ашку: не знали, что у двух братьев может быть одна и та  же
мать! - с прискорбием ответил я ему. - Такую ошибку может  совершить  только
один человек на всем свете, и это вы, Манни!
   Его глаза расширились до невероятных размеров за стеклами очков, когда он
открыл рот, чтобы сказать что-то. Но вдруг передумал. Его канцелярский  стул
решительно повернулся, и он опять  уставился  в  широкое  окно  со  сплошным
стеклом, сидя ко мне спиной.
   - А единокровные братья? - вопрошающе произнес он.
   - До свидания, Манни, - попрощался я с ним. Я вышел в приемную и  увидел,
что златокудрая красавица с роскошными волосами, ниспадавшими чуть ли не  до
талии, стояла возле письменного стола. Впервые я увидел ее во весь  рост,  и
картина стоила того, чтобы посмотреть на нее вторично. Она была  высокая,  и
мини-юбка на ней  обнажала  великолепные  ноги  в  черных  чулках,  которые,
казалось, не кончаются.
   - Не думаю, что мое место на пляже,  -  сказала  она.  -  Даже  когда  он
освещен солнечными бликами. Поэтому давайте лучше  встретимся  у  вас  дома,
если вы не возражаете, конечно. - Она медленно улыбнулась, и ее оттопыренная
нижняя губа слегка дрогнула. -  Мне  известно,  что  вы  владеете  домом  на
Беверли-Хиллз, мистер Холман, потому что знать это входит в мои обязанности.
Это первое, о чем рассказывает уходящая секретарша вновь пришедшей.
   - Ванда Спокейн, - смиренно обратился я к  ней,  -  вы  сильно  опередили
меня.
   - Мистер Крюгер считает, что это было бы неплохо,  -  продолжала  она,  -
если я не возражаю. Вроде премии за  оказанные  услуги,  по  его  словам,  и
значительно более привлекательной, чем просто чек. Я ответила  ему,  что  не
возражаю, потому  что  все  его  предыдущие  секретарши  прошли  через  Рика
Холмана, и я не вижу каких-то основательных причин  для  того,  чтобы  стать
исключением.
   - Вы хотите сказать...
   - Вот именно! - Ее большие карие глаза опять стали скромными и невинными.
- Поэтому почему бы нам не поехать к вам домой, не выпить, не пообедать.., и
все остальное?
   -  Действительно,  почему  бы  не  сделать  всего  этого?  -  нетерпеливо
подхватил я.
   - У меня небольшая проблема, - оговорилась она. - Как на улице погода?
   - Вы смеетесь? - отозвался я. - Вы знаете,  что  спрашивать  о  погоде  -
значит  наносить  оскорбление  городу  ангелов!  Погода  на   улице   просто
великолепная! Безбрежное голубое небо, солнечный свет,  пробивающийся  через
дымку...
   - Ветра нет?
   - Никакого ветра, - заверил я ее.
   - Даже небольшого дуновения? - с беспокойством спросила она.
   - Мертвая тишина, - ответил я. - Ни один листок не шелохнется  на  ветвях
деревьев.
   - Очень рада, - сказала она. - Мне не хотелось бы простудиться.
   - Исключено, - успокоил я ее.
   -  Просто  девушка  должна  проявлять  осторожность,   -   пояснила   она
безмятежно. - Я хочу  сказать,  что  даже  слабый  ветерок  может  оказаться
опасным, когда на ней под этой мини-одеждой ничего нет, кроме черных чулок и
узенького красного пояска для резинок.



    Картер БРАУН
    КУДА ИСЧЕЗЛА ЧАРИТИ?




Глава 1

    Ночь  была  просто   восхитительна.   На   бархатное   небо   выкатилась
ослепительная луна, и ее отражение тихо закачалось рядом со  мной  в  чистой
воде. Я  перевернулся  на  спину,  неторопливо  доплыл  до  конца  бассейна,
выбрался на бортик, накинул махровый халат и, удостоверившись, что луна и ее
отражение по-прежнему великолепны, пошел в гостиную.
   Джин "Том Коллинз" в  моем  полном  распоряжении,  спешить  было  некуда,
неприятности остались в  прошлом,  и  скоро  я  погрузился  в  то  блаженное
состояние, которое в последнее время не очень часто выпадало  на  мою  долю.
Все было просто прекрасно -  ничего  не  надо  делать,  ни  о  чем  не  надо
беспокоиться.
