дней совсем не было  ветра,  и  корабль  лежал  на
поверхности Пустынного моря, словно труп огромного чудовища, под распухшим
от собственного  жара  солнцем,  которое,  как  казалось,  с  наступлением
каждого нового утра становилось все больше и  больше.  Тропический  воздух
стал сух и зноен настолько, что было трудно дышать.
   Делагард,  заняв  место   у   штурвала,   творил   чудеса,   приказывая
переставлять паруса то так, то эдак, и им удавалось ловить  даже  малейшее
дуновение ветерка и продолжать  движение  вперед  большую  часть  времени,
медленно, но неуклонно продвигаться к юго-западу, все дальше  и  дальше  в
бесплодную пустоту этого проклятого моря.
   Но наступали и такие дни, страшные дни, когда  начинало  казаться,  что
ожидать даже самых незначительных порывов  ветра  -  бесполезное  занятие.
Паруса безнадежно повисали, и  люди  думали  о  вечной  неподвижности.  Им
представлялось, что они уже иссохли от жары и превратились в скелеты.
   - Мы застыли, словно  нарисованный  корабль  на  нарисованном  море,  -
частенько говорил Лоулер.
   - Что, что? - переспрашивал в таких случаях отец Квиллан.
   - Да это из одной книжки... Старинной, еще с Земли. Она была  одной  из
моих любимых книг.
   - Вы уже цитировали ее раньше, не так ли? Я помню.  Что-то  о  воде,  о
воде повсюду.
   - "Кругом вода, но не испить ни капли, ни глотка", - произнес Вальбен и
отвернулся от собеседника.


   Кончались запасы живительной влаги. На дне большинства емкостей от  нее
остались только липкие тени. Лис отмеряла порции буквально по каплям.
   Лоулер обладал привилегией на  получение  увеличенных  доз  воды  -  по
сравнению с остальными - для медицинских целей. Теперь его  очень  занимал
вопрос о том, как в таком микроскопическом количестве  жидкости  разводить
ежедневные "дринки" настоя "травки". Ее ведь можно принимать только в виде
очень слабого раствора, в противном случае она становилась крайне  опасна.
Вальбен едва ли мог позволить себе сейчас подобную  роскошь:  использовать
такое  большое  количество  воды  для  собственного,  в   высшей   степени
эгоистического, удовольствия. Но что же делать? Смешивать с морской водой?
Какое-то  время   так,   безусловно,   можно   поступать;   правда,   если
систематически  и  достаточно  долго   употреблять   морскую   воду,   это
обязательно скажется на почках. Конечно, есть надежда, что через несколько
дней пойдет дождь, и тогда появится возможность промыть организм.
   Но существовал еще один выход: совсем не принимать "травку".
   Однажды утром Лоулер попытался провести подобный эксперимент. К полудню
у него странно зачесалась голова, а после этого он почувствовал зуд уже по
всему телу, словно у зараженного чесоточным  клещом.  К  вечеру  его  била
дрожь и прошиб пот.
   Семь капель  "травки"  -  и  возбуждение  Вальбена  перешло  в  обычное
состояние приятного онемения.
   Но и его запасы наркотического вещества тоже начали истощаться. Это для
Лоулера представляло еще большую проблему, чем нехватка воды. Ведь  всегда
есть надежда на дождь, а вот "травка", по всей видимости, в этих краях  не
росла.
   Вальбен в свое время рассчитывал пополнить свой НЗ, когда они доберутся
до Грейварда. Теперь же стало совершенно очевидно, что корабль никогда  не
причалит к его берегам. Наркотика  оставалось  еще  на  несколько  недель.
Может быть, и того меньше. Не успеет он оглянуться, и "травка" закончится.
Что тогда делать? Что?
   А между тем стоит попытаться смешать ее с морской водой.


   Сандира продолжала рассказывать ему о своем детстве  на  Хамсилейне,  о
бурной юности, о переездах с  острова  на  остров,  о  своих  стремлениях,
надеждах, планах и поражениях. Часами  они  сидели  в  пропахшей  сыростью
темноте, вытянув ноги перед собой в узком проходе между ящиками,  а  затем
сплетались в объятиях, будто юные влюбленные, а корабль медленно  плыл  по
неподвижным водам тропического  моря.  Она  расспрашивала  Лоулера  о  его
жизни, и он постарался передать ей короткие  истории  о  своем  совсем  не
ярком детстве и о тихой, спокойной и лишенной  всяких  неожиданностей,  но
полной всевозможных ограничений  последующей  жизни  на  том  единственном
острове, который по праву считался родиной Вальбена.
