Ставни
---  когда-то  зеленые  --- криво  лепились  к  пустым,  без
стекол,   окнам.  Кое-где  даже  висели  древние  занавески,
покачиваясь на ветру, точно ошметки облезшей кожи. Слева  от
дома  вглубь  двора тянулась решетка для вьющихся  растений.
Когда-то  за ними, должно быть, следили, но теперь  она  вся
заросла  неприглядной какой-то порослью  безымянной  и  явно
несадовой  культуры.  Рядом  с лужайкой  и  на  двери  Джейк
заметил  таблички,  но  он стоял  далеко  и  оттуда  не  мог
прочитать, что на них было написано.

     Дом был живым. Джейк это знал... чувствовал. И дом тоже
знал  об  его  присутствии.  Это чувствовалось  во  всем:  в
покосившихся  досках и просевшей крыше, в  черных  глазницах
окон,  ---  отовсюду как будто лились потоки  непонятного  и
чужого,  но  все же живого разума. От одной только  мысли  о
том,  чтобы  приблизиться  к этому  страшному  месту,  Джейк
буквально похолодел от ужаса. Что же тогда говорить  о  том,
чтобы  войти  туда, внутрь... Но ему все же придется  войти.
Придется.  В  ушах стоял низкий гул, навевающий дремоту  ---
так  гудят  пчелы  в  улье жарким  летним  днем,  ---  и  на
мгновение  Джейк испугался, что он сейчас потеряет сознание.
Он  закрыл  глаза...  и в сознании его  явственно  прозвучал
голос. Его голос.

     Ты должен войти туда, Джейк. Это --- "дорожка" Луча, путь
к  Темной  Башне, время сделать решительный шаг.  Время  для
твоего Перехода. Держись, верь в себя и иди ко мне.

     Страх не прошел, но ужасающее ощущение нарастающей паники
все-таки отпустило. Джейк открыл глаза и увидел, что он  ---
не  единственный,  кто  почувствовал силу  и  темный  разум,
исходящие  от  этого  мрачного  места.  Эдди  тоже  старался
держаться подальше от изгороди. На мгновение он повернулся к
Джейку лицом, и тот увидел его глаза под зеленой повязкой на
лбу,  широко  распахнутые и тревожные.  Старший  брат  грубо
схватил  его за руку и потащил к ржавым воротам,  но  как-то
несмело,  с  опаской.  Вряд  ли Генри  хотел  таким  образом
напугать Эдди: каким бы он ни был тупоголовым, Генри тоже не
слишком нравился Особняк... не больше, чем Эдди.

     Они отступили на пару шагов и остановились, глядя на дом.
Джейк  не  слышал, о чем они говорили, но голоса их  звучали
испуганно и растерянно. Джейк вспомнил вдруг, что сказал ему
Эдди   во  сне:  Но  опасность  все-таки  существует.   Будь
осторожен... и действуй быстро.

     Настоящий Эдди --- стоящий напротив Особняка на той стороне
улицы  ---  внезапно  повысил голос,  так  что  Джейк  сумел
разобрать слова:

     ---  Пойдем  домой,  Генри? Пожалуйста.  Мне  здесь  не
нравится, --- выдавил он умоляющим тоном.

     ---  Сопляк трусливый, --- процедил Генри сквозь  зубы,
но  Джейку  все-таки показалось, что в его голосе  слышалось
явственное облегчение. --- Ладно, пойдем, хрен с тобой.

     Они  отвернулись от дряхлого дома, который  весь  будто
с®ежился, притаившись за ветхим забором, и зашагали по улице
в  сторону  Джейка. Джейк невольно попятился  и  лихорадочно
огляделся,   ища   укрытие.  Так  и  не   высмотрев   ничего
подходящего,  он  уставился  на витрину  унылого  маленького
магазинчика с унылым названием "Подержанная бытовая  техника
Дач-Хилл" и проследил за тем, как Генри и Эдди, чьи  тусклые
призрачные  отражения наложились на выставленный  в  витрине
допотопный  пылесос фирмы "Хувер", перешли  через  Райнхолд-
стрит.

