омент их возникновения
и позволяет на них влиять.
   Начиная с очень простой идеи о том,  что  рост  сельского  хозяйства  был
первым поворотным моментом в социальном развитии человека, а  индустриальная
революция была вторым великим прорывом, этот  анализ  рассматривает  их  как
волну перемен, движущуюся с определенной  скоростью,  а  не  как  дискретные
одноразовые явления.
   До  наступления  Первой  волны  перемен  большинство  людей  жило  внутри
небольших, часто  мигрирующих  групп,  которые  занимались  собирательством,
рыбной ловлей, охотой или скотоводством. В какой-то момент, примерно 10 тыс.
лет  назад,  началась  сельскохозяйственная  революция,  которая  постепенно
распространилась по всей нашей планете и полностью изменила  сельский  образ
жизни(4).
   Эта Первая волна перемен все еще не исчерпала себя к концу XVII в., когда
в Европе  внезапно  возникла  индустриальная  революция  и  началась  вторая
великая волна планетарных перемен. Этот новый процесс -  индустриализация  -
гораздо быстрее начал двигаться по странам и континентам. Таким образом, два
отдельных, явно отличающихся друг от друга процесса перемен распространялись
по земле одновременно, но с разной скоростью.
   Сегодня Первая  волна  фактически  угасла.  Лишь  очень  немногочисленным
племенным сообществам, например в Южной Америке или Папуа  -  Новой  Гвинее,
еще предстоит быть вовлеченными в сельскохозяйственную деятельность.  Однако
силы этой великой Первой волны в основном уже истрачены.
   Тем временем Вторая волна,  революционизировавшая  в  течение  нескольких
столетий жизнь в Европе, Северной Америке и некоторых других частях  земного
шара, продолжает распространяться, поскольку многие страны, бывшие  до  того
по  преимуществу  сельскохозяйственными,  изо  всех  сил  стараются  строить
сталелитейные  заводы,  автомобильные  заводы,  текстильные  предприятия   и
предприятия по переработке  продуктов  питания,  а  также  железные  дороги.
Момент  индустриализации  еще  ощутим.  Вторая  волна  еще  не  окончательно
утратила свои силы.
   Хотя этот процесс еще продолжается, положено начало  другому,  еще  более
важному процессу. Когда прилив индустриализма достиг своего  пика  в  период
после окончания второй мировой войны, по земле  начала  двигаться  мало  кем
понятая Третья волна, трансформирующая все, чего бы она ни коснулась.
   Поэтому многие страны одновременно чувствуют влияние двух или  даже  трех
совершенно разных волн перемен, причем все они движутся с разной скоростью и
несут в себе разную силу.
   В этой книге мы будем рассматривать эру Первой волны как начавшуюся около
8 тыс. лет до н. э. и безраздельно господствовавшую по всей  земле  примерно
до 1650-1750 гг. н. э. Начиная с этого времени, Первая волна  утратила  свою
движущую  силу,  тогда  как  Вторая  волна  набирала  мощь.   Индустриальная
цивилизация, производное этой Второй  волны,  стала  доминировать  на  нашей
планете, пока и она не дошла до своего  гребня.  Эта  исторически  последняя
точка поворота достигла Соединенных Штатов в период, начавшийся  примерно  в
1955 г., - в том десятилетии, когда впервые количество "белых воротничков" и
работников сферы обслуживания стало превышать число "синих воротничков". Это
было то самое  десятилетие,  которое  стало  свидетелем  широкого  внедрения
компьютеров,    доступных    путешествий    на     реактивных     самолетах,
таблеток-контрацептивов и многих других высокозначимых нововведений.  Именно
в этом десятилетии Третья волна начала наращивать свои  силы  в  Соединенных
Штатах. Впоследствии она достигла (в  различные  сроки)  большинства  других
индустриальных стран, в том числе Великобритании, Франции, Швеции, Германии,
Советского Союза и Японии.  В  наши  дни  все  страны,  обладающие  высокими
технологиями, страдают  от  коллизии  между  Третьей  волной  и  устарелыми,
отвердевшими экономикой и учреждениями Второй волны.
   Понимание этого является ключом, придающим смысл  многим  политическим  и
социальным конфликтам, которые мы наблюдаем вокруг себя.