   Резкий, нетерпеливый звонок  безжалостно  разрушил  сладостное  состояние
нирваны. Пришлось подниматься  и  идти  открывать  входную  дверь.  На  краю
крыльца  стояла  девушка.  Позади  нее,  на  дороге,  застыл  черный  силуэт
автомобиля.  Ее  лицо  скрывала  тень,  но  все  остальное  было  достаточно
различимо - длинные черные  волосы,  плавные  очертания  элегантной  фигуры,
белый свитер и черные брюки в обтяжку.
   - Прошу вас, помогите! - торопливо заговорила  она  низким  взволнованным
голосом. - Там моя мама. У нее, кажется, сердечный приступ! - Она показала в
сторону машины. - Я  везла  ее  домой,  и  вдруг  ей  стало  плохо.  Могу  я
воспользоваться вашим телефоном, чтобы вызвать врача?
   - Конечно, - ответил я.
   - Не могли бы вы посмотреть за ней, пока  я  буду  звонить?  -  Ее  голос
дрожал.
   - Пожалуйста, - сказал я.  -  Телефон  в  гостиной.  Я  прошел  с  ней  к
автомобилю и распахнул дверцу. Свет внутри почему-то не зажегся, и в  то  же
мгновение мне в лоб уткнулся холодный ствол пистолета.
   - Только никаких глупостей, мистер Холман! - послышался позади меня голос
девушки. - Когда палец на спусковом крючке, Чак становится очень нервным!
   - Не волнуйтесь, - мрачно отозвался я. - Я сейчас  нервничаю  не  меньше,
чем он.
   Кто-то - это, конечно, была все та же девушка - ловко завязал  мне  глаза
черным шелковым шарфом, затянув на затылке тугой узел.
   - Кажется,  мне  полагается  попросить  выкурить  последнюю  сигарету?  -
попытался пошутить я. - Не находите, что это  очень  смешно  -  расстрел  на
пороге моего собственного дома?! Репортеры будут в восторге!
   - Заткни пасть и повернись! - оборвала меня девица. Я подчинился,  и  тут
же дуло пистолета твердо уперлось мне  в  затылок.  Кто-то  быстро  и  умело
связал мне руки за спиной, затем схватил меня за локоть и потащил вперед. На
ступеньках крыльца я споткнулся и чуть было не упал, но  державший  меня  за
локоть даже не остановился. Затем я услышал, как закрылась входная дверь,  и
мы наконец-то остановились посредине гостиной.
   - Что теперь? - спросил я. - Будете казнить или миловать?
   - У нашего друга большие неприятности,  -  послышался  спокойный  девичий
голос. - Так уж сложились обстоятельства, да  и  характер  у  него...  Кроме
всего прочего, его неприятности очень деликатного свойства, он не  хотел  бы
взывать к полиции. Мы почти уверены, что единственный  человек,  к  кому  он
может обратиться, - это вы -  гениальный  консультант  по  самым  щекотливым
вопросам Рик Холман, которого в Голливуде многие называют  мастером  на  все
руки. Так вот, великий детектив-консультант, он, по нашим расчетам, свяжется
с вами через пару дней. Выйдет на вас, очевидно, не напрямую, а через своего
человека по фамилии Маннинг. Вам придется под любым предлогом отказаться  от
этой встречи и поручения нашего друга.
   - Почему? - спросил я.
   - Именно это мы и попытаемся сейчас объяснить. Я почувствовал, как пальцы
девушки развязали мой пояс и распахнули на мне халат. Послышался  похотливый
смешок.
   - Не советую вам впредь  плавать  голым,  мистер  Холман.  Даже  в  вашем
собственном бассейне  вам  не  избежать  встречи  с  людьми,  которые  могут
заявиться буквально в  любую  минуту.  Вам  следует  встречать  их  в  более
приличном виде. Можешь приступать, Чак. Давай  мне  пистолет  и  постарайся,
чтобы он хорошенько все понял.
   - Мне кажется, вы уже убедили меня не принимать приглашение, - без всякой
надежды на взаимное согласие пробормотал я.
   - Поверим, когда вы повторите это минут через десять, - ответила  она.  -
Наши аргументы должны быть достаточно весомыми, не правда ли, Чак?
