непрекращающееся давление. Член британского
парламента задает тот же  вопрос,  добавляя:  "Палата  общин  -  это  музей,
реликвия!" Высокопоставленный чиновник из Белого дома жалуется мне, что даже
президент, по-видимому, самый могущественный человек в мире, чувствует  свое
бессилие. "Президент чувствует себя так, как будто он  кричит  в  телефонную
трубку, а на другом конце никого нет".
   Эта усиливающаяся неспособность принимать  своевременные  и  компетентные
решения  изменяет  самые  глубокие  властные  отношения  в   обществе.   При
нормальных,  нереволюционных  условиях  элиты  любого  общества   используют
политическую систему, чтобы укреплять свое  господство  и  добиваться  своих
целей.  Их  власть  определяется  способностью  заставить  какие-то  события
произойти  или  помешать  им.   Для   этого   необходимо   предсказывать   и
контролировать события так, что если они дернут поводья, лошади остановятся.
[623]
   Сегодня элиты больше не могут предсказывать последствия своих собственных
действий. Политические  системы,  через  которые  они  действуют,  настолько
устаревшие и скрипучие, настолько отстают от событий, что даже тогда,  когда
элиты ради собственной выгоды пристально "контролируют" системы,  результаты
часто оказываются неожиданными и противоположными ожидаемым.
   Поспешим  добавить:  это  не  значит,  что  власть,  утраченная  элитами,
досталась остальной части общества. Власть не передается, она  беспорядочна,
и в каждый отдельный момент никому не известно, кто  за  что  отвечает,  кто
имеет реальные (в  отличие  от  номинальных)  полномочия  и  как  долго  эти
полномочия продлятся. В этой бурлящей полуанархии  простые  люди  становятся
озлобленно циничными не только по отношению к собственным  "представителям",
но - что более зловеще -  по  отношению  к  самой  возможности  быть  кем-то
представленными.
   В  результате  "утешительный  ритуал"  голосования,  свойственный  Второй
волне, начал утрачивать силу. Год от года снижается  участие  американцев  в
голосовании. Во время президентских выборов 1976 г. 46% избирателей остались
дома, а это означает, что  президент  был  избран  приблизительно  четвертью
электората - в действительности одной  восьмой  всего  населения  страны(9).
Позднее Патрик Кэддел, проводящий опросы общественного мнения, выяснил,  что
только 12% электората еще считают, что голосование вообще имеет значение.
   Подобным образом  утрачивают  свою  притягательную  силу  и  политические
партии. В период с 1960 по 1972 г. число "независимых", не принадлежащих  ни
к одной партии Соединенных Штатов, выросло на 400%  [624]  и  1972  г.  стал
первым  за  более  чем  столетие,  когда  число  независимых  уравнялось   с
количеством членов одной из основных партий(10).
   Параллельные тенденции мы видим и в других местах. Лейбористская  партия,
которая до 1979 г. была  в  Великобритании  правящей,  истощилась  до  такой
степени, что хорошо, если в стране с населением 56  млн  человек  она  может
говорить  о  100  тыс.  активных  членов(11).  В  Японии  "Yomiuri  Shimbun"
сообщает, что "избиратели мало верят в  свое  правительство.  Они  чувствуют
себя отделенными от своих лидеров"(12).  Волна  политического  разочарования
захлестывает  Данию.  Датский  инженер  выражает  мнение  многих:  "Политики
оказываются неспособными останавливать тенденции".
   В  Советском  Союзе,  пишет   диссидент   Виктор   Некипелов,   последнее
десятилетие  представляется  "годами  усиливающегося  хаоса,  милитаризации,
катастрофического разрушения экономики, увеличения стоимости жизни, нехватки
основных продовольственных продуктов, увеличения  преступности  и  пьянства,
коррупции и воровства, но более всего падения престижа нынешнего руководства
в глазах народа"(13).
   В Новой Зеландии бессодержательность основного политического  направления
побудила одного из недовольных изменить имя на Микки Маус и  выставить  свою
кандидатуру. Подобное делает так много людей, принимающих имена вроде  Алисы
в Стране чудес, что парламент  ринулся  законодательно  запрещать  кому-либо
претендовать на выборную должность, если человек  официально  сменил  имя  в
течение шести месяцев до выборов(14).
