ежде  всего  следовало
тщательно осмотреть гору Маунганаму, свою импровизированную  крепость:  не
для того, чтобы защищать ее, - ведь приступа бояться было нечего,  но  для
того, чтобы из нее выбраться. Поэтому Гленарван вместе с  майором,  Джоном
Манглсом,  Робертом  и  Паганелем  тщательно  обследовали  гору:  все   ее
тропинки, их направление, все склоны горы. Горный хребет  длиной  в  милю,
соединивший Маунганаму с горной цепью Вахити, полого спускался к  равнине.
Его узкое и причудливо-извилистое  ребро  представляло  собой  единственно
доступную дорогу в случае бегства. Если  беглецам  под  прикрытием  ночной
темноты удастся пробраться этим путем незамеченными, то возможно, что  они
ускользнут от маорийских воинов и достигнут глубоких долин гор Вахити.
   Но эта дорога была  небезопасна.  В  нижней  части  она  была  доступна
ружейным выстрелам, а под  перекрестным  огнем  стерегущих  внизу  дикарей
никто не мог пробраться безнаказанно.
   Когда Гленарван и его друзья  отважились  ступить  на  опасный  участок
хребта, то воины встретили их градом пуль, но ни одна не  попала  в  цель.
Ветер донес до них несколько  пыжей,  которые  были  сделаны  из  какой-то
печатной бумаги. Паганель из любопытства подобрал их и, расправив  бумагу,
с трудом разобрал, что на ней было напечатано.
   - Каково! - воскликнул он.  -  Знаете,  друзья  мои,  чем  эти  негодяи
набивают ружья?
   - Нет, Паганель, - ответил Гленарван.
   - Страницами, вырванными из Библии! Признаться, жаль  мне  миссионеров,
просвещающих  этих  маорийцев.  Нелегко  им   будет   создать   маорийские
библиотеки.
   - А каким текстом из Библии дикари забили пыжи  и  стреляли  в  нас?  -
спросил Гленарван.
   - Текстом, который говорит, что мы должны уповать на  бога,  -  ответил
Джон.
   - Прочти нам вслух, Джон, - сказал лорд Гленарван.
   И Джон прочел вслух текст, который пощадил порох.
   - Псалом девяностый: "Ибо уповающий на мя - спасется".
   - Друзья мои, - сказал Гленарван, - отнесем  эти  слова  надежды  нашим
мужественным спутницам, они вселят бодрость в их сердца!
   Гленарван и его спутники поднялись на вершину горы по крутым тропинкам,
чтобы обследовать могилу вождя. Взбираясь, они с удивлением почувствовали,
что земля под их ногами время от времени вздрагивала, словно стенки котла,
в котором кипит вода. Очевидно, в недрах горы скопилось большое количество
паров, образовавшихся под действием подземного огня.
   Это своеобразное явление не могло  удивить  людей,  недавно  проплывших
между гейзерами Уаикато. Они знали, что центральная  область  И-ка-на-мауи
подвержена землетрясениям. Это настоящее сито,  сквозь  скважины  которого
выбиваются наружу горячие ключи и серные пары.
   Паганель, уже  ранее  наблюдавший  гору  Муанганаму,  обратил  внимание
спутников на ее вулканическую природу. По мнению географа, Маунганаму была
одной из тех многочисленных конусообразных гор центральной части  острова,
которым  рано  или  поздно  суждено  превратиться  в  вулкан.   Достаточно
незначительного  механического  воздействия,  чтобы  в   этой   почве   из
беловатого кремнистого туфа образовался кратер.
   - Что же, - заметил Гленарван, - здесь мы не в большей  опасности,  чем
над паровым котлом "Дункана". Земная кора по крепости не уступит листовому
железу.
   - Согласен, - ответил майор, - но даже самый лучший  паровой  котел  от
долгого употребления в конце концов лопается.
   - Но я не стремлюсь оставаться всю жизнь на  этой  горе,  Мак-Наббс!  -
возразил Паганель. - Укажите мне безопасный путь, и я тотчас покину ее.
   - Ах, почему Маунганаму не может сама нести нас, раз в ее недрах скрыта
такая колоссальная механическая сила! -  воскликнул  Джон  Манглс.  -  Под
нашими ногами таятся, быть  может,  миллионы  лошадиных  сил,  пропадающих
неиспользованными. "Дункану" хватило бы тысячной доли их, чтобы увезти нас
на край света!
   Напоминание о "Дункане" навеяло на Гленарвана грустные мысли, ибо,  как
ни было тяжко его собственное положение, он нередко забывал о  нем,  горюя
об участи своей команды.