   Дуло пистолета перестало давить мне на затылок. Я догадался,  что  оружие
теперь держала девушка, оставив Чаку  свободными  обе  руки.  С  завязанными
глазами, со связанными за  спиной  руками  я  чувствовал  себя  стопроцентно
уязвимым. Услышав какое-то движение перед собой, я напряг мышцы  живота.  Но
это не очень-то помогло - меня схватили за горло. Задыхаясь,  я  забыл,  что
надо по-прежнему держать мышцы живота в напряжении. Страшная боль  от  удара
кулаком в солнечное сплетение объяснила мне мою ошибку. Я бы сказал,  что  в
глазах у меня потемнело, если бы они у меня не были завязаны. Мне  казалось,
что это длится бесконечно - методичное битье, специально рассчитанное на то,
чтобы причинить сильнейшую боль, но не изувечить до смерти. Через  некоторое
время я опустился на колени, затем упал на  пол.  Откуда-то  сверху  донесся
голос девушки:
   - Надеюсь, мы убедили вас, мистер Холман?
   Я не стал утруждать себя ответом, но,  когда  в  мою  правую  почку,  как
повторный вопрос, с глухим стуком  ударил  ботинок,  я  невольно  вскрикнул.
Может быть, они приняли это за ответ.
   - Хорошо, Чак, - подытожил довольный женский голос. - Я  думаю,  на  этом
можно закончить. - И снова прозвучал все тот же непристойный смешок. - А  не
сделать ли ему еще кое-что? Тогда он станет совсем красавчиком!
   С невероятной силой Чак долбанул меня ребром ладони по шее, и я вырубился
окончательно.
   Не знаю, как долго я пробыл в таком состоянии, но приходить в  себя  было
очень больно. Я лежал на кровати, руки мои были свободны, повязки на  глазах
не было.
   Через некоторое время мне удалось сесть и медленно свесить ноги. Я поднял
глаза и увидел, что напротив, разглядывая меня,  сидит  Оно.  В  моем  мозгу
шевельнулась мысль, что я, должно быть,  брежу:  такое  создание  просто  не
может  существовать  в  действительности.  Это   был   какой-то   чудовищный
гермафродит с телом мужчины и длинными черными женскими волосами,  падающими
на плечи. Я сморщился от отвращения, и Оно в ответ тоже гадливо  сморщилось.
Только тогда ко мне вернулась способность здраво рассуждать,  и  то,  что  я
понял, уничтожило последние остатки моего былого тщеславия. С  пронзительным
чувством ярости я вспомнил последние слова, которые сказала девушка,  прежде
чем Чак вырубил меня: "Тогда он станет совсем красавчиком!"  Уставившись  на
свое собственное обезображенное отражение в  зеркале  на  двери  клозета,  я
запустил пальцы в шевелюру из грубых черных волос и  снял  ее  с  головы.  В
руках я держал дешевый парик. Мое тело превратилось в одну сплошную боль,  и
это абсолютно лишило меня всякого чувства юмора.
   Заснуть я смог только с помощью  снотворного  и  проснулся  где-то  после
полудня с тяжелой, ничего не соображающей головой. Телефон зазвонил, когда я
ковылял по направлению к ванной. Подумав, кто бы это мог быть, черт  возьми,
я не остановился. Долго стоял под горячим душем, долго чистил зубы, пока  не
удалось перебить противный вкус во рту,  затем  осторожно  оделся.  Когда  я
завтракал (впрочем,  это  вполне  можно  было  посчитать  и  обедом),  снова
затрещал телефон, и я  опять  мысленно  послал  к  черту  звонившего.  После
третьей чашки кофе я решил, что у меня еще есть кое-какие  шансы  дожить  до
завтрашнего дня - пожалуй, пятьдесят на пятьдесят. По-прежнему  все  болело,
тело онемело, я почти не мог  двигаться.  При  всем  желании  мне  никак  не
удавалось забыть садистские издевательства моих вчерашних посетителей.
   Телефон  между  тем  продолжал  звонить  с  регулярными   десятиминутными
интервалами. Около четырех часов пополудни я не выдержал и снял трубку.
   - Мистер Холман? - спросил раздраженный женский голос.
   - Да.
   - С вами очень трудно связаться. Я звоню вам весь день.
   - Я слышал, как звонил телефон, - подтвердил я. Наступило молчание - так,
наверное, немеет студентка, только что узнавшая, что она беременна.
   - Меня зовут Сара Маннинг, - наконец произнесла  она.  -  У  меня  к  вам
срочный конфиденциальный разговор, мистер Холман.
   - Понятно, - сказал я без всякого воодушевления.
   -  Что-то  вы  не  очень  приветливы!  -  В  ее  голосе  снова  зазвучало
раздражение.
   - Я всегда неприветлив по вторникам, -  объяснил  я.  -  Это  у  меня  по
гороскопу трудный день.
   - Могли бы мы встретиться в вашем офисе?
   - У меня нет офиса.
   - Однако! - Было слышно, как она глубоко вздохнула. -  Тогда  подскажите,
где я могу вас увидеть?
