а рабо ты, который все в  большей
степени зависит от абстрактных  символов,  вызывает  в  воображении  заумную
рабочую   среду,   чуждую    нам    и    в    каком-то    отношении    более
деперсонализированную,  чем  сейчас.  Но  с  другой  стороны,  работа   дома
предполагает углубление непосредственных эмоциональных отношений  как  дома,
так и в  ближайшем  окружении.  Скорее,  чем  мир  отчужденных  человеческих
взаимоотношений с экраном, отделяющим человека от остальных людей,  как  это
изображается во многих научно-фантастических  рассказах,  можно  представить
себе мир, разделенный  на  два  вида  человеческих  взаимоотношений  -  один
реальный, другой отчужденный - с различными правилами и ролями в  каждом  их
них.
   Нет никаких сомнений в том, что мы станем  экспериментировать  во  многих
вариантах и полумерах. Многие будут работать часть времени дома, а другую  -
вне  его.  Разбросанные  рабочие   центры,   несомненно,   получат   широкое
распространение. Некоторые  будут  работать  дома  месяцы  или  годы,  затем
перейдут на работу вне дома, а затем, возможно, снова станут работать  дома.
Модели лидерства и управления обязательно изменятся.  Несомненно,  возникнут
маленькие фирмы, чтобы выполнять  задачи  "белых  воротничков"  для  больших
фирм,  и  возьмут  на  себя  организацию,  обучение  и  управление  группами
работающих на дому. Чтобы поддерживать между ними соответствующую связь, эти
маленькие фирмы, возможно, будут организовывать вечера и  другие  совместные
празднества, так что члены группы будут знать друг друга непосредственно,  а
не только через компьютер или клавиатуру.
   Разумеется, не каждый сможет или захочет работать  дома.  Безусловно,  мы
столкнемся с конфликтами по поводу шкалы оплаты и  случайных  расходов.  Что
будет с обществом, когда возросшее количество  человеческого  взаимодействия
на работе будет отчужденным, в то время как непосредственное,  эмоциональное
взаимодействие  дома  усилится?  Что  станет  с  городами?   Что   будет   с
безработными? Что в действительности мы имеем  в  виду  под  "занятостью"  и
"незанятостью" в такой системе? Было бы наивным оставлять без  внимания  эти
вопросы и проблемы.
   Но если есть вопросы без ответов и, возможно, болезненные  трудности,  то
существуют и  новые  возможности.  Переход  к  новой  системе  производства,
кажется, разрешит бесконечно много самых трудных  проблем  прошедшей  эпохи.
Непродуктивность  тяжелого  феодального  труда,  например,  не  могла   быть
уменьшена в системе феодального сельского хозяйства. Она не уничтожалась  ни
крестьянскими восстаниями, ни  альтруистами-аристократами,  ни  религиозными
утопистами. Тяжелый труд оставался нищенским до тех пор, пока  не  изменился
коренным образом  с  появлением  фабричной  системы,  которой  были  присущи
совершенно другие недостатки.
   В  свою  очередь,  типичные  проблемы  индустриального  общества   -   от
безработицы  до  изнурительной  монотонности   работы,   сверхспециализации,
нечуткого отношения к человеку, низкой зарплаты - могут оказаться,  несмотря
на лучшие намерения  и  обещания  людей,  расширяющих  рынок  рабочих  мест,
профсоюзов,  кротких  работодателей  или   революционных   рабочих   партий,
совершенно неразрешимыми в рамках  производственной  системы  Второй  волны.
Если  такие  проблемы  оставались  нерешенными  в  течение  300   лет,   при
капиталистическом и социалистическом укладах, есть основание думать, что они
присущи способу производства.
   Переход к новой системе производства как в производственном секторе,  так
и в секторе "белых воротничков" и возможный прорыв к "электронному коттеджу"
обещает изменить все существующие причины  для  споров,  сделав  устаревшими
большинство вопросов, из-за которых люди теперь спорят, сражаются  и  иногда
умирают.
   Сегодня мы не знаем, станет ли "электронный коттедж" на самом деле нормой
будущего. Тем не менее следует осознать, что если даже 10-20% рабочей  силы,
как определено сейчас, должны будут совершить это  историческое  перемещение
за следующие 20-30 лет, вся наша  экономика,  наши  города,  наша  экология,
структура нашей семьи, наши ценности и даже наша политика изменятся почти до
неузнаваемости.
   Эта возможность - вероятность, которую следует обдумать.
   Изменения, которые принесет Третья волна и которые обычно рассматриваются
по отдельности, невозможно представить в соотношении. Мы видим  преображения
нашей технологической системы и энергетической базы в новую техносферу.  Это
происходит тогда, когда мы делаем немассовыми масс-медиа и создаем  разумную
среду, таким образом революционизируя и инфосферу. В свою очередь  два  этих
мощных течения приводят к глубоким переменам  в  структуре  производственной
системы, изменяя природу работы на заводе и в офисе  и,  в  конечном  счете,
давая возможность перенести работу снова в дом.
   Одни эти огромные исторические сдвиги могут оправдать утверждение, что мы
находимся на грани новой цивилизации. Но мы одновременно  реструктурируем  и
нашу социальную жизнь, от семейных  уз  и  дружеских  отношений  до  школ  и
корпораций. Мы на пороге того, чтобы, наряду  с  техносферой  и  инфосферой,
создать и социосферу Третьей волны.




