щегося вокруг.
   "Нечто хочет вторгнуться на судно и при этом доводит всех  до  безумия,
вызывая приступы  животной  похоти",  -  подсказала  незагипнотизированная
частичка мозга Вальбена.
   И тут же в его памяти возникли имена, которые сразу же совпали с лицами
и  фигурами  людей,  мечущихся  по  палубе.  Квиллан...   Гхаркид...   Они
сопротивлялись этой неведомой силе.  А  вот  те,  кто  покорился  ей:  он,
Нейяна, Сандира и Мартелло, Сандира и Делагард, Кинверсон и Тила,  Фелк  и
Лис. Бесконечный  хоровод  совокуплений  с  постоянной  сменой  партнеров,
лихорадочный танец половых органов.
   Но где же Никлаус, где же Лис?! Он  хотел  ее,  хотя  до  этого  в  нем
никогда не возникало желания  по  отношению  к  ней.  Впрочем,  как  и  по
отношению к Нейяне. Теперь же Лоулер сгорал от вожделения  к  ним.  И  вот
сейчас он хотел Лис, а потом - Тилу. Дать ей то, к чему она стремилась  на
протяжении всего путешествия, - его главная задача в сей момент.  А  после
нее - Сандира. Отобрать ее у мерзкого Делагарда... Да, Сандира, а затем  -
снова Нейяна и Лис, и Тила... Сандира, Нейяна, Лис, Тила... Трахать их  до
рассвета... До полудня... До конца времен...
   - Я убью это чудовище, - твердо произнес Квиллан. - Натим, дай мне  вон
тот багор.
   - Вы не ощущаете на себе его воздействия? - с трудом спросил Лоулер.  -
Совсем не воспринимаете?
   - Я столь же чувствителен, как и вы, - отрезал священник.
   - Значит, ваши обеты...
   - Вовсе не обеты удерживают меня! Поймите, Лоулер, это обычный страх. -
Повернувшись к Гхаркиду,  Квиллан  взял  багор.  -  Наверное,  я  все-таки
достану его этой штуковиной. Держите меня за ноги, иначе упаду за борт.
   - Позвольте мне, - предложил Лоулер. - У меня руки длиннее, чем у вас.
   - Оставайтесь на своем месте.
   Священник взобрался  на  ограждение  и  перегнулся  за  кромку  обшивки
корабля. Гхаркид крепко держал за ноги, Вальбен помогал ему.
   Взглянув  вниз,   Лоулер   увидел   нечто,   напоминавшее   ярко-желтый
металлический диск около метра в диаметре. Оно вцепилось  в  корпус  судна
прямо под ватерлинией. Тварь была круглой и плоской, со слегка выступающим
куполом в центре.
   Квиллан, насколько мог, перевесился вниз и со всего маха нанес  по  ней
удар багром, потом - еще и еще. Едва заметная струйка голубоватой жидкости
брызнула слабым фонтанчиком-из этой бестии. Еще  удар!  По  желтому  диску
пробежали волны судорог.
   Лоулер почувствовал, что боль в паху начала уменьшаться.
   - Держите меня крепче! - крикнул священник. - Я начинаю падать!
   - Нет, нет, святой отец-сэр. Нет!
   Вальбен  что  было  сил  сжал  лодыжки  Квиллана.  Он  чувствовал,  как
напряглось тело священнослужителя, когда тот  потянулся  вперед  и  резким
толчком нанес еще один удар. По всей окружности  диска,  прилепившегося  к
кораблю,   побежали   морщины.   Его   цвет   изменился,   став   поначалу
темно-зеленым, а затем - густо-черным. Внезапно на его мягкой  поверхности
появились конвульсивные складки. Тварь отделилась от судна, упала в воду и
ее сразу же смыло кильватерной волной.
   В то же мгновение  Лоулер  ощутил,  как  рассеялись  последние  остатки
тумана, застилавшего его сознание.
   - Боже мой! - пробормотал он. - Что это такое было?
   - Гхаркид назвал эту тварь моллюском, - тихо  ответил  Квиллан.  -  Она
прилепилась к корпусу корабля и одурманила всех нас дикими видениями. - Он
весь дрожал от  какого-то  невыносимого  напряжения.  -  Некоторые  смогли
противостоять ее воздействию, другие - нет...
   Лоулер оглядел палубу. Повсюду медленно двигались с несколько ошалевшим
видом обнаженные человеческие фигуры, словно только  что  пробудившись  от
глубокого сна.
