть, --- улыбнулся Роланд, похлопав его  по
плечу.  ---  Но  если  даже и так...  это  будут  старенькие
сюрпризы.

     Здесь им пришлось сбавить темп. Большинство из поваленных
деревьев, преграждавших дорогу, были старыми, даже  древними
---  многие рассыпались трухой, мешаясь с землею, из которой
их  выдернули когда-то, --- но все равно продвижение  вперед
сквозь  мешанину ветвей и стволов походило скорее на  бег  с
препятствиями.  Даже если бы все путешественники  были,  что
называется, дееспособны, такой переход все равно представлял
бы  немалые трудности, а ведь ситуацию усугубляло и то,  что
Роланду  приходилось тащить на себе Сюзанну, так  что  поход
превратился в настоящее испытание выносливости и нервов.

     Местами раскиданные деревья и расплющенный кустарник полностью
перекрывали   медвежий   след,  и   это   тоже   задерживало
путешественников.  До  полудня  они  шли,  ориентируясь   по
глубоким  отметинам когтей на стволах, четким и  ясным,  как
проложенная  меж деревьев тропа. Но здесь,  в  самом  начале
пути,  гнев  исполинского зверя не разыгрался еще  в  полную
силу,  и  отметины эти пропали. Роланд медленно  прокладывал
дорогу, высматривая испражнения в кустах и клочки шерсти  на
коре поваленных деревьев, через которые перебирался медведь.
День  уже близился к вечеру, когда они наконец миновали этот
гниющий участок леса --- и прошли-то всего три мили!

     Эдди уже опасался, что они не выберутся оттуда до темноты и
им придется заночевать в этом мессиве, не пробуждающим в нем
ничего, кроме чувства гадливости, и когда он совсем уже было
отчаялся,  они  выбрались наконец на опушку  леса,  заросшую
редкой ольхой. Впереди, за деревьями, в каменном ложе  своем
громыхала   река.   За  спиной  заходящее   солнце   пролило
воспаленный  багряный свет на гниющий участок леса,  который
они только что миновали. в гаснущем свете дня стволы упавших
деревьев  обернулись перекрестием черных линий, напоминающих
знаки китайской письменности.

     Роланд об®явил привал и снял со спины Сюзанну. Потянувшись
как  следует,  он  упер  руки в  боки  и  немного  размялся,
покрутив корпусом вправо и влево.

     ---   Здесь,   что  ли,  ночуем?  ---   с   облегчением
осведомился Эдди.

     Роланд покачал головой.

     --- Отдай ему свой револьвер, Сюзанна.

     Она  сделала, как он сказал, лишь вопросительно на него
посмотрела.

     ---  Пойдем, Эдди, со мной. Мы уже совсем рядом. Место,
ради  которого мы пришли... оно на той стороне этой ольховой
опушки. Нам надо взглянуть. И еще --- кое-что сделать.

     --- Но почему ты решил...

     --- Послушай.

     Эдди прислушался. Только теперь он вдруг сообразил, что из-
за деревьев доносится гул механизмов и что он его уже слышит
какое-то время.

     --- Но мне не хотелось бы оставлять Сюзанну.

     ---  Мы  далеко все равно не пойдем, а голосище  у  нее
будь здоров. К тому же, если и существует опасность, то  она
впереди... так что мы будем между.

     Эдди нерешительно посмотрел на Сюзанну.

     --- Идите... но постарайтесь вернуться быстрее. --- Она
оглянулась назад, задумчиво глядя туда, откуда они пришли. -
--  Не  знаю,  есть у них тут муравьи или  нет,  но  у  меня
ощущение, что есть.

     --- Мы вернемся еще засветло, --- пообещал Роланд и. не
проронив  больше  ни  слова, направился к  ольховой  опушке.
Помедлив мгновение, Эдди поплелся следом.