   Глава 17

   СЕМЬИ БУДУЩЕГО

   Во  время  Великой  депрессии  30-х  годов   миллионы   людей   оказались
выброшенными на улицу. Как только двери  заводов  захлопнулись  перед  ними,
многие из них погрузились в пучины отчаяния и вины, их эго оказались разбиты
из-за невероятной ошибки - увольнения.
   Сейчас безработицу стали оценивать  более  разумно  -  не  как  результат
лености человека или его морального несоответствия, а как результат огромных
сил, неподвластных контролю. Неверное помещение  капитала,  недальновидность
при инвестициях, неумная торговая политика, неумелое правительство - это,  а
не личные недостатки уволенных рабочих - причины безработицы. Чувство вины в
большинстве случаев не соответствовало действительности и  свидетельствовало
о наивности.
   Сегодня снова эго разбиваются, как  яичная  скорлупа  об  стену.  Сейчас,
однако, вину связывают скорее  с  распадом  семьи,  а  не  с  экономическими
обстоятельствами. Миллионы мужчин и  женщин,  выбирающихся  из-под  обломков
собственных браков, обвиняют себя. И снова в большинстве случаев нет  повода
для чувства вины(1).
   Когда речь идет  о  небольшом  количестве  людей,  крах  их  семей  может
отражать неудачу отдельных лиц. Но когда  развод,  раздельное  проживание  и
другие формы развала семьи охватывают  миллионы  людей  во  многих  странах,
нелепо было бы думать, что причины этого носят чисто личностный характер.
   Распад  семьи  сегодня   является   на   деле   частью   общего   кризиса
индустриализма - развала всех институтов,  порожденных  Второй  волной.  Это
часть "освобождения территорий" для социосферы Третьей волны. И именно  этот
травматический процесс, отражающийся на нашей личной  жизни,  изменяет  нашу
систему семьи до неузнаваемости.
   Сегодня нам неустанно повторяют, что семья распадается, либо что семья  -
это проблема номер один. Президент Джимми Картер  заявляет:  "Очевидно,  что
правительство страны будет  вести  просемейную  политику...  Более  насущной
проблемы не существует"(2). Псевдопроповедники, премьер-министры, пресса или
благочестивые ораторы твердят почти одно и то же. Однако когда они говорят о
семье, они, как правило, не имеют в виду  семью  во  всем  обилии  вариантов
возможных форм, а только один частный вид семьи: семью Второй волны.
   Они обычно учитывают следующий расклад: зарабатывающий  муж,  домохозяйка
жена и несколько маленьких детей. Несмотря на то, что  существует  множество
видов семьи, цивилизация Второй волны идеализирует, делает  преобладающей  и
распространяет по миру именно тип нуклеарной семьи.
   Такой тип семьи стал стандартной, социально одобряемой моделью, поскольку
его структура прекрасно удовлетворяет нуждам общества массового производства
с  широко  разделяемыми  ценностями  и  жизненным   стилем,   иерархической,
бюрократической властью и четкой отделенностью семейной жизни от рабочей  на
рынке.
   Сегодня, когда власти побуждают  нас  "восстановить"  семью,  они  обычно
имеют в виду именно эту нуклеарную семью Второй волны. Мысля так  узко,  они
не только неверно определяют проблему, но  и  проявляют  детскую  наивность,
думая, что действительно необходимо сделать для восстановления такой семьи в
ее былой значимости.
   Так, власти яростно обвиняют в том, что наступил семейный кризис, всех от
распространителей порнопродукции до рок-музыкантов. Некоторые  говорят,  что
выступления  против  абортов,  или  отмена  сексуального  образования,   или
сопротивление феминизму может снова "склеить" семью.  Или  предлагают  курсы
"семейного  образования".  Глава  статистического  управления  по   семейным
вопросам  при  правительстве  Соединенных  Штатов  хочет   внедрить   "более
эффективное обучение", которое помогло бы людям жениться "более мудро",  или
же "научно проверенную и привлекательную систему выбора партнера для брака".
Нам нужно, утверждают другие, больше консультантов  по  вопросам  брака  или
даже выступления в средствах массовой информации для создания лучшего имиджа
семьи! Они  слепы  к  тем  путям,  по  которым  исторические  волны  перемен
воздействуют на нас, они выступают с лучшими намерениями, но часто с пустыми
предложениями, которые совершенно не попадают в цель.



