ись повнимательнее, он нахмурился.
   - Вы не лошадь.
   - Это еще что за остроумец? - осведомилась Дормас у Соренсета.
   - Нет, я от нее без ума, - пробормотал Мадж, восхищенно прицокнул  языком
и прислонился к стене. Сорбл, вошедший последним, закрыл за собой дверь.
   - Вы мул, - прибавил Джон-Том.
   - Сдается мне, человече, - проговорила Дормас, - ты только вчера  родился
на свет. К твоему сведению, я не лошадь и не мул, а лошачиха.
   - Прошу прощения?
   - Проси, проси, может, и получишь. - Она вновь повернулась к Соренсету. -
Ты говорил, что  мне  предстоит  путешествовать  в  компании  волшебников  и
воинов. Про слабоумных младенцев у нас и речи не было.
   - Послушайте, - воскликнул Джон-Том, - я не...
   - Мул, - перебила его Дормас, - есть плод любви лошади  и  осла,  точнее,
кобылы и осла. Лошачиха же происходит от жеребца и ослицы.
   Лично я рада, что не родилась безволосой обезьяной. - Она  смерила  юношу
взглядом. - Любопытно! Трудов всего ничего, а итог ишь какой вымахал.
   - Я же извинился, - буркнул Джон-Том. - Откуда мне было знать?
   Физиология четвероногих - не моя специальность.
   - Дипломатичности тебя, похоже, тоже не учили.
   - Ну, хватит, в самом деле! Меня зовут Джон-Том.  Это  великий  волшебник
Клотагорб, его слуга и ученик Сорбл и мой друг Мадж. Мы  счастливы,  что  вы
вызвались помочь нам.
   - Вызвалась, как же! - фыркнула Дормас и поглядела на Клотагорба.  -  Ты,
верно, предводитель этой шайки недоумков. Человек слишком молод, филин  пьян
в стельку, у водяной крысы жуликоватый вид. Значит, остаешься только ты.
   - Во повезло старику, ниче не скажешь, - хмыкнул Мадж себе под нос.
   - Лис пообещал, что мне заплатят соответственно опасности, которой я буду
подвергаться. Сами понимаете, зима на носу, тут уж не до шуток.
   - Вы не пожалеете, что присоединились к нам, - заверил чародей.
   - Так-то лучше.  -  Казалось,  заявление  Клотагорба  слегка  утихомирило
Дормас. - А то "вызвалась"!
   -  Приятно  познакомиться,  -   произнес   Сорбл,   который   успел   уже
взгромоздиться на стропило.
   - Извините, если я обидел вас, - проговорил Джон-Том. - У меня и в мыслях
не было ничего дурного. Просто я чересчур мало знаю о вашем мире.
   - Все мы не без греха. Да, если кто до сих пор не сообразил,  меня  зовут
Дормас.
   - Привет, милашка, - бросил выдр и задорно присвистнул. - А я Мадж.
   - Глазки у тебя, конечно, бегают, но ты мне нравишься, водяная крыса.  По
крайней мере, за словом в  карман  ты  явно  не  полезешь.  -  Дормас  снова
повернулась к советнику. - Гуляй отсюда, Соренсет.
   Спасибо и все такое, но сейчас пойдет разговор не для  твоих  ушей.  Свою
долю огребешь потом.
   - Какую долю? - изумился лис, который, не дожидаясь, пока его выпроводят,
сам направился к двери. - О чем ты говоришь? - Он одарил  спасителей  города
блеклой улыбкой. - Прошу прощения, у меня много дел.
   Всего хорошего, а главное, удачи. - С этими  словами  Соренсет  исчез  за
дверью.
   - А теперь обсудим кое-какие подробности, - изрекла Дормас.
   - Подробности? Я полагал, что Соренсет все уладил, - удивился Клотагорб.
   - Ничего подобного. Он свел нас и на том успокоился. Ну,  милости  прошу,
гости дорогие.