   Лео Мартелло стоял рядом с Нейяной и смотрел на нее так, будто  никогда
раньше ее не видел. Кинверсон  находился  вместе  с  Лис  Никлаус.  Лоулер
встретился взглядом с Сандирой. Она, казалось, была крайне чем-то удивлена
и непрерывно водила рукой по своему животу, словно желая  стереть  с  него
воспоминание о прикосновении тела Делагарда.


   Моллюск оказался только первым из длинной череды "гостей" из  океанских
глубин. В этих  низких  широтах  Пустынное  море  производило  впечатление
гораздо более населенного.
   Появилась и новая разновидность драккенов - вид, обитавший на юге.  Они
походили на северных, но выглядели крупнее  и  коварнее,  выделяясь  своим
хитрым и умным взглядом  злобных  глаз  среди  прочих  обитателей  морских
просторов. Вместо того, чтобы следовать за кораблем  огромными  стаями  из
многих сотен особей, как это делали их  северные  сородичи,  эти  драккены
предпочитали передвигаться относительно небольшими  группами  в  несколько
десятков. Когда их длинные, похожие на трубки головы высовывались из воды,
между ними все равно сохранялось  довольно  приличное  расстояние,  словно
каждый член стаи требовал от других - и получал! -  обширный  кусок  лично
ему принадлежащей территории. На протяжении многих часов они следовали  за
судном,  без  устали  подпрыгивая  на  небольших  волнах.  Их   сверкающие
малиновые глазки ни на  мгновение  не  закрывались.  Возникало  жутковатое
впечатление, что эти твари  только  и  ждут  наступления  темноты,  чтобы,
воспользовавшись ею, взобраться на палубу.
   Делагард отдал приказ второй смене выйти на вахту пораньше  и  охранять
судно, вооружившись баграми.
   С наступлением сумерек все драккены исчезли под  водой,  их  просто  не
стало в одно мгновение, словно их приютила какая-то бездна, громаднейшая и
бездонная, готовая принять в себя все и вся. Однако их  уход  не  успокоил
Нида, и он потребовал, чтобы патруль на  палубе  оставался  всю  ночь.  Но
никаких попыток  нападения  не  случилось,  а  утром  драккены  больше  не
появились.


   К вечеру  того  же  дня,  с  наступлением  темноты,  рядом  с  кораблем
обнаружилась  обширная  аморфная  масса  какого-то   желтоватого   вязкого
вещества. Она распростерлась на много сот метров, а может быть, и  больше.
Не исключено, что это было некое подобие острова,  какая-то  странная  его
разновидность, выглядевшая просто  огромной:  мягкий  остров  колоссальных
размеров,  остров,  полностью  сотворенный  из  слизи,  некая  агломерация
"соплей". Но когда они подплыли поближе, то поняли - это громадное  нечто,
все в морщинах и складках, является живым существом, по крайней мере, хотя
бы  частично.  Его  бледная  неровная  поверхность  слегка  подрагивала  в
конвульсивных движениях, выбрасывая на внешнюю сторону маленькие  округлые
выросты, которые почти мгновенно вновь погружались в материнскую массу.
   Даг Тарп не преминул покривляться по этому поводу.
   - Ну, вот мы и приплыли, дамы  и  господа!  Лик  Вод!  Прошу  любить  и
жаловать!
   Кинверсон расхохотался.
   - А мне почему-то это больше напоминает не лик, а задницу.
   - Посмотрите-ка туда, - произнес Мартелло. - От него поднимаются лучики
света и блуждают по воздуху. Как красиво!
   - Словно светлячки, - заметил Квиллан.
   - Светлячки? - удивленно переспросил Лоулер.
   -  Они  обитают  на   Санрайзе...   Насекомые,   обладающие   органами,
излучающими  свет.  Знаете,  что  такое  насекомые?  Шестиногие  существа,
населяющие  сушу  и  относящиеся  к  типу  членистоногих.  Они  невероятно
многочисленны в  большинстве  миров...  Светлячки  -  это  насекомые,  что
появляются с наступлением сумерек и  начинают  мерцать  своими  крохотными
огоньками. Кстати, выглядит такое зрелище весьма мило  и  романтично.  Оно
очень походит на то, что мы наблюдаем сейчас.
   Лоулер  внимательно  рассматривал  происходящее  за  бортом.  Да,   это
действительно  выглядело  очень  красиво.  Мелкие  осколки  этой  огромной
распухшей плавучей массы отделялись от нее, поднимались  вверх,  уносились
легким ветерком и,  взлетая,  лучились  ярко-золотыми  отблесками,  словно
маленькие  частички  солнца.  Все  пространство  вокруг  заполнилось  ими,
десятками, сотнями миниатюрных блесток. Их подхватывало порывами бриза,  и
они поднимались, падали, снова взмывали вверх... Вверх-вниз, вверх-вниз...