        26



     Углубившись в ольховую рощицу ярдов этак на пятнадцать, Эдди вдруг
сообразил,  что  они  с Роландом идут по  тропинке  ---  ее,
вероятно, за многие годы протоптал для себя медведь. Деревья
клонились  над  ними,  образуя  живой  тоннель.  Теперь  гул
механизмов  стал  громче,  и Эдди начал  уже  различать  его
отдельные  составляющие. Вот --- глухое гудение, похожее  на
густое   жужжание.  Эдди  не  столько  слышал  его,  сколько
чувствовал под ногами --- слабую вибрацию, словно где-то под
землей  работал большой агрегат. Мерный гул,  как  царапины,
прорезали  скрежещущие  перекрестные  звуки...  вжик,  вжик,
бдзжж.

     Прильнув губами к самому уху Эдди, Роланд проговорил:

     --- Лучше нам тут не шуметь.

     Они  прошли еще ярдов пять, и Роланд снова остановился.
Вытащил из кобуры револьвер и дулом его отодвинул ветку, что
свисала  под тяжестью листьев, окрашенных отблесками заката.
Сквозь открывшийся просвет Эдди выглянул на поляну, где  все
эти   долгие  годы  жил  исполинский  медведь...  на   своей
оперативной базе, откуда он время от времени делал вылазки и
грабительские набеги, сея ужас и опустошение.

     Здесь не было ни травы, ни подлеска: вытоптанная земля уже
давно  ничего  не  родила. Из-под основания  каменной  стены
высотой  в  пять  десятков  футов  выбивался  родник  и  тек
ручейком по поляне в форме наконечника стрелы. На их стороне
ручья,  одним боком к стене, стоял металлический куб высотой
футов  в девять. Закругленная его крыша напомнила Эдди  вход
на станцию подземки. Передняя стенка расписана диагональными
полосами:  желтая  --- черная, желтая --- черная.  Земля  на
поляне  была  не черной, как в лесу, а какого-то  странного,
вроде  бы пыльного серого цвета. Земля, усыпанная костями...
и  тут  Эдди понял, что серая эта почва --- вовсе не  земля,
как  он  решил поначалу, а тоже кости, только такие древние,
что они давно рассыпались в пыль. Прах к праху.

     И в этой серой пыли что-то двигалось... какие-то штуки,
которые,  собственно,  и  издавали  тот  самый  режущий  ухо
скрежет.  Четыре...  нет, пять штуковин. Какие-то  небольшие
металлические  устройства, самое  крупное  ---  размером  со
щенка  колли. Роботы, понял Эдди, или что-то на них похожее.
Было  у  них  кое-что  общее, так что  медведю,  вне  всяких
сомнений, они служили только для одного... сверху у  каждого
быстро вертелось по крошечному радару.

     Еще вам, пожалуйста, "думалки-шапки". Что же это за мир
такой, Господи?! спросил себя Эдди.

     Самое  крупное  из устройств напомнило Эдди  игрушечный
трактор, который ему подарили на день рождения, на шесть ---
или  семь  ---  лет. Оно деловито ползало по поляне,  и  его
гусеницы  поднимали крошечные облачка костяной пыли.  Второе
походило на крысу из нержавеющей стали. Третье ---  на  змею
из  стальных сегментов; оно извивалось и горбилось  в  пыли.
Они  двигались, образуя неровный круг, на той стороне ручья.
Ходили   кругами   по  глубокой  колее,   за   столько   лет
выдолбленной в земле. Эдди вспомнились карикатуры из номеров
"Сэтедей  Ивнинг Пост", которые мама зачем-то  складывала  в
передней  и не разрешала выбрасывать: обеспокоенные,  нервно
курящие мужики ходят туда-сюда по ковру, вытаптывая в  ворсе
лысые  "дорожки", в ожидании, когда их женушки  благополучно
разрешатся от бремени.

     Когда  глаза его попривыкли к незамысловатой  географии
поляны,  Эдди увидел, что разномастных этих уродцев  ---  не
пять, а гораздо больше. Он разглядел еще как минимум дюжину,
а  ведь  их  могло быть и больше, скрытых под  окостеневшими
останками прежних медвежих трапез. Разница только в том, что
те,  остальные, не двигались. В течение веков эти "вельможи"
из  механической свиты царя-медверя потихонечку умирали один
за  другим, пока их не осталось лишь пять... да  и  они  уже
доживали  свой  век,  судя  по  этому  нездоровому   ржавому
скрежету. И в особенности змея... уже еле-еле ползет  следом
за  механической крысой. Устройство, что двигалось следом за
нею  --- этакий стальной чурбан на коротких лапах ---  то  и
дело   налетало  на  замешкавшуюся  змеюку   и   как   будто
подталкивало   ее   вперед,   мол,   давай,    мать    твою,
пошевеливайся.

