опять  повернет
на юг, и тут будет Каиива. - На лице Фуюди  была  видна  усиленная  работа
мысли. - Но здесь есть узкая протока, которая  связывает  концы  излучины,
как тетива лука.  Подумай,  как  мы  сократим  путь,  если  поплывем  этой
протокой, а?
     Мысль была действительно важной и ценной.  Но есть ли такая  протока,
соединяющая излучину реки? Возникали сомнения и другого свойства.  Все эти
края были изрезаны неисчислимой сетью крупных и мелких рукавов,  всяческих
проток, заливов и проливов.  Сколь  же  легко  запутаться  в  этом  водном
лабиринте, особенно ночью! Плывущие впереди акавои, чужаки в  этих  краях,
наверняка не свернут с основного русла реки, которое и нам  представлялось
наиболее надежным путем.
     И тут, случайно оглянувшись назад, где нас все еще догоняли варраулы,
я стукнул себя по лбу.
     - Варраулы! Это же их родная сторона! - воскликнул я. - Их река!
     Все сразу меня поняли.  Мы придержали весла, и спустя несколько минут
варраулы догнали нас. Я велел им подплыть ближе так, чтобы их и моя итаубы
шли борт  о  борт.  Варраулов  было  восемнадцать,  в  основном  юноши.  Я
настолько уже научился читать по  лицам  оринокских  обитателей,  что  без
труда разобрался: к нам прибыли юноши с сердцами более  отважными,  чем  у
других, храбрецы, стремившиеся отличиться, которых, видимо,  обожгли  наши
насмешки и  обвинения  в  трусости.  Лица  у  них  были  обескураженные  и
растерянные: они не знали, как мы их  примем.  Я  сразу  же  заметил,  что
оружие убитых акавоев они привезли с собой.
     Рулевой на их итаубе, судя по виду -  старший,  проговорил  виноватым
голосом:
     - Не суди нас! Мы испугались, совсем голову потеряли...
     Я махнул рукой, дружелюбно его прерывая:
     - Ладно, это неважно... Вы хотите плыть с нами в Каииву?
     - Да, хотим.
     - Оружие у всех есть?
     - Есть.
     - А где ружья?
     - Здесь. Мы не умеем из них стрелять.
     - Тогда давайте их на мою итаубу.
     Мне передали пять  ружей  в  довольно  жалком  состоянии,  совершенно
ржавых, и пять бамбуковых труб с порохом и свинцом.  Осмотрев оружие более
внимательно, я обнаружил на железной пластине приклада знак фирмы и  место
ее нахождения: рядом со съеденным  ржавчиной  названием  города  явственно
читалось - Нидерланды.
     - Как тебя зовут, приятель? - спросил я рулевого.
     - Куранай.
     - Ты вождь?
     - Я старший над этими людьми, - ответил он уклончиво.
     - Теперь ты во всем будешь слушаться меня  и  ничего  не  делать  без
моего приказа! Вы хорошо знаете реку и ее протоки?
     - Знаем, господин.
     - А ты знаешь, что Ориноко здесь делает изгиб к северу?
     - Как же, господин, знаю, конечно, знаю! Поэтому мы и торопились.  Мы
знаем другой путь, более короткий, он называется Гуапо.
     - Тебя послало нам само небо, Куранай! Вперед, веди нас по Гуапо!
     За два часа до захода  солнца  мы  встретили  яботу  с  двумя  нашими
разведчиками, плывшими к нам.  От них мы узнали, что акавои плывут впереди
нас по-прежнему на расстоянии более десяти миль и очень спешат.  Плывут по
главному руслу реки.
     Вскоре стена леса справа расступилась,  и  мы  увидели  протоку.  Она
имела вид залива, сужавшегося вдали  до  ширины  небольшой  реки,  которую
варраулы называли Гуапо.  Сюда нам  и  предстояло  свернуть.  Поскольку  в
главном русле реки течение почти совсем остановилось, а варраулы  уверяли,
что, отправившись в путь через четыре-пять часов, мы спокойно доберемся до
Каиивы задолго до рассвета, было решено  устроить  в  этом  месте  привал.
Берег здесь был чуть выше. Сухой и песчаный. Он клином вдавался в развилку
между Ориноко и ее протокой. На этом мысе мы и отыскали место, удобное для
лагеря.  Вскоре весело затрещали костры и в  воздухе  разнесся  аппетитный
аромат печеного мяса.