   Задняя  комната  представляла  собой   разительный   контраст   с   бедно
обставленной передней. В ней  имелось  удобное  соломенное  ложе,  подстилка
которого, судя по всему, менялась и  проветривалась  каждый  день,  а  также
позолоченная поилка и прочие принадлежности, какие  обыкновенно  сопутствуют
представителю - или представительнице - лошадиного племени.  Кроме  того,  в
ней находилось множество картин,  большинство  которых  изображало  холмы  и
росистые луга,  однако  попадались  и  горные  пейзажи.  Внимание  Джон-Тома
привлек портрет хозяйки в окружении пары горных козлов. Все трое  помахивали
копытами в сторону невидимого художника.
   - Ну как? - справилась Дормас. - По-моему, ничего.
   -  Рисовали,  видно,  не   вчера?   -   поинтересовался   Мадж,   который
присоединился к Джон-Тому и тоже разглядывал картину.
   Дормас фыркнула, но промолчала. Она  приблизилась  к  стоявшему  у  стены
картотечному шкафу, выдвинула зубами второй сверху ящик, покопалась  в  нем,
извлекла лист  бумаги,  толстый,  будто  картон,  положила  его  на  стол  и
придавила четырьмя деревянными  брусками,  предназначавшимися,  по-видимому,
именно для этой цели.
   - Я и сама умею писать, но с теми,  у  кого  вместо  копыт  пальцы,  мне,
конечно, не тягаться. Вот мой типовой договор, можете проверить.
   Кстати, я внесла в него дополнительный пункт касательно места назначения.
   Клотагорб подковылял к столу, поправил очки и принялся читать.
   -  Полагаю,  мадам,  что,  исходя  из  вашего  возраста   и   сложившихся
обстоятельств, вы не вправе диктовать нам свои условия.
   - Да ну? Вот что я тебе скажу, волшебник. Работа мне  не  нужна.  Я  живу
здесь, потому что рядом мои друзья, потому что люблю смотреть на реку, а еще
потому, что не выношу  тех  чванливых  морд,  которые  населяют  стойла  для
богатеев. Не понимаю, чего они пыжатся. Расхаживают  с  таким  видом,  будто
копыта у них из чистого золота. У меня на счету  куча  денег,  однако  я  ни
перед кем не выхваляюсь. Что касается работы, я берусь за нее только  тогда,
когда она меня устраивает. В общем, если будете артачиться, то  лучше  сразу
ступайте искать кого-нибудь другого, кто согласится в канун зимы тащиться за
вами на Плато.
   - Но если вы так богаты, - удивился Джон-Том, - зачем было  затевать  всю
эту канитель?
   - Да затем, младенчик, что  я  одобряю  ваши  намерения,  о  которых  мне
рассказал Соренсет. Вдобавок вы сняли проклятие с нашего города.  В  отличие
от многих моих коллег, кругозор у меня пошире спины, не говоря уж о том, что
они и понятия не имеют об этике. Мне кажется, вы заслуживаете помощи, пускай
даже за плату. И потом, наличные всегда пригодятся.  -  Джон-Том  чувствовал
себя так, словно был вынужден выслушивать лекцию некой старой  девы.  -  Тут
меня ничто не удерживает.
   Я обожаю путешествовать ради собственного развлечения; к  тому  же,  если
память не подводит, неоконченных дел не осталось. Верно, я как раз  на  днях
добила книжку.
   - Книжку? - переспросил Джон-Том. - И много вы читаете?
   - У  тебя  удивительная  способность  превратно  истолковывать  слова,  -
покачала головой Дормас. - Опять-таки к твоему сведению, я писательница,  и,
смею сказать, достаточно известная. Впрочем, где тебе знать? Ты ведь, на мой
взгляд, не из тех, кто глотает любовные романы, тем  более  с  четвероногими
главными героями. Ну да ладно, о вкусах, как говорится, не  спорят.  Сдается
мне, ты не слыхал о Шираз Сассуэй?
