о
людей, так это долгое ожидание чего-то подобного - ведь они  находились  в
плавании уже несколько недель.
   Избежать встречи с этой бедой  никак  нельзя.  Три  луны,  обращающиеся
вокруг   планеты,   маленькие   и   быстрые,    двигались    по    сложным
взаимопересекающимся орбитам. Через определенные  промежутки  времени  они
выстраивались в одну линию,  делаясь  источником  мощного  гравитационного
импульса, направленного на огромный водяной шар Гидроса,  вокруг  которого
им приходилось вращаться. Это поднимало огромную приливную волну,  которая
непрерывно странствовала по средней части планеты  по  мере  ее  вращения.
Более мелкие валы, вызываемые гравитационными полями каждой из трех лун  в
отдельности, перемещались под особым углом к основной волне.
   Джилли строили свои острова таким образом, чтобы  они  могли  выдержать
эти неизбежные атаки чудовищных приливов. В некоторых - довольно редких  -
случаях небольшие валы сталкивались с крупным массивным приливным гребнем,
и тогда возникала  страшная  буря,  известная  на  Гидросе  под  названием
"Большая Волна". Правда, сооружения джилли конструировались таким образом,
что выдерживали даже этот неистовый натиск. Лишь отдельные лодки и корабли
обычно оказывались беззащитными перед грандиозной силой  этого  природного
явления. Большая Волна являлась для всех мореходов страшнейшим  испытанием
на прочность и выдержку.
   Первый прилив оказался не очень сильным. День стоял сырой, небо закрыли
тяжелые свинцовые облака, солнце словно потускнело и почти не грело.
   Дежурила первая смена: Мартелло, Кинверсон, Гхаркид, Тила Браун.
   - Впереди - неспокойное море, - крикнул Гейб с верхушки мачты.
   Оньос Фелк в рулевой  рубке  потянулся  за  подзорной  трубой.  Лоулер,
только что поднявшийся на палубу  после  проведения  сеанса  радиосвязи  с
другими судами по поводу возможных медицинских проблем, почувствовал,  как
весь корабль содрогнулся, словно проваливаясь в преисподнюю, а потом будто
встал на дыбы. Поневоле возникло впечатление, что судно уперлось во что-то
твердое. Желтоватые брызги ударили в лицо Вальбена.
   Он взглянул в сторону рулевой рубки. Фелк подавал  ему  какие-то  знаки
резкими короткими жестами.
   - Волна наступает! - крикнул хранитель карт. - Скорее в трюм!
   Лоулер увидел, как Тила и Лео Мартелло закрепляли канаты,  удерживавшие
паруса, а потом спрыгнули с реи. Гхаркид уже отправился в трюм.  Кинверсон
семенил за ним, жестом приглашая Вальбена.
   - Док! Пойдемте! Нельзя оставаться на палубе!
   - Да, да... Сейчас.
   И все же он на какое-то мгновение задержался у ограждения и увидел  Ее.
Она шла по направлению к ним с северо-запада, словно грозное  таинственное
послание из отдаленного Грейварда - плотная серая стена воды, вставшая под
острым углом к горизонту. Большая Волна  катилась  на  них  с  невероятной
скоростью. Лоулер представил себе некий громаднейший прут под поверхностью
океана, который взбивает и подстегивает  этот  исполинский  водяной  кряж.
Приближающейся  волне  предшествовал  холодный  соленый  ветер,  печальный
вестник бури.
   - Док!  -  закричал  Кинверсон,  высовываясь  из  люка.  -  Иногда  она
захлестывает на палубу!
   -  Знаю,  -  отозвался  Лоулер,   не   в   силах   оторвать   взор   от
разворачивающейся перед ним картины.
   Мощь подступающего вала очаровывала его и удерживала у ограждения. Гейб
пожал плечами и исчез в трюме. Вальбен остался один на опустевшей  палубе.
Он понимал, что могут задраить  люк  и  оставить  его  здесь  на  произвол
судьбы. Бросив последний взгляд на величественнейшее  порождение  природы,
Лоулер поспешил укрыться в трюме.
   Все внизу, кроме Хендерса и Делагарда, собрались поблизости  от  трапа,
ведущего на палубу,  и  приготовились  к  неминуемому  столкновению.  Гейб
захлопнул люк за Вальбеном  и  тщательно  задраил  его.  Странный  скрежет
донесся откуда-то из глубин судна. Он шел со стороны кормы.