   Волны будущего

   Всякий раз, когда в том или ином обществе доминирует  единственная  волна
перемен,  относительно  легко  предвидеть   структуру   будущего   развития.
Писатели, художники, журналисты и люди  других  профессий  открывают  "волну
будущего". Так, в XIX в. многие европейские мыслители, руководители в  сфере
бизнеса, политики, а также простые люди создали ясный и по  существу  верный
образ будущего. Они чувствовали, что история движется к окончательной победе
индустриализма над немеханизированным сельским хозяйством, и предвидели -  с
довольно значительной точностью - многие изменения, которые должна  была  бы
принести с собой  Вторая  волна:  более  мощные  технологии,  более  крупные
города, более быстрый транспорт, массовое образование и т. п.
   Эта ясность в видении будущего  имела  прямые  политические  последствия.
Партии и политические движения могли определить свою позицию по отношению  к
будущему.  Доиндустриальные   сельскохозяйственные   интересы   организовали
арьергардную  деятельность  против  мало-помалу  захватывающего   территорию
индустриализма, против  "большого  бизнеса",  против  "объединения  боссов",
против "преступных городов". Рабочие  и  администрация  взяли  контроль  над
основными  рычагами  возникающего  индустриального  общества.  Этнические  и
расовые меньшинства требовали, чтобы им дали  возможность  получить  работу,
стать юридическими лицами, получить  право  жить  в  городах,  иметь  лучшую
заработную плату и доступ к всеобщему образованию и т. д.
   Это видение индустриального будущего имело также и важные психологические
эффекты. Люди могли с чем-то не соглашаться; они могли вовлекаться в острые,
нередко кровавые конфликты. Депрессии и  периоды  бума  могли  разрушить  их
жизнь. Тем не менее, разделяемый многими образ  индустриального  будущего  в
целом имел тенденцию определять  право  выбора,  давая  индивиду  не  только
представление о том, кем он является, но и о том, кем он, вероятно,  станет.
Этот образ будущего давал человеку  чувство  стабильности  даже  в  условиях
крайних социальных перемен.
   Напротив, если общество подвергается действию двух или  более  гигантских
волн перемен, и ни одна из них не является отчетливо преобладающей,  будущее
предстает в расщепленном виде. Тогда  крайне  затруднительно  выявить  смысл
изменений и конфликты, которые они порождают. Столкновение волновых  фронтов
создает бушующий океан, полный  взаимодействующих  друг  с  другом  течений,
водоворотов  и  вихрей,  которые  скрывают  более  глубокие,  более   важные
исторические потоки.
   Сегодня  в  Соединенных  Штатах,  как  и  во   многих   других   странах,
столкновение Второй и Третьей волн порождает социальное напряжение,  опасные
конфликты и  странные  новые  политические  волновые  фронты,  которые  идут
вразрез с общепринятым разделением на классы,  расы,  партии,  на  мужчин  и
женщин. Это столкновение создает неразбериху  в  традиционной  терминологии,
используемой политиками, и приводит  к  тому,  что  порой  нелегко  отделить
прогрессивных  деятелей  от  реакционных,  друзей  от  врагов.  Все   старые
поляризации и коалиции взрываются. Профсоюзы и предприниматели, несмотря  на
различия между ними, объединяются, чтобы вместе бороться против  сторонников
защиты окружающей среды. Негры и евреи - союзники в  борьбе  против  расовой
