затем капитана, были  удачны,  и  через  несколько  лет  после
рождения сына он уже обладал кое-какими сбережениями.
   Вот тогда-то его осенила мысль, создавшая ему популярность в Шотландии.
Капитан Грант, подобно Гленарвану, как и ряд  других  знатных  шотландских
семейств, считал Англию поработительницей  Шотландии.  По  мнению  Гранта,
интересы его родины не совпадали с  интересами  англосаксов,  и  он  решил
основать шотландскую колонию на одном из островов Тихого океана. Мечтал ли
он, что эта колония когда-нибудь, по образцу Соединенных  Штатов  Америки,
добьется независимости? Той независимости,  которую  неизбежно,  рано  или
поздно, завоюют Индия и Австралия? Возможно! Быть  может,  он  даже  выдал
кое-кому  свои  тайные  помыслы.  Неудивительно  поэтому,  что  английское
правительство отказалось содействовать осуществлению  его  планов.  Больше
того, оно чинило капитану Гранту всяческие препятствия,  которые  в  любой
иной стране сломили бы  человека,  но  он  не  пал  духом,  он  воззвал  к
патриотизму  соотечественников,  построил,  отдав  свое  состояние,  судно
"Британия"  и,  подобрав  отборную  команду,  отплыл  исследовать  крупные
острова Тихого океана. Детей же оставил  на  попечении  старой  двоюродной
сестры. Это было в 1861 году. В течение следующего  года,  вплоть  До  мая
1862 года, он давал о себе знать. Но после  отплытия  из  Кальяо,  в  июне
месяце 1862 года, никто ничего не слышал о "Британии", и "Газетт  маритим"
упорно молчала о судьбе капитана Гранта.
   Сестра Гарри Гранта неожиданно умерла, и дети остались одни. Мери Грант
было в ту пору четырнадцать лет. Мужественная девочка, оказавшись в  столь
тяжелом положении, не пала  духом  и  всецело  посвятила  себя  воспитанию
брата, еще  совсем  ребенка.  Благоразумная  и  предусмотрительная,  ценой
жестокой экономии, работая день и ночь, она отказывала себе во  всем  ради
брата и, воспитывая его, сумела заменить ему мать.
   Осиротевшие дети жили в Дунде, мужественно борясь с  нуждой.  Эта  юная
пара была трогательна. Мери  думала  лишь  о  брате,  мечтая  для  него  о
счастливом будущем. Она была, увы, твердо убеждена в том,  что  "Британия"
погибла и отца больше нет в живых. Легко представить себе  волнение  Мери,
когда случайно попавшееся ей на глаза объявление в "Таймсе" вывело  ее  из
того отчаяния, в которое она была погружена.
   Не колеблясь, она решила тотчас же действовать. Если б она даже узнала,
что тело капитана  Гранта  найдено  на  пустынном  берегу  среди  обломков
потерпевшего  аварию  судна,  то  это  было  бы  лучше,  чем  непрестанное
сомнение, вечная пытка неизвестности. Она все рассказала брату. В  тот  же
день дети капитана Гранта сели в поезд, направлявшийся в Перт,  и  вечером
прибыли в Малькольм-Касл, где  Мери  после  стольких  душевных  мук  вновь
обрела надежду.
   Вот трогательная история, которую Мери Грант поведала  леди  Гленарван.
Она рассказала обо всем просто, даже не  подозревая,  что  в  долгие  годы
испытаний она вела себя как героиня.
   Элен была растрогана до слез, и, слушая грустную повесть Мери,  она  не
один раз обнимала детей.
   Роберту казалось, что он узнал эту историю в первый раз,  и  он  слушал
рассказ сестры с широко раскрытыми глазами. Он впервые понял, сколь многим
обязан  сестре,  как  много  она  выстрадала.  Крепко  обняв  ее,  мальчик
вскричал:
   - Ах, мамочка, дорогая моя мамочка!
   Этот крик вырвался из глубины его сердца.
   Наступила ночь, и леди Элен, понимая, что дети устали, прервала беседу.
Мери и Роберта Гранта отвели в предназначенные им комнаты, и  они  уснули,
мечтая о светлом будущем.
   После их ухода Элен попросила к себе  майора  и  вкратце  поведала  ему
происшествие этого вечера.
   - Какая славная девушка эта Мери Грант, -  сказал  Мак-Наббс,  выслушав
рассказ Элен.
   - Лишь бы мужу удалось добиться успеха в этом деле, - промолвила  Элен,
- иначе положение детей действительно будет ужасным!