   Добравшись до вершины Маунганаму, где  находились  остальные  спутники,
Гленарван все еще погружен был в печальные думы. Леди Элен, завидев  мужа,
сейчас же пошла ему навстречу.
   - Дорогой Эдуард, - сказала она,  -  выяснили  ли  вы  наше  положение?
Надеяться нам на спасение или нет?
   - Будем надеяться, дорогая Элен, - ответил Гленарван. - Дикари  никогда
не переступят запретной зоны, и у нас будет  достаточно  времени  обдумать
план бегства.
   - А теперь - в  могилу!  -  весело  воскликнул  Паганель.  -  Она  наша
крепость, наш замок, наша столовая, наш рабочий кабинет. В ней  нас  никто
не  потревожит.  Миссис  Элен  и  мисс  Грант,   разрешите   оказать   вам
гостеприимство в моей прелестной обители.
   Все пошли вслед  за  милейшим  Паганелем.  Когда  дикари  увидели,  что
беглецы опять кощунственно оскверняют своим присутствием священную могилу,
то  дали  по  ним  множество  залпов,  разразившись  ужасающими   воплями,
звучавшими даже едва ли не громче  этих  выстрелов.  К  счастью,  пули  не
долетали далеко, они достигали лишь половины  горы,  а  вопли  терялись  в
пространстве.
   Элен,  Мери  Грант  и  их  спутники,  видя,  что   суеверие   маорийцев
превосходит их гнев, спокойно вошли за ограду склепа.
   Это место погребения новозеландского вождя было  огорожено  частоколом,
окрашенным в красную краску. Символические фигуры, настоящая татуировка по
дереву повести-авали о высоком происхождении и славных подвигах  усопшего.
Между столбами частокола висели четки из амулетов,  раковин  и  обточенных
камешков. Внутри ограды земля  была  покрыта  ковром  зеленых  листьев.  В
центре невысокий холмик указывал, что тут недавно была вырыта могила.
   Кругом разложены были доспехи вождя: заряженные ружья, его  копье,  его
великолепный топор из зеленого  нефрита,  возле  находился  запас  пуль  и
пороха, нужных, по  верованию  дикарей,  Кара-Тете  для  охоты  в  "вечной
жизни".
   - Вот целый арсенал, который  мы  используем  лучше,  чем  покойный!  -
сказал Паганель. - Какая удачная мысль осенила этих дикарей брать оружие с
собой на тот свет!
   - Э, да это ружья английского образца! - промолвил майор.
   - Несомненно, - отозвался Гленарван. - И надо  признаться,  что  обычай
дарить дикарям огнестрельное оружие довольно нелеп, ибо дикари пускают его
в ход против завоевателей, и они правы. Нам эти ружья очень пригодятся.
   - А что нам пригодится еще более, - добавил Паганель,  -  это  съестные
припасы и вода, предназначенные для Кара-Тете.
   Действительно, родичи и друзья  покойного  не  поскупились.  Количество
продовольствия свидетельствовало о глубоком уважении, которое они питали к
высоким качествам вождя. Съестных припасов могло хватить десяти  человекам
на  полмесяца,  а  покойному  вождю  -  на  целую  вечность.   Пища   была
растительная, она состояла из папоротника, сладкого  патата  и  картофеля,
уже давно ввезенного в Новую Зеландию европейцами.  В  объемистых  сосудах
хранилась чистая вода, обычно употребляемая новозеландцами во  время  еды.
Вблизи виднелась дюжина искусно сплетенных  корзин,  наполненных  плитками
какой-то зеленой камеди, неизвестной нашим путешественникам.
   Итак, беглецы были  обеспечены  пищей  и  питьем  по  меньшей  мере  на
несколько дней. Они отнюдь  не  заставили  себя  долго  просить  и  начали
разбирать припасы вождя.
   Гленарван,  отобрав  нужные  продукты,  передал  их  мистеру  Олбинету.
Стюард, неизменно соблюдавший установленные формы даже при  самых  тяжелых
обстоятельствах, нашел, что меню обеда несколько скудно. К тому же  он  не
умел приготовлять эти коренья и в его распоряжении не было огня.
   Но Паганель вывел его из затруднения, посоветовав закопать папоротник и
патат прямо в землю. Действительно, температура верхнего слоя  земли  была
очень высока, и если бы измерить ее термометром, то он,  наверно,  показал
бы от шестидесяти до шестидесяти пяти градусов тепла.