дискриминации - становятся противниками.
   Во  многих  странах  рабочие,  которые  традиционно  содействовали  таким
"прогрессивным" политическим акциям, как перераспределение  доходов,  теперь
нередко занимают "реакционную" позицию по вопросу о правах женщин,  семейном
кодексе,  иммиграционных  законах,  тарифах  или   региональных   проблемах.
Традиционные  "левые"  часто   бывают   настроены   процентристски,   крайне
националистически и враждебно по отношению к защитникам окружающей среды.
   В то же время, мы видим политиков - от Валери Жискар д'Эстена* до  Джимми
Картера** или Джерри Брауна, - отстаивающих  "консервативные"  установки  по
отношению  к  экономике  и  "либеральные"  -  по  отношению   к   искусству,
сексуальной морали, правам женщин или контролю над экологией. Неудивительно,
что люди чувствуют себя загнанными в тупик и перестают даже  пытаться  найти
смысл в мире, в котором они живут.
   Между тем средства массовой информации сообщают о  кажущейся  бесконечной
серии нововведений, о крутых переменах, об удивительных событиях, убийствах,
похищениях детей, о  космических  запусках,  падениях  правительств,  рейдах
коммандос и скандалах, которые, по-видимому, никак не связаны друг с другом.
---------------------------------------* Жискар д'Эстен Валери (р. 1926 г. )
- президент Франции, избранный в 1974 г.  (Прим.  ред.  )  Далее  примечания
редактора не указываются.
   ** Картер Джеймс (Джимми) (р. 1924 г. ) - 39-й президент США (с 1977 г. )
от демократической партии.
   Эта   очевидная   раздробленность   политической   жизни   отражается   в
дезинтеграции личности. Психотерапевты и  гуру  имеют  доходное  дело;  люди
бесцельно скитаются среди конкурирующих друг с другом способов  лечения,  от
шоковой терапии до est. Они вовлекаются в различные  культы  и  шабаши  или,
напротив, патологически уходят в себя, убежденные, что  реальность  абсурдна
или бессмысленна. Жизнь на самом деле, вероятно,  абсурдна  в  самом  общем,
космическом смысле. Но вряд ли из этого следует, что в событиях сегодняшнего
дня отсутствует определенная  структура.  Скрытый  порядок  станет  видимым,
явным, как только мы научимся отличать перемены Третьей волны от  изменений,
сопутствующих идущей к своему упадку Второй волны.
   Понимание конфликтов, порождаемых этими  сталкивающимися  друг  с  другом
волновыми фронтами, дает нам не  только  более  ясный  образ  альтернативных
будущих, но и позволяет видеть, как на рентгеновском снимке, действующие  на
нас политические и социальные силы. Оно дает нам также интуицию, позволяющую
понять личную роль в истории каждого из нас. Ибо каждый  из  нас,  сколь  бы
малым он ни казался - живая часть истории.
   Поперечные течения, создаваемые  этими  волнами  перемен,  отражаются  на
нашей работе, нашей семейной жизни, наших сексуальных установках и  присущей
нам лично морали. Они проявляются в нашем  стиле  жизни  и  в  том,  как  мы
голосуем. И для нашей частной жизни и для наших политических решений  важно,
сознаем мы это или нет, кто мы, живущие в богатых  странах,  -  люди  Второй
волны, участвующие в поддержании гибнущего порядка, или люди Третьей  волны,
создающие совершенно иную завтрашнюю жизнь, или же обескураженные, загнанные
в тупик люди, представляющие смесь обеих этих групп.