     Ближайшие  деревья  опушки  леса  буйно  клубились  зеленью  шагах  в
двадцати от нашего бивака, не закрывая нам обзора на берега реки и боковой
ее протоки.  Солнце хотя и клонилось к закату, но все еще нещадно пекло, и
целые тучи дневных насекомых жужжали вокруг.  Яркие бабочки, словно желтые
и голубые звезды, кружили над  нашими  головами,  а  из  зарослей  неслось
предвечернее пение и щебет птиц.
     Мы сытно поели, и, хотя было еще светло, я велел всем спать.
     Заверениям варраулов, что у  нас  достаточно  времени  для  отдыха  -
четыре-пять часов, - я не  особенно  склонен  был  верить.  До  Каиивы  по
протоке Гуапо оставалось еще, по самым  грубым  расчетам,  около  тридцати
миль.  В  случае  какого-либо  неожиданного  препятствия    в    пути    и
непредвиденной потери хотя бы двух часов наша помощь  явно  бы  запоздала.
Конечно, у акавоев, плывших главным  руслом,  путь  длиннее,  и  встречное
течение будет мешать им больше, но если они решат не отдыхать этой  ночью,
то вполне могут достичь Каиивы до рассвета.
     Когда я, так размышляя,  сидел  у  костра,  меня  все  сильнее  стали
охватывать  сомнения.  Солнце  садилось  кроваво-красное,   темные    тени
спускались на лес и ложились на воду, а  несказанная  печаль  этих  особых
предвечерних минут - на мою-душу.  В  конце  концов  наша  бездеятельность
стала казаться мне настолько невыносимой, что я посвятил  в  свои  тревоги
отдыхавших поблизости друзей и велел позвать к себе варраула Кураная.
     - Послушай! Когда, ты думаешь, нам надо выступить? - спросил я.
     - Не знаю. Часа через два-три. Взойдет луна, станет светло...
     - Небо и сейчас чистое. Разве при свете звезд нельзя грести?
     - Можно, но зачем? Время у нас есть. Позже плыть лучше - луна...
     - А если в пути что-нибудь случится?
     - Что может случиться? - На лице его отразилось недоумение.
     - Ну хотя бы стволы деревьев, плывущих  по  течению.  Гуапо,  ты  сам
говорил, местами очень узкая.  Вдруг образуется затор  из  этих  деревьев,
сколько придется убить времени, чтобы перетащить лодки, а?
     Куранай не скрывал своей растерянности и озабоченно чесал затылок.
     - Я об этом не думал, - признался он тихо.
     Арнак вскочил с земли и воскликнул:
     - Ян, поплывем сейчас! Мы хорошо поели и отдохнули. Хватит валяться!
     И через десять минут, осмотрев еще  раз  оружие,  мы  двинулись  всей
флотилией в кильватерном строю вслед за итаубой варраулов. Когда, переплыв
залив, мы вошли в собственно Гуапо и стены чащи с двух сторон сомкнулись в
узкую горловину шириной не более ста шагов, наступила ночь.  Полного мрака
не было - рои звезд сверкали в небе и отражались в воде.  Но по мере  того
как воздух остывал, от теплой  воды  поднимались  быстро  густеющие  клубы
пара, и вскоре сплошной туман скрыл от глаз все, что  было  па  расстоянии
больше броска камнем. Пришлось сбавить ход, но мы утешали себя мыслью, что
такой же туман затрудняет путь и акавоям.
     - А вдруг на большой  реке  тумана  нет?  -  высказал  опасение  негр
Мигуэль.
     Это была бешеная гонка, соревнование не на жизнь, а на  смерть.  Враг
стремился к той же цели, что и мы, где-то рядом, в десятке миль от нас,  и
мысль эта не оставляла нас ни на минуту. Мы понимали: наше опоздание - это
верная гибель для наших друзей,  а  возможно,  и  для  нас  самих.  Каждое
плывущее дерево, попадавшееся нам по  пути,  обретало  зловещий  характер,
каждая преграда становилась врагом.  Варраулы вели нас уверенно, но не все
препятствия давались нам легко.
     Потом, когда взошла луна, плыть стало легче, хотя туман все еще висел
над рекой. В молчании неумолимо летело время, и лишь ритмичный плеск весел
тихо отбивал монотонный такт, словно Великие Часы  Судьбы,  Я  бы  сказал:
там, в туманной мгле, мчались не люди, а какие-то призраки, лесные духи, и
святая ярость в сердцах у нас была так велика, что  мы  не  страшились  ни
устали, ни тягот.
