Вечером 1 марта Гленарван и  его  спутники  вышли  наконец  из  леса  и
расположились лагерем у подошвы горы Икиранги, высотой в пять с  половиной
тысяч футов.
   Итак, путешественники прошли около ста миль от  горы  Маунганаму  и  не
больше тридцати миль отделяли их от берега океана.  Джон  Манглс  надеялся
сделать этот переход от Маунганаму до побережья в десять дней,  но  он  не
подозревал об ожидающих впереди трудностях пути.
   На  деле  оказалось,  что  частые  обходы,  всевозможные   препятствия,
неправильное определение местоположения отряда  удлинили  маршрут  еще  на
одну пятую, и путешественники,  добравшись  до  горы  Икиранги,  пришли  в
полное изнеможение.
   Чтобы  выйти  на   побережье,   требовалось   еще   два   дня,   причем
путешественники должны были  удвоить  свою  энергию  и  бдительность,  ибо
вступили в местность, которую  посещают  туземцы.  Однако  все  преодолели
усталость и на следующий день на рассвете вновь двинулись в путь.
   Особенно трудным оказался путь между горами Икиранги  справа  и  Гарди,
возвышавшейся  слева  на  три  тысячи  семьсот  футов.  Здесь  равнина  на
протяжении десяти  миль  заросла  гибкими  растениями,  метко  прозванными
"лианы-душители". На каждом шагу руки и  ноги  запутывались  в  них,  они,
словно змеи, цепко обвивались вокруг  всего  тела.  В  течение  двух  дней
приходилось  продвигаться  вперед  с  топором  в  руках,  борясь  с   этой
многоголовой гидрой,  с  этими  несносными  растениями,  которых  Паганель
охотно причислил бы к классу животных-растений.
   Здесь, среди равнин, охотиться было невозможно, и охотники  не  вносили
обычного вклада пищи.  Съестные  припасы  истощались,  пополнить  их  было
нечем. Вода иссякла, и путники не  могли  утолить  жажду,  еще  в  большей
степени усугублявшуюся усталостью.
   Гленарван и его близкие испытывали страшные муки.  Впервые  они  готовы
были пасть духом. Наконец, еле  продвигаясь  вперед,  измученные  путники,
повинуясь лишь инстинкту  самосохранения,  добрались  до  мыса  Лоттин  на
побережье Тихого океана.
   Здесь  виднелось  несколько  заброшенных  хижин  разгромленного  войной
селения, заброшенные поля, повсюду следы грабежа,  пожара.  И  тут  судьба
готовила несчастным путникам еще новое ужасное испытание.
   Они брели вдоль берега, как вдруг в одной миле от  них  появился  отряд
туземцев. Дикари устремились к  ним,  размахивая  оружием.  Податься  было
некуда, ибо за их спиной было море. Гленарван,  собрав  последние  остатки
сил, хотел отдать приказ защищаться, как вдруг Джон Манглс воскликнул:
   - Пирога! Пирога!
   Действительно,  на  плоском  песчаном  берегу,  в  двадцати  шагах   от
беглецов, виднелась севшая на мель пирога с шестью  веслами.  Гленарван  и
его спутники мгновенно сдвинули пирогу с мели, прыгнули в  нее  и  поплыли
прочь от опасного берега. Джон Манглс, Мак-Наббс, Вильсон,  Мюльреди  сели
на весла. Гленарван взялся за  руль,  обе  женщины,  Олбинет,  Паганель  и
Роберт разместились на корме.
   В десять минут пирога находилась уже в четверти мили  от  берега.  Море
было спокойно. Беглецы молчали.
   Джон, не желая слишком далеко удаляться от берега,  намеревался  отдать
приказ плыть вдоль побережья, как вдруг весло  замерло  у  него  в  руках:
из-за мыса Лоттин показались три пироги - то была погоня.
   - В море! В море! - крикнул молодой капитан. - Лучше утонуть в волнах!