   - Ага, включается магнетрон, - тихо сказала Сандира.
   Лоулер повернулся к ней.
   - Вам уже приходилось переживать подобное?
   - Даже слишком часто... Но эта волна не так уж сильна.
   Скрежет стал громче. Магнетрон направлял вниз силовой импульс, который,
"упираясь"  в  шар   расплавленного   металла   ядра   планеты,   создавал
своеобразный рычаг, способный приподнять корабль на метр-два над водой или
даже больше, если это необходимо, чтобы преодолеть пик напряжения во время
прохождения огромного вала. Магнитное поле смещения было тем  единственным
достижением супертехники землян, что люди Гидроса сумели  взять  с  собой,
покидая другие миры Галактики. Данн Хендерс как-то  сказал  о  магнетроне:
"Это  мощное  устройство  может  найти  себе  иные   способы   применения,
значительно более полезные для обитателей островов, чем удержание судна на
плаву при встрече с  морскими  ураганами..."  Естественно,  он  был  прав,
говоря так, но Делагард фактически присвоил магнетроны себе,  укрыв  их  в
трюмах  своих  кораблей.  Они   являлись   его   частной   собственностью,
бриллиантами в королевской короне Делагардов, властителей морской империи,
основой семейных богатств.
   - Мы уже наверху? - с тревогой поинтересовалась Лис Никлаус.
   - Когда прекратится этот скрежет, - ответила Нейяна Гольгхоз, - значит,
достигли верхней точки. - Неожиданно воцарилась тишина. - Ну, вот и все...
Судно перевалило через вершину волны.
   Всего одно мгновение... Какой бы мощью ни обладал магнетрон, но  он  не
всесилен. Эти доли секунды тянулись бесконечно. Но волна  прошла,  корабль
благополучно миновал ее пик и мягко опустился  с  противоположной  стороны
вала. Вернувшись к своему нормальному положению, судно стало раскачиваться
с  бока  на  бок  и  содрогаться.  Сотрясение  от  приводнения   оказалось
значительно более сильным, чем ожидал Лоулер, и ему пришлось  вцепиться  в
выступ переборки, чтобы не упасть.
   Неожиданно все кончилось, и они очутились  на  ровной  спокойной  глади
моря.
   Появился  Делагард,  выбираясь  из  люка  грузового  отсека,  и  широко
самодовольно улыбнулся.
   - Ну, вот и все, ребята, - провозгласил судовладелец.  -  Возвращайтесь
на свои места. Плывем дальше.
   Море, пережившее бурю,  вело  себя  немного  неспокойно  и  раскачивало
корабль, словно люльку с  непослушным  младенцем.  Вернувшись  на  палубу,
Лоулер увидел, как приливная волна уходит на юго-восток, рассеиваясь рябью
на пенистой поверхности; затем он разглядел желтый флаг "Золотого Солнца",
красный вымпел "Трех лун", зеленые с черным - "Богини Сорве";  еще  дальше
вырисовывались очертания  других  судов,  по  всей  вероятности,  целых  и
невредимых.
   - Не так уж и страшно, - поделился Вальбен своими впечатлениями с Дагом
Тарпом, который поднялся на палубу вслед за ним.
   - Подождите, -  многозначительно  произнес  тот  в  ответ,  -  все  еще
впереди.



4

   Море вновь переменилось. В этом районе его пересекало быстрое  холодное
течение, несущее свои воды с южной стороны. Оно словно выкашивало  широкую
полосу в зарослях  желтых  водорослей.  Поначалу  в  пене  на  поверхности
наметилась узкая ленточка  чистого  пространства,  затем  она  значительно
расширилась и наконец, когда флотилия Делагарда  вошла  в  основной  поток
невидимой реки, вода стала чистого голубого цвета.
   Кинверсон сразу же поинтересовался у Лоулера, не будет ли море в данном
районе свободно от паразитов и организмов, зараженных ими. Дело в том, что
путешественники уже несколько дней не ели свежей рыбы.
   - Попробуйте поймать что-нибудь, и мы посмотрим, - предложил Вальбен. -
Только будьте поосторожнее при подъеме улова на палубу.
