емени,  когда
они набирались мудрости настолько, чтобы осмелиться на подобное путешествие,
их поджидала старость... Быть  может,  поэтому  редкие  путники,  случалось,
слышали  громовой  хохот,  обрушивающийся  с  вершины  Костолома,   хотя   и
утверждали, что это был ветер.
   Мечтравная степь напоминала  заросшее  поле.  Иногда  над  густой  травой
поднимались и  другие  растения.  Тоненькие  цветущие  деревца  образовывали
редкие рощи, гигантские подсолнухи качали головами над  колышущимся  зеленым
океаном.
   Невзирая  на  протесты   Клотагорба,   вооруженный   эскорт,   выделенный
Аветикусом,  ехал  до  начала  дикой   степи.   Солдаты   проводили   фургон
приветственными воплями.
   В Мечтравной степи не было ни троп, ни дорог. Здешняя трава росла быстрее
любого бамбука. По словам Каза, ее можно было косить на одном и том же месте
четыре раза в день и к вечеру  не  найти,  где  ты  это  делал.  К  счастью,
рвущиеся к жизни травинки были гибкими, и фургон легко подминал их.
   Каждая травинка знала свое место, ни одна не стремилась  вырасти  повыше,
чтобы лишить света соседку. Невзирая на гибкость травы, имя свое  Мечтравная
степь получила вполне по  заслугам.  И  хотя  Фаламеезара  надежно  защищали
толстые чешуи, а ящеров - их  собственные  шкуры,  всем  прочим  приходилось
двигаться осторожно: острыми краями трава легко прорезала одежду и кожу.
   Джон-Том получил урок достаточно быстро. Перегнувшись через борт фургона,
он потянулся за высоким синим цветком.  Мгновенная  острая  боль  немедленно
заставила его отдернуть руку. По ладони  бежала  тоненькая  алая  струйка  -
словно кто-то  быстро  чиркнул  по  ней  бритвой.  Узкая  ранка  кровоточила
недолго, но чувствовалась не один день.
   Несколько раз они замечали долговязых хищников, похожих на псов с головой
крокодила. Они часами преследовали фургон, прежде чем исчезнуть в траве.
   - Нулпы, - пояснил Каз, выглянув в амбразуру. - Эти бы охотно съели  нас,
да боятся Фаламеезара. Ничего у них не получится.
   - А ты откуда знаешь?
   - Видишь - они исчезают. Обычно стаи нулпов преследуют  жертву  неделями,
пока та не выбьется из сил.
   Дни без всяких хлопот превращались в недели. С каждым  днем  сгрудившиеся
на западе грозовые облака  приближались,  гром  становился  все  отчетливее.
Облака сулили непогоду - более суровую, чем тихие ночные дожди.
   - Зима все же, - однажды признал Клотагорб. - Как бы  нам  не  попасть  в
скверную бурю. В таком случае брезента над головой нам не хватит.
   Но когда буря наконец навалилась на них, оказалось, что даже волшебник не
ожидал от непогоды подобной свирепости. Ветер усилился; он сотрясал  тяжелый
фургон. Обитатели его чувствовали себя жучками в коробке. Смешанный с дождем
снег колотил по деревянным бортам и брезентовой  крыше,  пытаясь  проникнуть
внутрь. Ящеры кружком улеглись на траву, не желая двигаться навстречу ветру.
   Фургон был широк и устойчив,  он  не  перевернулся.  Джон-Том  уже  начал
привыкать к непогоде, когда на четвертый  день  снаружи  раздался  отчаянный
вопль. Уносимый ветром, он быстро стих.
   Молодой  человек  потянулся  за  свечой,  не  отыскал  ее  и  ограничился
огнетворкой. Огонек отразился в изумрудных глазах.
   - В чем дело? -  сонно  проговорила  Талея.  Остальные  зашевелились  под
одеялами.
   - Кто-то кричал.
   - Я не слышала.