     Эдди все задавался вопросом, в чем заключалась их функция.
Что  не  защитная --- это ясно; медведь был  "устроен"  так,
чтобы  суметь самому себя защитить. Эдди даже не сомневался:
если б они повстречались с Шадиком, когда тот был в расцвете
сил,  он  бы шутя прожевал их и выплюнул. Всех троих.  Может
быть,  эти  мелкие роботы находились при нем  как  ремонтная
бригада,  или разведчики, или посланцы-курьеры. Он допускал,
что  они  могли  быть опасны, но только когда дело  касалось
самозащиты... или защиты хозяина. С виду они вполне  мирные,
невоинственные.

     На  самом деле, было в них что-то жалкое. Почти все  из
былой  команды давно повымерли, хозяин тоже закончил  земное
существование, и Эдди почему-то не сомневался,  что  им  ---
оставшимся --- это известно. Они излучали отнюдь не  угрозу,
а    некую   странную,   нечеловеческую   печаль.   Древние,
поизносившиеся,  они  продолжали  свое  бесполезное   теперь
движение   по  кругу  на  этой  Богом  забытой   поляне   по
проторенной колее, которую сами прорыли в земле, и Эдди даже
казалось,   что  он  ловит  обрывки  их  мыслей,  мечучихся,
бессвязных:  Горе  нам, горе нам...  что  теперь?  Зачем  мы
теперь,  когда  Его больше нет? Кому еще  мы  нужны  теперь,
когда Его больше нет? Горе нам, горе нам...

     Тут что-то дернуло Эдди за ногу, и он едва ли не вскрикнул
от  неожиданности  и страха. Развернулся,  вскинув  роландов
револьвер,  и  увидел, что это Сюзанна ---  глядит  на  него
снизу  вверх широко распахнутыми глазами. Эдди с облегчением
вздохнул и осторожно отпустил взведенный курок, поставив его
на  место.  Встал на колени, положил руки Сюзанне на  плечи,
поцеловал ее в щеку и прошептал в самое ухо:

     --- Я едва тебе голову не прострелил... твою глупенькую
головку... что ты здесь делаешь?

     ---  Тоже хочу посмотреть, --- прошептала она в  ответ,
ни  капельки  не  смутившись, потом посмотрела  на  Роланда,
опустившегося  перед нею на корточки. --- И  мне  там  одной
стало страшно.

     Пробираясь ползком сквозь кустарник, она оцарапала руки до крови,
однако  Роланд  про себя отметил, что если Сюзанна  захочет,
она  может  двигаться  тихо, как  призрак  ---  даже  он  не
услышал, как она к ним подобралась. Вынув из заднего кармана
джинсов  чистый лоскут (последний от старой его рубахи),  он
вытер  капельки  крови  с  ее  ладоней  и  рук  и  промакнул
небольшой порез у нее на лбу.

     --- Ну так смотри, --- сказал он одними губами. --- Ты,
по-моему, заслужила.

     Наклонившись,  Роланд  раздвинул  ветви  кустарника  на
уровне  глаз Сюзанны. Она восхищенно уставилась  на  поляну.
Стрелок  терпеливо дождался, когда она оторвется, и отпустил
ветки, которые снова сомкнулись.

     ---  Мне их жалко, --- шепнула она. --- Звучит как бред
сумасшедшего, да?

     ---  Вовсе  нет, --- прошептал Роланд в ответ.  ---  Их
пути  для  нас странны, но это создания великой печали.  Они
тоже   страдают,  по-своему.  Эдди  как  раз  собирался   их
вырубить, чтоб прекратить их мучения.

     Эдди отчаянно замотал головой.

     ---   Да,   собирался...  если  только  ты  не  намерен
просидеть  тут  всю  ночь  на  своих,  как  ты  выражаешься,
"причиндалах". Целься в шляпки. Эти вертящиеся штуковины.