   - Боюсь, что нет, - признался Джон-Том. - В последнее время мне  было  не
до книг. Я учился.
   - Стыдись! - укорила Дормас; взор ее приобрел мечтательное  выражение.  -
Когда вернемся, я, пожалуй, дам тебе почитать одну мою  вещицу.  "Бесплодные
усилия бессовестной Любви". По слухам, на юге она пользовалась успехом.
   - Милашка, - вмешался Мадж, кинув на Дормас похотливый взгляд, - а как ты
смотришь на то, чтобы нам с тобой пойти прогуляться?
   - Отрицательно, водяная крыса. Прогулки остались в прошлом. Я  достаточно
нагулялась в юности. Так что все позади.
   - Конечно, а где же еще? -  изрек  Мадж,  убедившись,  что  находится  на
безопасном расстоянии от зубов Дормас.
   - Похоже, - проговорил Клотагорб, - в этом документе условий больше,  чем
в договоре между ведьмой и ее  фамильяром  <Фамильяр  (фольк.)  -  подручный
ведьмы, как правило, крыса или нетопырь.>.
   - Меня пару раз пытались надуть, - объяснила Дормас, -  поэтому  пришлось
принять меры предосторожности. Разве ты поступаешь  иначе,  чародей?  -  Она
стала  с  задумчивым  видом  перечислять  те  пункты,   которые,   очевидно,
представлялись ей наиболее важными. - Поклажа располагается так, как  удобно
мне, а не вам. О весе договариваемся заранее. Никаких дополнений в последний
миг. Сандвича лишнего - и то не возьму. Короче,  ничего  страшного,  обычная
осторожность. Зато вы получаете все, чего добивались. Груза я  беру  больше,
чем лошадь, а бегу гораздо быстрее осла. Я могу подниматься по  склонам,  на
которые и ступить-то жутко, могу, если понадобится, идти вслепую.  Пищи  мне
требуется мало, и я не слишком разборчива - что дадут, то и  съем.  Была  бы
трава, а остальное неважно. Что касается  зимних  холодов,  тут  со  мной  в
выносливости может  потягаться  разве  что  лошадь  Пржевальского,  а  их  в
окрестностях что-то не встречалось. Плюс мой  неоценимый  опыт.  Я  повидала
свет, где только не побывала! Я не из городских, не  то  что  некоторые  так
называемые скакуны, которых сейчас развелось хоть пруд пруди.
   - Мы и сами вдоволь побродили, - вставил Джон-Том.
   - Рада слышать,  жеребчик.  Значит,  мне  не  придется  присматривать  за
всякими разными несмышленышами. Да, еще одно. Везти никого не  повезу,  если
только кто-нибудь из вас не ухитрится сломать ногу. Я вьючное животное, а не
ездовое, и менять свои привычки  не  собираюсь.  Не  устраивает  -  ступайте
договариваться с пони или кваггами.
   - Мы пойдем пешком, - заявил Клотагорб. - В конце концов, нам  и  вправду
не впервой. Ноги у нас в полном порядке, пускай их всего две, а  не  четыре.
Обещаю, что вы повезете лишь поклажу. Мы справимся самостоятельно. Однако, -
прибавил он, показывая на договор, - прежде чем я подпишу его, мне  хотелось
бы удостовериться в вашей пригодности.
   Вполне  возможно,  мы  окажемся  в   смертельной   опасности,   ибо   нам
противостоит некто, чья личность  остается  пока  загадкой  и  чьи  поступки
определяются неведомой формой безумия. Кроме того, нас ожидает  столкновение
с обладающим невероятной силой феноменом из параллельной Вселенной. На карту
поставлена судьба всего мира. Поэтому мы должны быть готовы к чему угодно  и
действовать сообща. Я не могу допустить, чтобы кто-либо подвел  меня  в  миг
наивысшей угрозы, будь то  по  причине  трусости  или  примечания  в  тексте
договора.
