с сотню ярдов  и  почти
добрались до  вершины  холма,  когда  я  почувствовал  вдруг,  что  дуло
пистолета уткнулось мне в спину.
   - Halt!  - скомандовал Карл.
   Мы оба остановились, и через минуту я услышал,  как  заработал  мотор
седана, потом зажглись его фары, прорезая темноту двумя полосами  света,
направленными в нашу сторону. Полосы сдвинулись с места, дуло  пистолета
больше не касалось моей спины.
   Я подумал, что машина достигнет нас  максимум  через  десять  секунд.
Карл, прежде чем столкнет меня под колеса, ударит пистолетом.  Он  будет
держать  меня  под  прицелом,  чтобы  в  случае  необходимости,  если  я
попытаюсь бежать, прострелить мне  ногу.  Вплоть  до  самого  последнего
момента. Но в самый  последний  момент  ему  придется  поднять  пистолет
достаточно высоко,  чтобы  ударить  им  меня  по  голове.  Так  что  мне
необходимо точно рассчитать время.
   Машина приближалась, фары надвигались на нас все быстрее.
   "Черт с ними!" - подумал я, сжал руки перед собой в боксерской  позе,
сосчитал до двух, затем быстро повернулся на каблуках к бугаю,  стоящему
позади меня.
   При этом я вытянул руки во всю длину, приподняв их чуть выше плеч. На
какую-то долю секунды я успел заметить смутные очертания Карла,  который
стоял, высоко подняв пистолет. Мои кулаки со страшной силой нанесли  ему
удар по левому уху.
   Я увидел, как пистолет выпал у него из руки, а когда он, зашатавшись,
повалился на бок, то услышал неожиданно тонкий крик ужаса,  а  вслед  за
ним - отвратительный визг колес, подмявших под  себя  Карла.  Седан,  не
замедляя хода, перевалил за гребень холма.
   Все произошло в мгновение ока. Вайгель, я был уверен в этом, не успел
разглядеть, что произошло на самом деле. К тому же наши с Карлом  пальто
были похожи. В общем,  он  наверняка  считал,  что  под  колеса,  как  и
планировалось, угодил я.
   И все же я не мог рассчитывать  на  это,  да  и  Вайгель  должен  был
возвратиться назад.
   Я опустился на  четвереньки  и  принялся  лихорадочно  ощупывать  все
вокруг, пока не нашел  на  оледенелом  снегу  пистолет.  А  когда  снова
поднялся, уже с пистолетом в руке, то сообразил, что шум мотора  замолк.
Это могло означать, что Вайгель ожидает за гребнем холма, когда  к  нему
подойдет Карл. Подумав, я решил,  что  и  мне,  пожалуй,  лучше  немного
подождать. Я отошел футов на десять от дороги до зарослей молодых елочек
и встал под ними, понимая, что в их тени меня с дороги не увидеть.
   Ожидание показалось мне вечностью, хотя в действительности прошло  не
более пяти минут. Мои глаза привыкли к свету звезд,  и  через  некоторое
время я  стал  волноваться,  что  из-за  белого  снега  вся  окрестность
освещена лучше, чем днем. Потом я заметил темную фигуру, показавшуюся на
гребне холма. Она приближалась.
   Я дождался, когда человек окажется ярдах  в  десяти  от  тела  Карла,
лежащего посреди дороги, крикнул:  "Вайгель!"  -  и  быстро  метнулся  в
сторону, пригнувшись под лапами елей.
   Он обернулся на мой голос,  и  я  увидел  вспышку  даже  раньше,  чем
услышал выстрел из его пистолета. Пуля со свистом врезалась в  дерево  у
меня над головой. Я тщательно прицелился из пистолета Карла и  нажал  на
спуск.
   Поднялось небольшое облачко снега с дороги в  том  месте,  где  стоял
Вайгель, практически рядом с ним, и он все понял.
   - Холман? - В голосе было смятение. - Ладно! Мы можем это обсудить...
   - Сначала отбрось в сторону свой пистолет, приятель!
   - Как же! Дожидайся!
   Он быстро сделал подряд три выстрела. Последняя пуля угодила в  ствол
дерева рядом со мной. Это меня напугало, и я чисто рефлекторно выстрелил
дважды, а думать смог только после того, как увидел, что он  упал  лицом
вниз на дорогу и замер.