   - Это снаружи. Крик сразу стих.
   Пересчитали всех по головам. Флор, моргая, стряхивала сон с глаз.
   Неподалеку прислонился к борту фургона  Каз.  Последним  проснулся  Мадж,
обнаруживший незаурядные способности дрыхнуть  под  грохот  грома,  вопли  и
завывания ветра.
   Лишь Клотагорб внимательно принюхивался к ночи.
   - Все здесь, - устало сообщила Флор. - Кто же тогда кричал?
   Клотагорб, все еще прислушивавшийся, сказал, не поворачивая ни  тела,  ни
головы:
   - Самого никчемного и хватятся-то в последнюю очередь. Где Пог?
   Джон-Том поглядел на заднюю стенку. Насест в левом верхнем углу пустовал.
На стенке виднелись потеки воды, показывая, где разошелся брезент.  Джон-Том
приблизился: ураган выдрал несколько застежек.
   - Сдуло сонного, - констатировал Клотагорб. - Придется его искать.
   В такую погоду не полетаешь.
   Джон-Том высунул голову наружу и тут же втянул ее обратно. Яростный ветер
и дождь не только залили ему лицо, но и  погасили  в  душе  всякий  пыл.  Он
заставил себя повторить попытку и несколько раз позвал мыша.
   Возле отверстия вдруг  выросла  огромная  мокрая  голова.  Джон-Том  даже
испугался, но только на минутку.
   - В чем дело, товарищ? - вопросил Фаламеезар. - Что-то случилось?
   - Мы потеряли... -  начал  Джон-Том,  пытаясь  защититься  от  проливного
дождя, - Пога, летучую мышь. Наверное, его выдуло  порывом  ветра...  Он  не
отозвался, и все мы обеспокоены. Он и в самую лучшую погоду плохой ходок,  а
в такую бурю только черти летают. Кроме того, вокруг не видно  деревьев,  за
которые он мог бы зацепиться.
   - Не бойся, товарищ. Я отыщу  его.  -  Массивное  тело  в  тяжелой  броне
развернулось к югу, зычный голос воззвал, перекрывая шум бури:
   - Пог!
   Товарищ Пог!
   Ровный уверенный голос долго доносился до них, наконец и он исчез вдалеке
за  грохотом  бури.  Джон-Том  смотрел,  пока  огромная  черная  фигура   не
растворилась в ночи, а потом втянул голову под крышу, вытирая воду с волос и
лица.
   - За ним отправился Фаламеезар, - сообщил юноша встревоженным  спутникам.
- Непогода для него не помеха,  но  я  сомневаюсь,  что  ему  удастся  легко
отыскать Пога, если только буря не бросит его прямо на пути дракона.
   - Возможно, его унесло не на одну лигу, - скорбел Каз. - Черт  бы  побрал
это проклятое ненастье! - И он в гневе ударил кулаком по стене.
   - Пог вел себя неуважительно и  нахально,  но,  при  всех  своих  стонах,
прекрасно справлялся с  делами,  -  расстроился  Клотагорб.  -  Хороший  был
фамулус. Мне будет не хватать его.
   - Волшебник, рано говорить о Поге в прошедшем времени. - Флор  попыталась
подбодрить Клотагорба. - Фаламеезар может все-таки отыскать его. Quien  sabe
<Кто знает (исп.).>, возможно, его унесло не так уж далеко.
   - Спасибо тебе за добрые речи, моя дорогая. Правильно говоришь.
   Фургон трясся, над ними  промчался  новый  порыв  ураганного  ветра.  Все
старались удержаться на ногах.
   - Однако, как говорит наш чаропевец, погодка все гаже и гаже.  А  Пог  не
силач. Так что не знаю...