   Граждане проявляют больше чем гнев - отвращение и  презрение  -  к  своим
политическим лидерам и  правительственным  чиновникам.  Они  чувствуют,  что
[625]  политическая   система,   которая   призвана   быть   штурвалом   или
стабилизатором  в  меняющемся,  стремительном  обществе,   сама   разрушена,
крутится  и  машет  крыльями  без  всякого  контроля.  Вот   почему   группа
политологов, недавно проводившая исследование в Вашингтоне, чтобы  выяснить,
"кто здесь управляет", пришла к  простому,  уничтожающему  ответу.  Итог  их
отчету,   опубликованному   Американским   институтом    предпринимательства
(American Enterprise Institute), подводит  профессор  Университета  графства
Эссекс (Великобритания) Энтони Кинг:  "Короткий  ответ...  должен  бы  быть:
"Никто. Здесь никто ни за что не отвечает""(15).
   Не только в Соединенных Штатах, но и во многих странах  Второй  волны,  в
которые  бьет  Третья  волна  перемен,   все   более   глубоким   становится
политический вакуум - "черная дыра" в обществе.



   Частные армии

   Скрытые  опасности  этого  политического  вакуума  можно  оценить,  бегло
оглянувшись на середину 1970-х. Тогда  потоки  энергии  и  сырья  неуверенно
двигались в кильватере эмбарго ОПЕК, инфляция сделала  рывок,  доллар  упал,
Африка, Азия  и  Латинская  Америка  начали  требовать  новых  экономических
отношений, и признаки политической патологии вспыхивали в одном  государстве
Второй волны за другим.
   В Великобритании, славящейся своей терпимостью и  вежливостью,  отставные
генералы начали набирать личные армии, чтобы навязать  свой  порядок(16),  а
возрождающееся фашистское движение - Национальный фронт  -  выставило  своих
кандидатов примерно в 90 парламентских  округах.  Фашисты  и  левые  подошли
[626] близко к тому, чтобы устраивать массовые побоища на улицах Лондона.  В
Италии фашисты из левых, Красные бригады,  расширили  царство  киднэпинга  и
террора(17). В Польше попытки правительства повысить цены на продукты, чтобы
удержать уровень инфляции, привели страну на  грань  восстания.  В  Западной
Германии,  сотрясаемой  террористическими  актами,  испуганный  истеблишмент
поспешно  принял  ряд  законов   маккартистского   толка,   чтобы   подавить
недовольство(18).
   Верно, что эти признаки политической нестабильности пошли на убыль, когда
экономика  индустриальных  стран  в  конце  1970-х  частично  (и   временно)
выздоровела. Личные армии в Великобритании так и не вступили в игру. Красные
бригады после убийства Альдо  Моро,  по-видимому,  на  время  отступили  для
перегруппировки(19).  Новый  режим  мягко  установился  в  Японии.  Польское
правительство заключило тревожный мир со своими бунтовщиками. В  Соединенных
Штатах Джимми Картер, выигравший выборы, выступив против "системы" (и  затем
приняв  ее),  сумел  удержаться,  несмотря   на   катастрофическое   падение
популярности.
   И в то же время эти свидетельства  нестабильности  должны  заставить  нас
задуматься, может ли существующая политическая система Второй волны в каждом
индустриальном государстве пережить следующий виток  кризиса.  Ведь  кризисы
1980-х и 1990-х, по-видимому, будут еще более  сильными,  разрушительными  и
опасными, чем те, которые  только  что  миновали.  Немногие  информированные
наблюдатели верят, что худшее позади, и зловещих сценариев в избытке.
   Если отключение нефтяных  кранов  на  несколько  недель  в  Иране  смогло
вызвать насилие и хаос на газовых  магистралях  в  Соединенных  Штатах,  что
может произойти  не  только  в  Соединенных  Штатах,  когда  ны[627]  нешних
правителей Саудовской  Аравии  скинут  с  престола?  Вероятно  ли,  что  эта
маленькая кучка  правящих  семейств,  контролирующая  25%  мировых  нефтяных
ресурсов, может  бесконечно  удерживаться  у  власти,  в  то  время  как  по
соседству то и дело вспыхивает война между Северным и Южным  Йеменом,  а  их
собственная     страна     дестабилизируется     потоками     нефтедолларов,
рабочих-иммигрантов и радикально  настроенными  палестинцами(20)?  Насколько
мудро уставшие от битв (и  уставшие  от  будущего)  политики  в  Вашингтоне,
Лондоне, Париже, Москве, Токио и Тель-Авиве отреагируют  на  государственный
переворот, религиозные волнения или революционное восстание в  Эр-Рияде,  не
говоря уж о саботаже на нефтяных полях в Гаваре и Абкаде?