   А потом...  Однажды,  в  середине  дня,  он  спустился  в  трюм,  чтобы
покопаться в своих сундуках с запасами медикаментов. Неожиданно из темного
угла грузового отсека до него донеслись стоны и вздохи страсти. Это был их
излюбленный уголок,  а  голос,  несомненно,  принадлежал  женщине.  Нейяна
находилась наверху, лазила по канатам; Лис - на камбузе; Тила отдыхала  на
палубе... Оставалась только Сандира. А где Кинверсон? Он нес  дежурство  в
первой смене вместе с Браун и сейчас тоже должен быть свободен.  "Там,  за
ящиками, может находиться только Гейб, - сделал вывод Лоулер, - а стонет и
вскрикивает не кто иная, как Сандира, лежащая в его объятиях".
   Итак, что бы ни связывало эту пару, - и Вальбен прекрасно  знал  это  -
ничего не ушло в прошлое, вовсе нет, оно продолжало соединять Кинверсона и
Тейн, несмотря на все автобиографические исповеди последних дней, которыми
Сандира обменивалась с Лоулером, и на их жаркие романтические объятия.
   Восемь капель настоя помогли ему забыть об этом, пусть не навсегда,  но
забыть.
   Вальбен измерил остаток "травки". Немного. Совсем немного...


   Начали возникать проблемы с питанием. Прошло так много  времени  с  тех
пор, как им в последний раз удалось хоть что-то поймать. Сейчас даже налет
рыб-ведьм показался бы радостной перспективой. Они поддерживали свои  силы
остатками запасов сушеной  рыбы  и  порошками  из  высушенных  водорослей,
словно находились не в тропических водах, а где-либо в северных широтах  в
разгар арктической зимы. Порой, забросив большой лоскут ткани  за  борт  и
протащив его за судном, им удавалось наловить немного планктона,  но  есть
его - все равно что жевать крупный песок, горький и неприятный на вкус.
   Начались первые авитаминозы. У многих стали трескаться губы;  поблекли,
обесцветились волосы; кожа  покрылась  пятнами  и  сделалась  сухой;  лица
осунулись.
   - Это чистое безумие, -  бормотал  Даг  Тарп.  -  Нам  нужно  повернуть
обратно, пока мы все не погибли.
   -  Каким  образом?  -  поинтересовался  Фелк,  осуждающе  и  растерянно
посматривая на собеседника. - Откуда  дует  ветер?  Учти,  если  он  здесь
вообще существует, то только с востока.
   - Не имеет значения, - озлобленно отрезал радист. - Мы  найдем  способ.
Нужно выбросить эту сволочь Делагарда за борт и повернуть судно! Что вы на
это скажете, док?
   - Ну, прежде всего, нам необходим хороший дождь и небольшой косяк рыбы.
   - Вы что, уже больше не с  нами?  А  я-то  думал,  вы  горите  желанием
вернуться назад.
   - Оньос прав, - осторожно заметил Лоулер. - Здесь ветер против  нас.  С
Делагардом или без него, но мы не сможем пробиться обратно на восток.
   - Что вы такое говорите, док? Выходит, нам придется плыть  вокруг  всей
планеты до тех пор, пока не придем во Внутреннее  море  с  противоположной
стороны?
   - Не забывайте о Лике Вод, - вставил Данн Хендерс. -  Мы  доберемся  до
него гораздо раньше, чем до другого полушария.
   - Лик Вод, - мрачно повторил Тарп. - Лик! Лик! Лик! Черт бы побрал этот
Лик!
   - Как бы он вначале не забрал нас, - сурово прокомментировал Хендерс.


   Наконец бриз несколько  усилился,  резко  изменил  свое  направление  с
северо-восточного на восточно-юго-восточное и  начал  дуть  с  неожиданной
силой. В море тоже как будто возникло какое-то смятение, стали подниматься
волны, они порой даже перехлестывали через борт.
   Внезапно  снова  объявилась  рыба:  серебристые   стайки   в   огромном
количестве зарябили  вокруг  судна,  и  сети  Кинверсона  вновь  оказались
забитыми добычей.
   - Полегче, полегче, не налегайте, - предупреждал  Делагард,  когда  все
садились за стол. - Не набивайте свои желудки, а не то лопнете.
   Лис превзошла саму  себя  в  области  кулинарного  искусства,  сотворив
десяток различных соусов практически из ничего. Но воды все еще не было, и
из-за этого еда, оказалась далеко не столь  большим  удовольствием,  каким
могла бы стать.