   Плутократы и убийцы

   Конфликт между группировками, связанными с Второй и Третьей  волнами,  на
самом деле представляет собой центральную ось политической напряженности, по
которой происходит сейчас раздел нашего общества. Что  бы  ни  проповедовали
сегодня различные партии и  кандидаты,  борьба  между  ними  значит  намного
меньше, чем спор о том, кто  сумеет  извлечь  самое  главное  из  того,  что
останется  от  гибнущей  индустриальной  системы.   Другими   словами,   они
пререкаются по поводу того, кто  займет  всем  известные  кресла  на  палубе
тонущего "Титаника".
   Гораздо более важным политическим вопросом, как мы увидим  в  дальнейшем,
является не вопрос о том, кто осуществляет  контроль  над  последними  днями
жизни  индустриального  общества,  а  вопрос  о  том,  кто  формирует  новую
цивилизацию, которая быстро  идет  ему  на  смену.  Тогда  как  политические
стычки, развивающиеся в сфере с малым  радиусом,  истощают  нашу  энергию  и
занимают наше внимание, гораздо более значимая битва уже происходит под этим
покровом. На одной стороне находятся приверженцы  индустриального  прошлого,
на другой - все растущее количество людей,  сознающих,  что  самые  насущные
проблемы мира - продовольствие, энергия,  контроль  вооружений,  численность
населения, бедность, природные ресурсы, экология, климат,  проблемы  пожилых
людей,  распад  городских  сообществ,  необходимость  в  творческой  работе,
которая приносила бы удовлетворение, - не могут больше находить свое решение
в рамках индустриального общества.
   Этот конфликт - это "сверхборьба" завтрашнего дня.
   Эта конфронтация между заинтересованными кругами Второй  волны  и  людьми
Третьей волны уже распространяется, как электрический ток,  по  политической
жизни каждой нации. Даже в неиндустриальных странах все старые  направления,
по  которым   шла   борьба,   с   приходом   Третьей   волны   принудительно
переориентировались. Старая война сельскохозяйственных,  нередко  феодальных
интересов  против  элиты  индустриализма,  будь  она  капиталистической  или
социалистической, переходит на новые рельсы в связи с приближающимся закатом
индустриализма. Сейчас, когда появляется цивилизация Третьей волны, означает
ли быстрая индустриализация освобождение от неоколониализма и бедности - или
же в действительности она оказывается гарантией постоянной зависимости?
   И только имея в виду этот широкоформатный  фон,  мы  можем  приступать  к
оценке газетных заголовков, определять наши  приоритеты,  находить  разумные
стратегии для контроля перемен в нашей жизни.
   Когда я пишу это, на первых страницах газет сообщается о массовой истерии
и заложниках в Иране, убийствах в  Южной  Корее,  вышедших  из-под  контроля
спекуляциях с золотом, трениях  между  неграми  и  евреями  в  США,  крупных
увеличениях  военных  расходов  в  Западной  Германии,  горящих  крестах  на
Лонг-Айленде, гигантском разливе нефти в Мексиканском заливе,  величайшем  в
истории противоядерном ралли и борьбе между богатыми и бедными  странами  за
право  контроля  над  радиочастотами.  Волны  религиозного   возрожденчества
проносятся по Ливии, Сирии  и  Соединенным  Штатам;  неофашистские  фанатики
утверждают, что  убийство  по  политическим  мотивам  в  Париже  заслуживает
"уважения". А в газете "Дженерал Моторс" сообщается о прорыве  в  технологии
по созданию электромобилей. Такие  не  связанные  друг  с  другом  заголовки
новостей вопиют о необходимости интеграции или синтеза.
   Как только мы поймем, что ожесточенная борьба бушует сейчас  между  теми,
кто пытается сохранить индустриализм, и теми, кто старается искоренить  его,
мы получим новый и надежный ключ к пониманию нашего мира. И еще более важно,
сможем ли мы, имея инструмент для изменения этого мира, выработать  политику
для целой страны, стратегию для какой-либо корпорации или цель нашей  личной
жизни.
   Однако, чтобы использовать этот  инструмент,  мы  должны  уметь  отличать
совершенно  отчетливо  те  изменения,  которые  служат   сохранению   старой
индустриальной  цивилизации,  от  тех,  которые   облегчают   приход   новой
цивилизации. Короче  говоря,  мы  должны  понимать  и  старое,  и  новое,  и
индустриальную систему Второй волны, в которой были рождены многие из нас, и
цивилизацию Третьей волны, в которой будем жить мы и наши дети.


   В последующих главах мы рассмотрим  более  пристально  первые  две  волны
перемен, и это будет служить подготовкой  для  нашего  исследования  Третьей
волны. Мы увидим, что Вторая  волна  цивилизации  была  не  случайной  кучей
компонентов, а системой, отдельные части которой  взаимодействовали  друг  с
другом  более  или  менее  предсказуемо,  и  что  фундаментальная  структура
индустриальной жизни была той же самой в самых разных странах, независимо от
их культурного наследства или политической ориентации. Это - та цивилизация,
которую пытаются сохранить сегодняшние "реакционеры"  как  "левого",  так  и
"правого" крыла. Именно этому миру угрожает  перемена  цивилизации,  которую
несет с собой в историю Третья волна.