     --- Ты уверен, что там не живут привидения? --- спросил
Эдди, когда они вышли на тротуар на стороне Джейка.

     --- Знаешь, что я тебе скажу? Теперь, когда я снова его
увидел, я ни в чем уже не уверен.

     Не  глядя  на Джйка, они прошли мимо прямо  у  него  за
спиной.

     --- А ты бы вошел туда? --- спросил Эдди у брата.

     ---  Ни  за что, --- быстро ответил Генри. --- Даже  за
миллион не вошел бы.

     Они  свернули за угол. Оторвавшись от замшелой витрины,
Джейк  быстро  дошел  до  угла  и  осторожно  выглянул.  Они
возвращались тем же путем, каким и пришли сюда.  Два  брата.
Бок  о бок. Генри, сгорбившись как старикан, вышагивал,  еле
передвигая  ноги  в своих дерьмоступах, подбитых  сталью,  и
Эдди,  шагающий  рядом  с  легкой естественной  грацией.  Их
дружные  тени,  длинные и растянувшиеся по  улице  ---  дело
близилось к вечеру, --- сливались в одну.

     Они домой идут, --- вдруг подумал Джейк. Ему в жизни не
было  так  одиноко.  Оно, одиночество,  словно  бы  накатило
могучей  волной,  грозящей  его сокрушить.  Дома  они  сядут
ужинать,   сделают  вместе  уроки,  потом  поспорят,   какую
программу  смотреть по телику, и лягут спать.  Генри,  может
быть,  и  говнюк, но у этих двоих есть жизнь, своя  жизнь...
которая  имеет смысл... и они возвращаются к ней. Интересно,
они понимают, как им повезло? Эдди, наверное, понимает.

     Джейк отвернулся, поправил ремни ранца и перешел на  ту
сторону Райнхолд-стрит.



        25



     Вдруг Сюзанна почувствовала какое-то движение на пустынных
лугах  за пределами круга стоячих камней: шелестящий  вздох,
мимолетный шепот.

     ---  Что-то сюда идет. --- Она вся напряглась. ---  Уже
скоро оно будет здесь.

     ---  Вы  осторожнее, --- сказал Эдди, --- но не давайте
ему  до  меня  добраться.  Вы меня поняли?  Не  давайте  ему
подойти ко мне.

     ---  Я  тебя слышу, Эдди. Не переживай. Занимайся своим
делом.

     Эдди кивнул. Опустившись на колени в самом центре каменного
круга, он выставил перед собой заостренную палку, пристально
к ней пригляделся, словно пытаясь определить на глаз, хорошо
ли  она  заточена, потом опустил ее, как будто довольный,  и
начертил на земле четкую прямую линию.

     --- Роланд, ты присмотри за ней...

     --- Хорошо, Эдди. Если смогу.

     ---  ...но не давайте ему до меня добраться. Джейк идет
уже. И она тоже идет. К нам идет полоумная мамочка.

     Теперь  Сюзанна увидела, как густая трава к  северу  от
говорящего круга раздвинулась вдоль темной линии,  образовав
борозду  голой  земли,  нацеленную в самый  центр  каменного
кольца. Тыда, где сейчас находился Эдди.

     ---  Приготовься,  ---  сказал  Роланд.  ---  Он  сразу
бросится  на Эдди. И кому-то из нас надо будет устроить  ему
небольшую засаду.

     Сюзанна приподнялась на обрубках ног, точно змея, выползающая
из  корзины  факира. Руками, сжатыми в жесткие  кулаки,  она
подпирала горящие щеки. Глаза ее так и пылали.

     ---   Я  готова,  ---  тихо  проговорила  она  и  вдруг
закричала:  ---  Иди ко мне, сладенький!  Поторопись,  а  то
девочка ждет! Ноги в руки и дуй сюда. Не пожалеешь!