   Мистер Олбинет чуть не обварился,  ибо  когда  он  рыл  яму,  собираясь
положить в нее коренья, то оттуда вырвался столб пара, взлетев со  свистом
вверх на целую сажень.
   Стюард в ужасе упал навзничь.
   - Заверните кран! - крикнул майор и, подбежав с двумя матросами к  яме,
с их помощью закидал яму кусками пемзы.
   Паганель наблюдал за происходящим и что-то загадочно бормотал:
   - Так... так... А почему бы и нет?
   - Вас не обожгло? - спросил майор Олбинета.
   - Нет, мистер Мак-Наббс, - ответил стюард, - я, право, не ожидал...
   - ...такой удачи! - воскликнул весело Паганель.  -  Оказывается,  здесь
имеется не только пища и вода Кара-Тете, но и огонь в земле. Да, эта  гора
-  настоящий  рай!  Я   предлагаю   основать   здесь   колонию,   заняться
землепашеством и ждать здесь конца наших дней! Мы будем  Робинзонами  горы
Маунганаму! Поистине я затруднился бы сказать, чего нам еще не хватает  на
этой уютной вершине!
   - Прочности самой вершины, - отозвался Джон Манглс.
   - Ну! Не со вчерашнего же дня она существует, -  возразил  Паганель.  -
Уже с давних времен она оказывает сопротивление действию подземного  огня,
выдержит и то недолгое время, которое мы проведем на ней.
   - Завтрак подан, -  провозгласил  мистер  Олбинет  таким  торжественным
тоном, словно выполнял свои обязанности в Малькольм-Касле.
   Беглецы  тотчас  принялись  за  еду,  которую  с  некоторых  пор  столь
неукоснительно посылало им провидение при самых тяжелых обстоятельствах.
   Путешественники не были слишком взыскательны в отношении  выбора  блюд,
но мнения о съедобном  папоротнике  разделились.  Одни  находили,  что  он
сладок и приятного вкуса, другим же он  казался  слизистым,  безвкусным  и
удивительно жестким. Зато  сладкий  патат,  испеченный  в  горячей  земле,
оказался превосходным. Паганель заметил, что  усопший  вождь  был  неплохо
снабжен для загробной жизни.
   Когда голод был утолен, Гленарван предложил  немедленно  обсудить  план
бегства.
   - Как, уже? - жалобно воскликнул Паганель. - Вы собираетесь  так  скоро
покинуть это чудесное место?
   - Допустим, что мы в Капуе, господин Паганель, - ответила Элен. - Но вы
знаете, что не следует подражать Ганнибалу [армии Ганнибала,  задержавшись
в Капуе, совершенно разложились].
   - Мадам, - ответил географ, - я никогда не позволю себе  перечить  вам,
вы желаете обсуждать план бегства, будем же обсуждать его!
   - Прежде всего, - сказал Гленарван, - я полагаю, что нам следует бежать
до того, как нас вынудит к тому голод. У нас еще есть пока силы, и их надо
использовать. Предлагаю этой же ночью под защитой тьмы  пробраться  сквозь
расположение туземцев к восточной долине.
   - Чудесно, если только маорийцы дадут нам пройти! - отозвался Паганель.
   - Ну а если они не дадут, тогда что? - спросил Джон Манглс.
   -  Тогда  мы  прибегнем  к  сильно  действующим  средствам,  -  ответил
Паганель.
   -  Следовательно,  у  вас  имеются  сильно  действующие   средства?   -
заинтересовался майор.
   - В таком количестве, что я даже не знаю, что с ними делать,  -  заявил
географ, не вдаваясь ни в какие пояснения.
   Оставалось ждать наступления ночи, чтобы попытаться  прорваться  сквозь
цепи маорийцев.
   Дикари не двигались с места. Казалось, что их ряды не поредели, а  даже
пополнились запоздавшими товарищами. Горящие там и сям  костры  образовали
словно огненный пояс вокруг горы. Когда  соседние  долины  погрузились  во
тьму, то казалось, будто гора Маунганаму вздымается из огромного костра, а
вершина ее теряется во мраке. Шестьюстами  футами  ниже  слышались  ропот,
крики, шум вражеского бивуака.
   В девять часов, когда на землю спустилась беспросветная тьма, Гленарван
и Джон Манглс, прежде чем вести своих товарищей по  столь  опасному  пути,
решили произвести разведку.
   Они начали бесшумно спускаться и минут через десять были уже  на  узком
горном хребте,  пересекавшем  неприятельскую  цепь  на  высоте  пятидесяти
футов.