   ВТОРАЯ ВОЛНА

   Глава 2

   АРХИТЕКТУРА ЦИВИЛИЗАЦИИ

   Лет 300 назад, плюс-минус  полстолетия,  послышался  взрыв  ударных  волн
огромной силы, которые распространялись по  всей  земле,  уничтожали  старые
общества  и  создавали  совершенно  новую  цивилизацию.  Этот   взрыв   был,
разумеется,  индустриальной   революцией.   И   гигантская   сила   прилива,
обрушившаяся на мир, -  Вторая  волна  -  пришла  в  столкновение  со  всеми
установлениями прошлого и изменила жизненный строй миллионов людей.
   В течение  долгих  тысячелетий,  когда  Первая  волна  цивилизации  имела
беспредельную власть, население земли можно было разделить на две  категории
- "примитивные"  и  "цивилизованные"  народы.  Так  называемые  "примитивные
народы", жившие небольшими группами и племенами и добывавшие себе пропитание
сбором плодов, охотой или рыбной  ловлей,  принадлежали  к  тем,  мимо  кого
прошла сельскохозяйственная революция.
   Напротив, "цивилизованный" мир был  представлен  той  частью  планеты,  в
которой большинство населения трудилось на земле, ибо где  бы  ни  возникало
сельское хозяйство, там пускала свои корни цивилизация. От
   Китая и Индии до Бенина и Мексики, Греции и Рима  -  повсюду  цивилизации
росли и приходили в упадок, боролись и  сливались  друг  с  другом,  образуя
бесконечную, полную разнообразных оттенков смесь.
   Однако под этими внешними различиями имеется фундаментальное сходство. Во
всех этих странах земля была основой экономики,  жизни,  культуры,  семейной
структуры и политики.  В  каждой  из  них  жизнь  была  организована  вокруг
деревенского поселения. В каждой  из  них  существовало  простое  разделение
труда и небольшое количество  четко  определенных  каст  и  классов:  знать,
священники, воины, рабы или крепостные. Во всех таких  странах  власть  была
авторитарной. Повсюду положение человека в  жизни  определялось  фактом  его
рождения. И повсюду в этих странах экономика  была  децентрализованной,  так
что каждое сообщество производило большую часть того, в чем оно нуждалось.
   Были и исключения из описанных выше правил - в истории не  бывает  ничего
простого.  Так,  были  коммерческие  культуры,  живущие  за   счет   морских
сношений(1), были и в высшей степени централизованные  царства,  сложившиеся
вокруг гигантских ирригационных систем. Но, несмотря на  эти  исключения,  у
нас есть  основания  смотреть  на  все  эти,  на  первый  взгляд,  различные
цивилизации   как   особые   варианты   одного-единственного   феномена    -
сельскохозяйственной цивилизации, цивилизации, несомой Первой волной.
   Во время ее господства уже были отдельные намеки на то, что должно придти
вслед за ней. Так, в Древней Греции и  Риме  были  фактории(2),  выпускавшие
массовую продукцию. Бурение земли для добычи нефти производилось в 400 г. до
н. э. на одном из греческих островов, в 100 г. н. э. -  в  Бирме(3).  Хорошо
развитая бюрократия процветала в Вавилоне  и  Египте(4).  Крупные  городские
метрополией вырастали в Азии и Южной Америке.  Здесь  были  деньги  и  обмен
товарами. Торговые пути пересекали пустыни, океаны и горы от Китая до  Кале.
Существовали корпорации и зарождались нации. А  в  древней  Александрии  был
даже поразительный предшественник паровой машины(5).
   И все же нигде не было ничего,  что  можно  было  хотя  бы  в  отдаленной
степени определить как индустриальную цивилизацию(6). Эти,  если  можно  так
сказать, проблески будущего представляли собой просто  диковинные  случаи  в
истории, разбросанные там и сям, в разных местах и в разное  время.  Никогда
они не приводились  в  какую-либо  связную  систему,  да  и  не  могли  быть
приведены к ней. Поэтому вплоть до 1650-1750 гг. мы можем говорить о  Первой
мировой волне. Несмотря на то что в  сельскохозяйственной  цивилизации  были
отдельные вкрапления примитивных культур, а также намеков на  индустриальное
будущее, в целом она преобладала на всей планете, и казалось, что так  будет
во веки веков.
   Таким был  мир,  в  котором  произошел  взрыв  индустр