   На следующий день ни мыш, ни Фаламеезар так и не  появились,  а  буря  не
думала  утихать.  Теперь  Клотагорб  беспокоился  уже  о  том,  что   дракон
заблудился и потерял фургон.  Или  что  Фаламеезару  попадется  какая-нибудь
речка, и, решив, что приключения ему наскучили,  дракон  попросту  канет  на
дно.
   - Едва ли, сэр, - усомнился Джон-Том. -  Фаламеезар  привязан  к  нам  по
политическим мотивам. Мы - его товарищи. И он вернется. Бросить  нас  дракон
может лишь из-за какого-нибудь внутреннего кризиса, а  его  мало  что  может
пронять.
   - Тем не менее лучше бы они  оба  были  здесь,  время  уже  поджимает.  -
Маг-черепаха глубоко вздохнул. - Если завтра прояснится, а я рассчитываю  на
это, подождем еще один день.  Но  потом  придется  продолжать  путь  или  же
бросить дело.
   - Хоть бы погода помогла, - с надеждой пробормотал Мадж, заворачиваясь  в
одеяло.

Глава 3

   Проснувшись на следующее утро, Джон-Том первым делом поглядел  на  задний
полог. Брезент  был  аккуратно  подвернут  вверх,  и  внутрь  фургона  лился
солнечный свет. Стоя на коленях, Флор выглядывала наружу, ее  черные  волосы
водопадом струились по плечам. Вся она словно искрилась.
   Он сел, отбросив все одеяла. Странно было не слышать  голос  ветра  после
стольких бурных дней. Не хватало и сделавшегося уже привычным  стука  капель
по брезенту над головой. Опершись о борт, Джон-Том выглянул. Лишь  несколько
дождевых облаков упрямо висели посреди ясного неба.
   Он подобрался поближе к Флор.  Мягкий  ветерок  ерошил  гладь  Мечтравной
степи; бесконечный изумрудный простор с виду был нежнее  пушка  на  девичьих
ножках.  На  фоне  далекого  ровного  горизонта   торчали   одинокие   шапки
древовидных одуванчиков.
   - Доброе утро, Джон-Том.
   - Buenos dias. Que pasa <Добрый день. В чем дело (исп.).>, красавица?
   - Ни в чем. Просто наслаждаюсь видом и солнцем. Неделю просидели  в  этом
проклятом фургоне. - Она распушила волосы. - Как белки в клетке.
   - Душной клетке.  -  Юноша  глубоко  вдыхал  свежий  воздух,  пропитанный
запахом влажной после дождя травы. А потом перебрался через борт  на  заднее
сиденье фургона.
   Он медленно огляделся. Нигде не было видно ничего, кроме  синего  неба  и
зеленой травы. На таком фоне даже сам Фаламеезар показался бы угольной кучей
на белом снегу. Но ни дракона, ни Пога не было видно.
   -  Ни  того,  ни  другого,  -  разочарованно  констатировал  Джон-Том  и,
повернувшись, оглядел фургон. Талея только что высунула голову из-под одеяла
и сонно моргала, уставясь  на  него;  рыжие  кудряшки,  обрамлявшие  личико,
казались нарисованными.
   - Я очень озабочен, - начал Клотагорб. Он сидел в передней части  фургона
и помешивал в горшочке горячий  чай.  На  переносной  плитке  весело  пыхтел
небольшой медный чайник. - Возможно, что... - Он смолк, показал на Джон-Тома
и открыл рот. Джон-Том расслышал только начало фразы:
   - Я полагаю, что здесь кто-то есть, пото...
   Джон-Тома дернули за лодыжки. Размахивая руками, как  ветряная  мельница,
он полетел с помоста, крепко при этом приложившись. Трава лишь незначительно
смягчила удар.
   Перед глазами поплыла черная, усеянная  яркими  звездами  пелена,  однако
Джон-Том все-таки не вырубился. Тьма лишь ненадолго затмила его глаза. Но  к
тому времени,  когда  в  голове  молодого  человека  просветлело,  руки  его
вытянули над головой, кисти и лодыжки стянула  тугая  веревка.  Поглядев  на
ноги, он обнаружил на них путы, а чуть повыше оказалась  на  диво  уродливая
физиономия.