     Когда под утро туман стал редеть  и  чуть  подернулся  едва  уловимой
бледностью,  предвещавшей  скорый  рассвет,  мы  проплывали  мимо   хижины
живущего  здесь  рыбака.  Каиива  была  уже  недалеко,  за  поворотом,   в
каких-нибудь двух милях, там, где протока Гуапо снова  впадала  в  главное
русло Ориноко.  Селение вождя Оронапи лежало на острове, омываемом с одной
стороны великой рекой, а с другой - Гуапо и ее рукавами.
     Рыбака мы застали как раз собирающимся на ловлю.  На  наш  вопрос  он
ответил, что в деревне все тихо и  спокойно,  никакого  шума  не  было,  и
крайне удивлялся, видя нашу тревогу.
     "Ну, слава богу, кажется, успели!" - подумал я.


                        НА ОСТРОВЕ КРОВАВОЙ ЖАТВЫ

     Когда несколькими минутами позже мы приближались к  повороту,  у  нас
вдруг от ужаса  перехватило  дыхание.  Впереди  раздались  дикие,  хотя  и
приглушенные расстоянием вопли, а  затем  на  небосклоне  сразу  вспыхнуло
зарево: это горела со  всех  сторон  объятая  пламенем  хижина  из  сухого
тростника.  Вслед за первым заревом вверх взметнулись еще и еще, и  вскоре
все небо сквозь мглистую пелену багровело в отсветах пожара.
     Мы  ринулись  вперед.  У  поворота  в  тени   берега    остановились,
потрясенные  открывшимся  перед  нами  зрелищем.  Мгла  редела,  занимался
рассвет.
     На острове, отстоявшем от нас шагов  на  триста,  догорало  несколько
хижин.  Вооруженное  сопротивление,  если  варраулы    вообще    оказывали
сопротивление, в ближней к нам части Каиивы было, как видно, уже сломлено,
и теперь шла дикая охота на людей в жилищах, не охваченных пожаром. Жители
рассеялись по всему острову, пытаясь спастись паническим бегством,  но  их
догоняли и сбивали с ног ударами палиц.  Вокруг стоял кромешный ад:  вопли
отчаяния, мечущиеся фигуры людей, стон и крики раненых. Акавоям нужны были
живые рабы, но в схватках не обходилось без кровопролития: тут  и  там  на
земле лежали трупы.
     В сумятице происходящего трудно было  определить,  где  главные  силы
врага и как лучше по нему ударить. Я приказал немедленно пристать к берегу
и здесь быстро вскарабкался на ближайшее дерево.  Отсюда, сверху,  Каиива,
несмотря на плывущие клочья тумана, была видна как на ладони.
     Один взгляд прояснил нам  положение  дел  и  ход  событий.  Напав  на
селение, акавои взяли остров в клещи. Половина их лодок причалила к берегу
основного русла, а вторая половина зашла  с  тыла,  со  стороны  леса,  по
берегу протоки Гуапо.  И там и тут сейчас видны были две группы их  лодок,
стоявших вместе с предусмотрительно захваченными ранее лодками  варраулов,
чтобы лишить их возможности бежать с острова.
     На страже этих лодок стояло  по  четыре  или  пять  воинов.  Впрочем,
основной их задачей, как было видно, являлась  не  столько  охрана  итауб,
сколько связывание пленных, которых поспешно сгоняли к ним со всех  сторон
Каиивы.  Но это было  еще  не  все.  На  нижнем,  дальнем  конце  острова,
утопавшем в полумраке и прикрытом туманной мглой,  разыгрывались  какие-то
неясные  события.  Судя  по  шуму,  доносившемуся  оттуда,   можно    было
предположить, что бой там еще не стих.  Вероятно, на том конце  защищалась
какая-то не сдавшаяся пока горстка варраулов.
     План действий  напрашивался простой и ясный:  захватить оба причала с
лодками и одновременно бросить часть сил на помощь сражавшимся  в  дальнем
конце Каиивы.  Не теряя больше ни минуты, я соскользнул с дерева и вскочил
в лодку,  отдавая на ходу распоряжения:  отрядам с двух итауб -  Вагуры  и
варраулов  -  захватить  ближнюю  стоянку  лодок  на Гуапо,  отряду Уаки и
Конауро - стоянку на Ориноко;  Арнаку с четырьмя яботами поспешить в самый
дальний конец Каиивы.  После высадки всем прорываться к центру селения.  Я
решил причалить к острову посередине,  между стоянками лодок,  с тем чтобы
держать в поле зрения сразу все участки боя.