   Я осторожно вышел из укрытия, держа дуло пистолета нацеленным на  его
тело. Подходя к нему, я не был уверен, что это не ловушка с его стороны,
и мне хотелось убедиться в смерти Вайгеля. Но когда я подсунул ногу  под
распростершееся тело и  повернул  его  на  спину,  одного  взгляда  было
достаточно, чтобы понять, что  он  не  притворяется.  Эрих  Вайгель  был
мертв. Одна или обе пули, выпущенные мною, угодили ему в грудь.  На  его
пальто расплылось кровавое пятно.
   Я подхватил тело под мышки и  оттащил  к  обочине,  потом  побежал  к
гребню холма и ярдах в пятидесяти ниже увидел седан.
   "У меня, возможно, имеется все же шанс, - подумал  я  в  отчаянии,  -
крохотный шансик  уйти  от  ответственности,  пока  какая-нибудь  другая
машина не появилась на дороге".
   Я добежал до седана, дыша как паровоз, распахнул  дверцу  водителя  и
убедился, что ключи на месте. Развернув машину, я доехал до  того  места
на дороге, где лежал труп Вайгеля. Разумом я понимал, что мне необходимо
на минуту остановиться и подумать, потому что я должен был  сделать  все
без ошибок, но поселившийся где-то внутри панический страх  одновременно
твердил, что в любой момент может появиться какая-нибудь машина, и  меня
схватят по обвинению в убийстве.
   Я вылез из седана, прошел вдоль дороги, подобрал пистолет  Вайгеля  и
сунул его себе в карман. Потом подтащил тело к машине и затолкал его  на
водительское место. К тому моменту, когда я справился с этой задачей,  я
весь взмок от пота, словно была не зима, а жаркий летний день.
   Обойдя вокруг машины, я отошел футов на десять от капота двигателя  и
выпустил пулю из пистолета Вайгеля в ветровое стекло  и,  разумеется,  в
мертвое тело. Потом я  тщательно  обтер  пистолет,  удалив  с  него  мои
отпечатки пальцев, и, держа оружие за дуло, обернутое  носовым  платком,
подошел к трупу Карла и сунул сей предмет в его безвольную  руку.  После
чего затолкал бездыханное тело в заросли придорожных кустов.
   Ветровое стекло было эффектно продырявлено прямо  напротив  водителя.
По этой причине я решил, что они не станут  допытываться,  сколько  пуль
было выпущено по нему. Я открыл дверцу машины возле тела Вайгеля,  завел
мотор и осторожно опустил ногу на педаль газа. Одной рукой я  с  большим
трудом направил машину снова на  дорогу,  второй  держался  за  открытую
дверцу. После того, как мне удалась провести машину мимо  тела  Карла  и
она под крутой уклон начала набирать скорость, я спрыгнул вбок. При этом
ноги у меня поскользнулись на укатанной дороге, я упал и катился кубарем
вниз, пока мне не удалось задержаться на каком-то бугре.
   Поднимаясь на ноги, я услышал оглушительный треск и увидел, как седан
где-то в сотне ярдов далее по шоссе сошел с него и  врезался  в  толстое
дерево.
   Пробежав туда, я  обнаружил,  что  от  удара  распахнулись  остальные
дверцы, и теперь они все болтались на петлях. Тело Вайгеля высунулось до
половины из отверстия в разбитом ветровом  стекле  и  лежало  на  капоте
двигателя, так что, возможно, я напрасно выпустил в него последнюю пулю.
   Вернувшись назад на дорогу, я зашагал как  мог  быстрее  под  гору  к
деревне. Решив,  что  позади  осталось  с  полмили,  достал  из  кармана
пистолет Карла, тщательно обтер его и забросил  за  деревья,  отстоявшие
довольно далеко от шоссе.
   Возможно, копы представят себе случившееся таким образом: Карл,  стоя
посреди дороги, намеренно выстрелил  в  Вайгеля,  когда  тот  на  седане
подъехал к нему, но не успел вовремя отскочить в сторону и был раздавлен
сокрушительной  силой  машины,  за  рулем  которой  сидел  мертвец.   На
пистолете, который они найдут поблизости, будут отпечатки пальцев Карла.
Пули в теле Вайгеля выпущены именно из этого оружия. Все сходится.
   Конечно,  у  полицейских  может   возникнуть   несколько   интересных
вопросов, например, такие: какого черта  стоял  Карл  посреди  дороги  с
пистолетом в руке? Ожидал возможности кого-то застрелить? И  почему  это
Вайгель направил седан уважаемого господина Эккерта назад к деревне, где
его похитил?
   Во всяком случае, подумал я, мне вроде бы удалось настолько  запутать
картину, что в течение нескольких недель у них будет забот выше  головы,
а для меня  это  гораздо  предпочтительней,  нежели  быть  обвиненным  в
убийстве, поскольку в таком случае  я  сколько  угодно  мог  говорить  о
самозащите, не располагая при этом никакими свидетельскими  показаниями,
подтверждающими мою правоту.
