вопросов. Вы хотите знать, что нам нужно?  Я  сейчас
перечислю. Кстати, помимо припасов на  дорогу,  надо  бы  позаботиться  и  о
ночлеге. Надеюсь, хоть кто-то из трактирщиков к ночи достаточно протрезвеет.
   - Я знаю подходящее местечко, - сказал Соренсет. - Лучшего вам не  найти.
Когда владельцы узнают, кому  дают  приют,  они  будут  безмерно  счастливы.
Насчет оплаты не беспокойтесь. Вы - гости Магистрата, который  действует  от
имени жителей благодарного Оспенспри.
   Музыка, которую исполнял оркестр для увеселения пирующих, была  томной  и
ненавязчивой, благо из инструментов наличествовали  исключительно  флейты  и
струнные.   Обычно   подобная   музыка   доводила   Джон-Тома,   в   прошлом
рок-гитариста, чуть ли не до исступления, но сейчас он вдруг обнаружил,  что
после долгого путешествия с юга на север  наслаждается  покоем  и  мягкостью
звуков.  С  профессиональной  точки   зрения   его   весьма   заинтересовали
многочеренковая флейта, на которой наигрывала рыжая рысь, и тридцатиструнная
лира в лапах разряженного гиббона. В сравнении  с  последней  двойной  набор
струн на дуаре Джон-Тома казался детской игрушкой. Однако у  гиббона,  когда
он идет, лапы волочатся  по  земле,  а  человеческие  руки  вовсе  не  такие
длинные. К тому же, продолжал  размышлять  юноша,  пощипывая  струны  дуары,
пускай-ка этот гиббон извлечет хотя  бы  парочку  аккордов  из  инструмента,
который связан с параллельным измерением!
   Поневоле  создавалось  впечатление,  что  горожане,   все   до   единого,
стремились  лично  выразить  благодарность  своим  спасителям.  Если  бы  не
Соренсет,  который  вежливо,   но   твердо   преграждал   путь   большинству
признательных оспенсприйцев, путешественникам пришлось бы туго. Тем, кто  не
понимал сразу, лис доходчиво объяснял, что путники устали, а впереди  у  них
долгая и трудная дорога.
   Поток славословий слегка ослабел  после  пертурбации,  которая  случилась
ближе к вечеру. Она не могла равняться с той, что притянула к городу  черное
облако, ни продолжительностью, ибо длилась всего-навсего  минут  десять,  ни
серьезностью, однако отрезвила жителей Оспенспри и остудила наиболее горячие
головы. Горожане и все прочие превратились в разноцветных бабочек, а  здания
обернулись коконами всевозможных размеров и форм. Перед тем как  пертурбация
завершилась и мир возвратился в нормальное состояние, то тут, то  там  можно
было заметить нервное трепетание сверкающих крылышек. Это событие  несколько
подпортило эффект, произведенный действиями Клотагорба. Внезапно  оказалось,
что Соренсету уже не нужно отгонять тех, кто рвался облобызать лапы чародея.
   - Неблагодарные создания, - проронил волшебник,  отправляя  в  рот  ложку
супа. - Им, видите ли, мало того, что я спас город! Изволь, мол, спасти мир,
тогда посмотрим!
   - Не судите их слишком строго, - произнес Джон-Том. Юноша  доел  то,  что
было у него в тарелке, и откинулся на спинку стула, ощущая приятную  тяжесть
в желудке. Сытный ужин  в  таверне,  особенно  по  сравнению  с  торопливыми
перекусами по пути,  за  которыми  следовали  казавшиеся  бесконечными  часы
тряски  на  разболтанном  джипе,  напомнили  ему,  что  еда  -   не   только
необходимость, но и блаженство. - Они не ведают, что происходит. Быть может,
мы с вами единственные, кто  знает  истинную  причину  изменений,  -  мы  и,
конечно, тот, кто захватил пертурбатор.
