работал у самого богатого на  острове
испанца дона Родригеса, одно имя которого вселяло  в  сердца  людей  ужас.
Хозяин требовал добывать со дна моря все больше раковин, но ловец не мог -
он проработал десять месяцев, и силы его были на исходе. Хозяин, видя, что
многого  от  него  не  добьешься,  и  стремясь  запугать  других   ловцов,
приговорил его  к  смерти.  Приговор  исполнить  должны  были  собаки.  На
Маргарите во множестве содержались огромные, специально обученные  собаки.
В день казни дон Родригес пригласил нескольких  своих  приятелей-испанцев,
согнал всех своих рабов, даже маленьких детей, и устроил кровавое зрелище.
На специальной арене на приговоренного натравили огромного пса. Брат Матео
отбивался как мог - хотя и он, и  все  остальные  знали,  что  минуты  его
сочтены, - и держался на ногах, защищая свое горло.  Когда испанцы вдоволь
насладились ужасом  и  отчаянной  борьбой  негра,  хозяин  велел  спустить
второго пса.  Против двух собак негр устоять не смог. Пока он отбивался от
первого пса, второй набросился на него, повалил на землю и разорвал горло.
Это были страшные псы, такие же, как и их хозяева.
     - Идите отдыхать! - предложил я  индейцам  в  наступившей  тишине.  -
Завтра нам предстоит  много  работы...  И  знайте  -  здесь  вы  в  полной
безопасности! Спите спокойно!
     Пожелав им спокойного сна, сам я долго  ворочался,  прежде  чем  смог
уснуть.  Горькие минуты, которые я  пережил,  очевидно,  подействовали  на
нервы.


                            ЗНАК ХИЩНОГО ГРИФА

     Наутро, едва рассвело, все были  на  ногах,  и,  наспех  позавтракав,
каждый отправился по своим делам.  Я пошел посмотреть на кукурузное  поле,
как вдруг ко мне примчался индеец, стоявший в дозоре на  верху  холма,  и,
задыхаясь, стал что-то торопливо объяснять, указывая на север.
     - Hispanos! Hispanos! - только и понял я, но и этого было достаточно.
     Я бегом бросился к лагерю и в  один  миг  взобрался  в  сопровождении
индейца на вершину холма.
     - Там, - показал индеец рукой.
     С севера приближался корабль. Он был еще в десяти-двенадцати милях от
нас, но курс держал прямо на остров и через  два-три  часа  мог  оказаться
здесь.  Это была, как я определил, двухмачтовая шхуна под двумя парусами -
судно, значительно меньшее по размерам, чем распространенные в этих  водах
бригантины, и очень быстроходное.
     - Собрать всех людей! Вернуть охотников! - крикнул я индейцу,  забыв,
что это не Арнак и не Вагура, знавшие английский.
     В лагере  оставалось  четверо  взрослых:  индеец,  сообщивший  мне  о
корабле, две женщины и я. Охотники отправились четырьмя группами, и каждую
следовало предупредить.  Арнак  повел  людей  в  глубь  острова,  к  озеру
Изобилия, Вагура на север - в район рощи Попугаев, Манаури на плоту отплыл
на юг за черепахами, а рыбаки на втором плоту  снова  отправились  к  Пяти
скалам.  Жестами, показывая руками и называя имена, я растолковал, кто  за
кем должен бежать, а сам отправился за Арнаком.  Охотники покинули  лагерь
четверть часа назад, и мы надеялись быстро их нагнать. К сожалению, рыбаки
ушли намного раньше и давно уже ловили рыбу у Пяти скал.
     Мы  двинулись  каждый  в  своем  направлении.  Обе    женщины    были
сравнительно молоды и здоровы, и на  них  вполне  можно  было  положиться.
Спустя примерно час одна из них привела группу Вагуры, а другая - Манаури,
который плыл недалеко от берега и вовремя заметил женщину, подававшую  ему
знаки. Пока они тщательно укрывали в зарослях плот, вернулся и я с группой
Арнака.
     - Рыбаков еще нет! - заметил я с беспокойством.
     К ним отправился индеец, дежуривший на холме. Он был хорошим пловцом,
как дал понять мне жестами, и обещал быстро вплавь добраться до Пяти скал.
     На приближавшемся корабле наверняка имелась подзорная труба,  поэтому
я запретил кому бы то ни было показываться на берегу и вообще на  открытых
местах. Особенно это касалось дозорных на холме. Костры были погашены.