   Когда я был совсем рядом с  деревней,  то  увидел  огни  фар  машины,
идущей мне навстречу, и быстро нырнул в кусты. Тяжелый грузовик медленно
прогромыхал мимо меня, поднимаясь на холм. Через пару минут я уже  шагал
по главной улице деревни, а еще через пять минут оказался в своем номере
в гостинице. Я подумал о том, что неплохо бы наведаться в дом Эккерта и,
разоблачив мнимую Монику Байер, попытаться выведать правду, но это  было
связано с неоправданным риском. По всей вероятности, дом будет  наводнен
местными копами сразу же после того, как водитель  грузовика  сообщит  о
найденной им разбитой машине с мертвым человеком за рулем, а потом  чуть
дальше по дороге они найдут второй труп.
   Около девяти часов на следующее утро я завтракал в маленькой столовой
в гостинице, а страшно возбужденная  официантка  рассказывала  мне,  что
ночью случилось что-то кошмарное. По-английски  она  говорила  плохо,  я
совсем не знал немецкого, так что иногда мы сталкивались с неразрешимыми
лингвистическими проблемами. Но я понял все же, что некий местный житель
по имени Эккерт был ограблен,  у  него  угнали  машину  среди  ночи,  и,
возможно, через час после этого шофер грузовика нашел ее разбитой  всего
в одной миле от деревни.
   - Вор был  убит,  но  нет,  -  официантка  буквально  взвизгивала  от
возбуждения,  -  не  подумайте,  это  не  дорожное   происшествие.   Его
застрелили! А потом они нашли тело другого человека - дальше по  дороге,
его задавили машиной насмерть. Той самой, на которой ехал похититель.
   Я качал головой, выражая  удивление,  издавая  подобающие  звуки,  то
возмущаясь, то ужасаясь. А закончив завтрак, обнаружил, что  до  прихода
машины за мной осталось всего десять минут.
   К полудню я вернулся в свой отель в Мюнхене,  в  аэропорт  приехал  к
трем,  в  Париж  прилетел   ранним   вечером.   Там   я   отправился   в
четырехзвездочную  гостиницу,  заказал  билет  на  следующий   день   до
Лос-Анджелеса, после чего со спокойной  душой  спустился  в  бар  выпить
стаканчик-другой.
   Там я сразу приметил весьма угодливого типа.  Он  подождал,  когда  я
расправлюсь со второй порцией бурбона, затем бочком подкатил  ко  мне  и
вежливо осведомился, не турист ли я  из  Америки.  Я  ответил,  что  да,
точно, и все мы, американские туристы, восхищаемся Парижем  больше,  чем
любым другим городом в любой стране мира, потому что в этом городе никто
не кричит: "Янки, убирайтесь домой!" Во всяком случае,  до  той  минуты,
уточнил я, когда из тебя  не  вытащат  все  деньги.  Он  как-то  слишком
равнодушно пропустил это замечание мимо ушей, потом поинтересовался,  не
хочу ли я провести ночь где-то за городом. Париж, заявил он и  тихонечко
подтолкнул меня локтем под  ребро,  самый  озорной  город  в  Европе.  В
Париже, пояснил он, заговорщически подмигивая,  мужчина  может  провести
действительно потрясающую ночь. И все это  он  организует  для  меня  за
какие-то несколько жалких франков.
   Я с сожалением отклонил его заманчивое предложение, объяснив,  что  у
меня уже была  одна  потрясающая  ночь  в  Европе  и  мне  этого  вполне
достаточно.
   Он вернулся  назад  в  конец  бара,  бормоча  что-то  себе  под  нос.
Поскольку по-французски я тоже не понимал, то не был уверен, что  именно
он твердит.  Но  сильно  подозревал,  что  не  в  духе  "Да  здравствуют
американцы!".

Глава 6

   На Анджеле Бэрроуз снова были ее черные очки в оправе с  драгоценными
камнями.  Прическа  в  стиле  "маленький  паж"  выглядела,  как  всегда,
безукоризненной.
   А идиотский длинный мундштук по-прежнему подпрыгивал в  воздухе,  как
любимая кобра  заклинателя  змей,  которая  внезапно  надумала  сбросить
старую кожу.
   Хью Лэмберт стоял возле письменного стола.  Руки  у  него  беспокойно
дергались.
