прямился,  но,  лишенный  опоры,
плыл вслепую, его стало так сильно качать, что мачты каждую минуту грозили
рухнуть. Яхта не в состоянии была долго выдержать  подобную  качку;  мачты
расшатывались, борта давали трещины, швы расходились, казалось, сквозь них
вот-вот хлынут волны.
   Джону Манглсу оставалось одно: установить форстеньги-стаксель и идти по
ветру.  На  это  потребовалось  несколько  часов  усилий:   двадцать   раз
приходилось начинать уже почти  законченную  работу.  Лишь  к  трем  часам
пополудни удалось закрепить парус на штаге фок-мачты, и он надулся.
   "Дункан" сразу помчался, подгоняемый дующим в корму ветром. Буря  несла
яхту  к  северо-востоку.  Следовало  во  что  бы  то  ни  стало  сохранить
наибольшую скорость, ибо  лишь  от  этого  зависело  ее  спасение.  Порой,
опережая волны, катившиеся в том  же  направлении,  "Дункан"  разрезал  их
своим заостренным носом, зарываясь в них, подобно огромному киту, и  волны
перекатывались через палубу. Порой яхта плыла столь же быстро, как  волны,
тогда руль переставал действовать и яхта начинала метаться  из  стороны  в
сторону, рискуя стать поперек волн. Наконец, было и так, что  ураган  гнал
волны  быстрее  "Дункана",   тогда   они   перехлестывали   через   корму,
перекатываясь через всю палубу.
   В  этом  жутком  положении,  то   надеясь,   то   отчаиваясь,   провели
путешественники весь день 15 декабря и всю ночь на 16-е. Джон Манглс ни на
минуту не покидал своего поста и ничего не ел. Хотя  его  мучила  страшная
тревога,  лицо  его  сохраняло  бесстрастное  выражение.   Он   напряженно
вглядывался в глубь туманов, скопившихся на севере горизонта.
   И в самом деле,  молодой  капитан  имел  основание  опасаться  худшего.
"Дункан",  отброшенный  ураганом  в  сторону  от  своего  пути,  несся   к
австралийскому  берегу  с  бешеной  скоростью.  Джон  Манглс  инстинктивно
чувствовал, что его яхту несет  какое-то  необыкновенно  быстрое  течение.
Каждую минуту он опасался того, что яхта  налетит  на  подводные  скалы  и
разобьется вдребезги. По  расчетам  молодого  капитана  берег  должен  был
находиться в каких-нибудь двенадцати  милях  под  ветром,  а  суша  -  это
крушение, это - гибель судна. Во сто  крат  лучше  было  бы  находиться  в
открытом океане, с яростью которого  судно  могло  бы  бороться,  хотя  бы
уступая ей; но когда буря бросает судно на берег, оно гибнет.
   Джон Манглс пошел к лорду Гленарвану и  поговорил  с  ним  наедине.  Он
ничего не скрыл от него, хладнокровно, как истый моряк, описал положение и
в заключение предупредил Гленарвана, что, возможно,  придется  выброситься
на берег.
   - Чтобы попытаться, если  это  будет  возможно,  спасти  пассажиров,  -
закончил он.
   - Хорошо, Джон, - ответил Гленарван.
   - А леди Элен? А мисс Грант?
   - Я предупрежу их в самую последнюю минуту, когда уже  исчезнет  всякая
надежда на спасение. Уведомьте меня.
   - Я уведомлю вас, сэр.
   Гленарван вернулся к пассажиркам. Обе они, хотя и не представляли себе,
как велика опасность, все же догадывались о  ней.  Они  проявляли  большое
мужество, не уступавшее мужеству их спутников.  Паганель  излагал  Роберту
теории о направлении воздушных течений, проводя интересные сравнения между
бурями, циклонами и ураганами. Майор ждал конца с фатализмом мусульманина.
   Около одиннадцати часов ураган как будто начал стихать.  Влажный  туман
немного рассеялся, и Джон смог в просвете разглядеть  милях  в  шести  под
ветром какой-то низменный берег. "Дункан" полным ходом несся прямо к нему.
Чудовищные волны бушевали в море, взлетая до высоты в  пятьдесят  футов  и
более. Джон понял, что глубина здесь не велика, иначе волны  не  достигали
бы такой высоты.
   - Здесь, очевидно, песчаные отмели, - сказал он Остину.
   - Я того же мнения, - ответил его помощник.
   - Все в божьей воле, - продолжал Джон Манглс. - Если он не  укажет  нам
пути между этими мелями, то мы погибли.