   Как бы те же самые  сработавшиеся,  нервно  подергивающиеся  политические
лидеры Второй волны на  Востоке  и  на  Западе  реагировали,  если  бы,  как
предсказывает шейх Ямани, ныряльщики потопили бы  корабль  или  заминировали
Ормузский пролив, заблокировав тем  самым  половину  нефтяного  оборота,  от
которого зависит выживание всего мира(21)? Вряд ли  можно  чувствовать  себя
спокойным, если взглянуть на карту  и  увидеть,  что  Иран,  едва  способный
поддерживать   собственный   правопорядок,   находится   на   берегу   этого
стратегически жизненно важного и такого узкого прохода.
   Что произойдет, задает вопрос еще один кидающий в озноб  сценарий,  когда
Мексика начнет всерьез использовать  собственную  нефть  -  и  столкнется  с
внезапным сверхмощным  наплывом  нефтяных  песо?  Будет  ли  у  ее  правящей
олигархии, не имеющей технических навыков, желание раздать  новые  богатства
полуголодным и многострадальным крестьянам Мексики? И может ли  она  сделать
это достаточно быстро, чтобы предотвратить превращение нынешней слабой [628]
партизанской борьбы в полномасштабную войну в непосредственной  близости  от
Соединенных Штатов? Каким был бы ответ Вашингтона, если бы разразилась такая
война? И как реагировало  бы  огромное  количество  чиканос  в  гетто  Южной
Калифорнии и Техаса? Можем ли мы  рассчитывать  хотя  бы  на  сколько-нибудь
разумное решение, касающееся настолько значительных кризисов,  при  нынешнем
смятении в Конгрессе и Белом доме?
   Что касается  экономики,  то  будет  ли  правительство,  уже  неспособное
управлять макроэкономическими силами, в состоянии  справиться  с  еще  более
дикими  скачками  в  международной  денежной  системе  или   с   ее   полным
разрушением?  При  том,  что  валюты  контролируются  с   трудом,   бурление
евровалюты   все   еще   безудержно    распространяется,    потребительский,
корпоративный и правительственный  кредит  раздувается,  подобно  воздушному
шару, может ли кто-нибудь ожидать экономической стабильности  в  предстоящие
годы? Случись заоблачный скачок инфляции и безработицы, кредитный  крах  или
какая-то иная экономическая катастрофа, и мы можем увидеть частные  армии  в
действии.
   И наконец, что  произойдет,  когда  какие-то  из  множества  расцветающих
сегодня   религиозных   культов   неожиданно   сумеют   организоваться   для
политических   целей?   Подобно   крупному   религиозному    осколку,    под
демассифицирующим воздействием  Третьей  волны,  вероятно,  возникнут  армии
самозванцев-священников, министров, проповедников и  учителей,  некоторые  с
дисциплинированными,   возможно,   даже    военизированными    политическими
приверженцами.
   В Соединенных Штатах нетрудно представить себе новую политическую партию,
которой  управляет  Билли  Грэхэм  (или  его  факсимильная  копия),  ведущую
примитивную кампанию "за правопорядок"  или  "про[629]  тив  порнографии"  с
сильными чертами авторитаризма, или кого-то  (подобного  пока  малоизвестной
Аните Брайант),  требующего  тюремного  заключения  для  гомосексуалистов  и
"симпатизирующих им". Такие примеры дают  лишь  слабый  мерцающий  намек  на
религиозную политику, которая может ждать нас впереди даже в самом  светском
из обществ. Можно вообразить любой вид основанного на  культе  политического
движения во главе с Аятоллой по имени Смит, Шульц или Сантини.