     Я осмотрел оружие.  Как я был рад, что накануне  успел  ознакомить  с
ружьями нескольких индейцев и хоть немного  научить  их  стрелять.  Теперь
каждому из них я вручил по  ружью,  причем  те,  кто  посильнее,  получили
тяжелые мушкеты.  Раздав порох и пули  на  десять  выстрелов,  я  приказал
зарядить ружья и предупредил, что  каждый  должен  беречь  свое  оружие  и
снаряжение как зеницу ока.
     - Рыбаки еще не вернулись? - спросил я.
     - Нет.
     Не было сомнений,  что  шхуну  интересовал  именно  наш  остров.  Она
приблизилась на четверть мили  к  берегу  и  на  этом  небольшом  удалении
дрейфовала вдоль восточного побережья.  Укрывшись за  валунами  на  склоне
холма, мы прекрасно ее видели.
     - Они подплывают к Пяти скалам, - шепнул Арнак.
     - Смотрите! - воскликнул я. - Они спустили главный парус.
     - Похоже, хотят причалить, - выдохнул Вагура.
     - Похоже! - ответил я.
     Нет,  они  не  причалили,  но  сбавили  ход.  Видимо,  им    хотелось
внимательно, не торопясь рассмотреть остров.  Наведя  на  судно  подзорную
трубу, я различил у борта группу людей, у одного из них в руках тоже  была
подзорная  труба.  Да,  сомнений  не  оставалось  -  это  были  испанцы  с
Маргариты, отправившиеся в погоню  за  беглыми  рабами.  Я  постарался  их
пересчитать: человек пятнадцать.
     Не подавая вида, в душе  я  содрогнулся.  Полтора  десятка  до  зубов
вооруженных испанцев, да еще, возможно,  со  сворой  злобных  псов,  легко
могли одолеть нашу группу, хоть и более многочисленную,  но  зато  гораздо
хуже вооруженную.  Теперь я уже не возлагал такой, как прежде, надежды  на
наших свежеиспеченных стрелков, и,  кто  знает,  не  надежней  ли  в  этой
ситуации был бы в их руках простой лук.  Своими опасениями я  поделился  с
находившимися рядом Манаури, Арнаком и Вагурой.
     - Я думаю, - возразил Арнак, - что те трое, что раньше уже  стреляли,
нас не подведут.
     - А остальные?
     - Не знаю.
     - А ты что думаешь, Манаури?
     - С тремя все в порядке, а другие - трудно сказать.
     - Хорошо, в таком случае надо всем им дать, кроме ружей, еще и луки.
     - Из луков все хорошо стреляют, - сказал Манаури.
     - А может, сделаем так: стрелять будем только мы вшестером - те трое,
Арнак, Вагура и я, а трое других будут лишь заряжать ружья и подавать нам?
     - Так и правда лучше! - согласились они.
     Корабль тем временем миновал Пять скал и медленно приближался к  нам.
Второй, неспущенный парус все явственнее вырисовывался на  фоне  лазурного
океана.  Белизной он напоминал голубя, но при столь неподходящем сравнении
я содрогнулся, и горестная улыбка тронула мои губы: это не знак голубя,  а
знак  хищного  грифа  -  олицетворение  притаившейся    смерти,    призрак
кровожадных угнетателей! Корабль плыл медленно. Он словно крался, и в этом
таилось столько глухой угрозы, что невольно пробирала дрожь.
     - У них могут быть собаки! - сказал я. - Сколько  у  нас  отравленных
стрел?
     - Около тридцати.
     - Яд на них не испортился?
     - Неизвестно. Надо проверить.
     Минуту спустя Арнак добавил с особой интонацией в голосе:
     - У них могут быть собаки, но сами они хуже собак!
     - И что?
     - Нужно убить их, иначе они убьют нас.
     Шхуна находилась теперь напротив холма, все в той же четверти мили от
берега и примерно в полумиле от нас.  Благодаря подзорной  трубе  ни  одна
мелочь на палубе не ускользнула от моего внимания.  Я  проверил  еще  раз:
испанцев было пятнадцать.  Собак я не видел, если они и были, то где-то  в
трюме.  Все испанцы сгрудились на палубе и по-прежнему не спускали глаз  с
острова.  По  их  неторопливым  движениям  я    заключил,    что    ничего
подозрительного они не  заметили  и  вообще  не  собирались  приставать  к
берегу.
     По мере движения корабля  на  юг  отлегло  от  сердца  и  у  нас.  Мы
спустились вниз, оставив наверху только  двух  наиболее  зорких  индейцев.
Каждый час они должны были доставлять нам донесения.
