т черепах...
     - Это его работа! - пояснил Арнак. - Он любит есть черепах.
     - Ягуар?
     - Да, господин.
     - Значит, правда,  что  ягуар  переплывает  пролив,  как  ты  однажды
рассказывал?
     - Конечно, правда.
     - Несмотря на течение?
     - Он сильнее течения.
     Мы обшарили прибрежные заросли, начинавшиеся сразу  же  за  песчаными
дюнами, и довольно быстро отыскали черепаху.  Средней величины, она весила
фунтов около пятидесяти.  Мы перевернули ее  на  спину,  прирезали,  затем
извлекли из панциря мясо и, завернув его В листья, уложили в две  корзины,
которые были у нас за плечами.
     Пора было возвращаться, и тут вдруг Арнак, ходивший неподалеку, издал
предостерегающий окрик. Я схватил лук и бросился к нему.
     - Он! - прошептал индеец, указывая на землю.
     На песке и на траве  отчетливо  вырисовывались  отпечатавшиеся  следы
ягуара. Присмотревшись к ним внимательнее, я понял предостережение Арнака:
следы были свежими. Хищник рыскал здесь не раньше сегодняшнего утра.
     Не двигаясь с места, мы внимательно  вглядывались  в  окружающие  нас
заросли.
     - Уйдем отсюда, господин! - прошептал Арнак.
     На его посеревшем лице отражалось сильное беспокойство.
     До берега моря было недалеко.  Два  десятка  прыжков  сквозь  колючие
заросли - и мы выбрались из чащи на более безопасное место.
     Держась ближе к воде, мы пустились в обратный путь.
     - Может, он спал недалеко от нас, - оправдывался Арнак, обретя  снова
свой прежний здоровый бронзовый цвет лица.
     - Очень может быть, - согласился  я.  -  Веселенькое  было  бы  дело,
разбуди мы его ненароком!
     Я взглянул на  наши  копья,  луки  и  стрелы,  которые  хотя  и  были
изготовлены из самых прочных  сортов  дерева,  однако  представляли  собой
слишком слабое оружие против такого мощного хищника, как ягуар.
     После  нескольких  часов  пути  мы  подошли  к  знакомым  местам    в
окрестностях нашей  пещеры.  Проходя  неподалеку  от  могилы  капитана,  я
отклонился в сторону от дороги, чтобы взглянуть на это место.  Арнак молча
следовал за мной. Могилы я не нашел. Дожди сровняли холм, смыв все следы.
     - Где-то здесь я его похоронил, - проговорил я, обращаясь к индейцу и
краем глаза следя за выражением его лица.
     Он  знал,  о  ком  я  говорю,  но  не  выказал  ни  беспокойства,  ни
замешательства.
     - Долго пришлось с ним драться? - неожиданно спросил я.
     - Нет, господин, - отвечал Арнак, глядя мне прямо в глаза.
     И здесь меня впервые поразило его необыкновенное прямодушие.
     - Когда вы на него напали? - продолжал я допытываться. -  Сразу,  как
он вышел из воды?
     - Нет.
     - Расскажи, как это было.
     Рассказ его был простым и потрясающим.
     Волны смыли Арнака с тонущего судна.  Из  последних  сил  держась  на
поверхности, невзирая на шторм, он доплыл до  острова  и  упал  на  песок.
Спустя какое-то время он увидел человека.  Это был Вагура,  которого волны
тоже выбросили неподалеку на берег.  Вдвоем они побрели дальше.  У  опушки
леса услышали голос, взывавший о  помощи.  Подойдя  ближе,  они  буквально
наткнулись на капитана, лежавшего на земле. Он был в сознании, но двигался
с трудом, кажется, вывихнул ногу.  Узнав их он  приподнялся  на  локтях  и
выхватил пистолет.  Видя что они собираются бежать,  он  грозным  голосом,
каким имел обыкновение орать на них на корабле, приказал:
     - Арнак, ко мне, скотина!
     Они убежали.  Однако, оправившись  от  первого  испуга,  решили,  что
должны убить его.  Тогда они не знали еще, что находятся на острове и  что
убийство капитана является для них неизбежной необходимостью.  В лесу  они
быстро вооружились двумя дубинами и вернулись к  капитану,  он  выполз  из
зарослей, опасаясь, очевидно, внезапного  нападения,  и  лежал  теперь  на
прибрежном песке у самой воды.