   Я не говорю, что эти сценарии непременно материализуются. Все  они  могут
оказаться невероятными. Но  если  не  воплотятся  эти  сценарии,  мы  должны
признать, что другие драматические кризисы все равно разразятся и они  будут
еще опаснее тех, что только миновали.  Мы  должны  смотреть  факту  в  лицо:
нынешний урожай лидеров Второй волны до  нелепости  не  готов  справиться  с
ними. Наши политические структуры Второй волны сегодня даже более испорчены,
чем в 1970-е годы, и мы должны признать, что  в  кризисах  1980-х  и  1990-х
правительства будут менее компетентными, одаренными меньшим  воображением  и
менее дальновидными, чем в прошедшем десятилетии.
   Это говорит нам о том, что мы должны  вновь  изучить,  начиная  от  самых
корней, одну из наших глубоко хранимых и опасных политических иллюзий.



   Комплекс мессии

   Комплекс миссии - это иллюзия, что мы можем  каким-то  образом  спастись,
изменив человека наверху.
   Наблюдая, как политики Второй волны спотыкаются и пьяно бормочут чтого  в
связи с проблемами, возникшими с появлением Третьей  волны,  миллионы  [630]
людей, подстрекаемых прессой, пришли к  единственному,  простому,  понятному
объяснению  наших  несчастий:  "банкротство  лидеров".  Если  бы  только  на
политическом горизонте появился мессия и снова свел все воедино!
   Эта мольба о властном, мужественном лидере слышна сегодня даже  от  самых
разумных людей, потому что рушится их привычный мир,  потому  что  их  среда
становится  более  непредсказуемой,  а  их  жажда   порядка,   структуры   и
предсказуемости  возрастает.   Поэтому   мы   слышим   то,   о   чем   писал
Ортега-и-Гассет в 1930-е  годы,  когда  Гитлер  совершал  свое  восхождение:
"Страшный крик,  поднимающийся,  подобно  вою  множества  собак  на  звезды,
умоляющий кого-нибудь или что-нибудь взять на себя командование".
   В Соединенных Штатах президента яростно обвиняют  в  "отсутствии  качеств
лидера". В Великобритании Маргарет Тэтчер избрана потому, что предлагает, по
крайней  мере,  иллюзию  того,  что  является  "железной   леди".   Даже   в
коммунистических индустриальных государствах, где руководство какое  угодно,
но не робкое, усиливается  давление,  чтобы  добиться  еще  "более  сильного
лидерства". В СССР выходит в свет  роман,  который  в  открытую  прославляет
способность  Сталина  добиваться  "необходимых  политических   результатов".
Публикация "Победы" Александра Чаковского  представляется  частью  тенденции
"ресталинизации"(22). Маленькие изображения Сталина  появились  на  ветровых
стеклах, в домах, гостиницах и киосках. "Сегодня Сталин на ветровом  стекле,
- пишет Виктор Некипелов, автор "Института  дураков",  -  это  поднимающийся
снизу...  протест,  хотя  и  парадоксальный,  против  нынешнего  распада   и
отсутствия лидерства".
   Начинается опасное десятилетие, сегодняшнее тре[631] бование  "лидерства"
поражает в момент, когда поднимаются давно забытые  темные  силы.  "The  New
York Times" сообщает, что во  Франции  "после  более  чем  трех  десятилетий
затишья   маленькие,   но   влиятельные   правые   группы    стремятся    на
интеллектуальную  авансцену,  выдвигая  теории  расового,  биологического  и
политического превосходства, дискредитированные поражением фашизма во второй
мировой войне".
   Болтая  о  расовом   превосходстве   арийцев   и   охваченные   яростными
антиамериканскими настроениями, они контролируют крупнейший еженедельник "Le
Figaro". Они настаивают на  том,  что  расы  рождаются  неравными  и  должны
оставаться такими при правильной  социальной  политике.  Они  украшают  свою
аргументацию ссылками на Е.О. Вильсона и Артура Йенсена, по-видимому,  чтобы
придать научную окраску своим злобным антидемократическим наклонностям.