И сверкали, сверкали, сверкали...
   На Гидросе все слишком красивое немедленно наталкивало  на  подозрения.
Лоулеру становилось все  больше  не  по  себе  по  мере  того,  как  танец
"светлячков" вокруг делался оживленнее и энергичнее.  Неожиданно  раздался
крик Лис Никлаус:
   - Паруса! Паруса горят!
   Вальбен взглянул вверх. Некоторые из "насекомых" уже летали над  судном
и, соприкасаясь с громадными кусками полотна, цеплялись за них,  продолжая
светить и постепенно прожигая плотную ткань из волокон  морского  бамбука.
Уже в десятке мест от парусов в  небо  поднимались  тонкие  струйки  дыма;
виднелись и  маленькие  красные  огоньки  тлеющих  нитей.  Таким  образом,
корабль оказался атакован.
   Делагард приказал изменить курс. "Царица  Гидроса"  начала  бегство  от
столь неожиданного противника. Всех,  кто  не  занимался  сменой  парусов,
послали на их защиту.
   Лоулер  вместе  со  всеми  карабкался  по  вантам,   прихлопывая   этих
миниатюрных "светлячков", и не позволял "мошкаре" подлетать к  полотнищам;
заодно  приходилось  отдирать  "малышей",  уже  прилипших  к  парусам.  От
крошечных  огоньков  исходило  тепло,  правда,  не   очень   сильное,   но
постоянное. Именно это излучение и вызывало возгорание материала.
   Вальбен заметил  слегка  обгоревшие  места  там,  где  вовремя  удалось
отделаться от светящихся агрессоров. В некоторых точках парусов,  где  они
задержались подольше, сквозь дыры мерцали звезды, а на  верхнем  полотнище
фок-мачты дрожал алый язычок пламени, и от него поднимался черный  столбик
дыма.
   Кинверсон поспешно поднимался к  этому  месту.  Вот  он  достиг  его  и
принялся гасить пламя голыми руками. Яркие языки один за  другим  исчезали
под его ладонями, словно Гейб показывал  какой-то  цирковой  фокус.  Через
несколько мгновений там не  осталось  ничего,  кроме  нескольких  пылающих
жаром угольков, затем погасли и они.
   "Светляка", зажегшего этот костер, тоже  не  было  видно:  он  упал  на
палубу, как только  в  парусе  прогорела  черная  дыра  с  рваными  краями
величиной с ладонь.
   Подгоняемый попутным ветром, корабль быстро продвигался в  юго-западном
направлении. Их непривлекательный враг, не способный перемещаться с  такой
же  скоростью,  вскоре  пропал  из  виду  где-то  далеко  позади.  Но  его
очаровательные порождения, его  изящно  порхающие  "светлячки"  продолжали
следовать за ними еще в  течение  нескольких  часов,  хотя  их  количество
постепенно  уменьшалось.  Но  только  с  наступлением  рассвета   Делагард
почувствовал, что опасность миновала, и отдал приказ о прекращении тревоги
и разрешил спуститься с мачт.
   Следующие три дня Сандира чинила паруса. Ей помогали Кинверсон, Тила  и
Нейяна. Корабль не мог продолжать плавание, пока все не приведут в порядок
после атаки "горячих малышей". Кроме того,  на  море  царил  почти  полный
штиль; солнце жгло беспощадно. Время от времени  вдали  мелькали  плавники
морских обитателей.
   У Лоулера почему-то  возникло  странное  ощущение:  ему  казалось,  что
теперь они находятся под чьим-то постоянным и пристальным наблюдением.
   ...Кстати, запасов "травки" оставалось в лучшем случае на неделю.


   Мимо проплыло еще одно одинокое создание, но не  столь  гигантское,  не
столь отталкивающее и не столь враждебное, как предыдущее: нечто  большое,
яйцевидное, абсолютно гладкое, красивого изумрудного цвета; оно светилось.
Существо выступало над поверхностью  воды  примерно  наполовину,  но  море
здесь оказалось настолько прозрачным, что можно было отчетливо рассмотреть
нижнюю, светящуюся, часть.  Его  окружность  посередине  составляла  около
двадцати  метров,  а  высота  от  нижней  половины  до  округлой  вершины,
возвышавшейся над водой, - метров пятнадцать.