   - Сейчас прилив, капитан. Быть может, нам удастся пройти над отмелями?
   -  Но  взгляните,  Остин,  на  ярость  волн.  Какое   судно   в   силах
противостоять им?
   Тем временем "Дункан" под  фор-стеньги-стакселем  продолжал  нестись  к
берегу со страшной быстротой. Вскоре он  приблизился  на  расстояние  двух
миль. Туман ежеминутно заволакивал берег, однако Джону удалось  разглядеть
за пенившейся полосой прибоя более спокойный бассейн. Там "Дункан" был  бы
в относительной безопасности. Но как добраться туда?
   Капитан вызвал пассажиров на палубу. Он не хотел, чтобы в час  крушения
они оказались запертыми в кают-компании. Гленарван и его спутники  окинули
взором грозно бушующее море. Мери Грант побледнела.
   - Джон, - тихо сказал Гленарван молодому капитану, - я попытаюсь спасти
жену или погибнуть вместе с ней. Позаботьтесь о мисс Грант.
   - Хорошо, сэр, - ответил Джон Манглс, поднося руку к козырьку фуражки.
   "Дункан" находился всего  в  нескольких  кабельтовых  от  края  отмели.
Высокая вода прилива дала бы, конечно, возможность яхте пройти  через  эти
опасные мели. Но огромные  волны,  то  поднимавшие,  то  опускавшие  яхту,
должны были неминуемо ударить ее килем о дно. О,  если  бы  возможно  было
ослабить бушующие волны, замедлить бег бесконечно малых водяных  частиц  -
одним словом, успокоить этот разъярившийся океан.
   Джона Манглса внезапно осенила мысль о возможности найти выход.
   - Жир! - крикнул он матросам. - Жир тащите, ребята, жир!
   Команда сразу поняла мысль капитана. Он хотел пустить в  ход  средство,
которое дает иногда прекрасные результаты.
   Можно умерить ярость волн, покрыв их  слоем  жидкого  жира.  Этот  слой
всплывает на поверхность воды и умеряет их удары. Средство  это  оказывает
свое действие немедленно, но оно очень кратковременно. Едва  успеет  судно
проскользнуть по такому искусственно спокойному морю, как  волны  начинают
бушевать еще яростней, и горе тому, кто отважился плыть  вслед  за  первым
судном [поэтому морской  устав  запрещает  капитанам  пускать  в  ход  это
средство, если вслед плывут другие суда (прим.авт.)].
   Команда, силы  которой  удесятерились  сознанием  опасности,  мгновенно
поставила на бак бочонки с тюленьим жиром. Из них топорами вышибли днища и
подвесили бочонки над перилами правого и левого бортов.
   - Готовься! - крикнул Джон Манглс, выжидавший благоприятного момента.
   Через двадцать секунд яхта достигла края отмели,  где  бурлил  и  ревел
прибой. Момент наступил.
   - С богом! - крикнул молодой капитан.
   Бочонки были опрокинуты, и из них  полились  потоки  жира.  Маслянистый
слой мгновенно сковал пенившуюся поверхность  моря.  "Дункан"  понесся  по
успокоившимся водам и вошел в тихий залив по ту сторону грозных  мелей,  а
за его кормой снова с неописуемой яростью забушевал освободившийся от  пут
океан.



6. МЫС БЕРНУИЛЛИ

   Первой заботой Джона Манглса было стать на два якоря  на  глубине  пяти
саженей. Дно оказалось пригодным -  оно  состояло  из  твердого  гравия  и
отлично держало якоря. Таким образом,  судну  не  грозила  опасность  быть
унесенным в открытое море или сесть на мель. После стольких часов борьбы с
грозной опасностью "Дункан" оказался наконец в маленькой бухте, защищенной
от океанских ветров высокой дугообразной косой.
   Лорд Гленарван пожал руку молодому капитану.
   - Спасибо, Джон, - сказал он.
   И Джон Манглс  почувствовал  себя  щедро  вознагражденным  этими  двумя
словами.
   Гленарван сохранил в тайне пережитые им душевные муки: ни Элен, ни Мери
Грант, ни Роберт не подозревали, какой страшной опасности они  только  что
избежали.
   Оставалось выяснить одно существенное  обстоятельство:  в  какое  место
побережья был заброшен "Дункан" этой страшной бурей? На сколько отклонился
он от тридцать  седьмой  параллели?  На  каком  расстоянии  на  юго-западе
находится мыс Бернуилли?
