ных  предметов,
медленно проплывающих перед тобой по поверхности мутных вод.

     Я  нахожусь  сейчас в месте, которого  я  не  знаю.  То
есть,теперь  я его узнаю... узнал бы, если бы  тот  кадиллак
меня  сбил.  Я сейчас на дорожной станции... но тот  "я"  об
этом  еще  не  знает.  Он знает только,  что  это  где-то  в
пустыне,  и  там нет людей. Никого. Я плачу там, потому  что
мне страшно. Я боюсь, что оказался в аду.

     В  три  часа пополудни, когда Джейк пришел на  Мид-Таун
Лейнс,  он  выяснил, что на заднем дворе  за  конюшней  есть
действующая  колонка,  где можно  попить.  Вода  была  очень
холодной,  и  в ней чувствовался сильный привкус минеральных
солей. Вскоре он войдет в дом и обнаружит там скудный  запас
вяленого мяса --- в бывшей кухне. В этом он был уверен,  как
был  уверен и в том, что торговец на углу возьмет бутылочку,
а  не  банку,  "Йо-Хо"  и  что  у  куклы,  выглядывающей  из
блюминдейловского пакета, голубые глаза.

     Он как будто вспоминал будущее.

     В  тот  день  Джейк  выбил только две  партии.  Одну  с
результатом  96,  вторую --- 87. Тимми у себя  за  конторкой
лишь  мельком  глянул  на его лист,  сложил  его  пополам  и
покачал головой.

     --- Сегодня ты, чемпион, что-то не в лучшей форме.

     --- Если б вы только знали, --- пробурчал Джейк.

     Тимми присмотрелся к нему повнимательнее.

     ---  Ты хорошо себя чувствуешь? А то ты и в самом  деле
какой-то бледненький.

     --- Я, по-моему, заболеваю. Где-то, наверное, подхватил
инфекцию. --- И Джейк не солгал. По крайней мере, сам он  не
думал, что врет. Он что-то такое действительно подхватил.

     ---  Придешь  домой,  сразу  же  ляжь  в  постель,  ---
посоветовал  Тимми. --- И пей больше жидкости, только  ни  с
чем не мешай... джин, водка, в общем, сам разберешься.

     Джейк улыбнулся.

     --- Наверное, так я и сделаю.

     Он медленно поплелся домой. Вокруг него простирался Нью-
Йорк в своем самом сооблазнительном обличие... конец теплого
майского дня, серенада предвечерних улиц, где на каждом углу
---  музыкант,  деревья стоят все в цвету, и  у  каждого  из
прохожих  хорошее  настроение. Джейк все это  видел,  но  он
видел  и  то, что таилось на той стороне: как он прятался  в
сумраке кухни, пока на заднем дворе человек в черном,  точно
оскаленный  пес,  жадно  пил  из  колонки...  как  рыдал   в
облегчении,  когда  этот страшный черный  человек  ---  или,
может  быть, призрак --- ушел, не заметив его... как забылся
глубоким  сном, когда село солнце, и звезды зажглись,  точно
льдинки, в багровом небе пустыни.

     У  него  был  свой  ключ.  Закрыв  за  собой  дверь  их
двухэтажной квартиры, Джейк сразу пошел на кухню, чтобы чего-
нибудь  с®есть. Скорей, по привычке, поскольку есть  ему  не
хотелось.  Он уже собирался открыть холодильник,  как  вдруг
взгляд его остановился на двери в кладовую и внезапно  Джейк
понял, что дорожная станция --- и весь тот, другой, странный
мир,  которому он теперь принадлежит --- она  там,  за  этой
самой   дверью.  Всего-то  и  нужно  перешагнуть   порог   и
соединиться  с  тем Джейком, который уже существует  там.  И
тогда  память  его перестанет двоиться... голоса  у  него  в
голове умолкнут, умолкнет этот их бесконечный спор, умер  он
или нет сегодня в 8:25 утра.