   - Гленарван добьется своего, - отозвался Мак-Наббс.  -  Если  только  у
лордов адмиралтейства сердца не тверже портлендского цемента.
   Несмотря на это заверение, Элен провела очень беспокойную ночь.
   На следующее утро Мери и Роберт, проснувшиеся с зарей, прогуливались по
обширному двору замка, как вдруг послышался шум  приближающегося  экипажа.
Лорд Гленарван возвращался в Малькольм-Касл. Лошади мчались во весь опор.
   Тотчас же во дворе появилась Элен в сопровождении  майора  и  бросилась
навстречу мужу.
   Он казался печальным, разочарованным, гневным. Он молча обнял жену.
   - Ну что, Эдуард? - спросила Элен.
   - Плохо, дорогая Элен, это люди без сердца! - ответил лорд Гленарван.
   - Они отказали?
   -  Да,  отказались  послать  судно!  Они  говорили  о  миллионах,   зря
затраченных на розыски Франклина. Они утверждали, будто  документ  неясен,
непонятен. Они  говорили,  что  катастрофа  эта  относится  к  отдаленному
времени, что прошло уже два года и найти пострадавших очень  мало  шансов.
Они уверяли, что индейцы давно уже увели их в глубь  страны,  что  нельзя,
наконец, обыскать всю Патагонию ради трех человек - к тому же  шотландцев!
Эти, мол, рискованные, безрезультатные поиски погубят больше людей, нежели
спасут жизней. Словом, они привели все возражения людей, решивших отказать
в помощи. Они помнят о проектах капитана, и несчастный Грант  безвозвратно
погиб!
   - Отец! Бедный мой отец! - воскликнула  Мери  Грант,  падая  на  колени
перед лордом Гленарваном.
   - Ваш отец? - спросил недоуменно Гленарван, глядя на  девушку  у  своих
ног. - Неужели, мисс...
   - Да, Эдуард, - вмешалась Элен, - это мисс Мери и ее брат Роберт - дети
капитана Гранта, которых адмиралтейство только что обрекло на сиротство.
   - Ах, мисс, - сказал Гленарван, помогая девушке подняться, - если  б  я
знал о вашем присутствии...
   Он умолк. Тягостное  молчание,  прерываемое  рыданиями,  воцарилось  во
дворе замка. Никто не проронил ни слова: ни Гленарван, ни Элен, ни  майор,
ни слуги, безмолвно стоявшие вокруг своих хозяев. Но по всему видно  было,
что эти шотландцы возмущены поведением английского адмиралтейства.
   После нескольких минут молчания майор спросил Гленарвана:
   - Итак, у вас нет никакой надежды?
   - Никакой!
   - Ну что ж! В  таком  случае  я  сам  отправлюсь  к  этим  господам,  -
воскликнул юный Роберт, - и мы посмотрим...
   Сестра не дала ему договорить, но сжатый кулак мальчугана  указывал  на
его отнюдь не миролюбивые намерения.
   -  Нет,  Роберт,  нет!  -  проговорила  Мери  Грант.   -   Поблагодарим
великодушных господ этого замка за все, что они  для  нас  сделали,  -  мы
никогда в жизни не забудем этого, - и уедем.
   - Мери! - воскликнула леди Элен.
   - Что вы собираетесь предпринять?  -  спросил  лорд  Гленарван  молодую
девушку.
   - Я брошусь к стопам королевы,  -  ответила  девушка,  -  и  посмотрим,
останется ли она глуха к мольбам детей, просящих спасти жизнь их отца.
   Гленарван покачал головой, и не потому, что сомневался в добром  сердце
ее величества, а потому, что знал, - Мери Грант не допустят до королевы.
   Слишком редко доходят мольбы до подножия  трона,  и  кажется,  что  над
входом царских дворцов  начертаны  слова,  которые  англичане  помещают  у
штурвала своих кораблей: "Passengers are requested not to speak to the man
at the wheel" [пассажиров просят не разговаривать с рулевым].
   Леди Элен поняла мужа. Она  знала,  что  попытка  девушки  обречена  на
неудачу. Пред ней предстала  несчастная  участь  этих  детей.  Но  тут  ее
осенила великодушная и благородная мысль.
   - Мери Грант! - воскликнула она.  -  Подождите,  мое  дитя.  Выслушайте
меня.
   Девушка, держа брата за руку, собиралась уходить. Она остановилась.
   Элен, взволнованная, с влажными, полными  слез  глазами,  обратилась  к
мужу.