   Кампания за нуклеарную семью

   Если мы действительно хотим восстановить семью в ее  прежней  значимости,
есть способы, которыми можно это сделать. Вот некоторые из них.
   1) Заморозить всю технологию на  уровне  Второй  волны,  чтобы  сохранить
общество, основанное на заводах, на массовом производстве. Компьютер несет в
себе большую угрозу семье Второй волны, чем все законы об абортах,  движения
за права геев и лесбиянок и вся  порнография  мира,  потому  что  нуклеарная
семья  нуждается  в  системе  массового   производства,   чтобы   продолжать
доминировать, а компьютер уводит нас за пределы массового производства.
   2)  Субсидировать  производство  и  заблокировать  возникновение  сектора
обслуживания в экономике. "Белые воротнички", профессионалы и техники  менее
традиционны, менее ориентированы на семью, более мобильны в интеллектуальном
и психологическом  отношениях,  чем  "синие  воротнички".  С  возникновением
обслуживания процент разводов увеличился.
   3)  "Спасти"   энергетический   кризис,   применяя   ядерные   и   другие
высокоцентрализованные  энергетические  процессы.  Нуклеарная  семья  больше
подходит для централизованного типа общества, чем для децентрализованного, и
энергетическая система в большой мере воздействует на степень  социальной  и
политической централизации.
   4)  Наложить  запрет  на  становящиеся  все  более  немассовыми  средства
информации, начиная с телевизионных кабелей и кассет, и не издавать  местных
журналов. Нуклеарные семьи лучше работают там, где  существуют  национальная
единая информация и ценности, а не в обществе, основанном на разнообразии. В
то время как некоторые наивные критики атакуют средства информации за  якобы
наносимый тайный вред семье, именно они идеализируют такой тип семьи.
   5) Насильственно вернуть женщину  на  кухню.  Свести  зарплату  женщин  к
абсолютному минимуму. Затруднить, а не облегчить условия  получения  выслуги
лет,  чтобы  быть  уверенным,  что  женщина  и  дальше  будет  находится   в
неблагоприятном положении на рынке труда. У нуклеарной семьи нет ядра,  если
никто из взрослых не остается дома.  (Разумеется,  можно  добиться  того  же
результата обратными методами, позволив женщине работать, а мужчину заставив
сидеть дома с детьми.)
   6) Одновременно с этим резко сократить зарплату  молодых  рабочих,  чтобы
они дольше находились в большей зависимости от своих семей и были бы поэтому
менее независимыми в психологическом отношении. Нуклеарная семья теряет свою
основу, когда  молодежь,  начиная  работать,  выходит  из-под  родительского
контроля.
   7)  Запретить  противозачаточные  средства  и  исследования  по   половой
биологии, которые способствуют независимости женщин и внебрачному сексу, что
дает возможность ослабить связи семьи.
   8) Снизить уровень жизни всего общества до уровня,  предшествующего  1955
г.,  поскольку  изобилие  дает  возможность  одиноким  людям,   разведенным,
работающим женщинам и другим неженатым и незамужним людям  "продержаться"  в
экономическом отношении  самостоятельно.  Для  поддержания  семьи  требуется
достаточно низкий уровень жизни (где-то на грани бедности).
   9) Наконец, следует снова сделать общество массовым, отказавшись от  всех
перемен - в политике, в искусстве, образовании, бизнесе и  других  областях,
которые  ведут  к  разнообразию,  свободе  передвижения  и   идей,   или   к
индивидуальности. Семья-ячейка остается  господствующей  только  в  массовом
обществе.
   Короче говоря, вот  какой  должна  быть  просемейная  политика,  если  мы
настаиваем на определении семьи как  ячейки.  Если  мы  действительно  хотим
сохранить семью Второй волны,  нам  следует  быть  готовыми  к  тому,  чтобы
восстановить всю цивилизацию Второй волны в целом  -  заморозить  не  только
технологию, но и саму историю.
   Мы свидетели не смерти семьи как таковой, окончательного развала семейной
системы Второй волны,  которая  предполагает,  что  все  семьи  стремятся  к
идеализированной  модели  семьи-ячейки.  Мы  наблюдаем,  как  на  ее   месте
появляются разнообразные типы семьи. Так же как мы  делали  уже  немассовыми
наши средства информации  и  производство,  мы  делаем  немассовой  семейную
систему при переходе в цивилизацию Третьей волны.