   - Невежество не извиняет дурных манер, - буркнул Клотагорб; тем не  менее
чувствовалось, что Джон-Тому удалось несколько успокоить волшебника.
   К ним за овальный стол подсели Соренсет и прочие члены Магистрата.
   Клотагорб,  который  не   успел   еще   переварить   обиду,   предпочитал
отмалчиваться, а потому рассказывать  о  путешествии  и  планах  на  будущее
пришлось  юноше.  Советники  внимательно  слушали.  Когда  Джон-Том  кончил,
председатель Магистрата, самец  белки-летяги  по  имени  Талла,  летательную
перепонку которого украшали многочисленные знаки отличия, заявил:
   - Одно можно сказать наверняка. Тот транспорт, на  котором  вы  приехали,
дальше будет бесполезен. Путь пролегает по горам.
   - А как насчет ездовых змей? - справился Джон-Том.
   - Они не выдержат холода, который царит на Плато.
   - Значит, пойдем пешком, - хмыкнул Клотагорб и  принялся  постукивать  по
столу пальцами обеих лап. -  Перспектива,  разумеется,  малопривлекательная,
однако она пугает меня гораздо меньше, чем то, что может ожидать нас,  когда
мы доберемся до цели.
   - А что предлагаете вы? - спросил юноша.
   - В Оспенспри, - отозвался после недолгого молчания Соренсет, - проживает
немало тех, кто промышляет извозом. Но кто из них согласится отправиться  на
Плато в это время года, я не могу даже предположить. Мы постараемся  узнать,
нет ли среди них добровольцев, но не более того.
   Понимаете, одно дело припасы, и совсем другое - жизнь горожанина.
   - Конечно, понимаем, - фыркнул Клотагорб.
   - Я пойду узнаю, - вызвался нервозного вида бандикут. Он извинился  перед
гостями, выбрался из-за стола и поспешил к выходу.
   - С нас хватит  и  одной-единственной  лошади,  чтобы  везла  поклажу,  -
продолжал Клотагорб. - Признаться,  относительно  добровольцев  меня  гложут
сомнения.
   - Вы же спасли город! - воскликнул Джон-Том.
   - Мой мальчик, - изрек чародей, одарив  юношу  высокомерным  взглядом,  -
поживи с мое на свете,  и  ты  тоже  придешь  к  выводу,  что  альтруизм  не
относится к числу самых распространенных добродетелей.
   Установилась тишина. Неожиданно ее  нарушило  громкое  чавканье,  которое
донеслось из-за соседнего с овальным  стола.  Джон-Том  искоса  поглядел  на
Маджа. Тот жадно поглощал здоровенную жареную рыбину, причем уткнулся в  нее
всей мордой, так что над тарелкой виднелась  только  его  макушка.  Джон-Том
наклонился и прошептал на ухо приятелю:
   - Ты что, не можешь жевать с закрытым ртом?
   Мадж оторвался от рыбы и  уставился  на  юношу.  Из  пасти  выдра  торчал
недоеденный кусок, морда была вся в масле.
   - Ну, ты даешь, начальник. Слушай, покажи-ка мне,  как  жуют  с  закрытым
ртом, сделай одолжение. А ежели  не  можешь,  тада  не  мешай.  -  Он  снова
погрузился по уши в рыбину. На зубах у него захрустели рыбьи косточки.
   - Я имел в виду другое, - проговорил Джон-Том, еле сдерживаясь, чтобы  не
вспылить. - А именно: шум, с которым ты ешь.
   - Чем он тебе не нравится?
   - Это неприлично. Есть надо тихо, а когда жуешь - закрывать рот.
   - Приятель, - вздохнул Мадж, - люди что, все такие чокнутые?  Я  не  могу
есть иначе, даже если б захотел.
   - Почему?