   Четыре гребца налегли на весла, и пирога  снова  понеслась  в  открытое
море. В течение получаса ей удалось  сохранять  прежнее  расстояние  между
собой и преследователями, но несчастные, измученные люди вскоре  ослабели,
и вражеские пироги стали приближаться. Они находились теперь меньше чем  в
двух  милях  расстояния.  Итак,  не  было  никакой  возможности   избежать
нападения туземцев, а те приготовились уже стрелять.
   Что оставалось делать Гленарвану?
   Стоя на корме пироги,  он  обводил  горизонт  взглядом,  словно  ожидая
откуда-то помощи. Чего он ждал? Чего хотел? Или предчувствовал что-то?
   Вдруг его взор вспыхнул радостью, рука протянулась вперед, указывая  на
какую-то точку вдали.
   - Корабль! - крикнул  он.  -  Корабль,  друзья  мои!  Гребите!  Гребите
сильней!
   Ни один из  четырех  гребцов  не  обернулся,  чтобы  взглянуть  на  это
неожиданно появившееся судно, ибо нельзя было упустить  ни  одного  взмаха
весла. Лишь Паганель, поднявшись, направил подзорную  трубу  на  указанную
Гленарваном точку.
   - Да, - проговорил географ, - это судно - пароход.  Он  разводит  пары,
идет к нам. Дружней, храбрые товарищи!
   Беглецы с новой энергией налегли на весла, и снова в  течение  получаса
пирога  удерживала  преследователей  на   том   же   расстоянии.   Пароход
вырисовывался все яснее и яснее. Уже четко можно было разглядеть  две  его
мачты со спущенными парусами и густые клубы черного дыма.
   Гленарван, передав руль Роберту, схватил  подзорную  трубу  Паганеля  и
внимательно следил за каждым движением судна.
   Но что должны были почувствовать Джон Манглс и остальные беглецы, когда
они увидели, что черты  лица  Гленарвана  исказились,  лицо  побледнело  и
подзорная труба выпала из рук.  Одно  слово  объяснило  им  это  внезапное
потрясение.
   - "Дункан"! - воскликнул Гленарван. - "Дункан" и каторжники.
   - "Дункан"! - воскликнул Джон Манглс, бросая весло и сразу вставая.
   - Да! Смерть! Смерть с двух сторон, - прошептал  Гленарван,  сломленный
отчаянием.
   Действительно, это была яхта -  яхта  с  командой  бандитов!  У  майора
невольно вырвалось проклятие. Это было уж слишком!
   Между тем пирога  была  предоставлена  самой  себе.  Куда  плыть?  Куда
бежать? Кого предпочесть, дикарей или каторжников?
   С ближайшей пироги раздался выстрел,  пуля  попала  в  весло  Вильсона.
Несколько ударов весел, и пирога приблизилась к "Дункану". Яхта шла полным
ходом и находилась в какой-нибудь полумиле от беглецов.
   Джон Манглс, видя, что они окружены, не знал,  куда  направить  пирогу.
Обе несчастные женщины, стоя  на  коленях,  в  отчаянии  молились.  Дикари
открыли беглый огонь, пули градом сыпались вокруг пироги.  Вдруг  раздался
оглушительный выстрел, над головами беглецов пролетело пушечное ядро:  это
был  выстрел  из  пушки,  находившейся  на   "Дункане".   Очутившись   под
перекрестным огнем, беглецы замерли на месте между "Дунканом" и пирогами.
   Джон Манглс, обезумев от отчаяния, схватил топор,  собираясь  прорубить
днище пироги и потопить ее, как вдруг голос Роберта остановил его.
   - Том Остин! Том Остин! - кричал мальчуган. - Он на борту! Я вижу  его!
Он узнал нас, он машет шляпой!
   Топор Джона повис в воздухе. Над головой беглецов со свистом пронеслось
второе ядро, расколовшее ближайшую пирогу. На  "Дункане"  грянуло  громкое
"ура". Дикари в ужасе повернули пироги и стремительно  поплыли  обратно  к
берегу.