   Иной образ жизни

   Наступление Третьей  волны,  разумеется,  не  означает  конца  нуклеарной
семьи, как приход Второй волны не привел к полному  распаду  большой  семьи.
Просто семья уже не может больше служить идеальной моделью для общества.
   Недостаточно оценен тот факт, что, во всяком случае в Соединенных Штатах,
где Третья волна продвинулась дальше всего, большинство людей уже живут  вне
рамок классической нуклеарной семьи.
   Если  мы  определим  нуклеарную  семью  как  работающего  мужа,   ведущую
хозяйство жену и двух  детей  и  зададим  вопрос,  много  ли  американцев  в
настоящее время еще живет  в  семье  такого  типа,  ответ  может  показаться
удивительным: 7% всего населения Соединенных Штатов. 93% населения больше не
подходят под эту идеальную модель Второй волны(3).
   Если даже мы расширим наше определение, что позволит  включить  семьи,  в
которых оба супруга работают или в которых больше или меньше двух детей,  мы
обнаружим, что огромное большинство -  от  двух  третей  до  трех  четвертей
населения  -  живет  вне   рамок   нуклеарной   семьи.   Более   того,   все
свидетельствует  о  том,  что   количество   нуклеарных   семей   продолжает
уменьшаться, а число других типов семей быстро растет.
   Начать  с  того,  что  мы  стали  свидетелями   демографического   взрыва
"одиночек" - людей, которые живут одни, вне семьи. С 1970 до 1978  г.  число
таких  людей  от  14  до  34  лет  почти  утроилось  в  Соединенных  Штатах,
увеличившись с 1,5 млн  до  4,3  млн.  Сегодня  пятая  часть  всех  людей  в
Соединенных Штатах  живет  в  одиночку.  Далеко  не  все  они  покинуты  или
вынуждены вести такую жизнь(4). Многие выбирают ее  добровольно,  во  всяком
случае, на время. Как говорит законодательный помощник члена  муниципального
совета Сиэтла: "Я буду думать о браке, если встречу подходящего человека, но
не брошу ради этого свою карьеру". Пока она живет одна. Она входит  в  класс
молодых взрослых людей, рано оставивших дом, но не сразу вступавших в  брак.
Этот  период  специалист  по  переписи  населения  Артур   Нортон   называет
"традиционной  жизненной  фазой",  которая  "становится  приемлемой   частью
жизненного цикла человека"(5).
   При взгляде на более старшую часть населения  мы  находим  большое  число
состоявших прежде в браке людей, часто тех, кто находится  "между  браками",
живущих в одиночку и во многих случаях совершенно довольных этим. Рост таких
групп создал пышно расцветшую культуру "одиночек" и весьма посещаемые  бары,
число которых все увеличивается, так же как и число клубов катания на лыжах,
туристических  агентств   и   других   служб   или   производства   товаров,
предназначенных для  самостоятельного  человека.  Одновременно  в  индустрии
недвижимости  возникли  кондоминиумы   "одиночек",   она   начала   отвечать
потребности в меньших квартирах и загородных  домах  с  меньшим  количеством
спален. Почти каждый пятый из всех покупателей домов  в  Соединенных  Штатах
живет один.
   Мы должны также отметить все растущее число людей, которые живут  вместе,
не заботясь о законах и формальностях. Эта группа  более  чем  удвоилась  за
прошедшее десятилетие, по данным  администрации  Соединенных  Штатов.  Такая
практика настолько вошла в обиход, что Департамент по обеспеченности  жильем
и городскому развитию, отвергнув привычные представления, изменил  законы  и
разрешил подобным парам селиться в общественном жилом фонде. В то  же  время
суды от Коннектикута до Калифорнии борются со  сложностями,  возникающими  в
отношении законов  или  собственности,  когда  такие  пары  "разводятся"(6).
Журналисты, ведущие разделы хороших  манер,  пишут  о  специфике  общения  с
такими парами, и наряду с  консультантами  по  браку  появились  люди  новой
профессии - "консультанты пар"(7).