     Недолго думая, они бросились к нему.  Он встал. В левой руке  У  него
был пистолет, в правой - толстая палка.  Прицелившись в Арнака, он спустил
курок, но выстрела не последовало - порох,  вероятно,  отсырел.  Тогда  он
занес для удара палку, но  Арнак  оказался  проворнее  и  страшным  ударом
дубины по голове свалил капитана на землю.
     Увидев, что он мертв, они убежали на южную  часть  острова,  опасаясь
других пиратов, которые, могло статься, тоже спаслись.
     Арнак закончил свой рассказ.  Он устремил на меня внимательный взгляд
и, как видно, отнюдь не  чувствовал  себя  в  чем-либо  виноватым.  Минуту
спустя он спросил меня голосом, в  котором  звучала  гордая,  чуть  ли  не
вызывающая нота:
     - Ты удивлен, что мы его убили?
     Поставленный  в  тупик  такой  исполненной    чувства    собственного
достоинства позицией этого двадцатилетнего  индейца,  я  окинул  мысленным
взором все связанные с ним события.  Этот юный индеец развеивал в прах мои
былые представления о краснокожих, представления предвзятые, поверхностные
и, стыдно признаться, совершенно  ошибочные!  А  я-то,  глупец,  собирался
превратить его в подобие Пятницы, в этакого безответного херувима в образе
дикаря, счастье всей жизни для которого - служить своему белому  господину
в качестве верного раба.
     Поскольку я продолжал молчать, а он ждал, Арнак задал новый вопрос:
     - А ты, господин, на нашем месте поступил бы иначе?
     - Нет, - буркнул я.
     Я не забыл, что на корабле и сам вынашивал планы убийства капитана во
время шторма, считая это актом необходимой самозащиты.


     В поле дозрела кукуруза.  На следующий день после вылазки на южную  и
западную оконечности острова мы  приступили  к  уборке  урожая.  Крохотный
клочок земли доставил нам не слишком много хлопот: со  сбором  початков  и
лущением зерен мы управились за один неполный день. Урожай выглядел вполне
прилично, составив что-то около  полутора  мешков,  и  после  просушки  мы
наполнили зерном несколько корзин.
     Легко себе представить, как  вкусны  были  для  нас  первые  лепешки,
испеченные из кукурузной муки! С желтыми плодами, "райскими  яблочками"  и
печеным черепашьим мясом они казались нам  королевским  лакомством,  хотя,
думаю, что любой, даже не очень привередливый кулинар счел  бы  это  блюдо
более подходящим для собак, нежели для люден.  Однако нам  на  необитаемом
острове было не  до  привередливости,  и,  не  жалуясь  в  тот  период  на
здоровье, мы поедали все, что было хоть сколько-нибудь съедобным.
     Три или четыре дня спустя я испытал потрясение,  какого  мне  еще  не
приходилось испытывать на острове, разве что в ту ночь, когда  я  захватил
Арнака у заячьей ямы и взял его в плен.
     Втроем мы отправились за кокосовыми орехами, росшими в миле на  север
от нашей пещеры.  Парни взбирались на пальмы и срывали плоды,  а  я  стоял
внизу.  Бросив случайный взгляд на море, я остолбенел. Там, в каких-нибудь
четырех-пяти милях от нас, плыл большой корабль.  В лучах утреннего солнца
сияли белые паруса. В первый миг я решил, что это мираж.
     - Арнак! Вагура! - закричал я, указывая на корабль.
     Волна счастья захлестнула мне сердце.  Я давно готовился  к  этому  и
теперь знал, что нужно делать.
     - К пещере! - крикнул я своим товарищам  и  что  есть  мочи  помчался
вперед.
     Костер после утренней  трапезы  еще  тлел.  Мне  не  составило  труда
раздуть пламя и подбросить в него сухих веток.
     Индейцы явились вслед за мной, но несколько замешкавшись. Бежали они,
видимо, не слишком торопясь.
     - На гору! - крикнул я. - Тащите хворост, как можно больше!
     Сам я схватил пылающую головню и  стал  взбираться  с  ней  вверх  по
склону.  Холм, у  подножия  которого  находилась  пещера,  возвышался  над
уровнем моря саженей на сто - сто пятьдесят.  Когда я, обливаясь  потом  и
задыхаясь, достиг вершины, головня еще тлела.
     Повсюду вокруг, по склонам и на самой вершине холма, рос кустарник. Я
быстро наломал кучу веток и развел костер.  Он вспыхнул ярким пламенем, но
дыма почти не давал: кусты были сухими, без листьев и все в колючках.