   - У меня дома, - предложил я. - Часов в восемь?
   - Хорошо.
   - Только с одним условием, - попросил я, - не берите с собой маму.
   - Маму? - удивилась она. - Зачем мне...
   - Затем, что, если с ней, бедняжкой,  случится  сердечный  приступ  возле
моего дома, я этому просто не поверю, - сказал я и повесил трубку.
   Телефон снова зазвонил секунд через пять.
   - Это номер мистера Рика Холмана? - сердито спросил тот же женский голос.
   - Да, это я, и вы приходите сюда сегодня вечером, в восемь.
   - Да? - Чувствовалось, что она слегка ошарашена. - Я вдруг подумала,  что
могла набрать не тот номер и говорила с каким-то психом! -  И  она  повесила
трубку.
   Я неплохо провел следующие три часа. Полежал на кровати,  потом  пообедал
бифштексом-с кровью. Когда время стало приближаться к восьми,  я  достал  из
верхнего ящика письменного  стола  пистолет,  проверил,  заряжен  ли  он,  и
спрятал в карман. Теперь я готов был  встретиться  с  кем  угодно.  Ровно  в
восемь раздался звонок, и я открыл дверь.
   - Мистер Холман? - Плотно  сжатые  губы  стоявшей  на  крыльце  блондинки
изобразили слабую безразличную улыбку. - Я Сара Маннинг.
   Она  была  высокой,  гибкой,  длинноногой.   Ее   волосы,   чуть   темнее
шотландского виски двенадцатилетней выдержки,  были  зачесаны  назад.  Серые
глаза широко расставлены, нос строгий и прямой. Ее деловая улыбка,  как  мне
показалось, легко могла превратиться в хищный оскал или насмешливую  ухмылку
опытной соблазнительницы. На ней был экстравагантный черный шелковый костюм.
Низко  сидящие  на  крутых  бедрах  брюки  поддерживал  пояс  с  деревянными
шариками. Свободная блузка была совершенно прозрачна, и только нагрудник  из
ярких бус соблазнительно скрывал большую часть ее крупных грудей. С  первого
же взгляда я понял, что Сара Маннинг вполне могла бы  стать  тем  средством,
которое вылечило бы меня в два счета. Мы вошли в  гостиную,  она  уселась  в
кресло, а я подошел к бару. Сделав ей и себе шотландское виски со  льдом,  я
подал гостье напиток и сел в кресло напротив. Она глубоко вздохнула, и яркие
бусы на груди замерцали отраженным светом.
   - Мистер Холман, - начала она очень серьезно, -  я  представляю  всемирно
известную кинозвезду.
   - Великолепно, - сказал я и сделал большой глоток.
   - Прежде чем раскрыть имя, я хочу, чтобы вы дали слово, что примете  наше
предложение и будете держать это имя в тайне.
   - Рассказывайте о предложении.
   - Надо найти потерявшегося  человека.  -  Она  помолчала  пару  секунд  и
добавила:
   - В течение семидесяти двух часов.
   - Это невозможно, - спокойно возразил я.
   - Мы думаем, что вы единственный человек, который  смог  бы  сделать  это
возможным, мистер Холман. - Ее серые глаза пристально изучали мое лицо. - Вы
попробуете?
   - Ладно, - пожал я плечами. - Надеюсь,  вы  понимаете,  что  нет  никакой
гарантии успеха. Она кивнула и спросила:
   - И вы будете держать в секрете имя вашего клиента?
   - В разумных пределах.
   - Что это значит?
   - Буду держать в секрете до тех пор, пока это не станет бессмысленным.
   - Упрямый сукин сын! - Она гневно сверкнула на меня глазами,  но  тут  же
успокоилась. - Думаю, нам придется положиться на вашу  репутацию  и  принять
это условие.
   Открыв свою расшитую  бисером  черную  сумочку,  она  вытащила  свернутый
клочок бумаги и подала его мне. Это оказался банковский чек  на  пять  тысяч
долларов. Я аккуратно расправил его и положил в бумажник.
   - Клиент считает, что это вполне  приличная  плата  за  ваши  специальные
услуги в течение последующих трех дней, - обронила она. - Если  вы  все-таки
найдете пропавшего человека за это время, он готов удвоить вознаграждение.
   - Звучит неплохо, - признал я. - Может  быть,  пора  теперь  назвать  имя
моего клиента?
   - Эрл Рэймонд, - заявила она не без торжественности.