     Яд на стрелах не потерял  своей  силы:  слегка  раненный  заяц  через
несколько минут был мертв.
     Вернулись наконец  рыбаки  и  посланный  к  ним  индеец.  Их  рассказ
возбудил беспокойство.  Корабль они заметили поздно, когда он  был  уже  в
полумиле от скал. Они тут же бросились наутек. Но, чтобы их не обнаружили,
плыли возле плота, пряча за ним головы и  слегка  его  подталкивая.  Таким
образом они добрались до берега,  спрятали  плот  и  укрылись  сами  среди
прибрежных скал.
     - Вы безмозглые растяпы, - обрушился Манаури на  рыбаков.  -  Как  вы
могли так близко подпустить к себе врагов?!  Они  заметили  вас?  Плот  не
щепка, его далеко видно!
     - Нет, не заметили. На Пяти скалах много водорослей. Мы забросали ими
плот, и он стал похож на плавучий островок... Они не заметили нас.
     Перед  лицом  опасности  в  индейцах  пробудился  воинственный   пыл,
проснулся дремавший дух воинов.  Единый порыв вступить в бой с ненавистным
врагом охватил весь лагерь.
     Три группы охотников сами собой преобразовались в три  отряда  воинов
под предводительством Манаури, Арнака и Вагуры.
     А шхуна  тем  временем  шла  все  дальше  на  юг.  Однако,  достигнув
юго-восточной оконечности острова, она  не  повернула  на  запад,  как  мы
надеялись, а отдалилась от берега и под  полными  парусами  направилась  в
открытое море, сначала на восток, потом на юг, в сторону материка.
     - Кружит, как гриф! - заметил я. - Ищет теперь беглецов в море.
     - Не найдут там и, может, оставят нас в покое, вернутся на Маргариту,
- оживился Манаури.
     Тщетная  надежда!  Корабль,  убедившись,  что  море  пустынно,  вновь
направился к нашему острову и стал обследовать южное его побережье с  того
места, от которого ушел в море.  Стало ясно, что испанцы намерены обогнуть
весь остров.
     День клонился к вечеру. До темноты оставалось около двух часов.
     Шхуна шла теперь курсом на вест, а значит, туда, где Матео и его люди
расположились лагерем на берегу моря.  Их не предостерегли, а сами они  не
могли, конечно, заметить корабля, поскольку он шел вдоль восточной стороны
острова.
     Манаури полностью разделял мое беспокойство.
     - Надо их предупредить, - заявил он коротко.
     Всесторонне взвесив положение группы  Матео,  я  встревожился  не  на
шутку.  Приблизительно мы знали, где он расположился, ибо  Арнак  подробно
описал ему Черепаший мыс. Там был источник пресной воды - ручей, впадавший
в небольшой залив.  У этого залива,  безусловно,  и  расположилась  группа
Матео.  Но разве испанцы, проплывая мимо, не могут заглянуть именно в  это
укрытие и обнаружить негритянские лодки?
     - Идем сейчас же! - заторопился я. - Нельзя терять  ни  минуты!  Надо
предупредить Матео.
     - Идем! Кто пойдет? - спросил Арнак.


                          ЭХО ДАЛЕКИХ ВЫСТРЕЛОВ

     До тех пор, пока  испанская  шхуна  будет  плыть  по  другую  сторону
острова, наш лагерь в безопасности.  Здесь достаточно  оставить  небольшой
отряд.  Но на западе, заметь испанцы беглецов, дело может дойти до стычки.
Там нужны будут наши силы.
     На поспешно собранном совете, в котором приняли участие все  мужчины,
я предложил созревший у меня план действий.  Суть его состояла в том,  что
Манаури с отрядом, вооруженным тремя ружьями, останется на месте, а Вагура
и Арнак со своими людьми пойдут со мной на запад.  Форсированным маршем  я
надеялся за ночь добраться до Матео  прежде,  чем  это  удастся  испанцам,
которые с наступлением темноты наверняка станут на якорь.
     Но с этим планом не согласился Манаури.  Человек смелый, честолюбивый
и деятельный, в расцвете сил, один из вождей своего племени, он  не  хотел
оставаться в тылу, когда предстояло решение столь важных дел.
     - Там будет бой, ты сам говорил, -  обиженно  произнес  он,  -  а  ты
хочешь, чтобы я сидел в лагере с женщинами и детьми.
     Я понял ненароком допущенную бестактность и нанесенную воину обиду.
