полуформальных
"расчетных палат" и "caucus" возникают на  пересечении  интересов  различных
комитетов). Матрица, по  словам  профессора  С.  М.  Девиса  из  Бостонского
университета и П. Р. Лоуренса из Гарварда, "это не то же, что  другие  малые
методы управления или преходящая прихоть... она представляет резкую ломку...
матрица представляет новые формы организации бизнеса".
   И эта новая форма гораздо меньше централизована,  чем  старая  система  с
одним начальником, которая характеризовала эру Второй волны.
   Очень важно, что мы  радикально  децентрализуем  экономику  в  целом.  Мы
являемся свидетелями растущей мощи небольших региональных банков в США,  как
антипода небольшой горстке традиционных гигантов "рынка денег"(22). (Так как
индустрия становится более географически разбросанной, фирмы, которые  ранее
имели связь с банками "денежных центров", сегодня  быстро  поворачиваются  к
банкам регионального маштаба.) Как  говорит  Кеннет  Л.  Роберте,  президент
Первого американского  банка  Нэшвилла:  "Будущее  банковского  дела  в  США
сегодня связывается с рынком банков". И как с банковской  системой,  так  же
точно обстоит дело и с самой экономикой.
   Вторая волна привела к расцвету первых действительно национальных  рынков
и мощной концепции национальной экономики. В соответствии с  этим  развились
национальные средства экономического управления - центральное планирование в
социалистических  странах,  центральные  банки,  национальные   денежная   и
налоговая полиции  в  капиталистическом  секторе.  Сегодня  все  это  терпит
банкротство, что выражается в мистификации экономистов  и  политиков  Второй
волны, которые пытаются управлять системой.
   Хотя этот факт все еще слабо признается,  национальные  экономики  быстро
раскалываются  на  региональные  и  секториальные  части  -  субнациональные
экономики с их собственными четкими и  различающимися  проблемами.  Регионы,
будь то Солнечная Зона (Sun Belt) в США, Мизоджорно в Италии  или  Кансай  в
Японии,  вместо  того  чтобы  сглаживать  различия  подобно  тому,  как  это
происходило в течение всей индустриальной эры, начинают расходиться  друг  с
другом в таких ключевых факторах, как  энергетические  требования,  ресурсы,
профессиональные смешения, образовательный уровень,  культура  и  др.  Более
того, многие из этих  субнациональных  экономик  сегодня  достигли  масштаба
национальной экономики, т. е. они  стали  самостоятельными,  практически  за
одно поколение.
   Неумение распознавать это приводит к тому, что правительства не  в  силах
стабилизировать  экономику.   Каждая   попытка   отодвинуть   инфляцию   или
безработицу посредством общенациональных налоговых льгот, через денежные или
кредитные манипуляции или через другие единообразные, не  дифференцированные
методы только усугубляет болезнь.
   Те, кто пытается управлять  экономикой  Третьей  волны  централизованными
средствами Второй волны, подобны доктору, который однажды утром  приходит  в
больницу и слепо предписывает одни и те же уколы адреналина всем  пациентам,
не обращая внимания  на  то,  кто  чем  болен  (перелом  бедра,  разорванная
селезенка, опухоль мозга и т. д.).  Только  разъединение  и  все  большая  и
большая децентрализация управления может работать в новой экономике, которая
становится  прогрессивно  децентрализованной  и  в  то  же   время   видится
глобальной и одинаковой.
   Все эти антицентристские веяния в политике, в  организации  корпораций  и
правительств и в самой экономике (подкрепленные параллельными  развитиями  в
среде, в распределении компьютерных мощностей, в энергетических  системах  и
во многих  других  областях)  создают  полностью  новое  общество  и  делают
вчерашние правила устаревшими.