     Наша флотилия вмиг разделилась.  Одни поплыли вправо,  другие  влево,
моя итауба осталась одна.  План наступления на  Каииву  с  четырех  сторон
представлялся  в  этих  условиях  наиболее   целесообразным:    во-первых,
противник был разбросан по всему острову, во-вторых, ему отрезали все пути
бегства.  С  другой  стороны,  если  акавоям  удастся    каким-то    чудом
сосредоточить в одном месте хотя бы половину своих сил  и  бросить  их  на
один из наших отрядов, прежде чем другие  подоспеют  на  помощь,  -  будет
скверно.
     С твердым решением не допустить этого направлял  я  итаубу  к  берегу
Каиивы. Небольшой заливчик перед нами вдавался па несколько десятков шагов
в глубь острова, и мы направились в него.  Берег здесь поднимался футов на
шесть над водой, и никто с  острова  нас  не  заметил.  Войдя  в  залив  и
высаживаясь на сушу, мы вдруг услышали справа, со стороны, куда  я  послал
отряды Вагуры и Кураная, грохот выстрелов. Два, три, четыре. Оставив лодку
на попечение Арасибо и двух женщин, мы опрометью  бросились  на  небольшую
возвышенность и здесь укрылись в негустом кустарнике.
     Никто пашей высадки в полумраке не заметил.  Справа, откуда донеслись
первые выстрелы, завязался бой.  Воины Вагуры и Кураная тучей высыпали  на
берег шагах в двухстах от нас и  гнали  акавойских  стражников,  уцелевших
после первого залпа.  На помощь стражникам  бросилось  несколько  акавоев,
находившихся поблизости.  Но еще один меткий залп из ружей  и  неукротимый
натиск наших воинов сделали свое дело: всего два или три  уцелевших  врага
во весь дух бросились наутек в глубь острова, в сторону хижин. Здесь целая
толпа акавоев, заметив опасность, оставила варраулов  и  с  криками  стала
быстро сбегаться к центру.
     Тем временем отряд Вагуры остановился  перезарядить  ружья,  а  воины
Кураная бросились разрезать путы на своих  соплеменниках,  лежавших  возле
лодок.  Слева, где высаживался в трехстах шагах от нас второй отряд Уаки и
Конауро, акавои оказали более упорное сопротивление. Очевидно, еще на реке
они заметили приближение двух подозрительных островков-лодок.  Под  грохот
выстрелов нашим удалось выскочить  на  берег  и  оттеснить  стражников  от
лодок, но как раз в этот  момент  десятка  два  акавоев  пригнали  большую
группу захваченных варраулов.
     Как только эти бандиты поняли, что происходит на берегу, они  тут  же
бросили пленников и выскочили вперед.  Люди Уаки и Конауро узрели свирепые
физиономии  мчавшихся  на  них  воинов.  Почти   все    ружья    оказались
разряженными.  Оставались пистолеты; они дали из них  залп,  но  это  мало
помогло.  Свистнули стрелы из их луков, одного,  второго  из  бегущих  они
ранили, один, двое упали, но остальные бросились на  араваков  как  хищные
звери.  Завязался жаркий рукопашный бой, грудь в грудь:  бились  палицами,
копьями, ножами, кулаками - в таком бою акавои не знали себе равных и были
несокрушимы.
     Видя, что воинам Уаки и Конауро не устоять, мы всем отрядом бросились
им на помощь.  Вперед, словно смерч, вырвались негры во главе с Мигуэлем и
первыми врезались в ряды сражающихся.  Акавои, завидя у себя в тылу мощные
торсы и гневом пылающие лица наступающих,  дрогнули,  попытались  спастись
бегством, но было  поздно.  Зажатые  словно  в  клещи,  они  отбивались  с
бешенством зверя, загнанного в угол.  Наторевшие в ремесле убийц,  они  не
одного из наших уложили, прежде чем сами уступили численному превосходству
и распрощались с жизнью.  На этот раз никто из них не ушел живым, все  два
десятка были убиты.  Двоих, пытавшихся  спастись  бегством,  догнали  наши
стрелы.
     Из отряда Уаки и Конауро семь человек погибли, двое, тяжело раненные,
не способны были продолжать бой, а остальные  почти  все  получили  разные
ранения.
     Из моего отряда погиб один.  Такой  ценой  оплатили  мы  эту  победу,
уничтожив два десятка врагов.