     Обеими руками Джейк толкнул дверь в кладовку, на лице у него
заиграла  уже улыбка радости и облегчения... и тут он  замер
на  месте,  услышав крик миссис Шоу, что стояла на невысокой
стремянке  у  дальней стены кладовой. От испуга она  уронила
банку  с томатной пастой, которую только что сняла с  полки.
Банка  грохнулась  об пол. Миссис Шоу покачнулась,  и  Джейк
рванулся  вперед, чтобы успеть поддержать ее, пока она  тоже
не сверзлась на пол и не присоединилась к томатной пасте.

     ---  Святые  угодники! --- задохнулась она, схватившись
за живот. --- Как ты меня напугал, Джонни!

     ---  Простите, я не хотел. --- Он сказал это  искренне,
но  это  не значит, что он не был горько разочарован.  Всего
лишь кладовка. Вот так. А ведь он был уверен...

     ---  А  ты  почему, вообще, здесь? У  тебя  же  сегодня
кегельбан! Я так рано тебя не ждала... еще час, как минимум.
У меня даже покушать тебе не готово, так что обеда сейчас не
жди.

     ---  Ну  и ладно. Я все равно не особенно голоден.  ---
Джейк поднял с пола банку, которую она уронила.

     ---  Не  сказала бы, если судить по тому, как  ты  сюда
вломился, --- проворчала миссис Шоу.

     ---  Мне  показалось, я слышал, как  что-то  скребется.
Решил, что мышь. Но это, наверное, были вы.

     ---  Уж  наверное  я,  ---  она  осторожно  слезла   со
стремянки  и  забрала у него банку. --- У  тебя  что-то  вид
нездоровый,  Джонни.  Ты  не гриппуешь,  случайно?  ---  Она
потрогала ему лоб. --- Кажется, температуры нет, но это  еще
ничего не значит.

     ---  Я,  наверное, просто устал. --- А про  себя  Джейк
подумал:  Если  бы  только это. --- Вы не волнуйтесь.  Попью
чего-нибудь, посмотрю пока телевизор, и все пройдет.

     Миссис Шоу неопределенно хмыкнула.

     ---  Были сегодня оценки? Хочешь мне показать? Если да,
то давай быстрее --- мне еще ужин готовить.

     ---  Сегодня нет. --- Джейк вышел из кладовой,  взял  в
холодильнике  бенку  содовой  и  ушел  в  гостиную.  Включив
"Обывателей  Голливуда",  он  сел  на  диван  и   безучастно
уставилс  на  экран,  а в голове у него  продолжали  звучать
голоса  и  проявлялись  новые воспоминания  о  том,  другом,
запыленном мире.



        7



     Папа с мамой и не заметили даже, что с ним что-то творится
неладное  --- а папа вообще пришел домой в полдесятого,  ---
но  Джейк был этому только рад. Он лег в постель в десять  и
еще   долго   лежал  без  сна,  вглядываясь  в   темноту   и
прислушиваясь  к шуму города за окном: визг тормозов,  гудки
автомобилей, завывание сирен.

     Ты умер.

     Но  как  же я умер, когда вот он я --- здесь, у себя  в
кровати, живой и здоровый.

     Это еще ничего не значит. Ты умер, и ты это знаешь.

     Да,  он знает. Но страшнее всего, что он знает и то,  и
другое.

     Я не знаю, который из вас говорит сейчас правду, но одно
знаю  точно: долго я так не выдержу. Так что умолкните, оба.
Прекратите немедленно и оставьте меня в покое. О'кей? Я  вас
очень прошу. Пожалуйста.

     Но  голоса  не  смолкали.  Быть  может,  они  не  могли
замолчать. Джейку вдруг пришло в голову, что ему надо встать
---  прямо  сейчас  --- и открыть дверь  в  ванную.  И  тот,
другой,  мир  будет там. Дорожная станция и  он  сам...  его
вторая,  недостающая,  половина...  с®ежившийся  под  старой
попоной  в  конюшне, пытающийся заснуть, не понимающий,  что
происходит...