   - Эдуард! - сказала она твердым голосом. - Капитан Грант, бросая в море
это письмо, вверял свою судьбу тому, кому оно попадет в руки. Оно попало к
нам...
   - Что вы хотите сказать этим, Элен? - спросил Гленарван.
   Все вокруг молчали.
   - Я хочу сказать, - продолжала Элен, -  что  начать  супружескую  жизнь
добрым  делом  -  это  счастье.   Вы,   Эдуард,   собирались   предпринять
увеселительную поездку, но какое удовольствие может сравниться со счастьем
спасти жизнь обездоленным людям, которых  собственная  родина  бросила  на
произвол судьбы.
   - Элен! - воскликнул Гленарван.
   - Вы поняли меня, Эдуард? "Дункан" - прочное  судно.  Оно  смело  может
плавать  в  Южных  морях.  Оно  совершит  кругосветное  путешествие,  если
понадобится. Едем, Эдуард! Едем на поиски капитана Гранта!
   При этих словах Гленарван обнял свою молодую жену. Он улыбался, а  Мери
и Роберт целовали ей руки. Во время этой трогательной сцены  слуги  замка,
умиленные и взволнованные, оглашали воздух восторженными криками:
   - Ура! Да здравствует наша молодая хозяйка замка! Ура! Трижды ура лорду
и леди Гленарван!



5. ОТПЛЫТИЕ "ДУНКАНА"

   Мы уже говорили, что леди Элен  обладала  мужественным  и  великодушным
сердцем. Ее предложение бесспорно доказывало это.  Лорд  Гленарван  вправе
был гордиться такой благородной женой, способной понимать его и идти с ним
рука об руку. Еще в Лондоне, когда его  ходатайство  было  отклонено,  ему
пришла в голову мысль самостоятельно организовать поиски капитана  Гранта.
Он не заговорил о ней первый только потому, что не мог  еще  свыкнуться  с
мыслью о разлуке с Элен. Но когда Элен это предложила, никаким  колебаниям
не  могло  быть  места.  Слуги  замка   восторженно   приветствовали   это
предложение - ведь  речь  шла  о  спасении  братьев  по  крови,  таких  же
шотландцев, как они. И лорд Гленарван от  всего  сердца  присоединил  свой
голос к крикам "ура" в честь молодой госпожи Малькольм-Касла.
   Поскольку отплытие было решено, каждая минута была на счету. В  тот  же
день лорд Гленарван послал Джону Манглсу приказ привести "Дункан" в Глазго
и сделать все необходимые приготовления  для  плавания  в  Южных  морях  -
плавания, которое могло  превратиться  в  кругосветное  путешествие.  Надо
сказать, что Элен, утверждая, что "Дункан" годен для такой экспедиции,  не
преувеличила мореходных качеств яхты.  Это  было  замечательно  прочное  и
быстроходное судно, которое смело могло выдержать любое дальнее плавание.
   "Дункан" был превосходной паровой яхтой. Водоизмещение ее  было  двести
десять тонн, а первые  суда,  достигшие  берегов  Америки,  суда  Колумба,
Пинсона, Веспуччи, Магеллана, были  гораздо  меньших  размеров  [четвертое
путешествие в Америку Христофор Колумб совершил на  четырех  судах;  самое
большое из них - каравелла, на которой плыл Колумб, - было  водоизмещением
в семьдесят тонн, а самое малое судно - в пятьдесят тонн; это  были  суда,
пригодные лишь для каботажного плавания].
   Яхта "Дункан" была двухмачтовым бригом. Она имела фок-мачту с  марселем
и брам-стеньгой и грот-мачту с контр-бизанью  и  флагштоком;  кроме  того,
треугольный парус  -  фор-стаксель,  большой  и  малый  кливера,  а  также
штаговые паруса. Вообще оснастка "Дункана" была достаточна для того, чтобы
он  управлялся,  как  обыкновенный  клипер.  Но,  конечно,   главным   его
двигателем  являлась  паровая  машина  в  сто  шестьдесят  лошадиных  сил,
новейшей системы  и  снабженная  перегревателями,  позволяющими  поднимать
давление пара до очень высокого  уровня,  и  приводившая  в  движение  два
винта.  Идя  на  всех  парах,  "Дункан"  развивал   наибольшую   скорость.
Действительно, во время  пробного  плавания  в  заливе  Клайда  патент-лаг
[прибор,  показывающий  скорость  движения  судна]  показал   скорость   в
семнадцать морских миль в час [морская миля равняется 1852 метрам].
   Таким образом, "Дункан"  мог  смело  отправиться  даже  в  кругосветное
плавание.