   -  Да  будет  тебе  известно,  волшебник,  -   произнесла   Дормас,   вся
подобравшись; она словно превратилась вдруг в чистокровную арабскую  лошадь,
- я в жизни не нарушала своего слова. Так что можешь не  волноваться.  -  Ее
взгляд задержался на Мадже. - А ты, водяная крыса?
   Не боишься?
   Мадж, который к тому времени возвратился на прежнее место у стены,  сунул
в пасть соломинку, позаимствованную с ложа Дормас,  и  принялся  жевать  ее,
попутно разглядывая когти на своей правой лапе.
   - Знаешь, крошка, по правде сказать, сердечко екает. Но я повидал, на что
способен  его  чудодейство,  тем  более  в  компании  моего  туповатого,  но
добродушного дружка, а потому с ними мне ниче не страшно. И потом,  от  этих
пергорбаций лично у меня уже башка кругом  идет.  Раз  от  них  не  сбежать,
значица, надо попробовать с ними справиться. Между прочим, мы с  ним,  -  он
ткнул лапой в сторону Джон-Тома, - бывали и не в  таких  переделках.  Не  то
чтобы я привык, что моей заднице постоянно что-то угрожает,  но  удивляться,
признаюсь честно, перестал. Видишь ли, мне все чаще кажется, что я  чуть  ли
не сроднился с этим олухом-чаропевцем. Почему-то  всегда  выходит  так,  что
куда он, туда и я. Словом, мы с  ним  сцепились,  как  два  возчика,  телеги
которых врезались друг в дружку на перекрестке.
   - Не слишком удачное сравнение, Мадж, - заметил Джон-Том.
   - Я говорю че думаю, приятель,  -  отрезал  выдр.  -  Ну  так  вот,  коли
спрятаться от  пердолбатора  не  получается,  я  решил  не  упускать  случая
пообщаться накоротке с его чародейством.  Можа,  он  меня  тоже  чему-нибудь
научит.
   - Понятно. Весьма основательные причины, весьма похвальные чувства.
   Ты мне нравишься. Дайте-ка мне перо. Вон оно, в стаканчике на стене.
   Клотагорб исполнил ее просьбу. Дормас взяла перо в зубы и  с  неожиданной
ловкостью расписалась под текстом договора. Волшебник одобрительно кивнул, а
затем прикоснулся к бумаге  своим  перстнем-печаткой.  На  странице  остался
оттиск в форме черепашьего панциря, украшенного большой буквой "К".
   - Удобно, - проговорила Дормас.
   - И куда дешевле, чем покупать новые перья, - прибавил Клотагорб. -  Если
хотите, могу сделать вам такой же и продам вдобавок  чернильное  заклинание.
Вот только отпечаток копыта займет целых полстраницы.
   Вашему поверенному это вряд ли  особенно  понравится.  Ему  некуда  будет
вносить дополнения.
   Дормас усмехнулась, опустила договор в  ящик  и  закрыла  его,  подпихнув
напоследок мордой.
   - Вообще-то я не  такая  мымра,  какой  кажусь.  Вы  скоро  узнаете,  что
путешествовать со мной - одно удовольствие.
   - Хватит с нас его чудомудрия, -  прошептал  Мадж  на  ухо  Джон-Тому.  -
Верно, кореш?
   - Когда выступаем?
   - Если вы не против, завтра утром.
   - Отлично. Я встаю вместе с солнцем. Надеюсь, задержек не будет.
   - Еще одна торопыга, - буркнул Мадж. - И почему мне вечно попадаются  те,
кто не умеет наслаждаться жизнью?
   - Когда решается судьба мира, тут уж, Мадж, не до наслаждений.
   - А нужно ли его спасать,  приятель?  -  справился  выдр,  потягиваясь  и
зевая. - Ведь мир-то давным-давно чокнулся, как и все вокруг.  Знаешь  такую
поговорку: "Ошалела вся семья, ты в порядке лишь да я"? Так вот, насчет тебя
я чтой-то не уверен.