   - Потому что пасть у меня не как у обезьяны, понял? Тебе закрыть едальник
проще простого, ведь твои челюсти не выпирают вперед. На, полюбуйся. -  Выдр
придвинулся к Джон-Тому. Юноша отшатнулся и сморщил нос: от Маджа  буквально
воняло рыбой. - Сам видишь, дело не в желании, а в конституции.
   - Извини, я как-то не подумал. - Джон-Том помолчал,  взглянул  на  выдра,
вернувшегося к прерванному занятию, нахмурился и произнес:
   - Эй, погоди-ка...
   Докончить фразу ему не удалось, ибо вновь заговорил Клотагорб.
   Слова волшебника  предназначались  не  членам  Магистрата  Оспенспри,  но
новоявленному участнику экспедиции:
   - Ты, там!
   Все разговоры мгновенно прекратились.  Мадж  мало-помалу  сообразил,  что
взоры присутствующих устремлены на  него.  Он  повернулся  и  переспросил  с
набитым ртом:
   - Кто, я?
   - Ты, ты, водяная крыса, - отозвался волшебник, пристально глядя на выдра
сквозь шестигранные стекла очков. Джон-Том  переводил  взгляд  с  одного  на
другого и нетерпеливо предвкушал продолжение.
   Мадж, как видно, почувствовал, что дело пахнет  керосином.  Он  аккуратно
сложил остатки рыбы на тарелку и принялся облизывать пальцы.
   - Что угодно его чародейству?
   - Джон-Том сказал мне, что ты вызвался сопровождать нас на север.
   - Угу. Раз Джонни-Том сказал, значица, так оно и есть.
   - Интересно знать, с какой стати? - осведомился Клотагорб.  -  Что-то  не
похоже на тебя.
   - Босс, может, не будем переходить на личности? - Мадж  провел  лапой  по
усам. - Я ж все растолковал Джон-Тому. Помогая здешним, вы помогли и мне.  Я
стал самим собой, и теперь мне не придется до конца  жизни  маяться  с  этим
треклятым горбом. В общем, вы меня спасли, а  долг  платежом  красен.  Какой
был, кривой да горбатый, я ведь не мог зарабатывать на хлеб.
   - То есть лазить по карманам? - Будь у Клотагорба  брови,  они  наверняка
поползли бы вверх. - Или речь идет о воровстве вообще?
   - Этта, сэрра, разве так встречают старого  друга,  который  вдобавок  по
собственной воле вызывается сопровождать вас невесть куда? Ежели  вы  ни  на
что больше не годитесь, кроме как оскорблять меня, я...
   - Никто не собирается преуменьшать благородство твоего поступка. Я  всего
лишь хочу уяснить для  себя  твои  побудительные  мотивы.  Сдается  мне,  ты
почуял, что опасность нам угрожает нешуточная,  а  потому,  благо  обладаешь
зачатками разума, догадался, что спокойнее всего будет рядом со мной.
   - Так, Мадж? - спросил Джон-Том.
   - Приятель, ты меня обижаешь! Вы оба меня обижаете. Всякий раз, стоит мне
предложить этим олухам свою помощь, тут  же  начинаются  идиотские  вопросы.
Знаешь, парень, друзья так не поступают.
   - Учти, тебе не поздоровится, если  мы  поймем,  что  ты  втерся  в  нашу
компанию только ради того, чтобы сохранить  шкуру.  Скажу  откровенно,  меня
заботят не столько твои мотивы, сколько то, можем ли мы рассчитывать, что ты
не сбежишь в решающий момент. Такого я допустить не могу. Я должен  доверять
всем своим  спутникам.  -  Прежде  чем  Мадж  успел  возмутиться,  Клотагорб
наставил на выдра палец. Глаза волшебника за  толстыми  стеклами  очков  как
будто потемнели, сменили природный карий цвет на тускло-рдяный.  -  Клянись,
крысиный сын, отродье речной шлюхи, что отправляешься с нами по своей  воле,
что будешь исполнять, не прекословя, все распоряжения и что  присоединяешься
к нам не из трусости, а ради блага всех обитателей теплых земель. - Овальный
стол, за которым сидели отцы города и гости, окутала алая дымка.  Посетители
не сводили глаз с Клотагорба. - Клянись кровью, которая течет в твоих жилах,
разумом, который, может быть, обитает в твоем  мозгу,  вожделением,  которое
щекочет твои чресла. Клянись!