   Гейб вновь попытался уговорить их есть сырую рыбу,  чтобы  использовать
ту влагу, которая  в  ней  содержится.  Сырые  и  еще  кровоточащие  куски
казались намного  вкуснее,  если  мясо  предварительно  смачивали  морской
водой, но сие еще больше обостряло проблему жажды.
   - Док, что произойдет с нами, если мы будем пить соленую воду? - как-то
спросила Нейяна Гольгхоз. - Мы умрем? Или сойдем с ума?
   - Да мы уже сошли, - пробормотал себе под нос Даг Тарп.
   - Определенное количество соленой жидкости  не  имеет  катастрофических
последствий для организма, - ответил Лоулер,  думая  о  том,  сколько  сам
проглотил водички из-за борта, но умолчал об этом. - Если бы  у  нас  была
пресная вода, мы бы могли растянуть срок ее использования немного  дольше,
разбавляя  процентов  на  десять-пятнадцать  жидкостью  из  моря.  Это  не
причинило бы нам никакого вреда. Более  того,  помогло  бы  восполнить  ту
соль, что выходит из нашего  организма  вместе  с  потом  в  такую  жаркую
погоду. Но на чисто морской  воде  люди  долго  прожить  не  смогут.  Наши
органы, конечно, могут отфильтровать ее и превратить в пресную,  но  почки
не смогут справиться с таким избытком  соли  без  того,  чтобы  не  начать
откачку влаги из других тканей тела. Благодаря такому  процессу  мы  очень
скоро начнем, так сказать, засыхать на корню. Это не замедлит  проявиться.
Лихорадка, рвота, бред - и смерть.
   Данн Хендерс установил несколько крошечных дистилляторов, работающих на
солнечной энергии. Он натянул чистый  пластик  поверх  горлышек  кувшинов,
наполненных  морской  водой.   В   каждом   сосуде   находилась   чашечка,
предназначенная для сбора  капелек  пресной  воды,  конденсировавшейся  на
внутренней стороне крышки. Однако это занятие, по правде говоря,  являлось
сущим мучением. Стало совершенно очевидно, что таким образом  достаточного
количества живительной влаги не наберешь.
   - А если дождя не будет? - спросила Тила Браун. - Что  мы  тогда  будем
делать?
   Лоулер нахмурился и махнул рукой в сторону отца Квиллана.
   - Тогда остается только одно - молиться.


   На следующий день, поздно вечером, когда  жара  сжимала  всех  в  своих
тисках подобно тесному колпаку, надетому  на  голову  планеты,  и  корабль
стоял почти неподвижно на поверхности Пустынного моря, Лоулер услышал, как
Хендерс и Тарп перешептываются, таинственно переглядываясь, в  радиорубке.
Вальбен как раз направлялся в свою каюту.  Их  грубоватые  голоса  звучали
раздражающе неприятно.
   Лоулер на мгновение задержался в проходе, и  тут  на  трапе  показалась
фигура Оньоса  Фелка,  который  походя  кивнул  доктору  и  тоже  вошел  в
аппаратную связи. Вальбен остановился у двери в свою каюту и услышал,  что
навигатор прошептал:
   - Там, за дверью, - док. Может, мне пригласить его сюда?
   Лоулер не разобрал ответа, но,  должно  быть,  он  был  утвердительным,
потому что Фелк вернулся и поманил его пальцем.
   - Док, зайдите на минутку.
   - Уже поздно, Оньос. Что случилось?
   - Всего лишь на одну минутку...
   Тарп и Хендерс сидели в крошечной радиорубке, упершись коленями друг  в
друга. На столе стояла потрескивающая свеча и возвышалась фляга с  бренди,
рядом - две чашки. Вальбен неожиданно вспомнил, что Даг обычно никогда  не
выпивал.
   - Бренди, док? - спросил Данн.
   - Спасибо, не нужно.
   - У вас все в порядке?
   - Я устал, -  ответил  Лоулер,  в  его  голосе  прозвучало  неприкрытое
нетерпение. - Итак... в чем дело, Данн?
   - Мы с Дагом беседовали о Делагарде... И Оньос  тоже...  Обсуждали  тот
идиотский кошмар, в который мы  попали  по  его  милости.  Что  вы  о  нем
думаете, док?
   - О Делагарде? - Вальбен пожал плечами. - Вы же  знаете  мое  мнение  о
Ниде.
   - Мы все знаем, что каждый из нас о  нем  думает...  потому  что  давно
знаем друг друга. И все-таки...