   Делагард беспокойно готовился к всевозможным неприятностям  и  приказал
всем выстроиться вдоль борта, вооружившись баграми.  Но  громадное  "яйцо"
продефилировало мимо, не  обратив  на  них  никакого  внимания,  столь  же
безразличное ко всему, как выброшенный кем-то несъедобный плод.  Возможно,
оно и являлось чем-то подобным. Позднее, в  тот  же  день,  неподалеку  от
судна проплыло еще два. Третье показалось более сферическим,  чем  первое,
второе - более вытянутым, но во всем остальном  они  выглядели  совершенно
одинаковыми. По мнению всех наблюдателей, эти загадочные "яйца" совершенно
не замечали "Царицу Гидроса". "Да, странное явление... - решил  Лоулер.  -
Яйцевидным тварям явно не  хватает  гипнотически  лучащихся  глаз,  чтобы,
проплывая  мимо,  томно  взирать  на  корабль.  Но  они  слепы,  гладки  и
поразительно спокойны. В них присутствует некая странная  торжественность,
невозмутимая  величавость".  Отец  Квиллан  заметил,  что   сии   существа
напоминают ему одного знакомого епископа; после такого замечания ему долго
пришлось объяснять, что за зверь - епископ.
   За яйцевидными созданиями появилась новая разновидность летучих рыб, но
не  таких  элегантных,  как  скиммеры  Внутреннего  моря,   и   не   таких
отвратительных, как океанические рыбы-ведьмы.  Эти  порождения  Пустынного
моря выглядели хрупко. Они имели в длину около пятнадцати сантиметров.  Их
прозрачные крылышки поднимали рыбок на поразительную высоту.  Сии  летучие
создания почти вертикально взмывали из воды и  затем,  покрыв  по  воздуху
довольно значительное расстояние, почти  без  всплеска  исчезали  в  море.
Несколько мгновений спустя они  снова  взлетали  вверх.  Это  продолжалось
непрерывно: вверх-вниз, вверх-вниз, с каждым новым прыжком  приближаясь  к
судну. И вот наконец рыбы оказались  у  самого  носа  корабля  по  правому
борту.
   Эти  летучие  создания  казались  не  более  опасными,  чем   вчерашние
громадные плавучие "яйца" изумрудного цвета. Они летали так высоко, что не
возникало никакого риска столкнуться с ними на палубе, как в случае налета
рыб-ведьм. Существа были так прекрасны, так ярко блестели на фоне голубого
купола неба! Вся команда в полном составе высыпала на палубу  полюбоваться
ими.
   Тела рыбешек практически просвечивались насквозь. Все стоявшие  наверху
отчетливо  различали  и  ажурные  сплетения  их  тонких  косточек,  и   их
пульсирующие красно-фиолетовые желудки, и тоненькие ниточки  голубых  вен.
Красивые фасеточные глаза рыбок кроваво-красного  цвета  мерцали  в  лучах
яркого солнца.
   Да, они были прекрасны. Но  когда  рыбки  пролетали  над  кораблем,  из
стайки  полился  странный  "дождь"  -  своеобразный  "душ"  из   маленьких
поблескивающих капелек темного цвета, которые, подобно кислоте,  разъедали
все, на что только падали.
   В течение нескольких мгновений никто не понимал происходящего. Ощущение
пощипывания,  возникшее  поначалу  от  выделений  этих  "милых"  созданий,
присутствующие на палубе просто не заметили. Но постепенно оно  нарастало,
переходя  в  настоящую  боль:  кислота  продолжала   свое   разрушительное
действие.
   Лоулер, стоявший под прикрытием парусов, оказался вне наиболее  опасной
зоны "бомбардировки". Несколько брызг, правда, попало ему на руку,  но  он
почти и не заметил этого.
   Через минуту Вальбен увидел множество точечных  "шрамиков"  и  царапин,
появившихся на отполированной желтой поверхности палубы совсем  неподалеку
от себя. Только теперь он обратил внимание на то, как  странно  прыгают  и
завывают его товарищи по судну, хлопая себя по рукам и потирая щеки.
   - Все вниз! - закричал Лоулер. -  В  укрытие!  Прячьтесь  от  выделений
летучих рыб!
   Однако живые "бомбардировщики" уже закончили свою атаку  и  отправились
дальше. Но из моря по правому борту поднималась вторая  волна,  готовая  к
нападению.
   Весь  налет  длился  примерно  около  часа.  Когда  "боевые   действия"
закончились, жертвы агрессивных рыбешек  выстроились  в  очередь  у  каюты
Лоулера для лечения полученных ожогов.