   Вот первые вопросы, которые были обращены к Джону Манглсу. Он тотчас же
занялся наблюдениями и вычислениями и результаты  их  отметил  на  судовой
карте.
   Выяснилось, что "Дункан" не  слишком  уклонился  от  намеченного  пути:
всего на два градуса. Он находился под 136ь12' долготы и 35ь07' широты,  у
мыса Катастроф, на южном побережье Австралии, в  трехстах  милях  от  мыса
Бернуилли.
   Мыс Катастроф, носящий такое зловещее название, расположен против  мыса
Борда на  острове  Кенгуру.  Между  этими  двумя  мысами  проходит  пролив
Инвестигейтор, ведущий к двум довольно глубоким заливам:  на  севере  -  к
заливу Спенсера, на юге - к заливу Сент-Винсент. На восточном берегу этого
последнего расположен порт Аделаида, столица  провинции  Южная  Австралия.
Город основан в 1836 году  и  имеет  сорок  тысяч  жителей.  Это  довольно
богатый город, но жители его больше заняты обработкой  плодородной  земли,
приносящей   им   богатые   урожаи   винограда,   апельсинов   и    других
сельскохозяйственных  продуктов,  нежели  промышленностью.  Поэтому  среди
населения инженеров меньше, чем агрономов, а торговля и индустрия  там  не
процветают.
   Сможет ли "Дункан" исправить здесь свои повреждения? Вопрос  этот  надо
было  выяснить.  Джон  Манглс,  желая  знать,  в  чем  именно  заключаются
повреждения, приказал водолазам спуститься за корму яхты,  и  те  доложили
ему, что одна из лопастей  винта  погнулась  и  задевала  за  ахтерштевень
[деревянная  часть,  которой  оканчивается   корма   судна   (прим.авт.)],
вследствие  чего  винт  не  мог  вращаться,  Повреждение   признано   было
серьезным, настолько серьезным, что починка требовала такого оборудования,
которого, конечно, в Аделаиде не было.
   Гленарван  и  капитан  Джон  после  зрелых  размышлений  приняли  такое
решение:  "Дункан"  пойдет  под  парусами  вдоль  австралийского   берега,
разыскивая попутно следы крушения "Британии", затем  сделает  остановку  у
мыса Бернуилли, наведет там заключительные справки и продолжит плавание до
Мельбурна, где повреждения яхты легко могут быть  исправлены.  Когда  винт
будет исправлен, то "Дункан"  снова  будет  крейсировать  вдоль  восточных
берегов, где и закончит свои поиски.
   План  этот  был  одобрен.  Джон   Манглс   решил   сняться   с   якоря,
воспользовавшись первым попутным ветром. Ждать пришлось недолго. К  вечеру
ураган  совершенно  стих.  Легкий  юго-западный  бриз  сменил  его.  Стали
готовиться к отплытию. Поставлены были новые паруса. В  четыре  часа  утра
матросы взялись за шпиль, якорь  вырвали  из  грунта,  подняли  наверх,  и
"Дункан"  под  фоком,  марселем,  брамселем,  кливерами,  контр-бизанью  и
топселем плавно пошел вдоль австралийских берегов.
   Через два часа мыс Катастроф скрылся из виду, и яхта плыла мимо пролива
Инвестригейтор. Вечером обогнули мыс Борда и прошли вдоль острова Кенгуру.
Этот остров, самый большой из австралийских островов, являлся местом,  где
укрывающиеся  преступники  пользуются  неприкосновенностью.  Вид   острова
очарователен.  Бесконечные  ковры  зеленой  растительности  спускаются   к
прибрежным слоистым скалам. По равнинам и в лесах, как в 1802 году, в пору
открытия острова, еще резвятся неисчислимые стада кенгуру.
   На следующий день, в то время как "Дункан" крейсировал вдоль побережья,
на остров были посланы  шлюпки  с  командой  для  осмотра  крутых  берегов
Кенгуру. Яхта находилась  под  тридцать  шестой  параллелью,  а  Гленарван
хотел, чтобы были  обследованы  все  берега  вплоть  до  тридцать  восьмой
параллели.
   Днем 18 декабря яхта, лавировавшая, как настоящий клипер, прошла вблизи
берега бухты Энкунте, куда в 1828 году попал  путешественник  Штурт  после
открытия Муррея, самой большой реки в  Южной  Австралии.  Но  берега  этой
бухты нисколько не напоминали цветущие берега острова  Кенгуру,  это  были
берега мрачные, бесплодные, плоские и изрезанные, подобно берегам полярных
земель. Лишь кое-где однообразие нарушалось то серым утесом, то  бугристым
песчаным мысом.