   Обладатель ее  ростом  не  превышал  двух  с  половиной  футов.  Создание
напоминало пародию  на  человека.  На  взгляд  Джон-Тома,  получилось  нечто
среднее между эльфом и коренастым пропойцей.  Округлую  физиономию  украшала
густая черная борода.
   Из сих джунглей смотрели два больших карих глаза. Между  ними  бульбочкой
выпирал округлый нос, и все  это  обрамляла  пара  огромных  обвислых  ушей,
непонятным  способом  пробивавшихся  из  густых  жестких  волос.  Внизу  под
всклоченной шевелюрой виднелось нечто вроде одежды.
   Толстые корявые пальцы  проверили  прочность  веревок.  Громадные  ступни
украшала пара сандалий, подходящих по размеру даже распростертому юноше.
   Другие узлы довязывал еще один урод - поменьше. Он оказался блондином.  В
противоположность первому глаза его были водянисто-голубыми.
   Кто-то вспрыгнул на грудь Джон-Тому, не давая ему вздохнуть.
   Новоявленный пришелец был словно выкован  из  железа  и  оказался  весьма
мускулистым. В  мышцах  его  не  было  стройности  культуриста,  они  скорее
напоминали обманчиво гладкую, прикрытую жирком мускулатуру тяжелоатлета.
   Это  была  самка.  Из  подбородка  ее  торчало  несколько  рыжих   редких
волосинок. Она и выглядела не симпатичнее обоих  самцов.  Самка  размахивала
кулаком перед носом Джон-Тома и безостановочно трещала.
   Впервые после встречи с Маджем - на лужку - слова в этом мире ничего  ему
не говорили.
   Он отвернулся, чтобы не видеть докучливого кулака. Из фургона  доносились
гневные голоса и удары. Он поглядел направо, но трава укрывала все, что  там
творилось.
   Уверен Джон-Том был только в одном: степь кишела дюжинами этих быстрых  и
раздраженных тварей.
   Ломовые ящерицы задергались и нервно  зашипели,  когда  маленькие  чудища
принялись возиться с упряжью и вожжами. Оглохнувший  от  пчелиного  жужжания
нападающих Джон-Том с трудом разбирал голоса.
   Выделялся Каз, говоривший  на  незнакомом  языке,  напоминавшем  речь  их
пленителей. Мадж попеременно ругался и оплакивал горькую судьбину, Талея  же
грозила нападавшим и утверждала, что если с груди ее  немедленно  не  уберут
эти самые огромные лапы, то из всех окрестных бород она наделает фитилей.
   Принесли шест, продели его под узлами на запястьях и лодыжках.
   Джон-Тома подняли в воздух и в каких-то Дюймах от земли повлекли прочь  -
с довольно значительной скоростью. Он мог видеть, что шест несут по  меньшей
мере шестеро - по трое в ногах и у головы. Движение казалось  очень  быстрым
из-за близости к земле. Юноша лихорадочно молился о  том,  чтобы  ориентация
носильщиков была такой же эффективной, как и мускулатура. Похитителей острая
трава явно не беспокоила.
   Изогнувшись, он увидел, как следом повернул фургон.
   Джон-Том ожидал долгой тряски и синяков, однако его бесцеремонно сбросили
с плеч едва ли не сразу. Флор положили возле  него.  По  одному  поднесли  и
уложили рядом остальных его спутников. Трава  примялась,  и  он  всех  видел
отчетливо.
   Друзья лежали рядком,  на  манер  кебаба.  Подобная  аналогия  отнюдь  не
радовала.
   Чтобы  избежать  пленения,  Клотагорб  удалился  в  глубины  панциря,   и
похитители просто подняли его, чтобы отнести куда нужно. А когда маг наконец
выставил руки и ноги, они уже ожидали с арканами и веревками.