   - К нам! К нам. Том! - громовым голосом крикнул Джон Манглс.
   Через несколько минут десять  беглецов,  не  соображая  каким  образом,
ничего не понимая, были уже в безопасности на борту "Дункана".



17. ПОЧЕМУ "ДУНКАН" КРЕЙСИРОВАЛ ВДОЛЬ ВОСТОЧНОГО БЕРЕГА НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ

   Невозможно описать чувства Гленарвана и  его  друзей,  когда  их  слуха
коснулись старинные напевы Шотландии. В тот момент, когда они  поднимались
по трапу, на палубе "Дункана" волынщик заиграл  народную,  песню  древнего
клана Малькольм и восторженное "ура" приветствовало возвращение лорда.
   Гленарван, Джон Манглс, Паганель, Роберт, даже майор -  все  плакали  и
обнимались. То был порыв радости, восторга. Географ совсем потерял голову:
он приплясывал, как сумасшедший, и угрожал своей  неразлучной  трубой  уже
подплывавшим к берегу уцелевшим пирогам.
   Но, видя, какими лохмотьями покрыты Гленарван и его спутники,  как  они
исхудали, заметив, как бледны их лица, хранившие следы пережитых  страшных
мук, команда  яхты  тотчас  прервала  бурные  излияния  радости.  На  борт
"Дункана" вернулись тени тех отважных, блестящих путешественников, которые
три месяца тому назад, полные  надежд,  устремились  на  розыски  капитана
Гранта. Случай, только случай, привел их на судно, которое они никогда уже
больше не надеялись увидеть. Но в каком ужасном виде возвратились они, как
истощены, как слабы они были!
   Но раньше чем подумать об отдыхе, о пище, о  питье,  Гленарван  спросил
Тома Остина: каким образом "Дункан" очутился  у  восточного  берега  Новой
Зеландия? Каким образом не  попал  в  руки  Бена  Джойса?  Какой  сказочно
счастливый случай привел яхту навстречу беглецам?
   "Почему? Как? Зачем?" - посыпались со всех сторон вопросы.
   Старый моряк не знал, кого слушать. Наконец  он  решил  слушать  только
Гленарвана и отвечать только ему.
   - А где же  каторжники?  -  спросил  Гленарван.  -  Что  сделали  вы  с
каторжниками?
   - С каторжниками? - переспросил озадаченный Том Остин.
   - Ну да! С теми негодяями, которые хотели захватить яхту.
   - Какую яхту? - спросил Том Остин. - Вашу яхту?
   - Ну да, Том, яхту "Дункан". Ведь явился же к вам Бен Джойс?
   - Никакого Бена Джойса не знаю. Никогда не видывал  такого,  -  ответил
Остин.
   - Как "никогда"?! - воскликнул Гленарван,  пораженный  ответом  старого
моряка. - Так почему же. Том,  почему  "Дункан"  крейсирует  сейчас  вдоль
берега Новой Зеландии?
   Если Гленарван, Элен, Мери Грант, Паганель, майор, Роберт, Джон Манглс,
Мюльреди, Вильсон не понимали, чему так удивлялся старый моряк, то  каково
же было их изумление, когда Том спокойно ответил:
   - Он крейсирует здесь по вашему приказанию, сэр.
   - Как по моему приказанию?! - воскликнул Гленарван.
   - Так точно, сэр, я только выполнял распоряжение, содержавшееся в вашем
письме от четырнадцатого января.
   - В моем письме? В моем письме? - восклицал Гленарван.
   Тут  десять  путешественников  окружили  Тома  Остина  и  пожирали  его
глазами: значит, письмо,  написанное  у  реки  Сноуи,  все-таки  дошло  до
"Дункана"?
   - Давайте объяснимся, - сказал Гленарван, - а то  мне  кажется,  что  я
грежу. Вы получили письмо. Том?