   Но Гейбу не пришлось остерегаться - сети оказались пусты, на крючки  не
попалась ни одна даже мелкая рыбешка.  Конечно,  воды  были  обитаемы,  но
живность предпочитала держаться от корабля подальше. Иногда с палубы  люди
видели целые косяки рыб, которые поспешно плыли прочь от них. С  остальных
судов поступали подобные же сведения. Словом, они могли бы плыть и  дальше
по безжизненным водам Белого моря - "успех" оставался  бы  на  сегодняшнем
уровне.
   Во время общих трапез стали все чаще раздаваться  недовольные  возгласы
по поводу однообразия пищи.
   - Я не  могу  приготовить  что-то  из  ничего,  -  огрызнулась  Лис.  -
Жалуйтесь Гейбу.
   Кинверсон выслушивал все претензии с полным безразличием.
   - Каким образом я могу ловить рыбу, если она и  близко  не  подходит  к
кораблю. Не нравится - прыгайте за борт и хватайте улов руками. Согласны?
   Косяки рыбы по-прежнему продолжали держаться на  безопасном  расстоянии
от кораблей, но теперь флотилия вступила в  область,  богатую  водорослями
нескольких новых разновидностей. Это оказались большие плавучие массы туго
и хитро переплетавшихся между собой растений красноватого  цвета,  которые
перемежались длинными лентами широколиственных и очень  сочных  водорослей
сине-зеленого оттенка. Для Гхаркида настал его звездный час.
   - Они будут очень приятны на вкус, - решительно заявил он. - Это я знаю
наверняка. Кроме того, по питательности...
   - Но если ты никогда раньше не встречал данные  разновидности,  как  ты
можешь утверждать подобное?! - решительно перебил его Лео Мартелло.
   - Я знаю наверняка! Эти водоросли очень вкусны.
   Гхаркид проверил  правильность  своего  предположения  на  себе  с  тем
наивным беспристрастием, которое Лоулеру казалось совершенно  необычайным.
"Красные водоросли, - сообщил он,  -  вполне  подойдут  для  приготовления
салатов,  а  сине-зеленые  лучше  употреблять  с  добавлением   небольшого
количества рыбьего жира". Натим целыми днями просиживал на вспомогательном
мостике с краном, отлавливая огромные партии  съедобных  растений  до  тех
пор, пока не заполнил половину палубы большими грудами запасов пищи.
   Лоулер  подошел  к   нему,   когда   Гхаркид,   присев   на   корточки,
сосредоточенно копался в этой осклизлой массе, с которой ручейками стекала
вода. Мелкие существа, попавшие в сети  вместе  с  водорослями,  бегали  и
ползали среди их переплетавшихся  отростков:  маленькие  змейки,  крабики,
небольшие ракообразные с ярко-красными панцирями, напоминавшими  сказочные
замки... Казалось, Натима совершенно не заботило то, что  у  какого-нибудь
из этих крошечных незваных гостей может  обнаружиться  ядовитое  жало  или
миниатюрные клыки,  с  помощью  которых  они  способны  отрывать  довольно
большие куски, или  сии  "малыши"  обладают  другим  оружием  -  ядовитыми
выделениями. Он смахивал их с водорослей при помощи метелки, сделанной  из
прутиков, а там, где "гость" оказывался  покрупнее,  пускал  в  ход  руки.
Когда  к  нему  приблизился  доктор,  Натим  широко   улыбнулся,   обнажив
прекрасные ослепительно-белые зубы,  ярко  сверкнувшие  на  фоне  смуглого
лица, и произнес:
   - Море было добрым. Оно послало нам хороший урожай.
   - Где ты научился всему, что тебе известно о морских растениях?
   В глазах Гхаркида мелькнула тень удивления.
   - В море, где же еще?! Из него приходит жизнь... Да и мы вышли из моря.
Вы входите в его воды и находите там все нужное  вам,  пробуете  и  то,  и
это... Конечно, запоминаете. -  Он  вырвал  что-то  из  спутанного  клубка
красной травы и с явным удовольствием протянул Вальбену. - Такая красивая,
такая хрупкая!
   Это  оказалась  разновидность  морской  улитки,  желтая  с   маленькими
красными крапинками, почти как  ожившая  капля  желтой  пены  этого  моря.
Дюжина странно пристальных  черных  глазков  величиной  с  ноготь  мизинца
показалась на коротких, но толстых стебельках. Лоулер не нашел  в  ней  ни
красоты, ни изящества, а Гхаркид буквально не мог на нее насмотреться.  Он
поднес улитку к самому лицу и улыбнулся ей, а затем одним  легким  щелчком
выбросил за борт, в воду.