   Малое внутри большего - это прекрасно

   Многие другие части социальных кодов  Второй  волны  также  очень  сильно
меняются с наступленем Третьей волны. Так, акцентирование  на  максимизации,
которой охвачена вся Вторая волна цивилизации, также находится  под  ударом.
Никогда ранее фраза
   "Большее есть большее" не могла быть заменена фразой:  "Маленькое  -  это
прекрасно". Это произошло  только  в  70-х  годах,  когда  книги  под  таким
названием смогли стать влиятельными, мировыми бестселлерами.
   Везде  мы  наблюдаем  растущее  понимание  того,  что  существует  предел
хваленой масштабной  экономике  и  что  многие  организации  превысили  этот
предел. Корпорации сегодня активно исследуют пути уменьшения размеров  своих
работающих подразделений. Новые технологии и новый  сервис  резко  уменьшают
масштаб управления. Традиционные фабрики и офисы  Второй  волны  с  тысячами
людей под одной крышей, будут очень редкими  в  высокотехнологичных  странах
будущего.
   В Австралии, когда я попросил президента автомобильной  компании  описать
автомобильный завод будущего, он с абсолютным убеждением сказал: "Я  никогда
не стал бы снова строить такой же завод с семью тысячами человек  под  одной
крышей. Я бы его разделил на  небольшие  части,  по  три  или  четыре  сотни
работников в каждой. Новые технологии сегодня делают это возможным".  С  тех
пор я много слышал подобных высказываний от  президентов  и  глав  компаний,
производящих пищевые и многие другие виды продукции.
   Сегодня мы начинаем реализовывать то, что можно назвать и не большим и не
малым, а таким подходящим масштабом, который разумно сочетает  и  большое  и
малое. (Это было тем, что Е. Ф. Шумахер, автор "Маленькое - это  прекрасно",
знал лучше, чем некоторые из  его  наиболее  жаждущих  славы  товарищей.  Он
однажды сказал друзьям, что если бы он жил в мире небольших организаций,  он
написал бы книгу "Большое - это прекрасно".)
   Мы  также  начинаем  экспериментировать  с  новыми  формами  организации,
которые комбинируют преимущества и  большого  и  малого.  Например,  быстрое
распространение франчайзинга (franchising)  в  США,  Британии,  Голландии  и
других странах часто является ответом на недостаток капитала  или  налоговые
выверты и может критиковаться с разных  сторон.  Но  он  представляет  метод
быстрого создания небольших единиц и связи их вместе в  большую  систему,  с
различными степенями централизации и децентрализации. Это - попытка сочетать
преимущества крупно- и маломасштабных организаций.
   Максимизация  Второй  волны   уходит.   Другие,   более   соответствующие
действительности масштабы входят в нашу жизнь.
   Общество  начинает  также  критически   смотреть   на   специализацию   и
профессионализм Второй волны. Кодовая книга Второй волны  возвела  экспертов
на высокий пьедестал. Одним из ее основных правил было "Специализируйтесь  и
будете иметь успех". Сегодня в каждой области, включая  политику,  мы  видим
базовые изменения в отношении положения экспертов. Ранее рассматриваемые как
надежный  источник  беспристрастных  суждений,   специалисты   свергнуты   с
пьедестала публичного одобрения. Их  все  чаще  критикуют  за  преследование
своих собственных интересов и за неспособность широко смотреть  на  мир.  Мы
видим все больше и больше попыток ограничить власть экспертов добавлением  в
структуры,  принимающие  решения,  неспециалистов-дилетантов,  например,   в
больницы и многие другие учреждения.
   Родители  требуют  права  влиять  на  школьные   решения,   что   сегодня
перерастает   в   требования   отстранения   от    этого    профессиональных
преподавателей. После изучения гражданской политической активности несколько
лет назад, исследовательская группа в  штате  Вашингтон  заключила  в  своем
заявлении, которое суммировало новую позицию: "Вам не нужно быть  экспертами
для того, чтобы знать, что вы хотите!"
   Цивилизация Второй волны поощряла еще  и  другой  принцип:  концентрация.
Концентрация денег, энергии, ресурсов и людей.  Это  вылилось  в  увеличение
численности населения городов. Сегодня этот процесс также начал поворачивать
в обратную сторону. Мы видим теперь увеличение географического  разброса.  В
отношении энергии мы двигаемся от надежности  в  концентрировании  депозитов
устаревшего топлива к разнообразию более широко разбросанных  форм  энергии.
Мы  также  наблюдаем,  как  растет  число   экспериментов,   нацеленных   на
"деконцентрацию" переполненных школ, больниц и психических институтов(24).
   Коротко говоря, если пробежать кодовую книгу цивилизации Второй волны  от
стандартизации  к  синхронизации  и  далее  к  централизации,  максимизации,
специализации и концентрации, то будет видно, как пункт  за  пунктом  старые
основные правила, которые определяли нашу ежедневную жизнь и методы принятия
социальных решений, находятся  в  процессе  революционных  преобразований  и
потрясений, вызванных Третьей волной.