   - Да.
   - В Мельбурне?
   - В Мельбурне, в тот момент, когда я закончил ремонт.
   - И это письмо?..
   - Оно было написано не вашей рукой, но подпись была ваша, сэр.
   - Правильно. Мое письмо вам доставил каторжник по имени Бен Джойс?
   - Нет, сэр, моряк по имени Айртон, боцман с "Британии".
   - Ну да! Айртон и Бен Джойс - это  одно  и  то  же  лицо!  А  что  было
написано в этом письме?
   - В нем вы приказывали мне покинуть  Мельбурн  и  идти  крейсировать  у
восточного побережья...
   - Австралии! -  крикнул  Гленарван  с  горячностью,  смутившей  старого
моряка.
   - Австралии? - удивленно переспросил Том, широко открывая глаза. - Нет!
Новой Зеландии!
   - Австралии, Том, Австралии! - хором подтвердили спутники Гленарвана.
   Тут на Остина нашло помрачение. Гленарван говорил с такой уверенностью,
что старому  моряку  показалось,  будто  он  действительно  ошибся,  читая
письмо. Неужели он, преданный, исполнительный моряк, мог так ошибиться? Он
смутился и покраснел.
   - Успокойтесь, Том, - ласково  проговорила  Элен,  -  видно,  так  было
суждено.
   - Да нет же, миссис, простите меня, - пробормотал старый моряк.  -  Это
невозможно! Я не ошибся! Айртон тоже прочел это письмо,  и  он  уговаривал
меня, чтобы  я  вопреки  вашему  приказанию  повел  яхту  к  австралийским
берегам!
   - Айртон? - воскликнул Гленарван.
   - Он самый. Айртон убеждал меня, что в письме ошибка и что вы назначили
местом встречи - залив Туфолда.
   - У вас сохранилось письмо,  Том?  -  спросил  крайне  заинтересованный
майор.
   - Да, мистер Мак-Наббс, - ответил Остин. - Я сейчас его принесу.
   И Остин побежал к себе в каюту. Во время его отсутствия все  молчали  и
переглядывались. Только майор, вперив взор в Паганеля и скрестив на  груди
руки, проговорил:
   - Ну, знаете, Паганель, это уж слишком!
   - А? Что вы сказали? - пробормотал географ.
   Согнув спину, с очками на лбу, он удивительно похож был  на  гигантский
вопросительный знак.
   Остин возвратился. Он держал в  руке  письмо,  написанное  Паганелем  и
подписанное Гленарваном.
   - Прочтите, пожалуйста, - сказал старый моряк.
   Гленарван взял письмо и стал читать:
   - "Приказываю Тому Остину немедленно выйти в море и  отвести  "Дункан",
придерживаясь тридцать седьмой параллели,  к  восточному  побережью  Новой
Зеландии..."
   - Новой Зеландии! - воскликнул, сорвавшись с места, Паганель.
   Он вырвал письмо из рук Гленарвана, протер себе глаза, поправил очки на
носу и в свою очередь прочел письмо.
   - Новой Зеландии! - повторил он непередаваемым тоном, роняя письмо.
   В этот момент он почувствовал, что на его плечо легла чья-то  рука.  Он
оглянулся. Перед ним стоял майор.
   - Что ж, почтеннейший  Паганель,  -  невозмутимо  сказал  Мак-Наббс,  -
хорошо еще, что вы не послали "Дункан" в Индо-Китай.
   Эта шутка  доконала  бедного  географа.  Грянул  дружный,  гомерический
хохот. Паганель, как сумасшедший, бегал взад и вперед  по  палубе,  сжимая
голову руками и рвал на себе волосы. Он не понимал, что делает  и  что  он
намерен делать. Спустившись по трапу с юта, он бесцельно принялся  ходить,
спотыкаясь, по палубе, наконец  поднялся  на  бак.  Там  он  споткнулся  о
свернутый канат, пошатнулся и ухватился за какую-то подвернувшуюся ему под
руку веревку.