   - Ладно, ладно, - пробормотал Мадж, выставляя перед собой обе лапы.
   - Нельзя ли полегче, ваше чудо-действо? И че вы  так  пыжитесь?  Конечно,
клянусь.
   Алая дымка растаяла, глаза Клотагорба обрели прежний цвет.
   Удовлетворенный волшебник уселся  поудобнее  -  его  стул  был  чуть-чуть
повыше,  чем  у  остальных,   что   объяснялось   заботливостью   хозяев   и
особенностями черепашьего сложения, - подобрал вилку и  воткнул  ее  в  кучу
речных водорослей, что лежали перед ним на тарелке.
   - Отлично. Я принимаю твою клятву  и  беру  тебя  с  собой.  Надеюсь,  ты
отдаешь себе отчет,  сколь  ужасными  будут  последствия,  если  тебе  вдруг
вздумается нарушить слово?
   - А то, - буркнул Мадж. Вид у выдра был такой, словно ему глубоко плевать
на угрозы волшебника. - Скока шума из-за ерунды! - Он  совсем  уже  собрался
было вновь приняться за рыбу, но тут к нему наклонился Джон-Том.
   - Клотагорб впервые на моей памяти заставил тебя в чем-то поклясться.
   - И что с того, приятель?
   - Только то, что теперь ты не сможешь прятаться в  кусты  при  первом  же
удобном случае. Тебе придется или держать слово, или сразу умереть, чтобы не
связываться с разгневанным Клотагорбом.
   - Слушай, паренек, не учи ученого, - выдр вонзил зубы в рыбину.
   -  Мадж,  да  что  с  тобой?  -  удивился  Джон-Том.  -  Когда  ты  успел
перемениться?
   - С чего ты взял, что я переменился, приятель? Думаешь, я испугался этого
старого хрыча? Еще не хватало! Просто я соображаю, что к чему,  да  пережил,
между прочим, парочку ваших пертурбаций. Его толстозадость  верно  подметил:
чем ближе к нему, тем безопаснее.
   - Здесь я с тобой согласен, - сказал Джон-Том. - Хорошо, что ты  идешь  с
нами. Кто знает, что нам предстоит...
   - Чего? - встрепенулся Мадж, не донеся до рта очередной кусок. - О чем ты
там болтаешь, кореш? Я так понимаю, его  чудомудрие  освободит  пертурбатор,
или как он называется, а потом - все по домам, верно?
   - Может, да, а может, и нет. Рано или поздно мы  столкнемся  с  тем,  кто
затеял все это, и предугадать, как он поступит, сейчас невозможно.
   Освобождение пертурбатора означает спасение мира, однако нам от  того  не
будет ни тепло, ни холодно. Трудно сказать, как все повернется.
   По-моему, тот, кто поймал пертурбатор, не обрадуется нашему вмешательству
в его дела.
   - Ясненько. - Выдр положил кусок обратно  на  тарелку  и  привстал  из-за
стола. - Пожалуй, с меня хватит. Мы не договаривались насчет  какого-то  там
психопата, который сидит на вашем прегорбаторе.
   - А как же клятва, Мадж? - напомнил Джон-Том, кладя руку на плечо другу.
   - Клятва? Разве я клялся торчать за столом, пока не лопну с натуги?
   Ладно, извиняйте и все такое прочее.
   Мадж отпихнул стул и устремился в мужскую комнату.
   - Что стряслось с водяной крысой? - справился Сорбл, который расположился
на насесте близ овального стола; он ухватил клювом жареную  ящерицу,  стащил
ее с вертела, каковой был воткнут в насест, проглотил и довольно причмокнул.