   - Ты распинался перед Дормас по поводу  нас  с  Клотагорбом,  -  произнес
Джон-Том. - Скажи-ка мне, только честно: ты и впрямь  настолько  переменился
или попросту сообразил, что с нами тебе будет спокойнее всего?
   - Приятель, до чего ж ты, однако, занудлив, аж тоска берет! Ты ж  знаешь,
как быстро мне все прискучивает. А в Оспенспри народ как на  подбор  -  одна
рожа мутнее другой; вдобавок облако это  треклятое,  чтоб  ему  пусто  было!
Походил бы с горбом, поглядел бы я на тебя! Небось мигом бы удрал: фьють - и
нету.
   - Странно, что я не догадался  сразу.  Ты  печешься  не  о  других,  а  о
собственной шкуре.
   - Парень, - заявил Мадж, подмигнув юноше, - я бы не пришел даже  на  твои
похороны, если бы мне сказали, что там не выйдет стибрить и носового платка.
Я думал, ты меня знаешь.
   - Пожалуй, я рад это слышать, а то мне показалось, что ты от  пертурбации
слегка повредился в уме.
   - Кто, я? Паренек, старина Мадж крепок, как горы, свободен, как  ветер  в
поле, и надежен, как земля под ногами!
   Внезапно земля под ногами, о которой упоминал Мадж, сгинула, словно ее  и
не  было.  Джон-Том  обнаружил   вдруг,   что   плавает   в   полупрозрачной
зелено-голубой воде и лицезреет нечто похожее на маленькую барракуду.
   Справа от него трепыхался жирный ушастый окунь, рядом с которым дрейфовал
заключенный  в  раковину  реликт  той  далекой  поры,   когда   на   планете
доминировали рыбы и прочие обитатели моря. Юноша  попытался  было  сохранить
равновесие, но вскоре сообразил,  что  сохранять,  собственно,  нечего,  тем
более что он не  тонет.  Он  пошевелил  плавниками:  сперва  спинным,  затем
боковыми и, наконец, брюшным, вызвав немалый интерес у  наблюдавших  за  ним
Клотагорба, Дормас и Маджа.
   Неожиданно мимо Джон-Тома промелькнула  крохотная  рыбка  с  переливчатой
чешуей. Она  устремилась  к  Клотагорбу  и  начала  выписывать  вокруг  того
сверкающие круги.
   - Я боюсь! - захныкала она голосом Сорбла.
   - Успокойся, - посоветовал Джон-Том. - Мы переживали и не такое.
   - Тебе легко говорить, - простонал Сорбл. - Хозяин проводит в воде  много
времени, как и твой усатый друг, а я привык летать, а не плавать.
   - Думаешь, ты один оказался в столь незавидном положении? Я ведь тоже  не
большой любитель воды, не говоря уже о Дормас.
   - Однако ты часто купаешься, - возразил Сорбл.  -  Среди  моих  сородичей
есть такие, кто обожает воду - бакланы или там утки, - но сам я  терпеть  ее
не могу. О, как мне плохо!
   - Да заткнись ты, губошлеп пернатый! - рявкнул разозлившийся Мадж.
   - По-твоему, я в восторге от плавников? Кстати сказать, измени океан свой
цвет на бутылочный, ты бы, сдается мне,  живо  бросил  пускать  нюни,  благо
бутылка для тебя все равно что дом родной! Хватит ныть!
   - Я вот-вот умру от страха, а он  обзывается,  -  пожаловался  несчастный
Сорбл.
   -  Не  нервничай,  -  проговорил  Джон-Том,  чрезвычайно  заинтригованный
новизной обстановки. - Пертурбация скоро кончится.
   - Неужели? С чего ты взял? Или ты сейчас что-нибудь споешь и сыграешь нам
на своем чудесном инструменте?