     С вершины холма горизонт перед моим  взором  значительна  расширился.
Корабль в море был словно на ладони. Он шел под всеми парусами с востока и
держал курс прямо на большой остров, очертания которого вырисовывались  на
севере. Мне пришел на память наш разговор с индейцами об острове Маргарита
и наши предположения, что виднеющаяся на севере земля и есть этот  остров.
Теперь курс корабля, кажется, подтверждал наши тогдашние предположения. Не
Маргарита ли это на самом деле?
     Надо было быстрее подбросить в огонь зеленых веток, чтобы костер  дал
побольше густого дыма.  Я взглянул вниз, индейцы медленно  поднимались  по
склону.
     - Эй, там, быстрее! - крикнул я.
     Однако они словно не слышали.  Я крикнул еще раз. И тут с  удивлением
заметил, что они не тащили с собой веток для костра, как  я  им  велел,  а
держали в руках - я не поверил своим глазам - только луки и стрелы.  "Черт
побери! Ну, я вам покажу!"
     Когда  индейцы  приблизились,  я  поразился  непривычно    замкнутому
выражению их лиц. Не доходя до меня шагов двадцать, они остановились.
     - Господин, - произнес Арнак мрачно  и  решительно,  -  мы  не  хотим
костер!
     Меня словно поразило громом.
     - Арнак, что ты болтаешь?.. Без костра они нас не заметят.
     - И пусть!
     - Ты что, с ума сошел?
     - Нет, господин!.. Но костра не будет!
     Я онемел.  Воцарилось молчание. Тишину нарушал лишь треск догорающего
костра.  Упорство индейцев вызвало у  меня  недоумение.  Устремив  на  них
укоризненный взгляд, я двинулся в их сторону.
     - Господин! - торопливо выкрикнул Арнак. - Пожалуйста, не  подходи  к
нам!
     Луки  они  держали  натянутыми,  хотя,  правда,  с  опущенными   вниз
стрелами.
     Не обращая внимания ни на их слова, ни на луки, я продолжал идти. Они
стали медленно отступать, явно уклоняясь от стычки.
     - Что вам взбрело в голову? Говорите же, черт побери! -  вырвалось  у
меня в сердцах.
     - Мы не хотим быть рабами! - ответил Арнак.
     - Вы не будете! Кто вас заставит?
     - Ты ошибаешься, господин! Там плохие люди! - Арнак указал глазами на
корабль. - Они захватят нас в рабство.
     - Ты в этом так уверен?
     - Да, господин. Это испанский корабль.
     - А если не испанский? Если английский или голландский?..
     Арнак не произнес в ответ ни слова и лишь  грустно  покачал  головой,
будто говоря, что все это одно и то же.
     Парень был, кажется, прав и реально оценивал обстановку.  Уроки жизни
не прошли для него даром.  Да, было горькой правдой: сюда, в богатые  воды
Карибского моря, все европейские  морские  державы  слали  отбросы  своего
общества.  Историю здесь творили и острова во славу корон  своих  монархов
захватывали пираты или люди с пиратскими натурами и  склонностями.  Здесь,
не стихая, бушевала разбойничья война - всяк против каждого, чтобы вырвать
друг  у  друга  добычу,  захваченную  по  праву  кулака.  Однако  все  они
независимо от  национальной  принадлежности  сообща  преследовали  местное
индейское население, расценивая его повсюду  лишь  как  свою  добычу,  как
объект грабежа, истребления или обращения в рабство.  Матрос Вильям не раз
рассказывал мне и об этом, и о леденящих кровь жестокостях англичан.
     Охваченный неожиданной радостью появления -  после  стольких  месяцев
вынужденного плена - первой ласточки цивилизованного мира, я  не  подумал,
был ли это провозвестник доброго или злого  рока.  Для  моих  товарищей  -
скорее злого, а для меня - кто знает - доброго ли? Вероятнее всего,  судно
действительно было испанским.  Об этом свидетельствовали разные  признаки.
Но какая плачевная судьба ждала меня в руках испанцев, пусть бы мне даже и
удалось скрыть факт своей службы на каперском судне! Англичане и  испанцы,
как известно, с давних пор соперничая в этих водах, питали  друг  к  другу
непримиримую ненависть.
     Все это пронеслось в моей голове с быстротой молнии.
     - Хорошо.  Огня  не  будет!  -  решил  я,  к  видимой  радости  своих
товарищей, и ногой разбросал догоравшие остатки костра.