   Последней пришла Сандира, которая во время всего  этого  находилась  на
мачте. На ней не было ничего, кроме куска ткани, обернутого вокруг  бедер,
и теперь все ее тело покрывали волдыри. Она стояла перед ним совсем голая,
а его руки скользили по женской коже, втирая противоожоговый бальзам около
сосков, на бедрах, в промежности. В последний раз они  занимались  любовью
еще до той безумной ночи  вторжения  моллюска,  но,  к  своему  удивлению,
Лоулер не обнаруживал в себе ни малейшего  желания  по  отношению  к  этой
женщине даже при прикосновении к самым интимным местам ее красивого тела.
   Сандира это тоже поняла. Вальбен почувствовал,  как  напрягаются  мышцы
Тейн от касания его пальцев. Она вся как-то сжималась, в  ней  просыпалось
неприязненное чувство к нему.
   - Ты обращаешься со мной, как с куском мяса, Вэл, - недовольно заметила
Сандира.
   - Я сейчас только врач, оказывающий помощь больной, у которой вся  кожа
усеяна волдырями ожогов.
   - И это все, что я для тебя значу?
   - В данный момент - да. Или ты  полагаешь,  у  врача  должен  учащаться
пульс и дыхание, когда он прикасается к телу привлекательной пациентки?
   - Но я-то ведь не просто пациентка, не правда ли?
   - Конечно, не просто...
   -  А  ведь  ты  уже  несколько  дней  избегаешь  встреч,  да  и  сейчас
обращаешься со мной, как с совершенно чужим тебе человеком. В чем дело?
   - В чем дело? - Он взглянул  на  нее  серьезно  и  немного  мрачновато,
слегка похлопал по бедру.  -  Повернись.  Я  пропустил  несколько  болячек
немного ниже спины. Ну, о каком же "деле" идет речь, Сандира?
   - Правильно ли я поняла, что ты больше не хочешь меня?
   Лоулер окунул пальцы в пузырек с бальзамом и принялся втирать  его  как
раз над самыми ягодицами Тейн.
   - Я даже не подозревал  о  существовании  специального  расписания  для
подобных мероприятий.
   - Нет никакого расписания! Нет!  Но  обрати  внимание  на  то,  как  ты
прикасаешься ко мне сейчас, - и тебе все станет ясно.
   - Я только что объяснил тебе и, видимо, придется повторить, -  спокойно
произнес Вальбен. - Полагаю, ты пришла сюда за медицинской помощью,  а  не
для занятий любовью. Когда ты врач, то начинаешь очень рано понимать,  что
не следует смешивать эти два понятия. Кроме того, я вполне мог заключить -
не из этических соображений, а просто исходя из здравого смысла  -  ты  не
захочешь, чтобы я приставал к тебе с ласками, когда все твое тело  покрыто
ожогами, не так ли? - В сей момент они ближе всего подошли к ссоре за  все
время их знакомства. - Неужели это кажется тебе таким странным, Сандира?
   Тейн резко повернулась и взглянула ему в глаза.
   - Это все из-за того, что произошло у нас с Делагардом, не так ли?
   - Что?!
   - Тебе претит, что его руки - и не только руки - касались моего тела, и
теперь, после той ночи, ты не желаешь иметь со мной ничего общего!
   - Ты... серьезно?
   - Вполне. И я права. Если бы ты только мог видеть выражение своего лица
сейчас...
   - Мы все были не в себе, когда эта тварь прицепилась к судну. Никто  не
несет  никакой  ответственности  за  произошедшее  тогда.  Ты,   наверное,
считаешь, что я всю жизнь  мечтал  поиметь  Нейяну?  Так  вот,  если  тебе
хочется знать правду, то я искал  в  ту  ночь  только  тебя.  Хотя  в  том
состоянии мне не удавалось вспомнить даже твое имя... Но видел лишь тебя и
хотел только тебя! Я шел к тебе, но Лео Мартелло первым оказался  рядом  с
тобой... А потом Нейяна схватила меня... Я  находился  под  гипнозом  этой
твари так же, как и ты, как и все остальные...  Ну,  конечно,  кроме  отца
Квиллана и Гхаркида, двух наших святых.  -  Лицо  Лоулера  горело,  сердце
бешено колотилось. - Господи, Сандира, я все знал о тебе и Кинверсоне,  но
это не останавливало меня! И ведь в ту дурманную ночь ты  вначале  была  с
Мартелло, а потом уже с Делагардом... Почему ты считаешь, что  совершенное
с Нидом значит для меня больше того, проделанного со всеми остальными?
   -  Нельзя  ставить  Делагарда  на  одну  доску  с  остальн