   Я тут же ясно представил себе грубое, помятое лицо, клочок черных  волос,
свисающих на один глаз, вечную ухмылочку, словно говорящую каждому: "Плевать
я хотел на весь этот ваш проклятый мир". Фильмы с участием  Рэймонда  всегда
имели бешеный кассовый успех, но еще больше он был известен как скандалист и
бабник. Тем не менее он всегда возвращался к своей жене, которая терпела все
это уже лет двадцать. Во всяком случае, это тянулось до тех пор, пока он  не
снялся в одном фильме с Клаудией Дин. Их  пылкий  роман  вызвал  скандал,  о
котором судачили во всем мире. Насколько мне помнилось, он  закончился  тем,
что Рэймонд женился на Клаудии Дин примерно год назад.
   - Неужели пропала Клаудиа Дин? -  спросил  я.  Она  слегка  улыбнулась  и
покачала головой:
   - Пропала его дочь Чарити. Знаете историю с его разводом и  женитьбой  на
Клаудии?
   - Кто ее не знает?
   - Его первая жена, когда он ее бросил, очень ожесточилась.  Она  отсудила
себе огромную сумму денег и еще настояла на том, чтобы он мог видеть Чарити,
пока ей не исполнится двадцать один, только раз в год и  всего  три  недели.
Сейчас уже кончается третья неделя ее ежегодного визита к отцу, и вдруг  она
исчезает. Специально для трехнедельного ежегодного свидания мы вернулись  из
Европы. Мы - это Эрл, Клаудиа и я - личный секретарь Клаудии.  Мы  встретили
ее в доме Эрла в Бель-Эре, потому что по соглашению между бывшими  супругами
ежегодное свидание должно проходить только в пределах США. Вчера  утром  она
не вышла к завтраку, мы  подумали,  что  она  еще  спит.  Когда  же  она  не
спустилась к обеду, Клаудиа поднялась в ее комнату и обнаружила, что  Чарити
исчезла. Постель была не разобрана, значит, она даже не ночевала дома.
   - Что было дальше?
   Она пожала плечами - гладкие плечи под прозрачным шелком...
   - Мы предприняли, наверное, то же самое, что сделал  бы  каждый  в  таких
обстоятельствах. Обзвонили ее друзей, проверили гараж -  все  ли  машины  на
месте. Потом Эрл решил, что надо подождать,  пока  она  не  объявится  сама.
Когда она так и не вернулась к сегодняшнему утру, он пришел в отчаяние. Если
Чарити  хотя  бы  на  один  час  опоздает  к  матери,  будут  очень  большие
неприятности. Она обвинит его в безответственной неосторожности  или  еще  в
чем-нибудь похуже!
   - Сколько ей лет?
   - Девятнадцать.
   - И никто из вас не имеет ни  малейшего  представления,  куда  она  могла
уйти?
   - Смутные догадки. Я еще вернусь к ним.
   - Может быть, она решила возвратиться к матери на несколько дней раньше?
   - Ее мать вчера вечером звонила по  междугородному,  чтобы  поговорить  с
дочерью. Мы извинились перед ней, сказали, что Чарити нет дома, что она ушла
на вечеринку и придет очень поздно.
   - Как выглядит Чарити?
   Сара  Маннинг  снова  открыла  свою  черную  бисерную  сумочку,   достала
фотографию и протянула ее мне. Я увидел молодую девушку с  длинными  черными
волосами, мятежным взглядом и отцовской ухмылочкой.
   - Чарити - бунтовщица, - вдруг сказала моя посетительница. - В отношениях
с отцом у нее то любовь, то ненависть, а как с матерью - не знаю.
   - Как она относится к Клаудии Дин?
   - Ненавидит! Клаудиа хотела остаться в Европе, пока не  закончится  визит
Чарити, но Эрл настоял на том, чтобы она поехала вместе с  ним.  -  Ее  губы
искривила улыбка. - Он сказал, что нуждается в  ее  моральной  поддержке.  В
более точном переводе это означало: если ее не будет рядом, он найдет с  кем
спать. Клаудиа это сразу поняла.
   - Вы говорили о каких-то смутных догадках...
   - В Биг-Суре  есть  один  из  тех  знаменитых  дурдомов,  где  занимаются
групповой терапией. Сестра Клаудии недавно провела там неделю и рассказывала
нам об этом за ужином позавчера вечером. Они  забираются  в  горячий  серный
источник по шею, становятся в круг и берут друг друга  за  руки  для  общего
физического контакта. Я видела, что Чарити всем этим очень заинтересовалась.
   - Разве Рэймонд не проверил, там ли она?
   - Видите ли, там гарантируют анонимность пациентов. Это одно  из  условий
их терапии. По телефону они никогда не назо