   Организация будущего

   Ранее мы отмечали, что, если все принципы Второй волны применить в работе
одной организации, результатом будет классическая индустриальная бюрократия:
гигантская, иерархическая, неизменная, строгого  подчинения  сверху  донизу,
механистическая  организация,  хорошо  спроектированная   для   производства
одинаковых  продуктов  и  однотипных  решений  в   сравнительно   стабильном
индустриальном окружении.
   Сейчас, когда мы сместились к новым принципам и  начали  применять  их  в
совокупности,  мы  с  необходимостью  приходим  к  полностью   новым   видам
организаций в будущем. Эти организации имеют  более  плоскую  иерархию.  Они
менее  подвержены  давлению  верхушки,  состоят  из  небольших  компонентов,
связанных вместе во временные конфигурации. Каждый из этих компонентов имеет
свои собственные взаимосвязи  с  внешним  миром,  свою  собственную  внешнюю
политику, которая,  так  сказать,  не  проходит  через  центр.  Работа  этих
организаций все меньше и меньше зависит от времени суток.
   Но они отличаются от классических бюрократий и в  других  фундаментальных
отношениях. Они являются тем, что может быть названо "двойными" или  "поли-"
организациями, способными принять две или более разных структурных форм, как
условие безопасности, подобно пластикам будущего,  которые  изменяют  форму,
когда их нагревают или охлаждают, но возвращаются в свою основную форму  при
установлении нормальной температуры.
   Можно представить себе армию, которая демократична  и  открыта  в  мирное
время, но высоко централизованна и авторитарна  во  время  войны.  Мы  также
можем использовать аналогию с футбольной  командой,  чьи  игроки  не  просто
способны перестроиться  самостоятельно  в  Т-образный  строй  и  ряд  других
построений для различных форм  игры,  но  после  окончания  игры  становятся
членами более широкого отряда футболистов, бейсболистов или  баскетболистов,
т. е.  представителями  той  игры,  в  которую  они  играют.  Таким  образом
организованные игроки  должны  тренировать  в  себе  способность  мгновенной
адаптации, и они должны  себя  чувствовать  достаточно  спокойно  в  широком
диапазоне доступных организационных структур и игровых амплуа.
   Мы нуждаемся в руководителях, которые могут умело работать как  в  режиме
"открытых дверей" или свободного  полета,  так  и  в  иерархическом  режиме,
которые смогут работать в организациях со  структурой,  подобной  египетским
пирамидам,  так  же,  как  в  организации,  подобной  двигателю  Калдера,  с
несколькими  тонкими  нитями  руководства,  поддерживающими  комплекс  почти
автономных модулей, которые приходят  в  движение  от  слабейшего  дуновения
ветра.
   Мы пока не имеем словаря для описания этих организаций будущего.  Термины
вроде  "матрица"  или  "ad  hoc"  не  совсем  адекватны.  Разные   теоретики
использовали разные слова. Рекламодатель  Лестер  Вандерман  как-то  сказал:
"Группы  единых,  действующие  как  интеллектуальные  коммандос   (десантные
отряды), будут... менять иерархические структуры"(25). Тони Джадж,  один  из
наших наиболее талантливых теоретиков организаций, довольно  много  писал  о
"ячеистом"  характере  этих  появляющихся  организаций  будущего,  указывая,
помимо прочего, что ""ячеистая"  структура"  не  "координируется"  кем-либо;
участвующие    структуры    самокоординируются,     их     можно     назвать
"автокоординацией". В  другом  месте  он  описал  то  же  самое  в  терминах
Банкминстера фаллеровского принципа "натяжении"(26) .
   Но какие бы термины мы ни употребляли, происходит нечто революционное. Мы
участвуем не просто в рождении новых организационных  форм,  но  в  рождении
новой цивилизации. Новая кодовая книга находится  в  процессе  формирования.
Это набор принципов Третьей волны - совершенно новых основополагающих правил
социального выживания.
   Поэтому едва ли вызовут удивление родители, которые, все еще связанные  с
кодовой книгой  индустриальной  эры,  находятся  в  постоянном  конфликте  с
детьми,  те,  кто,  вне  растущей  несообразности  старых  правил,  еще   не
определился, если он только способен рассуждать о новых. Они и мы  одинаково
находимся в плену и у умирающего  порядка  Второй  волны,  и  у  рождающейся
цивилизации Третьей волны.