     Спускаясь с горы, я размышлял о поразительной  решимости,  сказал  бы
больше - несгибаемости юношей.  Не следствие ли это  на  редкость  суровой
жизненной школы?
     После стольких недель совместной жизни, протекавшей  почти  в  полном
согласии,  это  было  первое   по-настоящему    серьезное    столкновение,
столкновение открыто враждебное.  А ведь можно было найти  другой  путь  и
решить вопрос к общему согласию. Еще до возвращения в пещеру я высказал им
откровенно:
     - Нехорошо, ребята! Друзья так не поступают!
     Они взглянули на меня встревоженно.
     - Если у вас возникли какие-то сомнения, - продолжал я, -  придите  и
скажите честно, откровенно, по-человечески... - И добавил с  укором:  -  А
луки и стрелы Приберегите для врагов!
     Бронзовое лицо Арнака стало пурпурным, а Вагура глубоко вздохнул.
     - Да, ты прав, господин, - произнес Арнак.
     - Да, да, господин! - как эхо  повторил  вслед  за  ним  его  младший
собрат.
     До самого позднего  вечера  мы  наблюдали  за  кораблем.  Вне  всяких
сомнений, он шел к острову на  севере.  Значит,  там  все-таки  населенный
остров, и, вероятно, это  Маргарита.  Индейцы  теперь  ничуть  в  этом  не
сомневались, и одна эта мысль вселяла в них ужас: ведь, значит, это остров
беспощадных охотников за жемчугом и за индейцами.
     На следующий день корабля уже не было видно.  Пустынное море шумело и
билось волнами о наш остров.


                            СХВАТКА С ЯГУАРОМ

     Появление  у  наших  берегов  корабля  имело  и  свои   положительные
последствия: мне стало ясно, что нам не приходится уповать  на  помощь  со
стороны моря.  Помощь могла принести нам не радость, а уготовить  довольно
печальную судьбу, и потому первоначальный план  -  добраться  до  материка
собственными средствами - стал представляться наиболее верным.
     С  энтузиазмом  принялись  мы  за  работу.  Прежде  всего   следовало
построить нетяжелый, прочный, достаточно устойчивый и легкий в  управлении
плот.  Имея в качестве инструмента лишь охотничий нож,  не  приходилось  и
думать о рубке деревьев.  Впрочем, в этом и не  было  необходимости  -  мы
использовали  омертвевшие,  высохшие,  но  не   упавшие    еще    деревья;
использовать поваленные оказалось невозможным, ибо на земле они  мгновенно
загнивали.  Строительный материал собирали  по  берегам  ручья  в  глубине
острова, где лес был гуще и откуда небольшие бревна во время  прилива  без
труда удавалось сплавлять по воде вниз, к морю.  Здесь  мы  устроили  свою
"верфь".
     Заготовив достаточный запас бревен, я поручил юношам собирать  лианы,
в сортах  которых  они  великолепно  разбирались.  Длинное  лыко  из  этих
растений предназначалось  для  связывания  между  собой  стволов  и  долго
сохраняло в воде прочность  не  хуже  пеньковых  канатов.  Для  увеличения
плавучести мы решили  составить  плот  из  двух  настилов  бревен,  причем
верхние уложить поперек нижних.  Затем возник  вопрос,  не  лучше  ли  для
верхнего настила использовать не бревна, а доски от разбитой  спасательной
шлюпки, из которых я раньше соорудил клетку для попугаев.
     Но, прежде чем мы решили эту проблему,  произошли  события,  едва  не
стоившие нам жизни и задержавшие наше отплытие на долгие месяцы.
     Однажды ночью меня разбудил Вагура.  Он торопливо разбрасывал  камни,
которыми был закрыт вход в мою пещеру.  Парни, как и прежде, спали в своем
шалаше неподалеку.
     - Что случилось?! - крикнул я, вскакивая.
     Парень  был  так  перепуган,  что  едва  выдавил  из  себя   какие-то
нечленораздельные звуки.
     - Где Арнак?
     - Возле костра, - пробормотал Вагура.
     Я выглянул наружу.  Из-под пепла остывавшего костра выбивались  языки
пламени.  Арнак, раздув огонь и торопливо швырнув в него громадную  охапку
веток, со всех ног бросился к нам.  Вскочив в пещеру, он лихорадочно  стал
заваливать вход камнями. Я принялся ему помогать.
     - Он! - выдохнул Арнак.