   Сначала все шло хорошо. Лежавшие вокруг костров маорийцы, казалось,  не
замечали двух беглецов, и те продвинулись еще на несколько  шагов  вперед.
Но внезапно слева и справа загремели выстрелы.
   - Назад! - крикнул Гленарван. - У этих разбойников глаза как у кошек  и
отменные ружья.
   Гленарван и Джон Манглс поспешно поднялись обратно по крутому склону  и
успокоили своих друзей, испуганных стрельбой. Шляпа  Гленарвана  оказалась
простреленной двумя пулями. Итак, отважиться идти по  длиннейшему  горному
хребту между двумя рядами стрелков было невозможно.
   - Отложим это дело до завтра, - сказал Паганель.  -  Поскольку  нам  не
удалось обмануть бдительность туземцев, разрешите мне угостить  их  блюдом
моего собственного изготовления.
   Было довольно прохладно. К счастью, Кара-Тете захватил  в  могилу  свои
лучшие ночные одежды и теплые одеяла из формиума.  Беглецы  без  стеснения
укутались  в  них,  улеглись  и  вскоре,  охраняемые  суеверием  туземцев,
спокойно уснули на тепловатой земле, содрогавшейся  от  клокочущих  внутри
нее газов.



15. СИЛЬНО ДЕЙСТВУЮЩИЕ СРЕДСТВА ПАГАНЕЛЯ

   На следующее утро, 17 февраля, первые лучи восходящего солнца разбудили
беглецов, спавших на вершине Маунганаму.  Маорийцы  давно  уже  бродили  у
подножия горы,  внимательно  наблюдая  за  тем,  что  на  ней  происходит.
Яростные крики встретили  европейцев,  лишь  только  те  показались  из-за
частокола, оскверненного ими. Выйдя оттуда, они  беглым  взглядом  окинули
окрестные  горы,  объятые  туманом  глубокие  долины,  озеро  Таупо,  воды
которого слегка рябил утренний ветер.  Горя  желанием  узнать  новый  план
Паганеля, все окружили географа, вопросительно глядя на него.
   Паганель не замедлил удовлетворить любопытство спутников.
   - Друзья мои, - начал он, - мой план  хорош  тем,  что  если  он  и  не
удастся, то наше положение от этого отнюдь  не  ухудшится.  Но  он  должен
удаться, должен!
   - А что это за план? - спросил Мак-Наббс.
   - Мой план таков, - ответил Паганель. -  Суеверие  туземцев  превратило
это место в убежище для нас, а теперь это же суеверие  должно  помочь  нам
выбраться из него. Если  мне  удастся  внушить  Кай-Куму,  будто  мы  пали
жертвой нашего кощунства, что нас поразили громы небесные, словом, что  мы
погибли и погибли ужасной смертью, то не полагаете  ли  вы,  что  Кай-Куму
тотчас покинет подножие Маунганаму и вернется обратно в свое селение?
   - Безусловно, - согласился Гленарван.
   - А какой ужасной смертью вы умертвите нас? - спросила леди Элен.
   - Смертью святотатцев, друзья мои, - ответил Паганель. - Карающее пламя
у нас под ногами. Откроем же ему путь!
   - Что?! Вы хотите вызвать извержение вулкана? - воскликнул Джон Манглс.
   -  Да,  искусственное,  импровизированное,  ярость  которого  мы  будем
регулировать сами. Под нами клокочет огромное количество подземных паров и
пламени, стремящихся вырваться наружу!  Организуем  же  для  нашего  блага
искусственное извержение!
   - Хорошая мысль! - заметил майор. - Удачно задумано, Паганель!
   - Вы понимаете, -  продолжал  географ,  -  мы  притворимся,  будто  нас
пожрало пламя новозеландского Плутона, а  сами  в  это  время  скроемся  в
могиле Кара-Тете, где пробудем три, четыре, пять дней  -  словом,  до  тех
пор, пока дикари, убедившись в нашей гибели, удалятся.
   - А вдруг они пожелают собственными глазами убедиться в  постигшей  нас
каре и взберутся на вершину? - промолвила мисс Грант.
   - Нет, дорогая Мери,  -  ответил  Паганель,  -  этого  они  никогда  не
сделают. Гора находится под запретом,  а  если  она  сама  покарает  своих
осквернителей, то табу будет еще могущественней.
   - Ваш план действительно хорошо задуман, - сказал Гленарван.  -  Против
него есть только одно соображение, а именно: вдруг дикари решат оставаться
у подошвы Маунганаму до тех пор,  пока  мы  не  умрем  с  голоду.  Но  это
маловероятно, особенно если мы будем осмотрительны.