   Глава 20

   ВОЗНИКНОВЕНИЕ "ПРОИЗВОДИТЕЛЯ ДЛЯ СЕБЯ"

   Едва заметные изменения  в  повседневном  поведении  порой  символизируют
гигантские исторические сдвиги. Одно из подобных изменений - его  значимость
не была оценена по достоинству - произошло в начале 1970-х  годов,  когда  в
аптеках Франции, Англии, Голландии и других европейских стран появился новый
продукт: набор, позволяющий самостоятельно проводить тест  на  беременность.
За несколько лет европейским женщинам было продано от 15 до 20 млн  подобных
наборов. Вскоре в  американских  газетах  появились  такие  объявления:  "Вы
беременны? Чем скорее вы об этом узнаете,  тем  лучше".  Когда  американская
фирма "Уорнер-Лэмберт" начала выпускать этот набор, его успех "превзошел все
ожидания".
   К 1980 г. миллионы женщин по обе стороны Атлантики привычно проводили для
себя этот тест, ранее осуществлявшийся врачами и лабораториями(1).
   Не они одни решили обойтись без докторов. Согласно "Medical World  News":
"Забота о собственном здоровье - представление  о  том,  что  в  медицинских
вопросах люди могут и должны полагаться на себя - быстро обретает все  новых
сторонников...  По  всей  стране   простые   люди   учатся   обращаться   со
стетоскопами, аппаратами для измерения  давления,  самостоятельно  проводить
осмотр грудных желез,  применять  растирания  и  даже  проводить  простейшие
хирургические процедуры"(2).
   Сегодня матери берут у своих  детей  мазки  из  горла.  Школы  предлагают
всевозможные  курсы,  начиная  от  ухода  за   ногами   и   кончая   "первой
педиатрической помощью". Люди измеряют себе давление  в  автоматах,  которые
размещены более чем  в  1300  торговых  центрах,  аэропортах  и  универмагах
Соединенных Штатов.
   Еще в 1972 г. только  врачи  покупали  медицинские  приборы.  Сегодня  на
медицинском  рынке  появляется  все  больше  товаров,  предназначенных   для
домашнего употребления.  Чем  активнее  люди  начинали  заботиться  о  своем
здоровье, сокращая  тем  самым  число  визитов  к  врачам  и  пребывание  на
больничной койке, тем  больше  продавалось  отоскопов,  ирригаторов  носа  и
горла, приборов для прочистки ушей и прочих аналогичных товаров(3).
   На первый взгляд, все  это  может  показаться  простой  причудой.  Однако
стремление решать проблемы своими силами (вместо того чтобы кому-то  за  это
платить)  отражает  существенное  изменение  в  наших  ценностях,  в   нашем
понимании болезни и в нашем восприятии своего тела и самих себя. Но даже это
объяснение отвлекает внимание от  еще  более  значительного  явления.  Чтобы
верно оценить его историческое значение, нам придется обратиться к прошлому.