   -  Он  очень  решительный  человек.  Упрямый,  сильный   и   совершенно
неразборчивый в средствах  для  достижения  поставленной  цели.  Абсолютно
уверенный в себе.
   - Сумасшедший?
   - Ну-у, за это я не могу ручаться.
   - Держу пари, вы кривите душой, - заметил Даг Тарп. - Вы же  совершенно
убеждены в его безумности.
   - Весьма возможно, а  может,  и  нет...  Порой  очень  трудно  отличить
целеустремленность и одержимость определенной идеей  от  безумия.  В  свое
время многие гении казались сумасшедшими.
   - Гм-м... Вы считаете его гением? - удивился Хендерс.
   - Вовсе нет. Но, по крайней мере, Делагард - весьма необычный  человек.
Не могу сказать, что там у него в голове, - не исключено, что Нид безумен,
- но он  может  дать  вам  вполне  рациональные  объяснения  причин  своих
поступков. Ведь сей пресловутый Лик Вод для него - отнюдь не бессмысленное
словосочетание.
   - Док, не корчите из себя саму  невинность,  -  резко  сказал  Фелк.  -
Каждый параноик полагает, что его бред наполнен  глубочайшим  смыслом.  На
свете нет ни одного человека, который бы всерьез считал себя сумасшедшим.
   - Док, вы, наверное, восхищены Делагардом? - ехидно спросил Хендерс.
   - Да нет, не особенно. - Лоулер снова пожал плечами. - Нужно  признать,
у  него  есть  определенные  достоинства.  Нид  -  человек   идеи.   Хотя,
естественно, далеко не все его "озарения" вызывают восхищение.
   - Он вам нравится?
   - Отнюдь. Ни в малейшей ступени.
   - Док, а вы - прямой человек.
   -  Послушайте,  в  чем  смысл  всей  этой   болтовни?   -   раздраженно
поинтересовался Лоулер. - Если вы просто хотите  убить  время,  просиживая
здесь за бутылкой бренди и рассуждая о том, какая скотина Делагард,  то  я
лучше пойду спать. Согласны?
   - Мы только хотим выяснить  вашу  позицию  в  данном  вопросе,  док,  -
ответил Данн. - Скажите, вы согласны,  чтобы  наше  путешествие  и  дальше
продолжалось так, как оно шло до сей поры?
   - Нет.
   - Ну а что вы готовы сделать для изменения ситуации?
   - Разве что-то _можно_ изменить?
   - Я спросил первым... - Это не ответ - отвечать вопросом на вопрос.
   - Вы планируете бунт, не так ли?
   - Разве я говорил об этом? Что-то не помню, док.
   - Даже глухой услышал бы это.
   - Бунт, - повторил Хендерс. - Если бы кто-то из нас попытался взять  на
себя активную роль в  определении  направления  нашего  плавания,  что  бы
сказали вы? Как бы поступили в этом случае?
   - Данн, это совершенно отвратительная идея.
   - Вы так думаете, док?
   - Было время, когда мне не меньше вашего хотелось  заставить  Делагарда
повернуть корабль обратно, и Дагу сие известно. Я с ним беседовал  на  эту
тему. "Нида нужно остановить", - сказал  я  тогда  ему.  Помнишь?  Но  это
происходило до того, как Большая Волна занесла нас в Пустынное море. С тех
пор прошло много времени, и я, обдумав создавшуюся ситуацию, изменил  свое
мнение.
   - Но почему?
   - По трем причинам... Во-первых, этот корабль принадлежит Делагарду, и,
плохо это или  хорошо,  я  вовсе  не  намерен  отбирать  его  у  истинного
владельца. Вы можете назвать мой поступок  "моральными  соображениями"  и,
конечно, будете оправдывать свои намерения тем, что  он  подвергает  риску
нашу жизнь без общего на то согласия. Но даже при этом условии  ваша  идея
совершенно неразумна. Делагард  слишком  хитер  и  непредсказуем,  слишком
опасен и силен. Он постоянно  начеку.  Большинство  находящихся  на  борту
верны ему или боятся его, что практически одно и  то  же.  Они  не  станут
помогать нам... а,  скорее  всего,  помогут  Ниду.  Попробуйте  что-нибудь
предпринять против него - и вам придется пожалеть о содеянном.
   Выражение лица Хендерса стало ледяным.
   - Вы сказали, у вас три причины... Названы две...