     Я бы сказал ему... в возбуждении думал Джейк, сбрасывая
одеяло.  Он понял теперь, куда ведет эта дверь рядом  с  его
книжным шкафом --- больше не в ванную, нет --- она откроется
в  мир,  пахнущий  жаром,  пурпурным  шалфеем  и  страхом  в
горсточке праха, мир, укрытый сейчас сумрачным крылом  ночи.
Я  бы  сказал  ему... но мне не нужно ему ничего говорить...
потому что я буду В НЕМ... я буду ИМ!

     Не зажигая света, бросился он через темную комнату, едва
не смеясь в облегчении, распахнул заветную дверь и...

     И  ничего. Просто ванная. Его ванная с постером Марвина
Гая  в  рамочке  на стене и теневым очертанием  жалюзей  ---
полосками света и тени --- на кафельном полу.

     Он еще долго стоял на пороге, пытаясь справиться с этим
разочарованием, что встало в горле как будто комком.  Только
оно не желало его отпускать. И оно было горьким.

     Оно было горьким.



        8



     С  того  дня  прошло три недели, и в памяти Джейка  они
растянулись,  точно  зловещий  и  мрачный  район   трущоб...
кошмарный,  заброшенный мертвый край, где нет ни  покоя,  ни
отдохновения,  ни  исцеления от боли. Он  наблюдал  ---  как
беспомощный узник наблюдает за разграблением города, которым
он  правил когда-то, --- как гнется здравый его рассудок под
непрестанным  нажимом этих призрачных голосов  и  иллюзорных
воспоминаний, и ничего не мог с этим поделать. Сперва  Джейк
еще  не  терял надежды, что память его перестанет  двоиться,
когда,  вспоминая,  он  дойдет  до  критической  точки,  где
человек  по  имени Роланд позволил ему упасть в  пропасть  с
моста  под  горами,  ---  только  этого  не  случилось.  Все
вернулось  к  началу  и заиграло по новой,  как  кассета  на
магнитофоне,  включенная на автореверс: она будет  играть  и
играть  бесконечно, пока либо не гикнется  магнитофон,  либо
кто-нибудь не придет и его не вырубит.

     По мере того, как углублялась эта ужасная пропасть в его
раздвоившейся  памяти, в восприятии Джейком его  более-менее
реальной   жизни  ---  жизни  нью-йоркского   мальчика   ---
появлялось все больше провалов. Он помнил, что ходил в школу
и  в  кино  по выходным, что неделю назад (или  две?)  их  с
родителями  пригласили на восресный  обед,  но  все  это  он
помнил   так,  как  человек,  перенесший  тяжелую   малярию,
вспоминает  потом  период  обострения  своей  болезни:   все
окутано  темным бредом, люди становятся будто тени,  голоса,
перекрывающие  друг  друга  ---  как  будто  эхо,  а   такое
обыденное  и  простое действие, как, скажем, с®есть  сэндвич
или  купить  банку "Коки" в автомате напитков  в  спортзале,
превращается  в подвиг, стоящий многих училий. Джейк  прошел
через   эти   дни   в  фуге  воющих  голосов   и   двоящихся
воспоминаний. Его одержимость дверями --- любыми дверями ---
с  каждым днем только усугублялась; по-настоящему он никогда
не терял надежды, что какая-то из дверей все же откроется  в
мир  стрелка. И удивляться особенно нечему, ведь это была  у
него единственная надежда.

     Но  сегодня игра закончилась. И Джейк проиграл. К  чему
все, впрочем, и шло. Все равно шансы его на победу равнялись
нулю  ---  с  самого начала. И сегодня он сдался.  Смылся  с
экзамена.  Понурив голову, Джейк вслепую шагал на восток  по
размеченной  сетке улиц, не зная, куда он идет и  что  будет
делать, когда дойдет.