     --- А если я промахнусь? --- в ярости прошипел Эдди.

     Роланд пожал плечами.

     Эдди встал и с явною неохотой опять взвел курок роландова
револьвера.  Сквозь  сплетение  ветвей  смотрел  он  на  эти
жалобные  механизмы,  кружащие по своей одинокой  бесцельной
орбите. Все равно как щенков стрелять, мрачно подумал он.  И
тут  вдруг  увидел, как один из них --- тот,  что  похож  на
коробку с ножками --- выпустил из середины "брюха" уродливое
с  виду орудие типа клещей и ущипнул замешкавшуюся змею.  Та
издала   удивленный  жужжащий  всхлип  и  рванулась  вперед.
Ходячая коробка втянула клещи назад.

     Ну...  может быть, не совсем как стрелять щенков, решил
Эдди. Покосился на Роланда. Тот смотрел на него безо всякого
выражения, скрестив руки на груди.

     Ты выбрал не самое подходящее время, чтобы преподать мне
урок, старина.

     Эдди вспомнил, как Сюзанна стреляла в медведя. Сначала ---
в  мохнатую  задницу,  потом, когда тот  наклонил  к  ним  с
Роландом  морду --- прямо в сенсорное устройство у  него  на
башке.  Разнесла его в щепки. Ему даже стало  немножечко  за
себя  стыдно.  И было еще кое-что: в глубине души  он  хотел
расстрелять  их, как хотел разобраться тогда с  Балазаром  и
его  командой  уродов в "Падающей башне". Побуждение,  может
быть,     тошнотворное,    но    не    лишенное    некоторой
привлекательности:   Посмотрим   сейчас,   чья    возьмет...
поглядим.

     Да, тошнотворно.

     Представь,  что ты в тире и хочешь выиграть  для  своей
подружки  плюшевую  собаку, сказал он  себе.  Или  плюшевого
медвежонка.  Он  уже начал прицеливаться в ходячую  коробку,
как  вдруг  Роланд  взял его за плечо.  Эдди  в  раздражении
обернулся к нему.

     --- Повтори, что мы с тобой проходили, Эдди. Только  не
ошибись.

     Эдди   в   сердцах  зашипел  сквозь  зубы,  раз®яренный
вмешательством, но Роланд твердо смотрел на  него,  как  что
Эдди  пришлось  сделать глубокий вдох и попытаться  очистить
свой  разум  от  всего постороннего: от  натужного  скрежета
механизмов, круживших по этой поляне так долго, от спазмов и
боли  в  мышцах,  от  осознания  того,  что  Сюзанна  рядом,
наблюдает за ним, опершись о ладони, что она ближе к  земле,
и  если  он вдруг промахнется, она станет ближайшей мишенью,
если   вдруг  механическому  устройству  вздумается  нанести
ответный удар.

     --- "Я стреляю не рукою; тот, кто стреляет рукою, забыл
лицо своего отца".

     Это --- какая-то глупая шутка, еще подумал он про себя. Он
не  узнал бы своего папашу, столкнись он с ним нос к носу на
улице. Но  все-таки Эдди чувствовал, что слова помогают ему:
прочищают рассудок и укрепляют нервы. Он не знал, сможет  ли
из  него  получиться стрелок, настоящий... хотя имел смутное
подозрение,  что  вряд  ли, несмотря  даже  на  то,  что  он
прекрасно  себя  проявил в той перестрелке у Балазара...  но
одно  он знал наверняка: какой-то частице его души нравилась
эта  спокойная и отрешенная холодность, что всегда нисходила
на  него,  когда Эдди произносил слова древнего  катехизиса,
которому  его  обучил  стрелок...  холодность  и  еще  новое
ощущение    мира,   который   вдруг   приобретал    какую-то
захватывающую ясность. Хотя другая частица его души с той же
ясностью  осознавала, что это тоже --- своего рода наркотик,
смертельный  наркотик,  мало чем  отличающийся  от  героина,
который сгубил Генри и едва не убил и его самого, но это  ни
капельки    не   умаляло   напряженного,   будто   звенящего
удовольствия  от  момента. Оно билось  в  нем,  как  провода
электропередачи, вибрирующие от сильного ветра.