   Джон-Том скосил глаза на дуару:  та  превратилась  в  темно-зеленый  лист
какой-то водоросли.
   - А может, - продолжал Сорбл, - хозяин сделает что-нибудь эдакое?
   Ведь у него в запасе столько всяких штучек! Но ты вспомни, что  случилось
с Оспенспри. А если снова произошло то же самое, только на иной манер? Тогда
мы насегда останемся рыбами и  будем  жить  в  этой  противной  воде!  -  Он
завершил очередной круг, покинул Клотагорба и ринулся к Маджу и Дормас. - Вы
можете говорить что угодно, но плавать - вовсе не летать. Я...
   Сорбл не докончил фразы. Джон-Тому  почудилось,  что  в  голове  у  него,
где-то поблизости от  глаз,  раздался  щелчок.  Плавники  исчезли  заодно  с
океаном, и все вновь очутились в задней комнате обиталища Дормас.
   Хозяйка стойла озадаченно воззрилась на юношу, затем перевела  взгляд  на
Клотагорба. Мадж от неожиданности пошатнулся, но устоял на ногах.
   Что касается Сорбла, ему решительно не везло. Вместо того чтобы  спокойно
держаться на одном месте, он сновал туда-сюда, а потому,  когда  пертурбация
завершилась, не смог замедлить движения  и  врезался  в  стену,  после  чего
рухнул на пол, зажмурился и обхватил голову крыльями. Как ни удивительно, он
улыбался. Еще бы - у него снова появились  крылья,  а  от  ненавистной  воды
осталась лишь малая толика влаги в поилке Дормас.
   - Я предупреждал вас, - произнес  Клотагорб.  -  Пертурбации  могут  быть
опасны сами по себе даже в том случае, если они кратковременны.
   Поэтому просто  необходимо  соблюдать  спокойствие  и  не  делать  резких
движений. Думаю, все  согласятся  со  мной:  причина  подобной  осторожности
очевидна. - Он махнул лапой в  сторону  Сорбла.  -  Благодарю  за  наглядный
пример, ученик.
   - Подавитесь вы своим примером, -  пробурчал  Сорбл,  но  так  тихо,  что
волшебник его не услышал.
   - Итак, все решено, -  подытожил  чародей,  протягивая  лапу  Дормас.  Та
ткнулась носом ему в ладонь. Сделка состоялась.
   - Встречаемся завтра утром. Где вы остановились?
   Клотагорб назвал лошачихе трактир.
   - Мы хотели бы выйти в путь сразу после завтрака.
   - Договорились.
   - Надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворным и взаимовыгодным.
   - А я надеюсь, что успею добежать до толчка, - отозвалась Дормас. - Прошу
прощения. - Она повернулась и скрылась за ширмой, которая  отделяла  дальнюю
часть комнаты.
   После столь необычного прощания  путники  направились  в  трактир,  чтобы
собрать пожитки и  подготовиться  к  долгому  и  трудному  подъему,  который
предстоял поутру. Едва они вышли на улицу, как обнаружили, что  находятся  в
центре внимания горожан, которые немедленно признали в них своих спасителей.
Больше всего любопытных взглядов досталось на долю Клотагорба, чей панцирь в
результате словно увеличился в размерах.
   Волшебник был из тех, кто не упускает ни малейшей возможности  понежиться
в лучах собственной славы. Сорбл парил в вышине; он летел  прямее  обычного,
ибо краткая инкарнация в образе обитателя моря потрясла  филина  до  глубины
души и несколько отрезвила.
   Воспользовавшись моментом, Мадж подобрался  поближе  к  Джон-Тому,  чтобы
поболтать без боязни быть подслушанным.
   - Скажи-ка мне, приятель, тока честно: на что мы можем рассчитывать?
   - Ты о чем, Мадж?
   - Не валяй дурака, кореш. Мы с тобой не первый день знакомы. Ты прекрасно
знаешь, что я разумею. Как по-твоему, получится у нас освободить этот пер...
п