        9



     Часам к девяти Джейк потихонечку стал выбираться из этой все
застилающей   пелены   и   начал  воспринимать   окружающее.
Оказалось, что он стоит на углу Лексингтон-Авеню и Пятьдесят-
Четвертой и не может припомнить, как он сюда забрел.  Только
теперь он заметил, какое сегодня погожее ясное утро. Утро  7
мая... в тот день, когда он начал сходить с ума... тоже было
прекрасным,  но  это --- в десять раз лучше: сегодня,  когда
весна  оглянулась  назад  и увидела  лето,  стоящего  рядом,
совсем-совсем близко, красивого, сильного, с дерзкой улыбкой
на  загорелом лице. Яркие блики солнца плясали на стеклянных
стенах  высотных  зданий; даже тени прохожих  были  густы  и
бодры.   Безупречно   голубое  небо   сияло   над   головой,
расчерченное легкими штрихами перистых облаков.

     Чуть дальше по улице шло строительство. У дощатого забора,
отгораживающего площадку, стояли два бизнесмена  в  дорогих,
безупречного покроя костюмах. Они смеялись, что-то передавая
друг  другу туда-сюда. Джейку стало любопытно, и он  подошел
поближе.  Бизнесменны, как выяснилось, играли  в  "крестики-
нолики",  расчертив  на  заборе поле дорогой  ручкой  "Марк-
Кросс".  Ею  же делали и ходы. Здорово развлекаются  дядьки,
подумал  Джейк. Когда он к ним подходил, один  из  "игроков"
как раз поставил последний "нолик" в верхней правой клетке и
прочертил жирную диагональ через все поле.

     ---  Опять  я продулся всухую! --- сказал его  друг,  с
виду   какой-нибудь   администратор  высокого   ранга,   или
преуспевающий  адвокат,  или биржевый  маклер  экстракласса,
потом  отобрал у приятеля ручку "Марк Кросс" и расчертил  на
заборе очередное поле.

     Первый бизнессмен --- тот, кто выиграл --- повернул голову
влево. Увидел Джейка и улыбнулся.

     --- Хороший денек, да, малыш?

     --- Точно, --- ответил Джейк в восторге от того, что он
именно так и думает.

     --- В такой день не хочется киснуть в школе, ага?

     Теперь Джейк рассмеялся по-настоящему. Школа Пайпера, где
"имеют  свободный час" вместо того, чтобы просто перекусить,
и  где  ты  иной  раз "выходишь" вместо того,  чтобы  просто
сходить пописать, отодвинулась вдруг далеко-далеко.

     --- А вы понимаете.


     --- Не хочешь сыграть? А то Билли и в школе не мог меня
сделать на этом, и до сих пор ему это не удается.

     ---  Оставь парня в покое, --- сказал второй бизнесмен,
передавая  приятелю ручку "Марк Кросс". --- На  этот  раз  я
тебя  сделаю. --- Он подмигнул Джейку, и Джейк  подмигнул  в
ответ,  сам себе удивляясь. Он пошел дальше, оставив дяденек
за игрой. Ощущение, что сейчас должно произойти что-то очень
хорошее  --- или, быть может, уже происходит ---  продолжало
крепнуть.  Джейк,  казалось, не  шел,  а  летел  вперед,  не
касаясь ногами асфальта.

     На  светофоре на углу зажглось "ИДИТЕ", и  Джейк  пошел
переходить  Лексингтон-Авеню. Посередине улицы он  встал  на
месте   так   резко,   что  какой-то  мальчик-посыльный   на
велосипеде   едва  на  него  не  наехал.   Да...   это   был
изумительный весенний денек. Но Джейк сейчас себя чувствовал
так  хорошо вовсе не потому. Вовсе не потому воспринимал  он
сейчас  окружающее с этой внезапной ясностью и полнотой,  не
потому  преисполнился твердой уверенности, что с ним  должно
произойти что-то очень хорошее. Что-то здоровское.