   - Итак,  вы  возвратились  без  Моники  Байер,  -  злобно  произнесла
Анджела.
   - Что же случилось? Вы недостаточно  тщательно  ее  искали?  Или  вам
слишком наскучила Европа после целых четырех дней пребывания в ней, и вы
ощутили острую необходимость вернуться домой в Беверли-Хиллз?
   - Я отыскал ее, - сказал я ровным голосом. - Но назад не привез.
   - Вы нашли ее, но не привезли...
   - Она была так потрясена, что мундштук неподвижно застыл в воздухе на
пять секунд. - Почему?  -  Она  презрительно  фыркнула.  -  Или  вы  так
испугались Билла Дарена, что изменили свои планы?
   - Дарен оставил ее на следующий же день  после  приезда  в  Париж,  -
ответил я. - А если  вы  в  состоянии  вертеть  своим  мягким  местом  с
половиной той скорости, с которой  болтаете  языком,  то  сможете  стать
самой пылкой исполнительницей экзотических танцев и занять первое  место
на конкурсе.
   Пока ее рот все еще оставался открытым,  я  принялся  рассказывать  о
своей поездке.
   - Хью посоветовал мне встретиться в  Мюнхене  с  Эрихом  Вайгелем,  -
начал я. - Я так и сделал.
   - С кем? - нахмурилась Анджела.
   - С Вайгелем, - еще больше дергаясь, пояснил Лэмберт. - С  двоюродным
братом Моники, ее единственным родственником. Я решил,  что  раньше  или
позже она с ним  увидится,  так  что,  возможно,  Рик  получит  от  него
какую-то информацию.
   - Он умоляюще посмотрел на меня. - Вы отыскали его, Рик?
   - Да, я его нашел. Не было никакой необходимости уговаривать его  или
оказывать на него давление. Он сразу же согласился отвезти меня к ней.
   Я рассказал им все очень подробно. О знаменитом враче докторе Эккерте
и его частном санатории. О том, как  выглядела  Моника  Байер,  сидя  на
койке со скрещенными ногами и баюкая тряпичную куклу.  О  мнении  врача,
что могут пройти годы, прежде чем к  ней  вернется  разум,  если  вообще
когда-либо вернется. И о многом другом, например,  о  том,  как  Вайгель
рассказал мне о ее звонке из Парижа после исчезновения Дарена,  а  когда
он,  Вайгель,  добрался  туда  из  Мюнхена,  она  уже   была   полностью
невменяемой.
   Что  их  семья  страдала  от  наследственного  умопомешательства   по
материнской линии, а  у  самой  Моники  приблизительно  пять  лет  назад
наблюдался нервный срыв.
   Я считал, что рассказал все  это  достаточно  хорошо,  убедительно  и
ясно.
   К тому времени, как я закончил,  они  оба  смотрели  на  меня  широко
раскрытыми глазами, как бы онемев от изумления, и я даже  смог  закурить
сигарету, не услышав ни единого ядовитого замечания из уст Анджелы.
   - Это еще не все,  -  продолжил  я.  -  Вайгель  уверяет,  что,  если
понадобится, он будет заботиться о девушке до  конца  ее  жизни,  но  не
потерпит никакого вмешательства с вашей стороны.
   - Я невольно улыбнулся, заметив, как сжались губы Анджелы. - Если  вы
попытаетесь  что-то  предпринять  насчет  ее  контракта,   он   добьется
юридического признания ее невменяемости.
   - Подумать только, - произнес Хью  потрясенным  тоном,  -  всего  две
недели назад "Стеллар" нам столько предлагал за контракт с ней, а теперь
он ровным счетом ничего не стоит! Пустая  бумажонка,  которую  мы  можем
спокойно порвать и забыть  о  ней!  Конечно,  мне  страшно  жаль  бедную
девушку, но мысль обо всех этих деньгах...
   - Вон! - почти заорала Анджела.
   - Что такого я сказал? - проблеял Хью.
   - Вон! - Она злобно ткнула в него мундштуком. - Вы  воображаете,  что
мне приятно сидеть здесь и слушать ваше бормотание?.. Убирайтесь вон!
   Лэмберт  стремглав  вылетел  из   кабинета,   словно   опаздывал   на
собственные похороны и ему была невыносима мысль о том, что он  вынужден
будет заплатить профессиональным плакальщикам за дополнительное время.
   - Что за идиот! - возмутилась Анджела. - В  один  прекрасный  день  я
приложу к  нему  спичку,  растоплю  его  и  сделаю  из  него  что-нибудь
полезное.
   - Сколько "Стеллар" предлагал за контракт с девушкой? - спросил я.