     Дождь стал как будто сильнее, когда демон, живущий в круге,
ворвался  в  каменное кольцо с оглушительным ревом.  Сюзанна
успела  еще  ощутить его напряженную и безжалостную  мужскую
сущность  ---  как будто в лицо ей пахнуло запахом  джина  и
можжевельника, таким едким, что на глаза навернулись  слезы,
--- а потом демон бросился к центру круга. Она закрыла глаза
и  потянулась  к  нему. Не телом и даже не разумом,  а  всей
своей женскою силой, заключенной в ее естестве: Эй, красавец-
мужчина! Куда это ты разогнался? Я здесь!

     Демон развернулся мгновенно. Она всем нутром ощутила его
изумление...   и   его   первобытный   голод,   налитый    и
требовательный,  как пульсирующая артерия. Он  накинулся  на
нее,  как  насильник-маньяк,  поджидающий  жертву  в  темном
закоулке.

     Застонав, Сюзанна подалась назад. На шее у нее вздулись
вены.  Платье ее натянулось, облепив грудь и живот, как  под
порывом  ветра, а потом начало рваться в клочья. Она слышала
скрежет неистового дыхания, идущего словно бы ниоткуда,  как
будто ею решил овладеть самый воздух.

     --- Сьюз! --- крикнул Эдди и стал подниматься с колен.

     ---  Нет!  ---  закричала она в ответ. ---  Делай,  что
должен!  Не отвлекайся! Кажется, я подцепила этого мудака...
и  я  разберусь с ним сама! Прямо здесь! А ты  давай,  Эдди!
Помоги пацану! Помоги... --- Ледяной холод ударился в нежную
плоть  у нее между ног. Она застонала, упала на спину...  но
потом, оттолкнувшись рукой, вызывающе подалась чуть вперед и
вверх. --- Пусть он пройдет! Помоги ему!

     Эдди растерянно поглядел на Роланда. Тот лишь молча кивнул.
Он опять посмотрел на Сюзанну, и в глазах у него была темная
боль  и страх, что чернее боли, но потом отвернулся, все  же
решившись,  от них обоих и снова упал на колени. Не  обращая
внимания на холодные струи дождя, бьющие по рукам и затылку,
он  вытянул  заостренную палку --- этакий  импровизированный
карандаш  ---  вперед и принялся чертить на размокшей  земле
четкие линии и углы. Роланд сразу же понял, что он рисует.

     Дверь.



        26



     Джейк протянул руку и толкнул старую потрескавшуюся калитку.
Она  открылась с противным скрипом, провернувшись на  ржавых
петлях.  От  калитки  к  крыльцу  вела  дорожка,  выложенная
кирпичом.  Дорожка  к двери. Дверь была  наглухо  заколочена
досками.

     Джейк подошел к крыльцу медленно, словно нехотя. Сердце
стучало в груди, отдаваясь отчаянной азбукой Морзе в  горле.
Между раскрошенными кирпичами дорожки густо выросли сорняки.
Джейк  явственно слышал, как они шелестят о штанины джинсов.
Все  чувства его обострились, как будто кто-то настроил  его
восприятие  на  более тонкую частоту. Ты же  не  собираешься
заходить  туда, правда? --- дрожал в голове  у  него  слабый
голос, срывающийся от паники.

     И  ответ, сам собою возникший в сознании, был абсолютно
безумным  и все же единственно правильным и приемлимым:  Все
служит Лучу.

     Табличка, что на лужайке, гласила:

     ПРОХОД  СТРОГО  ВОСПРЕЩЕН! ЗА  НАРУШЕНИЕ  ---  ШТРАФ  В
СООТВЕТСТВИИ
     С ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ!