     Голоса в голове умолкли.

     Умолкли не навсегда --- каким-то образом он это знал --- но
сейчас они прекратились. Вот только, почему?

     Перед  мысленным взором Джейка предстала такая картина:
комната,  в  комнате двое спорщиков. Сидят  за  столом  друг
против друга, злобно косятся друг на друга и отчитывают друг
друга    с   нарастающим   ожесточением.   Потихоньку    они
перегибаются через стол, их разгоряченные лица сближаются --
- они брызжут в лицо друг другу яростною слюной. Спор грозит
перерасти в потасовку. Но тут они слышат какой-то грохот ---
как  барабанная  дробь --- и разухабистые фанфары.  Спорщики
прекращают орать и глядят, озадаченные, друг на друга.

     Это что? --- спрашивает один.

     Не знаю, --- отвечает второй. Вроде какой-то парад.

     Они  подходят к окну и действительно видят внизу парад.
Оркестранты в военной форме маршируют по улице, чеканя  шаг.
Отблески  солнца  горят на их трубах.  Хорошенькие  девушки,
участницы  парада,  вертят  дирежерскими  жезлами  и   важно
вытягивают  свои  длинные,  загорелые  ножки.  Автомобили  с
открытым  верхом усыпаны цветами. В автомобилях  ---  всякие
знаменитости. Улыбаются, машут ручками.

     Двое непримиримых спорщиков глядят из окна, позабыв о своем
жарком споре. Они к нему еще вернутся, уж будьте уверены, но
пока  что  они  стоят  рядом, плечом к плечу,  точно  лучшие
друзья, и смотрят на проходящий парад...



        10



     Раздался резкий гудок. Джейк испугался, и мысленная картинка --
-  яркая, как живой сон --- пропала. Он сообразил, что так и
стоит  посередине проезжей части Лексингтон-Авеню, в зеленый
для  пешеходов сменился на красный. Он оглянулся  в  испуге,
ожидая  увидеть  синий  "кадиллак", несущийся  на  него,  но
водитель, который сигналил, сидел за рулем желтого открытого
"мустанга"  и вместо того, чтобы орать на Джейка,  мило  ему
улыбался.  Впечатление было такое, что сегодня  в  Нью-Йорке
все нанюхались веселящего газа.

     Джейк  помахал водителю и со всех ног устремился на  ту
сторону улицы. Водитель "мустанга" покрутил пальцем у  виска
---  ты,  мол, парень, того, не в себе, --- потом помахал  в
ответ и уехал.

     Пару  мгновений Джейк постоял на углу, подставляя  лицо
теплому  майскому  солнцу, улыбаясь и наслаждаясь  ощущением
ясного   дня.   Наверное,  так  себя  чувствуют   арестанты-
преступники,  приговоренные к смертной казни, когда  узнают,
что им дали временную отсрочку.

     Голоса молчали.

     Вопрос только в том, что это был за парад, отвлекший внимание
яростных   спорщиков?  Может  быть,  просто   необыкновенная
красота этого майского утра?

     Джейк,  однако,  не  думал, что  только  это.  Странное
ощущение знания снова охватывало его, пронизывая насквозь --
-  то же самое, что захватило его три недели назад, когда он
подходил к переходу на углу Пятой и Сорок-Шестой. Но  тогда,
7  мая, это было ощущение неотвратимой судьбы, приготовившей
ему  гибель.  А теперь ощущение было радостным,  исполненным
доброты с предвкушением чуда. Как будто... как будто...

     Белизна.  Слово  пришло  само и  зазвенело  в  сознании
чистейшим звоном безупречной и неоспоримой истины.

     ---  Белизна!  ---  воскликнул  он  вслух.  ---  Приход
Белизны!