     ---  "Целюсь я не рукою; тот, кто целится рукою,  забыл
лицо своего отца".

     --- "Я целюсь глазом".

     ---  "Я  убиваю не выстрелом из револьвера; кто убивает
выстрелом, забыл лицо своего отца".

     А  потом  ---  он и сам сначала не понял, как  это  его
угораздило --- Эдди вдруг выступил из-под прикрытия деревьев
и  произнес  в полный голос, обращаясь к роботам, ковыляющим
на той стороне поляны:

     --- "Я убиваю сердцем".

     Они застыли на месте, остановив бесконечное свое кружение.
Один   зажужжал  на  высокой  ноте.  Может  быть,  это  была
тревога...  или  предупреждение?  Крошечные  блюдца  радаров
повернулись на звук его голоса.

     Эдди открыл огонь.

     Сенсоры разлетались, точно глиняные свистульки, один за
другим.  В  сердце  Эдди уже не было  места  для  жалости...
только  эта отрешенная холодность и еще --- знание,  что  он
уже  не остановится, не сможет остановиться, пока вся работа
не будет закончена.

     Грохот  от выстрелов громовыми раскатами прокатился  по
сумеречной  поляне,  отдавшись эхом от  обветшалой  каменной
стены.  Стальная змея пару раз кувыркнулась и задергалась  в
серой пыли. Самое крупное из устройств --- то, что напомнило
Эдди игрушечный трактор --- попыталось спастись бегством, но
замешкалось, выбираясь из колеи. Выстрел Эдди снес его радар
напрочь.  "Трактор"  врылся  в землю  квадратным  носом,  из
пазов,  где крепились стеклянные его глаза, слабой  струйкой
излилось голубое пламя.

     Эдди  промахнулся  лишь раз ---  по  сенсору  крысы  из
нержавеющей стали. С тонким писком, похожим на писк  комара,
пуля  отскочила от металлической спинки. Крыса выскочила  из
колеи, обежала полукругом своего сотоварища в виде коробки с
ножками,  который шел за змеей, и бросилась через поляну  со
скоростью прямо-таки удивительной, издавая какие-то  гневные
лязгающие  звуки.  Когда расстояние  между  ними  достаточно
сократилось,  Эдди  разглядел у нее во  рту  длинные  острые
иголки.  Не зубы, а именно иголки, толстые, как для  швейной
машинки.  Крыса щетинилась, щелкая пастью. Да,  сказал  себе
Эдди,  как  выясняется, эти штуковины на  щенков  совсем  не
похожи.

     ---  Прикончи  ее, Роланд! --- в отчаянии закричал  он,
но,  оглянувшись,  увидел,  что  Роланд  по-прежнему  стоит,
скрестив  руки на груди, с этаким невозмутимым и безмятежным
лицом,  словно  бы  погруженный  в  раздумья  над  шахматною
задачей  или предавшийся сладостным воспоминаниям  о  старых
любовных письмах.

     Радар на спине у крысы вдруг на мгновение остановился, потом
чуть изменил направление и нацелился прямо на Сюзанну Дин.

     Остался один патрон, сказал себе Эдди. Если я промахнусь, эта
дрянь обдерет ей лицо.

     Но  вместо того, чтобы стрелять, он шагнул вперед и  со
всей силы пнул крысу ногой. Сегодня он был не в ботинках,  а
в  мокасинах, пошитых из оленьей кожи, так что удар  отдался
по  ноге  до колена. Крыса с писклявым скрежетом покатилась,
переворачиваясь  в  пыли, и остановилась,  приземлившись  на
спину.  Дюжина  коротких механических ножек  заходили  туда-
сюда,  точно  поршни. Каждая заканчивалась  острым  стальным
когтем.  Когти эти проворачивались на шарнирах  размером  со
средний ластик.

     Из  брюха робота высунулся стальной стержень,  и  крыса
перевернулась  на ноги. Эдди опустил револьвер  Роланда,  не
поддаваясь  мгновенному искушению придержать  его  свободной
рукой. Так, может быть, в его мире учат стрелять легавых, но