   - Вы хотите, чтобы я разревелась? - спросила она уныло.
   - Приблизительно на сто тысяч больше, чем я заплатила за ее  контракт
в Германии.
   - Нет худа без добра, - сказал я бодрым тоном.  -  Учитывая  то,  как
поступил Дарен с Моникой Байер в Париже, вам здорово повезло, что вы  не
вышли за него замуж до того, как узнали, что он за человек!
   - Не упоминайте в моем присутствии имя этого негодяя! - буркнула она.
- Не то я могу позабыть, что я дама.
   - Вы - экзотическая танцовщица с талантом  торговать  вразнос  плотью
других людей, - сказал я серьезно. - Но не будем отклоняться в  сторону.
Скажите, мисс Фрик все еще прикрывает отсутствие Моники  в  брентвудских
апартаментах?
   - Конечно, - ответила Анджела. - Но теперь  это,  очевидно,  утратило
всякий смысл.
   - Почему бы не оставить ее там до того  момента,  пока  полностью  не
истечет оговоренный срок до начала съемок фильма? - спросил я.  -  Ни  в
чем нельзя быть уверенным. Случаются чудеса.
   - Я не верю в чудеса, но согласна оставить все  как  есть  до  самого
крайнего срока. А почему, признавайтесь, вы интересуетесь мисс Фрик?
   - Я нахожу ее очень умной и находчивой, - сказал я откровенно. - Есть
ли у нее постоянный друг?
   - Откуда мне знать?
   - Я просто подумал, не Марти  ли  это  Круз.  Он  был  там,  когда  я
последний раз заходил в апартаменты перед отъездом в Европу.
   - Вы ошибаетесь. Приятельница Марти - никчемная артисточка, мечтающая
об успехе любой ценой, с вымышленным именем Гиацинта или каким-то другим
не менее нелепым. Он уже давно пытается сунуть ее в мое  агентство.  Эта
дура не могла бы изобразить испуг даже на крыше горящего дома!
   - Сделайте мне одолжение, - попросил я  очень  вежливо.  -  Позвоните
мисс Фрик и скажите, что я все еще занимаюсь поисками  Моники,  так  что
она должна помогать мне, если я к ней обращусь.
   - С какой стати оказывать вам одолжение,  Рик  Холман?  -  Она  сняла
черные очки и хмуро посмотрела на меня. - Вы даже не попытались привезти
мне девушку!
   - Я отыскал для вас Монику, но я не мог  ничего  сделать  из-за  того
состояния, в котором ее нашел!
   - Вообще-то вы правы, - неохотно признала она. О'кей, позвоню Фрик  и
велю вам помогать, но, помните, только на деловой основе.
   - Естественно. На любой другой основе я мог бы и сам справиться.
   - Держите язык за зубами. Никому ни слова о том, что нашли  Монику  в
Европе, - яростно заговорила она. - А я оставлю пока мисс  Фрик  в  этой
квартире. И будем уповать на чудо в течение остающихся трех дней.  Ну  а
когда у "Стеллара" подойдет крайний срок, мне придется им все сообщить.
   - Три дня могут оказаться большим сроком, - философски заметил я  как
можно более бодрым тоном. - Кто знает?
   - Убирайтесь отсюда, Холман!
   - промолвила она с отвращением.
   - Вы заговорили так же глупо, как этот идиот Лэмберт!
   На этот раз Хью не ожидал меня у  выхода  с  целью  затянуть  в  свой
кабинет для конфиденциального разговора.
   Как я понимал, он был настолько расстроен, что самым  правильным  для
него было бы пойти и утопиться.
   Я позавтракал, потом поехал в брентвудские апартаменты и оказался там
около  трех  часов   дня.   Блондинка-компаньонка   встретила   меня   с
покорно-вежливым выражением лица.
   - О'кей! - произнесла она. - Хозяйка приказала мне помогать вам,  так
что входите, я попытаюсь. Не гарантирую, что  у  меня  получится,  но  я
попробую.
   - Обещаю не прибегать к моему детскому чувству юмора, -  сказал  я  в
ответ.
   - Возможно, нам удастся начать все сначала.
   На ней была спортивная рубашка, на этот раз белая в черную полоску. И
другая мини-юбка, не скрывавшая ее загорелые ляжки. Я прошел  следом  за
ней в гостиную, наблюдая за ее упругими ягодицами, и охотно опустился на
древнюю кушетку, поскольку ноги у меня все еще побаливали.
   Она уселась в единственное удобное кресло и скрестила ноги. Подол  ее
воланчика, почему-то им