     Он  зашагал вдоль Пятьдесят-Четвертой и, дойдя до  угла
Пятьдесят-Четвертой и Второй, вступил  снова  под  сень  ка-
тета.



        11



     Он   повернул   направо,  остановился,  в  задумчивости
развернулся и вернулся на угол. Да, все правильно: ему нужно
сейчас на Вторую... только надо опять перейти на ту сторону.
Когда  на  светофоре  зажглось  "ИДИТЕ",  он  бегом  пересек
проезжую  часть  и снова свернул направо.  Это  чувство  ---
ощущение

     (Белизны)

     правильности --- становилось все сильнее. Джейк едва ли не обезумел
от  радости и облегчения. Теперь с ним все будет  о'кей.  На
этот раз --- никакой ошибки. Джейк был уверен, что уже очень
скоро  он встретит людей, которых начнет узнавать, как узнал
тогда  толстую тетку с пакетом и торговца напитками на углу,
и будет знать наперед о том, что они собираются делать.

     Но вместо этого он вышел к книжному магазину.



        12



     "МАНХЭТТАНСКИЙ РЕСТОРАН ДЛЯ УМА" --- сообщала вывеска в
витрине.  Джейк подошел к входной двери. Там  висела  черная
доска,  какие  обычно вывешивают под меню в  забегаловках  и
кафешках, и на ней было написано белым мелом:

     СЕГОДНЯ В МЕНЮ
     ОСОБЫЕ БЛЮДА ДНЯ

     Из Флориды! Свеже-зажаренный Джон Д. Мак-Дональд
          В твердой обложке 3 --- $2.50
          В мягкой обложке 9 --- $ 5.00

     Из Миссиссиппи! Уильям Фолкнер, жареный на сковороде
          В твердой обложке --- обозначенная цена
          Винтадж-Лайбрари в мягкой обложке --- 75 центов за
штуку

     Из Калифорнии! Раймонд Чендлер вкрутую
          В твердой обложке --- обозначенная цена
          В мягкой обложке 7 --- $5.00

     НАСЫТЬТЕ СВОЙ КНИЖНЫЙ ГОЛОД
     ПРИЯТНОГО АППЕТИТА!

     Джейк вошел в магазин, с радостью осознавая, что в первый
раз  за последние три недели он открыл дверь, не изнывая при
том  от  безумной  надежды найти за ней  тот,  другой,  мир.
Тихонько звякнул колокольчик. Джейка окутал мягкий и  пряный
запах старых книг --- запах, как это ни странно, похожий  на
возвращение домой.

     Внутри тоже присутствовал ресторанный лейтмотив. Хотя все
четыре стены были увешаны книжными полками, зал был разделен
пополам  длинной  стойкой, какие обычно бывают  в  кафе.  На
половине  ближайшей  к  дверям  стояло  несколько  маленьких
столиков  и  при них --- стулья с проволочными спинками.  На
трех  из них были представлены "блюда дня": романы о Тревисе
Мак-Ги  Джона  Д.  Мак-Дональда, романы из  серии  о  Филипе
Марлоу  Раймонда Чендлера, книги из саги о Сноперсах Уильяма
Фолкнера.  Небольшая  табличка на столе  Фолкнера  сообщала:
Имеются  в  продаже редкие первые издания --- спрашивайте  у
продавца.  Еще  одна  надпись,  на  стойке,  была  предельно
простой   и   краткой:   ВОЗЬМИТЕ  И   ПОЛИСТАЙТЕ!   Парочка
покупателей именно этим и занималась. Они сидели  у  стойки,
потягивали  кофеек и читали. Джейк подумал,  что  он  еще  в
жизни не видел такого чудесного книжного магазина.

     Вопрос только в том, почему он сюда пришел? Была это просто
удача,   или  его  привело  сюда  это  мягкое,  но  все   же
нас