     - Прости меня, Манаури! Возможно, там будет бой, но, может, и нет!  Я
надеюсь, нам удастся своевременно предупредить Матео и укрыть его лодки. В
то же время у испанцев очень быстроходный корабль, и они  могут  вернуться
сюда раньше нас. Женщины и дети не могут оставаться без защиты.
     - Зачем испанцам возвращаться сюда, в наш лагерь?
     - Манаури, ты хорошо  слышал,  что  говорили  рыбаки  сегодня  утром?
Корабль подошел к ним у Пяти скал на полмили, прежде чем они его  заметили
и скрылись.  А что, если испанцы их видели? Они могли не пуститься за ними
в погоню, решив отыскать сначала всех беглецов.  Не найдя их, разве они не
могут опять вернуться сюда? Ну ладно, не будем об этом... Хорошо, Манаури,
ты пойдешь с нами, но кого-то оставить здесь все-таки надо.
     Манаури с удовлетворением принял мои объяснения и обратился  к  своим
людям с вопросом, кто добровольно хочет остаться  в  лагере.  Не  вызвался
никто, все хотели идти.  Тогда Манаури сам  назначил  четырех  человек,  и
среди них двоих с ружьями. Его уважали и не ослушались.
     Я выделил стрелкам по двадцать зарядов на ружье, провизии мы взяли на
два дня и, не задерживаясь более, двинулись в путь.  Ружья  и  отравленные
стрелы равномерно распределили по всем трем отрядам.
     Ускоренным шагом, чуть не  бегом,  двинулись  мы  вдоль  берега  моря
цепочкой, след в след, по индейскому обычаю.  Всего в  трех  отрядах  было
шестнадцать человек, девять ружей и мой старый, но безотказный пистолет.
     Преодолев до темноты большую часть пути, у ручья мы устроили короткий
привал и немного перекусили. Пользуясь случаем, я поставил вопрос, который
считал слишком важным, чтобы оставлять  его  невыясненным:  кто  руководит
походом.
     - Я тоже думал об этом, - воскликнул Арнак. - Ты!
     - Нет!  -  возразил  я.  -  По  старшинству  руководство  принадлежит
Манаури. Пусть руководит он.
     Манаури, для приличия помолчав, бросил на меня  дружеский  взгляд,  в
глазах его сверкнули лукавые искорки.
     - О-ей, ты мудрый человек! Но я тоже неглупый...
     - Я говорю серьезно, - стоял на своем я.
     Индеец беззвучно рассмеялся.
     - Слушай, Ян, тебе не надо задабривать меня.  Мы и так любим тебя как
брата и верим тебе!
     Потом он обратился к остальным индейцам,  указывая  на  меня  большим
пальцем:
     - Мы на этом острове всего два дня, он - целый год.  Он  знает  здесь
каждую тропу.  В лесах своей родины он был великим охотником. Он добыл нам
огнестрельное оружие. Кто лучше поведет нас против испанцев? Скажите?
     - Он! Он! Он! - дружно отозвались индейцы.
     Манаури изобразил на лице притворное огорчение человека, вынужденного
подчиниться решению большинства.
     - Ты слышишь? - обратился он ко мне. - Они  сами  решили!  Они  хотят
тебя! Ты не станешь противиться?
     - Нет, - ответил я, смеясь.
     Прежде  чем  отправиться  в  дальнейший  путь,  я  счел  нужным  дать
несколько общих указаний:
     - Повторяю еще раз: если испанцы высадятся на  остров,  главная  наша
задача - как можно дольше не обнаруживать себя. Вы опытные воины и знаете,
как  важно  захватить  врага  врасплох.  Поэтому,  пока    можно,    будем
пользоваться ножами, дубинками, луками, отравленными  стрелами  и  лишь  в
крайнем случае - ружьями.
     Опустилась ночь.  Туч не было,  и  мириады  звезд  тропического  неба
рассеивали тьму.  Мы без помех продвигались берегом моря, дорогой, вдоль и
поперек исхоженной мной, Арнаком и Вагурой.  Час пролетал за часом,  время
мы определяли по звездам.  Около полуночи выплыла  луна,  и  стало  совсем
светло.
     В зарослях  оглушительно  стрекотали  цикады,  сверчки  и  кузнечики,
упоенные знойной ночью; с моря доносился приглушенный шум волн;  волшебная
чарующая прелесть кокосовых пальм навевала сладкие грезы.
     Мы давно уже миновали залив, где я впервые встретил Арнака с Вагурой,
и приближались к цели. Еще миля полторы отделяли нас от Черепашьего мыса.