     Надпись же на пожелтевшем листочке бумаги, прибитом к одной из
досок на заколоченной двери, была еще более категоричной:

     РЕШЕНИЕМ УПРАВЛЕНИЯ ПО ЖИЛИЩНЫМ ВОПРОСАМ ГОРОДСКОГО СОВЕТА
     СТРОЕНИЕ ПРИЗНАНО НЕГОДНЫМ К ПРОЖИВАНИЮ

     Джейк помедлил у нижней ступеньки крыльца, пристально глядя
на   дверь.  Там,  на  заброшенном  пустыре,  ему  слышались
голоса...  и теперь голоса зазвучали снова. Только  на  этот
раз  вместо  ликующей песни это был точно хор проклятых  ---
бормотание  безумных  угроз и столь же безумных  посулов.  В
хоре  этом  сливались  тысячи  голосов,  и  все-таки  Джейку
казалось,  что  голос  один.  Голос  дома.  Голос  какого-то
чудовищного  привратника,  поставленного  много  лет   назад
сторожить  эту дверь... стража, который заснул на посту,  но
теперь пробуждается от беспокойного долгого сна.

     Джейк только теперь подумал об отцовском "Рюгере". Он даже
решил  его вытащить и держать наготове --- просто на  всякий
случай, --- но потом рассудил, что не стоит. Если вдруг что,
он  все равно не поможет. У него за спиной по Райнхолд-стрит
проезжали  машины, какая-то тетка кричала  дочке,  чтобы  та
прекратила тискаться с парнем и быстро несла белье домой, но
рядом с ним был другой мир... мир, где всем заправляет какое-
то мрачное существо, против которого пули бессильны.

     Верь в себя, Джейк... держись.

     --- Хорошо, --- прошептал он, и голос его сорвался. ---
Хорошо,  я  попробую. Но на этот раз ты  меня  не  бросай...
лучше не надо.

     Медленно,  очень  медленно, он поднялся  по  ступенькам
крыльца к заколоченной двери.



        27



     Старый  доски давно прогнили, гвозди проржавели.  Джейк
схватился  за  верхнюю доскиу у самого перекрестия  и  резко
рванул. Она оторвалась с противным скрипом, точно таким  же,
как  скрип калитки. Джейк зашвырнул ее через перила  крыльца
на  древнюю клумбу, теперь заросшую только кизилом и  сорной
травой. Наклонившись, он взялся за нижнюю доску... и замер.

     Из-за  двери  послышался глухой рык ---  рев  голодного
зверя,   вожделенно  брызжущего  слюной  на  дне   бетонного
колодца.  Джейк  почувствовал, как на лбу и  щеках  выступил
липкий пот. Ему стало дурно. Он так испугался, что на какой-
то  миг  перестал ощущать реальность происходящего:  он  как
будто  превратился  в  призрачный персонаж  кошмарного  сна,
который снится кому-то другому.

     Там,   за  дверью,  звучал  злобный  хор.  Там   таился
невидимый враг. Его голос сочился наружу, как липкий сироп.

     Джейк дернул нижнюю доску. Она поддалась легко.

     Ну  конечно.  Оно  хочет, чтобы я вошел.  Он,  кажется,
изголодался, и в меню у него я стою первым блюдом.

     Неожиданно в памяти всплыло стихотворение, которое как-то прочла
на  уроке  мисс Авери. По ее утверждению в нем говорилось  о
бедственном положении современного человека, который утратил
все  корни свои и традиции, но теперь Джейк решил,  что  все
было  проще. Поэт, наверное, здесь бывал и видел этот жуткий
дом:  Я  покажу  тебе то, чего ты не видел  доселе,/  Нечто,
совсем не похожее на твою тень,/ что за тобою шагает утром,/
Или  на  тень твою вечером, что встает пред тобой,/ Я покажу
тебе...

     ---   Я   покажу  тебе  страх  в  горстке  праха,   ---
пробормотал Джейк вслух, берясь за дверную ручку. И едва  он
прикоснулся  к ней, как его вновь охватило знакомое  чувство
уверенности  и несказанного облегчения... то самое  чувство,
когда  ты  знаешь наверняка, но на этот раз --- без дураков,
что  дверь откроется в другой мир, где небо не тронуто дымом
из  заводских  труб,  а  на горизонте, подернутый  синеватой
дымкой,  маячит  не горный кряж, а прекрасный  и  незнакомый
город.