   Невидимая экономика

   В эпоху  Первой  волны  люди  в  основном  потребляли  то,  что  сами  же
производили. Они не были потребителями или производителями в обычном  смысле
слова. Их можно назвать "производителями для себя".
   Промышленная революция, расколов общество, разделила эти две функции, тем
самым породив так называемых  производителей  и  потребителей.  Этот  раскол
привел к быстрому распространению рынка, или сети  обмена  -  хитросплетения
каналов, по  которым  товары  или  услуги,  произведенные  одним  человеком,
достигают другого, и наоборот.
   Выше я утверждал, что со Второй волной  мы  перешли  от  земледельческого
общества, основанного на "производстве для потребления" - т. е. на экономике
"производителей для себя", -  к  индустриальному  обществу,  основанному  на
"производстве для обмена". Однако в действительности ситуация была  сложнее.
Аналогично тому,  как  в  эпоху  Первой  волны  существовало  незначительное
производство для обмена, - т. е. для рынка,  так  и  в  эпоху  Второй  волны
сохранялось незначительное производство для собственного потребления.
   Таким образом, правильнее было бы полагать, что экономика состоит из двух
секторов. В Сектор А  входит  вся  неоплачиваемая  работа,  которую  человек
делает непосредственно для себя, своей семьи  или  своей  общины.  Сектор  Б
включает все производство товаров и услуг для продажи через сеть обмена, или
рынок.
   Исходя из этого, можно заявить, что  в  период  Первой  волны  Сектор  А,
основанный на производстве для потребления, был огромен, а Сектор  Б  весьма
незначителен. В период Второй волны ситуация стала прямо противоположной.  В
действительности производство товаров  и  услуг  для  рынка  росло  с  такой
скоростью, что экономисты буквально забыли о существовании Сектора  А.  Само
слово  "экономика",  по  определению,  исключало   все   формы   труда   или
производства,   не   предназначенного   для   рынка,   и,   таким   образом,
"производитель для себя" сделался как бы невидимым.
   Это означает, например, что вся работа женщин по  дому  (уборка,  стирка,
воспитание  детей)  презрительно  игнорировалась  как  "не   относящаяся   к
экономике", несмотря на то, что Сектор Б - видимая экономика  -  не  мог  бы
существовать без товаров и услуг, производимых в Секторе  А  -  в  невидимой
экономике. Если бы дома никто не растил детей, то в следующем  поколении  не
было бы оплачиваемых рабочих для Сектора Б, и вся  система  рухнула  бы  под
собственным весом.
   Можно ли вообразить  себе  функциональную  экономику,  не  говоря  уже  о
продуктивной экономике, без рабочих, которых еще детьми научили пользоваться
туалетом, научили говорить и социализировали в существующую культуру? Что бы
случилось с продуктивностью Сектора Б, если бы  занятые  в  нем  рабочие  не
обладали бы даже такими простейшими навыками? Продуктивность каждого из двух
секторов в огромной степени зависит от другого, хотя этот факт игнорировался
экономистами Второй волны.
   Сегодня, когда общества Второй волны переживают  свой  последний  кризис,
политики  и  эксперты  по-прежнему  жонглируют  экономической   статистикой,
основанной целиком на данных Сектора  Б.  Их  беспокоит  падение  "роста"  и
"продуктивности". Однако до тех пор, пока они  будут  мыслить  в  категориях
Второй волны, игнорируя Сектор А как находящийся вне экономики, т.  е.  пока
"производитель  для  себя"  так  и  останется  невидимым,  им   не   удастся
разобраться в наших экономических делах.
   Вглядевшись внимательнее, мы обнаружим, что начался фундаментальный сдвиг
в отношениях этих двух  секторов  или  форм  производства.  Мы  УБИДИМ,  что
граница между потребителем и производителем все больше  стирается,  что  все
большее значение приобретает "производитель для себя". К тому же  мы  неясно
различим гигантское изменение, которое трансформирует даже роль самого рынка
в нашей жизни и в мировой системе.
   Все это возвращает нас к миллионам людей, которые начинают оказывать себе
услуги, ранее предоставлявшиеся докторами, на самом деле эти люди перемещают
часть производства из Сектора Б в Сектор А, из  видимой  экономики,  которую
отслеживают экономисты, в призрачную экономику, о которой т