   Джону   Манглсу   нужно   было   позаботиться   лишь    о    внутреннем
переоборудовании судна. Прежде всего он приказал расширить  угольные  ямы,
чтобы погрузить как  можно  больше  угля,  ибо  в  пути  не  так-то  легко
возобновить запасы  топлива.  Ту  же  меру  предосторожности  Джон  Манглс
предпринял для пополнения камбуза  [кухни].  Он  умудрился  сделать  почти
двухгодичный запас провизии. Правда, недостатка в деньгах у него не  было;
он даже приобрел небольшую  пушку,  которую  установил  на  шканцах  яхты.
Никогда нельзя предвидеть грядущих событий, а в  таком  случае  не  мешает
располагать орудием, которое  может  выстрелить  восьмифунтовым  ядром  на
расстояние свыше четырех миль.
   Джон  Манглс  был  знатоком  своего  дела  и,  хотя   командовал   лишь
увеселительной яхтой, считался одним из лучших шкиперов Глазго.  Ему  было
тридцать  лет.  Несколько  суровые  черты  лица  его  дышали  мужеством  и
добротой. Ребенком он был взят в  замок  Малькольм-Касл.  Семья  Гленарван
воспитала его и сделала из него прекрасного моряка. Он успел совершить уже
несколько дальних плаваний, неоднократно давая  доказательства  энергии  и
хладнокровия. Когда лорд Гленарван предложил ему  командовать  "Дунканом",
он охотно согласился, ибо любил владельца Малькольм-Касла,  как  брата,  и
искал случая выказать ему свою преданность.
   Помощник Джона Манглса, Том Остин, был  старым  моряком,  заслуживающим
полного  доверия.  Судовая  команда  "Дункана",  включая  капитана  и  его
помощника, состояла из двадцати пяти человек. Все испытанные  моряки,  все
уроженцы графства Думбартон, все дети арендаторов. На яхте они  образовали
как  бы  клан  [семья,  род]  бравых  шотландцев.  Среди  них  были   даже
традиционные "волынщики" [игроки на волынке в шотландских  полках].  Таким
образом, Гленарван имел в своем распоряжении команду преданных,  отважных,
горячо любящих свое дело, верных, опытных моряков, умеющих владеть оружием
и вести судно, готовых встретить на пути любую  опасность.  Когда  команда
"Дункана" узнала, куда отправляется яхта, то моряки не могли сдержать свою
радость, и эхо думбартонских скал повторило восторженные крики "ура".
   Как ни усердно занимался Джон Манглс погрузкой на  "Дункан"  топлива  и
провианта, он не забыл позаботиться о  подготовке  для  дальнего  плавания
помещений лорда и леди Гленарван. Одновременно он позаботился и  о  каютах
для детей капитана Гранта, так как леди Элен не могла отказать  в  просьбе
Мери взять ее с собой на борт "Дункана".
   Юный Роберт скорее спрятался бы в трюме, чем остался  на  берегу.  Даже
если бы ему пришлось быть юнгой, как Нельсону и Франклину,  он  отправился
бы в плавание на "Дункане". Ну как можно было отказать такому  мальчугану!
Никто и не пытался. Пришлось принять его на яхту не как пассажира, на  что
он не соглашался, а как  члена  экипажа:  в  качестве  юнги,  ученика  или
матроса, что ему было безразлично. Джону Манглсу было поручено обучать его
морскому делу.
   - Прекрасно! - заявил Роберт. -  Пусть  капитан  не  щадит  меня  и  не
скупится угощать ударами "кошки-девятихвостки" [плеть  из  девяти  ремней,
применявшаяся для телесных наказаний на  флоте],  если  я  окажусь  плохим
учеником.
   - Будь спокоен, мой  мальчик,  -  серьезным  тоном  ответил  Гленарван,
умолчав о том, что кошки-девятихвостки на борту "Дункана" были  запрещены,
да в них на яхте не было никакой необходимости.
   Чтобы  закончить  список  пассажиров  яхты,   надо   упомянуть   майора
Мак-Наббса. Это был  мужчина  пятидесяти  лет  с  правильными,  спокойными
чертами лица, дисциплинированный; он слыл за человека с прекрасным, ровным
характером: скромный, молчаливый, мирный  и  добродушный,  всегда  готовый
пойти, куда его посылают, всегда во всем согласный, никогда  не  спорящий,
не теряющий хладнокровия. Он одинаково спокойно подымался как по  лестнице
в свою спальню, так и на откос обстреливаемой  траншеи:  не  волнуясь,  не
выходя из себя даже от взрыва бомбы. Вероятно, ему суждено  было  умереть,
так и не найдя случая разгневаться. Майор  Мак-Наббс  не  только  проявлял
храбрость на полях сражений  и  обладал  обычной  для  военных  физической
мощью, свойственной людям большой мускульной силы, но,  что  было  гораздо
важнее, у него было нравственное мужество,  сила  духа.  Его  единственной
слабостью был неумеренный  шотландский  патриотизм.  Он  был  чистокровным
сыном горной Шотландии и упорно придерживался всех обычаев  своей  родины.