   Команда шлюпок несла во время этого плавания тяжелую работу,  но  никто
не  роптал.  Почти  всегда  моряков  сопровождали  на   берег   Гленарван,
неразлучный с ним Паганель и юный Роберт. Они хотели лично  участвовать  в
поисках "Британии". Но самые  тщательные  розыски  ничего  не  обнаружили.
Австралийские берега были столь же немы, как и прерии Патагонии. Все же не
следовало терять надежды до тех пор, пока не будет  достигнут  тот  пункт,
который был указан в документе.
   Поиски  в  этих  местах  производились   лишь   как   добавочная   мера
предосторожности, чтобы застраховать себя от какой-либо случайности. Ночью
"Дункан" дрейфовал, чтобы, по возможности, держаться на том же месте,  где
его настигли сумерки, а днем  на  берегу  производились  самые  тщательные
поиски.
   20 декабря путешественники поравнялись с мысом Бернуилли, не  обнаружив
на своем пути ни малейших признаков крушения "Британии". Но  безуспешность
поисков ничего не доказывала. Ведь с момента катастрофы прошло  два  года,
за это время море могло и даже должно было  сорвать  с  подводных  камней,
разбросать и  уничтожить  все  обломки  трехмачтового  судна.  К  тому  же
туземцы, чувствующие кораблекрушение, как коршун чует падаль,  несомненно,
подобрали мельчайшие части "Британии". А Гарри Грант и оба  его  спутника,
попав в плен в ту  минуту,  когда  волны  выбросили  их  на  берег,  были,
конечно, уведены в глубь материка.
   Однако тогда теряла смысл одна из  остроумных  гипотез  Жака  Паганеля.
Пока речь шла об Аргентине,  ученый  вправе  был  утверждать,  что  цифры,
указанные в документе, относятся не к месту  кораблекрушения,  а  к  месту
нахождения пленных. Конечно, в пампе большие  реки  с  их  многочисленными
притоками легко могли вынести в море драгоценный  документ.  Здесь  же,  в
этой части  Австралии,  реки,  пересекающие  тридцать  седьмую  параллель,
немногочисленны. К тому же  Рио-Колорадо  и  Рио-Негро  текут  к  корю  по
пустынным побережьям, негодным для жилья и незаселенным, тогда как главные
австралийские реки Муррей, Ярра, Торренс, Дарлинг - либо  впадают  одна  в
другую, либо несут свои воды в океан через устья, которые  стали  крупными
гаванями, оживленными портами.  Трудно  было  предположить,  что  по  этим
водам, где непрестанно движутся суда, такая бутылка могла беспрепятственно
проникнуть в Индийский океан!
   Это соображение не могло ускользнуть от людей проницательных.  Гипотеза
Паганеля, оправданная в условиях аргентинских  провинций  Патагонии,  была
неприемлема в Австралии. Паганель согласился с этими соображениями,  когда
их выдвинул майор Мак-Наббс.  Стало  очевидным,  что  градусы,  о  которых
упоминалось в документе, относились только к месту крушения  "Британии"  и
что бутылка была брошена в море у западного побережья Австралии.
   Тем  не  менее,  как  справедливо  заметил  Гленарван,  это  толкование
документа не исключало гипотезы, что капитан Грант находится в  плену.  Он
сам наводит на эту мысль следующей фразой документа "...где они попадут  в
плен к жестоким туземцам".  Поэтому  искать  пленных  именно  на  тридцать
седьмой, а не на какой-либо  другой  параллели,  не  было  больше  никаких
оснований.
   Так был разрешен этот долго обсуждавшийся вопрос.  Окончательный  вывод
был таков: если вблизи мыса Бернуилли не удастся найти следов  "Британии",
то Гленарвану останется только вернуться в Европу. Правда, поиски окажутся
бесплодными, но долг свой он добросовестно и мужественно выполнил.
   Тем не менее это решение чрезвычайно огорчило пассажиров  "Дункана",  а
Мери и Роберта привело в отчаяние. Съезжая на берег вместе  с  Эдуардом  и
Элен Гленарван, Джоном Манглсом, Мак-Наббсом и  Паганелем,  дети  капитана
Гранта говорили себе: вопрос о том, спасся их отец или нет,  будет  теперь
решен бесповоротно. Да, бесповоротно! Ибо во время предыдущего  обсуждения
Паганель совершенно основательно доказал, что на восточном берегу не могло
быть крушения, так как если бы судно разбилось там о подводные  камни,  то
капитан Грант давно нашел бы возможность вернуться на родину.