   Раздался  оглушительный  грохот.   Пушка   выстрелила.   Град   картечи
взбороздил  спокойные  воды  океана.  Злополучный  Паганель,  оказывается,
уцепился за спусковую веревку заряженной пушки, и грянул выстрел. Географа
отбросило на трап бака, и он провалился в кубрик.
   За возгласом удивления последовал крик ужаса. Все решили, что произошло
несчастье. Матросы гурьбой бросились вниз и вынесли  Паганеля  на  палубу.
Его длинное тело  скрючилось  вдвое,  он  был,  по-видимому,  не  в  силах
говорить. Его перенесли на ют. Майор, заменявший  при  несчастных  случаях
врача, хотел раздеть бедного Паганеля, чтобы перевязать его  раны,  но  не
успел  он  прикоснуться  к  умирающему,  как  тот  подскочил,  словно   от
электрического тока.
   - Ни за что! Ни за что! - вскричал он  поспешно,  запахнувшись  в  свою
дырявую одежду, и быстро застегнул ее на все пуговицы.
   - Но послушайте, Паганель... - сказал майор.
   - Нет, говорю я!
   - Надо же осмотреть...
   - Я не позволю осматривать себя.
   - А вдруг у вас сломаны... - уговаривал Мак-Наббс.
   - Да, сломаны, - подтвердил Паганель, твердо становясь на длинные ноги,
- но то, что я сломал, починит плотник.
   - А что вы сломали?
   - Столб, подпирающий палубу, когда летел вниз.
   Эти слова вызвали новый, еще более громкий взрыв  хохота.  Такой  ответ
совершенно успокоил всех друзей почтенного Паганеля, который вышел  цел  и
невредим из своего приключения с пушкой.
   "Как странно, - подумал майор, - до чего стыдлив этот географ!"
   Когда Паганель пришел в себя,  ему  предстояло  ответить  еще  на  один
неизбежный вопрос.
   - Теперь, Паганель, отвечайте чистосердечно, - сказал  Гленарван.  -  Я
признаю, что ваша рассеянность была для нас благодеянием. Если бы  не  вы,
то "Дункан", несомненно, попал бы в руки каторжников. Если бы  не  вы,  то
нас снова захватили бы маорийцы. Но, ради бога, ответьте мне, в силу какой
странной ассоциации идей вы вместо "Австралия" написали  в  письме  "Новая
Зеландия"?
   - Да потому, черт возьми, написал, - воскликнул Паганель, - что...
   Но тут он посмотрел на Роберта и на его сестру и осекся. Потом ответил:
   - Что  поделаешь,  дорогой  Гленарван!  Я  безумец,  я  сумасшедший,  я
неисправимое существо. И, видно, таким я умру.
   - Если только с вас раньше не сдерут кожу, - заметил майор.
   - Сдерут? - гневно воскликнул географ. - Это что, намек?
   - Какой намек, Паганель? - спросил спокойно Мак-Наббс.
   На  этом   разговор   оборвался.   Таинственное   появление   "Дункана"
разъяснилось. Чудом спасшиеся путешественники  мечтали  лишь  об  одном  -
поскорее попасть в свои удобные, уютные каюты, а затем позавтракать.
   Когда леди Элен, Мери Грант, майор, Паганель и Роберт ушли, Гленарван и
Джон Манглс задержались на палубе, желая кое о чем расспросить Тома.
   - А теперь, мой старый Том, - обратился  Гленарван  к  Тому  Остину,  -
скажите мне: вас  не  удивил  мой  приказ  крейсировать  у  берегов  Новой
Зеландии?
   - Да, сэр, признаться, я был очень удивлен, - ответил старый  моряк.  -
Но я не имею  обыкновения  критиковать  получаемые  приказания,  а  просто
повинуюсь им. Мог ли я поступить иначе? Не выполни  я  в  точности  вашего
приказа и произойди от этого какая-нибудь катастрофа, то виноват был бы я.