Поэтому его никогда не  соблазняла  служба  в  английской  армии,  и  свой
морской чин он получил в  42-м  полку  горной  гвардии,  командный  состав
которого пополнялся исключительно шотландскими дворянами.  Будучи  близким
родственником Гленарвана, Мак-Наббс постоянно жил в Малькольм-Касле,  а  в
качестве  майора  счел  естественным  принять  участие  в  экспедиции   на
"Дункане".
   Таковы были пассажиры яхты, призванные непредвиденными обстоятельствами
совершить одно из самых изумительных путешествий наших дней.
   С тех пор как "Дункан" ошвартовался у пароходной пристани Глазго, он не
переставал  возбуждать  любопытство  публики.   Ежедневно   его   посещало
множество людей, только о нем и говорили, к великому неудовольствию других
капитанов, в том числе капитана Бертона, который  командовал  великолепным
пароходом "Шотландия", стоявшим у  пристани  бок  о  бок  с  "Дунканом"  и
готовившимся  отплыть  в  Калькутту.  Капитан  этого  громадного  парохода
действительно  вправе  был  смотреть  свысока  на  своего  крошку   соседа
"Дункана". А между тем всеобщий интерес к яхте возрастал с каждым днем.
   День отплытия "Дункана" приближался. Джон Манглс проявил себя капитаном
умелым и энергичным. Спустя месяц со дня испытания  яхты  в  заливе  Клайд
"Дункан", снабженный  топливом,  провиантом,  оборудованный  для  дальнего
плавания, был готов выйти в море. Отплытие назначили на 25 августа.  Таким
образом, яхта могла прибыть в южные широты приблизительно к началу весны.
   Как только проект Гленарвана стал известен, ему пришлось выслушать  ряд
предостережений о трудностях и  опасностях  экспедиции.  Но  Гленарван  не
обращал на это ни  малейшего  внимания,  и  решение  его  идти  на  поиски
капитана  Гранта  осталось  непоколебимым.  Впрочем,  многие,   порицавшие
Гленарвана, в душе восхищались им.  В  конце  концов  общественное  мнение
открыто стало на сторону шотландского лорда, и все газеты, за  исключением
правительственных, единодушно порицали  поведение  лордов  адмиралтейства.
Впрочем, Гленарван был столь же равнодушен к похвалам, как и к порицаниям,
- он выполнял свой долг, а до остального ему было мало дела.
   24 августа Гленарван, леди Элен, майор Мак-Наббс, Мери Грант  и  Роберт
Грант, мистер Олбинет, стюард [буфетчик] яхты, и его жена, миссис Олбинет,
состоявшая горничной при леди  Элен  Гленарван,  покинули  Малькольм-Касл.
Слуги, преданные семье Гленарван, трогательно прощались с ними.
   Через несколько часов путешественники  были  уже  на  борту  "Дункана".
Население   Глазго   восторженно   приветствовало   леди   Элен,   молодую
мужественную  женщину,  которая   отказалась   от   безмятежных   радостей
комфортабельной  жизни  и  спешила  на  помощь   несчастным,   потерпевшим
кораблекрушение.
   Помещения лорда Гленарвана и его жены находились на корме и состояли из
двух спален, салона и двух небольших ванных комнат. Затем шла общая  зала,
куда выходили шесть кают. Пять из них были заняты Мери и  Робертом  Грант,
мистером и миссис Олбинет и майором Мак-Наббсом.  Каюты  Джона  Манглса  и
Тома Остина были расположены на носу яхты, и двери их выходили на  палубу.
Команда с большими удобствами была размещена в  подпалубном  пространстве,
ибо на яхте не было иного груза, кроме угля,  провианта  и  оружия.  Таким
образом, капитан, получив в свое распоряжение  обширное  помещение  внутри
судна, умело его использовал.
   "Дункан" должен был выйти в море в ночь с 24 на 25 августа, около  трех
часов утра, с началом отлива, но до отплытия яхты  население  Глазго  было
свидетелем трогательного зрел