     Освобожденные нами из плена жители Каиивы как  угорелые  носились  по
острову, и я велел Куранаю навести среди  них  порядок:  женщин,  детей  и
стариков немедленно убрать с острова и переправить на лодках на  ближайший
берег реки, а мужчин по возможности вооружить  и  разбить  на  отряды.  По
берегам  реки  неподалеку  от  Каиивы  было  разбросано  немало    селений
варраулов, хижины которых проглядывали сквозь заросли и на противоположном
берегу Гуапо. Поскольку акавои их не тронули, они, осмелев теперь при виде
нашей помощи, целыми группами приплывали на остров.  Я определил  их  всех
под начало Кураная и распорядился  половину  использовать  на  лодках  для
охраны берегов острова, чтобы  отрезать  путь  к  бегству  даже  одиночным
акавоям, а остальным, наиболее воинственным, вместе с Куранаем  оставаться
поблизости от нас.  Этих последних набралось около шестидесяти  человек  -
сила внушительная, а по реке прибывали все новые.
     Описываемые события развивались быстрее,  чем  их  способны  передать
слова, и не успел еще  рассеяться  дым  от  последних  выстрелов,  как  мы
сплошной лавиной устремились к главным строениям Каиивы.  Мой отряд, как и
прежде, оставался в центре, на левом крыло наступали отряды Уаки,  Конауро
и до двух десятков варраулов, на правом -  отряд  Вагуры  и  до  полусотни
местных жителей с Куранаем во главе.
     Пока мы разделывались с последними акавоями, напавшими на отряды Уаки
и Конауро, с  другого,  нижнего  конца  Каиивы  донесся  грохот  мушкетных
выстрелов: это вступил в бой отряд Арнака.  Возникла опасность, что против
него враг бросит все силы - еще немалые - и легко его сомнет.  Но нет,  он
этого не сделал,  ибо,  как  вскоре  подтвердилось,  там  было  еще  более
тридцати варраулов, оказывавших отчаянное сопротивление.  Судя  по  всему,
акавои решили покинуть Каииву с уже захваченными трофеями и устремились  к
стоянкам своих лодок в верхней части острова. Завидя наши цепи, отрезающие
им путь к итаубам, они остановились как вкопанные.  Предполагая здесь наше
присутствие, поскольку, конечно, слышали раньше стрельбу, они тем не менее
не ожидали, что нас так много.
     Было уже достаточно светло, хотя рассвет едва наступил и  солнце  еще
не взошло, но диск его уже вышел из-за горизонта и зажег  восточную  часть
неба розовой зарей.  Мы были обращены лицами в сторону востока,  и  вот  в
лучах зари перед изумленными взорами акавоев предстало более полутора  сот
вооруженных воинов, освещенных словно каким-то магическим  светом.  Их  же
было менее шестидесяти.
     Правда, и этот отряд бесстрашных воинов являл бы собой грозную  силу,
не окажись они  захваченными  врасплох.  Отваги  им  хватало,  не  хватило
трезвого расчета.  Они понимали, что лодки и спасение за нашими спинами, и
видели в наших боевых порядках две бреши: одну  -  между  мной  и  отрядом
Вагуры и вторую - между мной и отрядам Уаки и Конауро.  И вот вместо того,
чтобы всей  массой  ворваться  в  одну  из  них  и  силой  пробиться,  они
сплоховали и, потеряв голову, разделились на две группы,  чтобы  пробиться
через обе бреши.
     Несколькими мгновениями  раньше,  чем  больший,  бросился  на  Вагуру
меньший отряд.  Поначалу акавои мчались прямо на него, как бы с намерением
смять его или запугать, но это была  неуклюжая  уловка.  Приблизившись  на
расстояние выстрела, акавои внезапно свернули вправо,  в  сторону  разрыва
между Вагурой и мной.  Но Вагура не дремал. Он тут же бросил своих людей в
эту брешь, увлекая за собой варраулов Кураная.
     Свободное пространство  между  нами  сузилось  шагов  до  ста  и  все
уменьшалось.  Но акавои решили  пробиться  любой  ценой  и  ускорили  бег,
пытаясь опередить Вагуру.
     Не опередили. Вагура, памятуя о моих наставлениях, подпустил их шагов
на пятьдесят-сорок, а потом с близкого расстояния грохнул в  них  картечью
сразу из всех ружей.  Это  был  разгром.  Несколько  упали  сразу,  другие
замерли на бегу, словно оглушенные, и только два упрямца  мчались  дальше.
Два самоубийцы.  Они не пробежали и пятнадцати шагов, как на них обрушился
такой град стрел, пистолетных пуль и даже копий, что скосил их как косой.
     На остальных, ошеломленных убийственным залпом, все араваки вместе  с
варраулами набросились как ураган.  Акавои  не  приняли  боя  и  бросились
бежать