     Вдруг  шедший  впереди  Арнак  резко  остановился  так,  что  я    от
неожиданности наткнулся на него.
     - Тише, - прошептал он. - Тише! Стойте!
     Все остановились, вслушиваясь.
     Минуту спустя до нас  донесся  издали  странный  звук,  раскатившийся
эхом.  Потом еще и еще,  пауза  -  ив  наступившей  тишине  снова  грохот.
Сомнений не  оставалось:  это  отдаленные  звуки  выстрелов.  Они  неслись
откуда-то со стороны Черепашьего мыса.
     - Высадились! - прошептал Арнак.
     - Мы опоздали, - выдохнул кто-то.
     Да, свершилось.  Раньше, чем мы предполагали, настала минута  грозной
опасности, решавшая нашу судьбу.
     Впереди все еще разносилось эхо одиночных редких  выстрелов.  Команда
была не нужна. Все бросились вперед.
     Стрельба, как ни странно, все не прекращалась,  хотя  и  стала  реже.
Подойдя ближе, мы стали различать, что выстрелы доносились  не  из  одного
места, а неслись с разных сторон.  Они раздавались то прямо перед нами, то
ближе, то дальше, то справа, то слева, откуда-то из глубины острова.
     Бежать дальше сломя голову  не  имело  смысла,  это  могло  кончиться
трагически: запыхавшиеся и уставшие, мы не выдержали бы боя с испанцами. Я
приказал остановиться и отдышаться.
     Внезапно выстрелы прекратились.
     - Похоже, они преследуют их по всему лесу! - проговорил Арнак.
     Кто-то из индейцев высказал мысль, что нам, быть может, не стоит идти
дальше, поскольку группа Матео уничтожена.
     - А что делать? Вернуться в лагерь? - ужаснулся я.
     - Вернемся и спрячемся.
     - Вся ли группа Матео уничтожена - еще вопрос! Возможно, кто-то бежал
и скрывается в зарослях. Им надо помочь.
     Арнак тут же поддержал меня, обрушившись на малодушного сородича:
     - Твой ум съела собака! Ты  надеешься  спрятаться  от  них?  На  этом
острове? Они найдут тебя!
     - Они не узнают, что мы здесь!
     - Не узнают? Думаешь,  они  не  заставят  силой  говорить  тех,  кого
схватят из группы Матео?
     Я не хотел предпринимать ни одного шага, не  убедившись  в  поддержке
всех людей, и обратился к ним с вопросом, что они думают делать дальше.
     - Отступать сейчас неразумно! - ответил Манаури. - Выход один -  идти
вперед!
     - А твои воины? Они все думают так?
     - Все! - выкрикнул кто-то из стоящих сзади.
     Вдруг мы насторожились: где-то неподалеку раздались довольно странные
звуки.  Среди обычных  шорохов  В  отзвуков  этой  душной  ночи  явственно
различался совсем особый отрывистый звук. Слух не обманул нас: это был лай
собак, басовитый, злобный лай больших собак.
     - У них собаки! - пронеслось по нашим рядам, как дуновение  холодного
ветра.
     Я снова напомнил людям:
     - Только луки, копья, дубины и ножи! Ружья - лишь по моему приказу!..
Испанцы не должны знать, что у нас есть ружья!
     Марш наш сквозь заросли, хотя и покрытые сплошь  колючками,  проходил
довольно успешно.  Чаща не была здесь непролазной, редкие кусты то тут, то
там уступали место  безжизненным  прогалинам  и  полянам.  Арнак  вел  нас
прекрасно, я с удовольствием, да что там, с  удивлением  наблюдал  за  его
действиями.  В эту тяжелую минуту он не обманул надежд, которые я на  него
возлагал.
     Яркий свет луны облегчал  нам  движение,  но,  с  другой  стороны,  и
демаскировал нас, поэтому мы старались по  возможности  держаться  в  тени
деревьев.
     Собаки лаяли где-то впереди и все ближе к нам.  В  любую  минуту  они
могли нас обнаружить.  Меня стали грызть сомнения. Я повел этих  людей  на
опасное дело, но, поступая так, не шел ли я наперекор собственной совести?
Меня неотступно преследовала удручающая мысль о слабости нашего вооружения
в сравнении с тем, чем располагали испанцы.
     Я оценивающе взглянул на  своих  товарищей.  Арнак  во  главе  отряда
прокладывал дорогу. Лицо его выражало мрачную отвагу и решимость, в каждом
движении его ощущалась непреклонная воля.  В плотно сжатых  губах  Манаури
застыло такое упорство, какого никогда прежде