- Никак переел?
   - Что-то я не припомню, чтобы  за  Маджем  такое  водилось,  -  отозвался
Джон-Том. - Он, верно, наконец-то понял,  во  что  ввязался,  и  поперхнулся
собственной клятвой.
   - Бывает,  -  философски  заметил  Сорбл.  -  Немногие  из  нас  способны
предвидеть последствия тех или иных поступков. Взять, к примеру, меня.
   О чем я думал, когда записывался в ученики к Клотагорбу?
   - Что? - переспросил чародей, окинув филина суровым взглядом.  -  Что  ты
сказал, Сорбл?
   - Я сказал, хозяин, что мы все должны  равняться  на  Джон-Тома,  который
подает нам пример своими песнями. - Филин вежливо рыгнул и улыбнулся,  чтобы
сгладить впечатление.

Глава 5

   Постели оказались восхитительно  мягкими,  не  менее  роскошными,  нежели
угощение за праздничным  столом,  и  путники  впервые  за  несколько  недель
выспались от души. Как обычно, Клотагорб поднялся прежде всех;
   Джон-Том, проснувшись, увидел, что волшебник делает  какие-то  заметки  в
записной книжке. Спустившись к завтраку, четверка столкнулась с  Соренсетом.
Вид у того был весьма изнуренный.
   -  Дела,  -   объяснил   лис   в   ответ   на   сочувственные   расспросы
путешественников. - Некоторые горожане до сих пор страдают от воздействия на
них, как вы ее называете, пертурбации, а другие - их тоже немало -  мучаются
с похмелья. У меня есть для вас хорошие новости. Когда позавтракаете,  мы  с
вами прогуляемся до конюшни.
   - Вы нашли добровольца? -  справился  Клотагорб.  Соренсет  утвердительно
кивнул. - Отлично. Судьба к нам благосклонна.
   - Правда... - начал было лис, смущенно отводя взгляд.
   - Что? Говорите прямо, нашли вы кого-нибудь, кто повезет наши  вещи,  или
нет?
   - Нашел, нашел. Боюсь только, что  сей  доброволец  придется  вам  не  по
вкусу. Во-первых, это не он, а она, во-вторых, характер у нее  бунтарский  и
она способна разорвать  договор,  как  только  решит,  что  ее  что-либо  не
устраивает.
   - Она? - пробормотал Клотагорб. - Подумаешь, эка невидаль! Лишь бы у  нее
была  крепкая  спина  и  неутомимые  ноги.  Что   касается   предполагаемого
столкновения характеров, тут беспокоиться  нечего.  Со  мной  ужиться  проще
простого, ибо я отличаюсь весьма добродушным  нравом.  -  С  дальнего  конца
стола донесся некий непонятный звук.
   Волшебник пристально посмотрел на своего ученика. - Тебе попалось  что-то
неудобоваримое, Сорбл?
   - Кха!.. Нет, учитель, - выдавил филин, прижимая к  физиономии  салфетку,
то ли чтобы вытереть клюв, то ли чтобы скрыть усмешку.
   - Я рад, что с тобой все в порядке. Итак, мы отправляемся  на  встречу  с
вашей, мой друг, протеже. Времени терять некогда.
   - Эй, начальник, - запротестовал Мадж, - а как же завтрак?
   Джон-Том поднялся и отодвинул от стола стул, на котором разместился выдр.
   - Идем, Мадж. Ты же слышал: времени у нас в обрез. Между  прочим,  глядя,
как ты обжираешься, можно  вообразить,  что  тебя  не  меньше  суток  морили
голодом.
   - Приятель, по-твоему, я вчера наелся? - Выдр провел лапой по усам.
   - Да что там было есть? Одна жалкая рыбешка, и ту мне не  дали  обглодать
как следует.
   - Жалкая? Она была ростом почти с тебя. Ну, идем.