   Впрочем, удалось зацепить только одну ногу, все остальное  чародей  снова
втянул в панцирь.
   Изнутри  донеслось  его  бормотание.  Это   вызвало   среди   похитителей
оживленную беседу, после которой они принялись колотить и  лягать  недвижное
тело.
   Бурной  деятельностью  руководил  один   из   них,   обильно   обвешанный
металлическими и костяными украшениями. Существа полезли в панцирь и  вскоре
сумели вытащить голову возмущенной, протестующей черепахи.
   Совместными усилиями они затолкали ему в рот несколько пучков травы.
   Клотагорб потянулся, чтобы  извлечь  кляп,  тут-то  конечности  его  тоже
связали. Чародей наконец изнемог и сдался.
   Украшенное костью и металлом  создание  радостно  запрыгало  и  принялось
тыкать длинным, декорированным перьями шестом  в  лежащего  Клотагорба.  Сей
модник, должно быть, местный шаман или знахарь, подумал Джон-Том.  Этот  шут
догадался, что под прикрытием панциря  Клотагорб  произносит  заклинание,  и
лишил своего оппонента всех возможностей совершить волшебство.
   Джон-Том лежал тихо и размышлял, догадались ли бы они о волшебной природе
его музыки... Однако он  лежал  связанный  на  земле,  а  дуара  осталась  в
фургоне.
   Неподалеку послышались стоны. Извернувшись, юноша  увидел,  как  один  из
похитителей без всякой причины  и,  увы,  достаточно  сильно  пинает  Талею.
Всякий раз, услышав проклятие, мучитель бил девушку. Она дергалась от  боли,
но проходило  несколько  минут,  и  у  нее  хватало  сил  на  новое  крепкое
выражение.
   - Отстань от нее! -  рявкнул  молодой  человек.  -  Выбери  себе  равного
противника.
   Существо отреагировало. Оставив  Талею,  оно  подошло  к  Джон-Тому  и  с
любопытством уставилось вниз, на лицо лежащего, а потом что-то забормотало.
   Джон-Том широко улыбнулся.
   - И тебе того же, дерьмак неотесанный.
   Едва ли существо могло понять смысл этих  слов,  однако  оно  истолковало
фразу вполне однозначно и стало пинать теперь уже его.
   Сжав зубы, Джон-Том решил, что не доставит этой твари удовольствия  и  не
издаст ни звука.
   Когда  после  нескольких  ударов  реакция  юноши  ограничилась   яростным
взглядом, развлечение надоело и докучавшая ему тварь отправилась судачить  о
чем-то со своими соплеменниками.
   Оказалось, что для  этого  племени  драки  -  обычное  дело.  Оглядевшись
вокруг, Джон-Том с удивлением  заметил  крохотные  сооружения,  кострища,  а
также безволосые маленькие копии взрослых уродов, которые могли быть  только
детенышами. На спинах зеленых и голубых ящериц виднелись  вьюки  -  рептилии
служили мулами. Вокруг шестерых связанных путешественников кипела  деловитая
и безжалостная жизнь.
   Судя по хижинам и кострищам, уроды достаточно долго обитали в этом месте.
Джон-Том пытался прикинуть длину своего вынужденного пути в связанном виде.
   - Боже правый, - пробормотал он, - мы  стояли,  самое  большее,  в  сотне
ярдов от этого городка, но так ничего и не заметили.
   - Мимпа в траве не увидишь, - ответил ему Каз. Поглядев направо, Джон-Том
увидел обращенные к нему кроличьи уши. - Они передвигаются в  ней  незаметно
для всех своих врагов.
   - Зови их как хочешь, а по  мне  -  вылитые  тролли.  Впрочем,  я  всегда
полагал, что тролли живут под землей. Весьма уродливая компания.
   - О троллях, друг мой, мне ничего не известно, а мимпа живут в степях.