     Запустив руку в карман, он сжал серебряный ключ в кулаке,
надеясь,  что  дверь  заперта и можно будет  воспользоваться
ключом. Но дверь оказалась не запертой. Дверь отворилась  со
ржавым   скрипом.  Ошметками  ссыпалась  ржавчина  с  ветхих
петель.  Запах  гнили ударил в лицо, как  кулак:  отсыревшее
дерево,    рыхлая   штукатурка,   гниющие   ткани,   древняя
разложившаяся  набивка.  И  был еще  один  запах  ---  запах
звериного  логова. Промозглый сырой коридор уводил  во  тьму
впереди.  Слева к сумраку верхнего этажа поднималась  кривая
расшатанная лестница. Отвалившиеся перила валялись, разбитые
в  щепки,  на  полу  в коридоре, но Джейк был  не  настолько
наивен,  чтобы  пытаться  уверить  себя,  будто  среди  этих
мрачных  обломков  он не видит еще одной  вещи.  Там,  среди
хлама  и мусора, были еще и кости --- кости мелких животных.
Вроде  бы кости животных... но приглядываться Джейк не стал,
иначе ему не достало бы мужества идти дальше вглубь дома. Он
помедлил на входе, пытаясь взять себя в руки, чтобы  сделать
первый --- решающий --- шаг. В глухой тишине что-то тихонько
стучало. Быстро и твердо. Джейк не сразу сообразил, что  это
стучат его зубы.

     Почему никто меня не остановит? --- в отчаянии думал он.
Почему никто из прохожих не крикнет мне с улицы: "Эй, ты там
на  барже!  Туда  нельзя... ты, что ли,  читать  не  умеешь,
умник?"

     Но он и сам знал, почему. Потому что прохожие на Райнхолд-
стрит  старались держаться на той стороне улицы. Те же,  кто
шел  по  этой,  старались  как  можно  быстрее  пройти  мимо
мрачного дома.

     Но  даже если кто-нибудь из прохожих посмотрит сюда, он
все  равно  меня  не увилит, потому что на самом  деле  меня
здесь  нет. Не знаю, к добру это или нет, но меня уже нет  в
моем  мире. Мой переход уже начался. Впереди меня  ждет  его
мир. А это...

     А это ад между мирами.

     Джейк шагнул в коридор... и закричал, когда дверь у него за
спиною захлопнулась, точно врата мавзолея. Да, закричал,  но
ни капельки не удивился.

     Он не удивлялся уже ничему.



        28



     Давным-давно, в стародавние времена, жила-была одна женщина.
Молодая  такая  женщина.  Звали ее Детта  Уолкер.  Частенько
наведывалась  Детта  Уолкер  в  придорожные  забегаловки   и
дешевенькие  закусочные на Риджлайн-Роуд, что  в  предместье
Натли,  и  на Шоссе N88, на том отрезке его, что тянулся  от
линий  электропередач к Эмхаю. В те времена у нее  еще  были
ноги, и, как поется в одной славной песне, она знала, что  с
ними  делать. Обычно она надевала дешевое платье в  обтяжку,
похожее  с  виду на шелковое, только, конечно6 не  шелковое,
отнюдь,  и  танцевала с белыми парнями,  пока  музыканты  на
маленькой  сцене  наяривали попсу типа "Мы  с  моею  чувихой
балдеем  от  наших любовных затей" или "Хиппи-хиппи  шейка".
Иногда  Детта  Уолкер  цепляла  кого-то  из  этих  парней  и
соглашалась  пойти  с ним в машину на автостоянке.  Там  она
распаляла  его (никто не умел целоваться душевней  и  лучше,
чем   Детта  Уолкер,  да  и  коготками  работать  была   она
мастерица), пока он совсем уже не забалдевал... а потом: "Не
пошел бы ты, мальчик ...туда?" И что было дальше? Ну, в этом-
то  все  и  дело.  В этом, как говорится, и вся  игра.  Одни
распускали  сопли и начинали ее упрашивать --- тоже,  знаете
ли,  вариант,  но  так  себе... ничего  выдающегося.  Другие
бесились и психовали, и это было гораздо забавнее.