   - Ладно, сочтемся, - буркнул Мадж и соскочил со стула. - Однажды я устрою
тебе такую же подлянку. - Он перекинул через плечо лук и колчан со стрелами;
Джон-Том подобрал дуару и свой  посох,  вырезанный  из  древесины  таранного
дерева. Вдвоем они направились вслед за Клотагорбом  и  Соренсетом,  которые
вышли на улицу, где их, паря над мостовой, поджидал Сорбл.
   Лис провел путешественников через центральную площадь,  сверкающую  всеми
цветами радуги, через деловой квартал, где кипела  с  утра  пораньше  жизнь;
какое-то время спустя они очутились в промышленном  районе  Оспенспри.  Мадж
всю дорогу жаловался  и  угомонился  лишь  тогда,  когда  компания  достигла
конюшен. К тем вели многочисленные аллеи,  по  которым  сновали  фургоны  со
снедью и повозки с уборщиками. Соренсет  сообщил,  что  конюшни  принадлежат
почтенному семейству тяжеловозов, один из представителей которого заседает в
Магистрате.  Просторные  стойла  размерами  в  три   раза   больше   обычных
предназначались для супружеских пар, а те, что поменьше, для холостяков.  Во
главе каждого ряда стойл  располагалось  помещение,  в  котором  оформлялись
заказы и происходил найм рабочей силы. Эту  работу  выполняли,  естественно,
уже не лошади, ибо если, скажем, першерон может перевозить грузы  хоть  весь
день напролет, заполнение отчетности ему не  под  силу.  Попробуйте-ка  сами
написать  что-нибудь  копытом!  Поэтому  за  канцелярию  отвечали  капуцины,
бабуины и прочие расторопные создания.
   Ведомые Соренсетом путники миновали  те  стойла,  что  поражали  роскошью
убранства, и приблизились  к  последнему  ряду,  который  состоял  из  менее
шикарных, однако столь же  безупречно  чистых  апартаментов,  выходивших  на
крохотную речушку. Тут, как правило, селились вольнонаемные, то есть те, кто
предпочитал трудиться в одиночку, а потому неудивительно,  что  в  кормушках
сено встречалось гораздо чаще, нежели овес или люцерна.  Завернув  за  угол,
путешественники оказались на улице, вернее, на  аллее,  обсаженной  тутовыми
деревьями. В конце аллеи находилось стойло с  покосившейся  входной  дверью.
Слева от  двери  висел  громадный  почтовый  ящик,  сконструированный  таким
образом, что корреспонденцию из него можно было доставать как руками, так  и
пастью.
   Над ящиком виднелась  медная  табличка,  на  которой  была  выгравирована
изящная надпись: "Дормас".
   Соренсет улыбнулся спутникам и нажал  на  кнопку  звонка.  Внутри  стойла
что-то негромко звякнуло и послышался низкий,  слегка  раздраженный  женский
голос:
   - Убирайтесь! Я не в настроении!
   - Такая дамочка мне по сердцу, - одобрительно кивнул Мадж.
   - Это я, советник Соренсет, - произнес несколько обескураженный лис. -  Я
привел тебе клиентов.
   - Чтоб ты провалился вместе со своим Советом! Пошел прочь! Не  нужны  мне
никакие клиенты! - Внезапно тон Дормас переменился. - Хотя погоди-ка. Я тебя
знаю. Ты рассказывал мне про южан, которые идут на  север  и  ищут,  кто  бы
согласился сопровождать их через Плато, верно?
   -  Ну   да,   -   отозвался   Соренсет,   обретая   на   глазах   прежнюю
величественность. - Можем мы войти?
   - Пожалуйста. Дверь открыта.
   Соренсет откинул наружную щеколду, распахнул тяжелые деревянные створки и
придержал их, пропуская гостей вперед.
   Джон-Том увидел перед собой животное, закутанное в бежевое одеяло.
   Присмотревш