     - Кто? Ягуар?
     - Да, господин.
     Сквозь щели в камнях теперь просматривалась  вся  поляна,  освещенная
пламенем костра.
     - Как вы его заметили?
     - Он подкрался к нашему шалашу.  Мы крикнули, он отскочил и притаился
в чаще. Сидит теперь там.
     Я не слышал их крика, вероятно, спал крепко.
     - А может, хищник вам только привиделся со сна? - спросил я полушутя.
- Вы, часом, не обознались?
     - Нет, господин, это был он! Он был! - вторили они друг другу.
     Тем временем костер почти догорел, оставив лишь тлеющие  угли,  и  на
поляне воцарилась непроглядная  темь.  Минуту  спустя  Вагура,  обладавший
превосходным обонянием, прошептал, тронув меня за плечо:
     - Понюхай, господин!
     Я принюхался и действительно уловил резкий запах,  время  от  времени
доносившийся до нас вместе с легким дуновением ветерка. Такой запах издают
хищные звери.
     И вдруг все сомнения сразу рассеялись - впереди, прямо перед нами, на
поляне показалась длинная громадная тень хищника. Он выскользнул из темной
стены зарослей и, припадая к земле, полз к клетке с попугаями.
     Потом раздался глухой удар и громкий треск ломающихся досок.  Это под
тяжкими ударами мощных лап хищника разлетелась клетка.  Тут же завопили  и
захлопали крыльями переполошившиеся попугаи.
     - Одни щепки остались от палубы нашего  плота,  -  с  горьким  юмором
проговорил я.
     Попугаи надрывались от крика.  Вероятно,  ягуар  рвал  их  на  части.
Однако  некоторым  удалось  все-таки  вырваться,  они  сначала  кружили  в
воздухе,  хлопая  крыльями,  потом  расселись  на  ближайших  деревьях   и
продолжали верещать.
     Спустя четверть часа все стихло.  Смолкла возня и  возле  клетки.  Мы
напрягли зрение - нигде никого. Ягуар как будто исчез.
     Тщетная надежда! Треск ломаемых сучьев и какой-то не то писк,  не  то
свист со всей очевидностью свидетельствовали,  что  ягуар  добрался  и  до
заячьей ямы.  Потом стих писк последнего зайца и хруст его костей в  пасти
прожорливого хищника, а ягуар все кружил поблизости, то и  дело  появляясь
на поляне, не далее чем в двадцати шагах  от  нас.  При  этом  он  ворчал,
шипел, испуская порой сдавленный раздраженный рык.
     - Ищет нас, - прошептал Арнак. - Чует, а как добраться, не знает.
     Неподалеку снова раздался треск и грохот.  Нетрудно было  догадаться,
что это разлетелся в щепки шалаш моих друзей.
     Потом все стихло до самого утра.
     Только после восхода  солнца  мы  набрались  решимости  выбраться  из
пещеры.  Перед нами предстала печальная  картина:  клетка  разбита,  доски
переломаны, яма разрушена, зайцев - ни  одного;  шалаш  разнесен  в  щепы,
земля вокруг разрыта.  Хищник в ярости разделался со всем, от чего исходил
наш дух, расколотил часть горшков, разгрыз даже готовое весло,  которое  с
таким трудом несколько дней кряду выстругивал ножом Арнак.
     Охваченные безотчетной тревогой, мы  бросились  к  ручью,  где  стоял
наполовину готовый плот. Он был не тронут. Ягуар, как видно, сокрушал лишь
то, что попадалось ему близ нашего жилья.  К счастью, корзины с  кукурузой
находились в пещере.
     Несколько  попугаев,  которым  удалось  пережить  ночное   нашествие,
вертелись поблизости. Наполовину ручные, они не улетали, и проворные юноши
сумели поймать их на деревьях.
     Ягуарам свойственно возвращаться на следующую ночь к  остаткам  своей
трапезы.  Решив помешать  этому,  мы  закопали  глубоко  в  землю  остатки
растерзанных зайцев и попугаев.  Потом взяли все целые доски  от  разбитой
клетки.  Их могло еще хватить на плот. Новый шалаш решили не строить -  те
немногие дни, что осталось провести нам на острове, парни  будут  спать  у
меня в пещере.
     Не откладывая, я тут же занялся работой  на  плоту  и  выстругиванием
весел, а индейцы отправились на охоту. Надо было не только добыть мяса, но
и насобирать таких корней и плодов, которые мож