   - Кишат, как блохи в шкуре, - возмутился лежащий поблизости  Мадж.  -  Во
затею им дезинфекцию, ежели сбегу!
   Теперь Джон-Том уже мог видеть голову выдра. Шляпа на ней отсутствовала -
должно быть, сбили во время потасовки в фургоне. Выдр извивался, намереваясь
выкрутиться из пут.
   Из всех  путешественников  лишь  он  один  мог  сравниться  в  энергии  с
похитителями, однако порвать веревки был не в состоянии.
   Джон-Том обернулся к кролику.
   - А ты можешь поговорить с ними, Каз?
   - Кажется, я немного  понимаю  их  речь,  -  ответил  кролик.  -  Бывалый
путешественник вечно подхватывает самые  неожиданные  знания.  А  вот  чтобы
поговорить... Едва ли. В беседе участвуют двое, а эти типы что-то уж  больно
неразговорчивы с незнакомцами.
   - А как получилось, что мы не понимаем их?
   - Наверно, это потому, что мимпа не  приемлют  ничего,  что  мы  называем
цивилизованной жизнью. Они закоснели во вражде и ненависти...
   Воинственны до безумия. Хорошо б сгнили все до последнего.
   - Аминь, - присовокупила Флор.
   - А что они сделают с нами, Каз?
   - Как раз сейчас об этом и речь. - Кролик взмахнул не связанным  ухом.  -
Видите того, с  побрякушками,  местного  щеголя?  Того,  кто,  к  несчастью,
помешал Клотагорбу сотворить заклинание? Он сейчас спорит с парочкой  типов,
пожалуй, худших, чем он сам. У них там нечто вроде совета.
   Джон-Том наклонил голову так, чтобы видеть шамана в компании  двух  столь
же напыщенных и громкоголосых уродов.
   Один из них на манер китайского  мандарина  был  украшен  вислыми  усами,
доходящими почти до огромных  плоских  ступней.  Растительность  на  макушке
отсутствовала. Третий член сего неопрятного триумвирата носил  остроконечную
бороду и напомаженные усы, волосы на голове были стрижены под горшок. Одежда
всех троих была схожа.
   - Пока я понимаю вот что, - сказал Каз. - Лысый хочет  нас  отпустить,  а
Стриженый с Большеротом твердят, что охота последнее время плохая, а  потому
нас подобает принести в жертву богам степи.
   - И кто же побеждает? - пожелала узнать Флор. Джон-Том  подумал,  что  на
лице ее, пожалуй, впервые  проступил  испуг.  Теперь  его  разделяли  и  все
остальные.
   - А нельзя с ними как-то договориться? - спросил он с надеждой. -  Может,
начнем  с  того,  кто  заткнул  рот  Клотагорбу?  Кстати,  как   его   зовут
по-настоящему?
   - Я уже сказал, - ответил Каз. - Его зовут Большерот. Стриженый, Лысый  и
Большерот - так переводятся их имена. Нет, с ними не поговоришь.  Даже  если
бы я знал язык, они бы мне и слова не дали  вставить.  У  них,  похоже,  кто
громче орет, тот и прав, за ним и победа в споре.
   - Ну, если дело в крике - почему не попробовать?
   - Боюсь, если я их перебью, они мне язык отрежут. Не стоит рисковать, мой
друг.
   Впрочем, это было несущественно, поскольку дебаты закончились.
   Лысый помахал пальцем перед рылом  Большерота.  Тот,  нахмурившись,  пнул
чрезмерно настырного соплеменника прямо в пах.  А  когда  Лысый  перегнулся,
Стриженый огрел его по голове  небольшой,  но  весьма  аккуратной  дубинкой,
самым эффективным образом завершив дискуссию.
   Взволнованные слушатели разразились восторженными воплями... Рты их,  как
и тела, похоже, не знали покоя.
   Джон-Том попытался представить себе, какой мет