     И  хотя Детта Уолкер не раз получала по кумпалу за свои
выкрунтасы  ---  бывало, потом она долго ходила  с  подбитым
глазом, а один раз, на стоянке у "Красной Мельницы", ей дали
такого  пинка  под  зад,  что она растянулась  на  гравиевой
площадке,  ---  никто  ни разу ее не снасильничал.  Они  все
уходили  ни  с чем... как еще говорится, с синими  яйцами...
все  до единого, недоумки. То есть, по шкале ценностей Детты
Уолкер,  она  оставалась всегда победительницей.  Королевой.
Королевой  чего,  может  быть, спросите  вы?  А  ничего.  Их
королевой. Королевой всех этих короткостриженных и узкозадых
никчемных белых мудил.

     Но теперь все пошло по-другому.

     При всей ее дьявольской изобретательности "кинуть" демона,
обитающего в говорящем круге, оказалось совсем не просто. Да
что  непросто?! Немыслимо. Невозможно. Здесь,  в  круге,  не
было дверных ручек, чтобы схватиться в последний момент,  не
было  дверцы,  которую  можно открыть,  чтобы  выбраться  из
машины  --- которой, собственно, тоже не было --- и укрыться
в  ближайшем  под®езде, успев напоследок отвесить  пощечину,
расцарапать ублюдку рожу, а то и врезать коленом  по  яйцам,
если он, тугодум, не поймет с первого раза.

     Демон набросился на нее, навалился... а потом, не успела она
и моргнуть, он --- он --- вошел в нее.

     Она не могла его видеть, но чувствовала, как он --- он ---
прижимает ее к земле. Она не видела его рук, но и невидимые,
они  делали свое дело --- платье ее разорвалось в клочья.  А
потом  все  ее тело вспорола боль. Боль застала ее врасплох.
Ощущение  было  такое,  как будто ее разорвали  надвое.  Она
закричала в агонии. Эдди, прищурившись, оглянулся.

     ---  Я  в  порядке! --- выкрикнула она. ---  Продолжай,
Эдди! Забудь обо мне! Я в порядке!

     Но  она солгала. В первый раз с той великой поры, когда
Детта  Уолкер, тринадцати лет, вышла на "битву  полов",  она
проигрывала  сражение.  Мерзкий и алчный  холод  вонзился  в
нее... как будто трахаешься с сосулькой, честное слово.

     Смутно, как будто сквозь пелену, она увидела, как  Эдди
опять  отвернулся  и принялся рисовать на  размокшей  земле.
Лицо  его,  только что выражавшее теплоту и  тревогу,  снова
застыло в холодной, ужасной, сосредоточенности, которую  она
иногда  ощущала в нем. Ну что ж, так и должно быть,  правда?
Она  сама  попросила его продолжать, забыть о ней и вытащить
мальчика  в  этот мир. Она тоже участвовала,  как  могла,  в
переходе  Джейка.  Она сама согласилась на  это,  и  поэтому
нечего  ей обижаться на этих мужчин, которые, собственно,  и
не  выкручивали ей руки, заставляя отдаться  демону,  и  все
же...  когда  ледяной холод пронзил ее, а Эдди  спокойненько
отвернулся,  она  на какой-то ужасный миг  возненавидела  их
обоих.  Сейчас,  будь у нее возможность, она  бы  с  большим
удовольствием открутила им яйца.

     А  потом рядом с ней оказался Роланд. Его сильные  руки
легли  ей на плечи, и хотя Роланд не