   - А когда мы приступим к осуществлению вашего плана? - спросила Элен.
   - Сегодня вечером, - ответил Паганель, - лишь только стемнеет.
   - Решено, - заявил Мак-Наббс. - Паганель, вы настоящий гений. Я человек
неувлекающийся, но тут и я ручаюсь за успех. Ах, дурачье! Мы им такое чудо
преподнесем,  что  оно  на  целое  столетие  отодвинет  их   обращение   в
христианство, уж пусть миссионеры на нас за-это не сетуют!
   Итак, план Паганеля был единодушно одобрен, и  действительно,  суеверие
маорийцев  могло  сильно  способствовать  его  осуществлению.  Идея  была,
хороша, но привести ее в исполнение было не так-то легко. А  вдруг  вулкан
поглотит смельчаков, прорывших кратер? Сумеют ли они обуздать  извержение,
когда пары, пламя, огненная лава буйно выплеснутся наружу?  Не  рухнет  ли
вся вершина в огненную бездну? Ведь это значило разбудить те силы,  власть
над которыми до сей поры принадлежала природе.
   Паганель  предвидел  все  эти  опасности  и   рассчитывал   действовать
осторожно,  не  доводя  дело  до  крайности.  Нужна  была  лишь  видимость
извержения, чтобы обмануть маорийцев, а не его грозная реальность.
   Каким долгим показался  им  этот  день!  Каждый  отсчитывал  казавшиеся
нескончаемыми часы! Все было приготовлено для  бегства.  Съестные  припасы
разделили между беглецами, вручив каждому необременительный сверток. К ним
из запасов вождя  присоединили  ружья  и  несколько  циновок.  Само  собой
разумеется,  что  эти  приготовления  делались  втайне  от   дикарей,   за
частоколом.
   В шесть часов вечера стюард подал сытный обед. Никто не мог предвидеть,
где и когда в этих долинах удастся подкрепить силы, и  потому  ели  впрок.
Основным  блюдом  явилось  полдюжины  крупных  тушеных   крыс,   пойманных
Вильсоном. Леди Элен и Мери Грант наотрез отказались отведать  этой  дичи,
столь ценимой  в  Новой  Зеландии,  но  мужчины  отдали  ей  честь  словно
настоящие маорийцы. Мясо крыс оказалось  действительно  превкусным,  и  от
шести грызунов остались лишь обглоданные кости.
   Наступили сумерки. Солнце скрылось за грядой густых  грозовых  туч.  На
горизонте сверкали молнии, и издали громыхал гром.
   Паганель был в восторге  от  грозы:  ведь  она  благоприятствовала  его
замыслам и придавала затеянному спектаклю  большее  правдоподобие.  Дикари
относятся  с  суеверным  страхом  к   этим   грозным   явлениям   природы.
Новозеландцы слышат в громе разъяренный голос своего божества Нуи-Атуа,  а
в молнии видят гневное сверкание его очей.
   Значит, само божество явилось покарать нечестивцев, нарушивших табу.  В
восемь  часов  вечера  вершину  Маунганаму  окутал  зловещий  мрак.   Небо
подготовило черный фон  для  взрыва  пламени,  который  собирался  вызвать
Паганель. Маорийцы не  могли  уже  больше  видеть  узников.  Настала  пора
действовать,  и  действовать   без   промедления.   Гленарван,   Паганель,
Мак-Наббс, Роберт, стюард и оба матроса дружно принялись за работу.
   Место для кратера было выбрано в тридцати шагах  от  могилы  Кара-Тете.
Важно было, чтобы извержение  пощадило  могилу,  ибо  с  исчезновением  ее
перестало бы действовать табу.
   В этом месте Паганель заметил огромную каменную скалу,  вокруг  которой
клубились  пары.  Очевидно,  эта  скала   прикрывала   небольшой   кратер,
естественно образовавшийся на этом месте, и лишь ее тяжесть препятствовала
извержению. Если удастся откатить камень в сторону, то пары и лава  тотчас
вырвутся наружу через освободившееся отверстие.
   Землекопы  использовали  в  качестве  рычагов   колья,   вырванные   из
частокола, и с силой начали выворачивать огромную каменную глыбу.  Под  их
дружным напором глыба вскоре закачалась. Они вырыли для нее по склону горы
небольшую траншею, по которой та могла бы скатиться вниз. По мере того как
они приподнимали глыбу, сотрясение почвы  ощущалось  все  сильнее.  Из-под
тонкой  коры  земли  доносились  глухой  рев  и  свист  пламени.  Отважные
землек