   - Надейтесь, надейтесь, не переставайте  надеяться,  -  повторяла  Элен
сидевшей подле нее Мери, в то время как шлюпка шла к берегу, - бог нас  не
покинет!
   - Да, мисс Мери, - сказал капитан Джон, - когда люди исчерпают все свои
возможности, тогда им на помощь приходит провидение и открывает  пути,  до
сей поры им неведомые.
   - Пусть вас услышит бог! - ответила Мери Грант.
   Берег был уже близко - до него оставалось не больше одного  кабельтова.
Он полого спускался к воде у оконечности мыса, вдававшегося на две мили  в
море. Шлюпка причалила к берегу в маленькой природной бухте,  образованной
двумя коралловыми отмелями, - из таких  отмелей  со  временем  должен  был
возникнуть вокруг южного берега Австралии пояс из рифов. Да и  теперь  уже
эти рифы были крайне опасны для кораблей, и, может быть, о них и разбилась
"Британия".
   Пассажиры яхты  беспрепятственно  высадились  на  совершенно  пустынный
берег. Вдоль него тянулся, ряд слоистых утесов вышиной от  шестидесяти  до
восьмидесяти футов. Трудно было  бы  одолеть  без  лестниц  и  крюков  это
естественное укрепление, но Джон Манглс обнаружил очень  кстати  полумилей
южнее  брешь,  образовавшуюся,  видимо,  вследствие   частичного   обвала.
Несомненно,  морские  волны,  особенно  мощные  во  время   равноденствий,
разбивались об это рыхлое заграждение из туфа и своими  ударами  подмывали
верхние слои этого массива.
   Гленарван и его спутники углубились  в  пролом  и  взошли  по  довольно
крутому  склону  на  вершину  утеса.  Роберт,   словно   котенок,   первый
вскарабкался туда к полному отчаянию Паганеля, чувствующего себя униженным
тем,   что   двенадцатилетний   мальчуган   опередил   его,   длинноногого
сорокалетнего  мужчину.  Но  зато  географ  оставил  далеко  позади   себя
безмятежного майора; тот остался к этому глубоко равнодушен.
   Вскоре  маленький   отряд,   собравшийся   на   вершине   утеса,   стал
рассматривать  расстилавшуюся  перед  ним  равнину.   Это   был   обширный
невозделанный участок земли, поросший низкими  кустами  и  густым  колючим
кустарником; бесплодная  местность,  которая  Гленарвану  напомнила  глены
Шотландии, а Паганелю - неплодородные ланды  Бретани.  Но  если  местность
казалась необитаемой  у  побережья,  то  несколько  построек,  видневшихся
вдали,  свидетельствовали  о  присутствии  не  дикаря,  а  цивилизованного
человека.
   - Мельница! - крикнул Роберт.
   И действительно, милях в трех крутились крылья ветряной мельницы.
   - Да, это мельница, - подтвердил Паганель, посмотрев в  свою  подзорную
трубу. - Вот маленькое  сооружение,  и  скромное  и  полезное.  Вид  такой
мельницы всегда радует меня.
   - Она напоминает мне колокольню, - сказала леди Элен.
   - Да, мадам,  и  если  одна  перемалывает  пищу  для  тела,  то  другая
перемалывает пищу для души.
   - Идем на мельницу, - сказал Гленарван.
   Двинулись в путь.
   После  получасовой  ходьбы  началась  местность,   возделанная   руками
человека. Переход от бесплодной степи  к  возделанным  полям  был  резкий.
Вместо чащобы кустарников вдруг  -  зеленая  живая  изгородь,  окружавшая,
видимо, недавно выкорчеванный  участок.  Несколько  быков  и  с  полдюжины
лошадей паслись на лугах, обсаженных  раскидистыми  акациями  -  питомцами
обширных рассадников острова  Кенгуру.  Затем  показались  посевы  злаков,
местами  начинавшие  уже  золотиться,  стога  сена,   высившиеся,   словно
громадные ульи, за новыми оградами - фруктовые сады, достойные Горация,  в
которых  прекрасное  сочеталось  с  полезным.  Дальше  -  сараи  и  другие
надворные постройки, разумно расположенные, наконец, простой уютный  жилой
дом, за которым,  лаская  его  скользящей  тенью  своих  длинных  крыльев,
возвышалась островерхая мельница.
   На лай четырех собак, возвестивших о появлении  чужих  людей,  из  дома
вышел человек лет пятидесяти, привлекательной  наружности.  Вслед  за  ним
показались