   На другом конце Земли, в Японии, мы с женой недавно провели  45  минут  в
огромной дорожной пробке, наблюдая процессию  ползущих  мимо  грузовиков,  в
которых одетые в униформу и каски политические хулиганы пели  и  выбрасывали
кулаки к небу  в  знак  протеста  против  правительственной  политики.  Наши
японские друзья рассказали, что эти подобные  штурмовикам  бойцы  связаны  с
мафиозными бандами якудза и финансируются крупными политическими  деятелями,
жаждущими увидеть возврат довоенного авторитаризма.
   Любой из  этих  феноменов  в  свою  очередь  имеет  "левого"  двойника  -
террористические группы,  которые  выкрикивают  лозунги  о  социалистической
демократии, но готовы  установить  в  обществе  свой  вариант  тоталитарного
руководства при помощи автоматов Калашникова и пластиковых бомб.
   В Соединенных Штатах, наряду с другими не  вну[632]  шающими  спокойствия
признаками,  мы  видим  возрождение   бесстыдного   расизма.   С   1978   г.
возрождающийся Ку-Клукс-Клан сжигает кресты в Атланте; его вооруженные  люди
окружают здание муниципалитета в Декатаре,  Алабама;  открывают  стрельбу  в
церквях  чернокожих  и  синагоге  в   Джексоне,   Миссисипи;   демонстрируют
возобновившуюся активность в 21  штате  от  Калифорнии  до  Коннектикута.  В
Северной Каролине представители Клана, которых открыто  называют  нацистами,
убили пятерых левых активистов, выступавших против Клана(24).
   Короче говоря, нарастающее требование "более сильного руководства"  точно
совпадает с возобновлением деятельности высоко авторитарных  групп,  которые
надеются извлечь выгоду из разрушения представительного управления.  Трут  и
искра находятся в рискованной близости друг от друга.
   Усиливающаяся мольба о  лидере  основана  на  трех  неверных  концепциях,
первая из которых - миф об  эффективности  авторитаризма.  Мало  какие  идеи
поддерживаются так широко, как мнение о том, что диктаторы если и не  делают
ничего больше, то хотя бы "заставляют поезда ходить по расписанию".  Сегодня
разрушается так много институтов и все столь  непредсказуемо,  что  миллионы
людей  охотно  поступились  бы  свободой  (желательно  чьей-нибудь),   чтобы
заставить свои экономические, социальные и  политические  поезда  ходить  по
расписанию.
   Однако сильное руководство - и даже тоталитаризм - имеют  мало  общего  с
эффективностью. Немного есть оснований предполагать,  что  Советским  Союзом
сегодня управляют эффективно, хотя его руководство  безусловно  "сильнее"  и
авторитарнее, чем руководство Соединенных Штатов,  Франции  или  Швеции.  За
ис[633] ключением военной, тайнополицейской  и  нескольких  других  функций,
жизненно важных для  сохранения  режима,  СССР,  по  разным  свидетельствам,
включая свидетельства советской прессы, является в действительности  хлипким
кораблем. Это общество, искалеченное расточительством,  безответственностью,
инерцией и коррупцией, короче говоря - "тоталитарной неэффективностью"(25).
   Даже нацистская Германия, изумительно эффективная в уничтожении  поляков,
русских, евреев и других "не-арийцев", была какой угодно, но не эффективной,
в  другом.  Реймонд  Флетчер,  член   британского   парламента,   получивший
образование в Германии  и  остающийся  пристальным  наблюдателем  социальных
условий Германии, напоминает нам о забытой реальности:
   "Мы считаем нацистскую Германию моделью эффективности. В действительности
Британия была организована для  войны  лучше,  чем  немцы.  В  Руре  нацисты
продолжали выпускать танки и военные машины еще долго после того, как уже не
могли найти транспорт, чтобы их вывозить. Они очень плохо использовали своих
ученых. Из 16 тыс. изобретений военного значения, сделанных во время  войны,
очень немногие из-за неэффективности руководства внедрялись в  производство.
Нацистские разведывательные  службы  взвинченно  шпионили  друг  за  другом,
британская же разведка была  великолепной.  В  то  время  как  все  британцы
участвовали в сборе металлических оград и кастрюль для военных целей,  немцы
по-прежнему производили предметы роскоши. В то время как британцы  с  самого
начала набирали в армию женщин, немцы  этого  не  делали.  Третий  Рейх  как
пример военной и промышленной э