   - Третья - это то, о чем недавно говорил Оньос, - продолжил  Лоулер.  -
Даже если вам удастся захватить  корабль,  каким  образом  вы  собираетесь
возвратиться во Внутреннее море? Будьте  же  реалистами!  Практически  нет
попутного  ветра,  у  нас  кончается  вода  и  запасы   пищи,   причем   с
катастрофической быстротой. Если только  не  подует  западный  ветер,  нам
лучше всего продолжать двигаться к  Лику  Вод,  надеясь  на  то,  что  там
удастся пополнить запасы.
   Хендерс вопросительно взглянул на хранителя карт.
   - Вы так действительно думаете, Оньос?
   - Мы и правда заплыли очень далеко. Большую часть времени на море царит
полный штиль... Поэтому  я  полагаю,  у  нас  нет  другого  выбора,  кроме
движения прежним курсом.
   - Таково ваше окончательное мнение? - спросил Данн.
   - Да, - последовал уверенный ответ Фелка.
   - Выходит, мы должны следовать за безумцем,  ведущим  нас  к  месту,  о
котором никому ничего не известно? К месту, где  полно  таких  опасностей,
что и представить себе невозможно?
   - Мне все это нравится ничуть не  больше,  чем  вам,  но,  как  говорит
доктор, мы должны быть реалистами. Конечно, если ветер изменится...
   - Верно, Оньос. Или если ангелы спустятся с неба  и  принесут  с  собой
много хорошей и вкусной пресной воды.
   В маленькой и тесной комнатенке наступила  долгая  напряженная  тишина.
Наконец Хендерс поднял голову.
   - Ну, ладно, док... Мы зашли в тупик. Не хочу  больше  отнимать  у  вас
время. Мы просто  пригласили  вас  по-дружески  разделить  с  нами  фляжку
бренди, но вижу, вы очень устали...  Спокойной  ночи,  док.  Приятных  вам
снов.
   - И все же вы будете пытаться совершить задуманное, Данн?
   - Мне кажется, сие вас не касается, док.
   - Ладно. Спокойной ночи.
   - Оньос, останьтесь еще на минутку, - попросил Хендерс.
   - Как пожелаешь, Данн, - откликнулся на просьбу Фелк.
   Было абсолютно ясно, что навигатор очень хочет, чтобы его убедили.
   "Горстка идиотов, - подумал Вальбен, укладываясь на койку. -  Играют  в
бунтовщиков. - Он почти не сомневался, что у них ничего  не  получится.  -
Фелк и Тарп -  люди  крайне  слабохарактерные,  а  Хендерс  в  одиночку  с
Делагардом не совладает. В  результате  -  вся  их  суета  ни  к  чему  не
приведет, и судно будет продолжать свое плавание к Лику Вод.  Это,  скорее
всего, самый вероятный исход всех  их  планов  и  заговоров",  -  заключил
Лоулер и закрыл глаза.


   Среди ночи Вальбен услышал какой-то  шум  наверху,  крики,  топот  ног,
бегущих по палубе, глухие удары. Раздался чей-то злобный вопль,  но  слова
оказались непонятными из-за плотных досок настила, отделявшего Лоулера  от
кричавшего.
   "Все-таки они начали это", - подумал Вальбен и сел на  постели,  моргая
со сна. Не тратя времени на одевание, доктор встал, повязал  вокруг  бедер
какую-то первую попавшуюся тряпку, вышел в коридор и поднялся по трапу.
   Рассветало. Небо стало серо-голубым, созвездие  Креста  низко  нависало
над морем под тем непривычным углом, что характерен для этих широт.
   На палубе разыгрывалась странная драма, а может, просто заурядный фарс?
   Два человека с безумной яростью бегали друг за другом вокруг  открытого
люка и при этом непрерывно жестикулировали. Присмотревшись, Лоулер  понял,
что это Данн Хендерс и Нид Делагард. Первый преследовал, а второй убегал.
   Инженер держал в руке один из багров Кинверсона, который,  по-видимому,
использовал в качестве копья. Преследуя судовладельца по  периметру  люка,
Хендерс  то  и  дело  наносил  удары  своим   импровизированным   оружием,
предназначая их Ниду, но всякий раз поражал только  воздух.  Правда,  один
все-таки достиг цели - рубашка  Делагарда  оказалась  разорванной;  Лоулер
заметил и тонкую струйку крови, сочившуюся у правого плеча, словно красная
ниточка, вшитая в ткань и почему-то с каждой минутой становящаяся шире.
   Вышло все так, что Хендерс все проделывал в одиночку.  Даг  Тарп  стоял
рядом с ограждением палубы, выпучив глаза и застыв  подобно  статуе.  Фелк
находился поблизости от него в таком же с