А вы, капитан, разве поступили бы иначе? - спросил он Джона Манглса.
   - Нет, Том, я поступил бы точно так же, как вы.
   - Но что же вы подумали? - спросил Гленарван.
   - Я подумал, сэр, что в интересах Гарри Гранта надо плыть туда, куда вы
приказываете.  Я  решил,  что  в  силу  каких-то  новых   соображений   вы
отправитесь в Новую Зеландию на каком-нибудь другом судне, а  мне  следует
ждать вас у  восточного  побережья  этого  острова.  Кстати,  отплывая  из
Мельбурна, я никому не сообщил, куда именно  мы  направляемся,  и  команда
узнала об этом лишь тогда, когда мы были в открытом море. Но тут на  борту
случилось происшествие, которое очень смутило меня!
   - Что именно. Том? - спросил Гленарван.
   - Да то, что когда на следующий день после нашего отплытия из Мельбурна
боцман Айртон узнал, куда идет "Дункан"...
   - Айртон! - воскликнул Гленарван. - Разве он на яхте?
   - Да, сэр.
   - Айртон здесь! - повторил Гленарван, глядя на Джона Манглса.
   - Судьба, - отозвался молодой капитан.
   Мгновенно,  с  быстротой  молнии,  перед  глазами   этих   двух   людей
промелькнули все злодеяния  Айртона:  задуманное  им  предательство,  рана
Гленарвана, покушение на  убийство  Мюльреди,  муки,  испытанные  отрядом,
заведенным в болото у берегов Сноуи. И вот теперь,  в  силу  удивительного
стечения обстоятельств, каторжник находится в их власти.
   - А где же он? - живо спросил Гленарван.
   - В каюте бака под стражей, - ответил Том Остин.
   - А почему вы арестовали его?
   - Потому, что когда Айртон увидел, что яхта плывет в Новую Зеландию, то
пришел в ярость и хотел заставить меня изменить направление судна, потому,
что он угрожал мне, потому, наконец, что он начал подстрекать мою  команду
к бунту. Я понял,  что  это  опасный  малый,  и  принял  необходимые  меры
предосторожности.
   - А что было дальше?
   - С тех пор он сидит в каюте и не пытается из нее выйти.
   - Вы хорошо поступили. Том!
   Тут Гленарвана и Джона Манглса пригласили в кают-компанию:  завтрак,  о
котором они так мечтали, был подан. Все сели за стол, и ни слова  не  было
сказано об Айртоне. Но после завтрака, когда путешественники  подкрепились
и собрались на палубе, Гленарван сообщил им, что бывший  боцман  находится
на "Дункане" и что он хочет при них допросить Айртона.
   - А можно мне не присутствовать на этом допросе? - спросила леди  Элен.
-  Признаюсь,  дорогой  Эдуард,  что  мне  будет   тяжело   видеть   этого
несчастного.
   - Это будет очная ставка, Элен, - ответил Гленарван. - Очень прошу  вас
остаться. Нужно, чтобы Бен Джойс встретился лицом к лицу со  всеми  своими
жертвами.
   Это соображение заставило Элен сдаться. Она и  Мери  Грант  сели  подле
Гленарвана. Вокруг разместились  майор,  Паганель,  Джон  Манглс,  Роберт,
Вильсон, Мюльреди,  Олбинет  -  все  те,  кто  так  жестоко  пострадал  от
предательства  каторжника.  Команда  яхты,  не   понимая   всей   важности
происходящего, хранила глубокое молчание.
   - Приведите Айртона, - сказал Гленарван.



18. АЙРТОН ИЛИ БЕН ДЖОЙС?

   Ввели Айртона. Он уверенным шагом прошел по палубе и поднялся по  трапу
в рубку. Его взор был мрачен, зубы стиснуты, кулаки судорожно сжаты. В нем
не было видно ни вызывающей дерзости, ни смирени