   Культура бездетности

   В наши дни растет  число  тех,  кто  осознанно  выбирает  так  называемый
"бездетный"  образ  жизни.  Согласно  Джеймсу  Рами,  возглавляющему   Центр
политических исследований, мы наблюдаем массовый сдвиг  от  "сосредоточенных
на детях" к "сосредоточенным на взрослых" домам(8). На рубеже веков одиноких
в обществе было мало, и  после  того  как  младший  из  детей  покидал  дом,
относительно  небольшое  число  родителей   жило   долго.   Таким   образом,
большинство  было  сосредоточено  на  детях.  Напротив,  уже  в  1970  г.  в
Соединенных
   Штатах лишь одна треть взрослых жила вместе с детьми моложе 18 лет.
   Сейчас возникают различные организации для поддержки бездетной  жизни,  а
отказ  от  того,  чтобы  иметь  детей,  широко   распространен   во   многих
индустриальных странах. В 1960 г. только 20% когда-либо состоявших  в  браке
американских женщин в возрасте до 30 лет не имели детей. К 1975 г. их  число
составило 32% - скачок на 60% за 15 лет. Широкое  Национальное  движение  за
деторождение по желанию возникло, чтобы защитить права бездетных и сражаться
с пропагандой рождаемости(9).
   Похожая  организация,  Национальная  ассоциация  бездетных,   создана   в
Великобритании, а многие пары в Европе тоже по своей  воле  решают  остаться
бездетными. Например, в Бонне, в Западной Германии, Тео и Агнес Рол, оба  30
с небольшим лет, он - городской служащий, она - секретарь, говорят:  "Мы  не
думаем, что у нас  будут  дети..."  Семья  Рол  скромного  достатка.  У  них
маленький дом. В отпуск они ездят в  Калифорнию  или  на  юг  Франции.  Дети
коренным образом изменят их образ жизни. "Мы привыкли к своему стилю  жизни,
- продолжают они, - и нам нравится быть  независимыми".  Отказ  иметь  детей
нельзя считать признаком капиталистического  упадка.  В  настоящее  время  в
Советском Союзе тоже много молодых русских пар  разделяет  чувства  Ролов  и
недвусмысленно   отказывается   иметь   детей,   что   беспокоит   советское
чиновничество, так как у нерусских национальных меньшинств довольно  высокий
процент рождаемости.
   Обратимся теперь к тем, кто имеет детей; развал семьи-ячейки  даже  более
очевиден в  связи  с  явным  ростом  семей  с  одним  родителем(10).  Сейчас
происходит столько разводов  и  разрывов  -  главным  образом  в  нуклеар