   -  Благословенное  творение  океана,  -  произнес  Натим  тоном   такой
вселенской любви, что Вальбен даже ощутил некоторую досаду и раздражение.
   - Гм-м... Возникает вопрос, с какой же целью ее  сотворили,  -  заметил
он.
   - О, нет, доктор... Э... сэр... Нет, я никогда не задумывался об  этом.
Кто я такой, чтобы спрашивать у океана, зачем он делает подобные вещи?..
   По его почтительному тону можно было заключить, что Натим  воспринимает
окружающее водное пространство в качестве своего божества.  Возможно,  так
оно и есть, тем более для такого человека, как Гхаркид. Но так или  иначе,
этот вопрос не требовал ответа для любого представителя  сообщества  людей
со складом ума типа лоулеровского. У него не  возникало  никакого  желания
общаться с Натимом в покровительственном тоне да и не хотелось  оскорблять
его. Ощущая себя почти нечистым грешником перед  восторженной  невинностью
Гхаркида, Вальбен улыбнулся и пошел своей дорогой. Пройдя несколько шагов,
он заметил, что за ним пристально наблюдает отец Квиллан.
   - Я уже довольно долго стою здесь и смотрю, как он работает, - объяснил
священник,  когда  Лоулер  подошел  к  нему.  -  Натим  копается  в   этих
водорослях, сортирует их,  складывает  по  разновидностям,  причем  ни  на
минуту не прекращает своей  деятельности...  Он  кажется  таким  мягким  и
безобидным, но где-то в глубине его души таится настоящий ураган. Что  вам
известно об этом человеке?
   - О Гхаркиде? Да ничего особенного. Очень  скрытен,  говорит  мало.  Не
знаю, где он жил раньше, но на Сорве Натим появился  всего  несколько  лет
назад, и, кажется, его ничего не интересует, кроме водорослей.
   - Загадка.
   - Да, загадка. Я раньше принимал Гхаркида за мыслителя,  раздумывающего
над  Бог  знает  какой  философской  проблемой  в  своем  интеллектуальном
уединении. Но теперь... Честно говоря, не уверен, что его разум может быть
занят чем-то иным, кроме сосредоточенного изучения различных видов морских
представителей растительного мира. Ведь  так  легко,  знаете  ли,  обычную
молчаливость спутать с глубиной ума  и  мудростью.  Сейчас  я  все  больше
склоняюсь к мысли, что он так же прост, как и кажется.
   - Что ж, возможно, - согласился священник, - но я  бы  очень  удивился,
если бы это действительно оказалось  так.  Никогда  в  жизни  не  встречал
по-настоящему простого человека.
   - Неужели?
   -  Вам  может  показаться,  что  многие  люди  весьма  простоваты,   но
практически - это всегда заблуждение. В моей  профессии  существует  такой
момент, когда представляется возможность заглянуть  в  людские  души.  Это
наступает тогда,  когда  люди  начинают  мне  по-настоящему  доверять  или
начинают верить, что священник - всего лишь завеса, отделяющая их от Бога.
И тогда понимаешь: даже самые простые из них не так уж и просты. Невинны -
может быть, но не просты. Человеческий разум даже при минимальной  степени
развития слишком сложен, чтобы считаться элементарным,  то  есть  простым.
Поэтому, простите меня, доктор, я  предложил  бы  вам  вернуться  к  вашей
первой гипотезе относительно Гхаркида. Мне лично кажется, что он ищет Бога
так же, как это делает каждый из нас.
   Лоулер улыбнулся. Вера в Бога - одно, поиски Его -  совершенно  другое.
Из того, что было известно Вальбену о Натиме, можно заключить только одно:
он верующий на каком-то фундаментальном, дорациональном уровне своей души.
А вот истинный богоискатель - это, конечно же, только сам Квиллан. Лоулера
всегда удивляло  и  даже  смешило,  насколько  люди  склонны  проецировать
собственные желания и страхи на окружающий их мир и наделять  их  статусом
основных законов Вселенной.
   Неужели поиски Бога - это всеобщее занятие? Что касается  Квиллана,  то
здесь сомневаться не приходится.  Так  сказать,  у  него  профессиональная
необходимость. Но Гхаркид?! Кинверсон? Делагард? Сам Лоулер?
   Вальбен пристально вгляделся в лицо  священника.  К  этому  времени  он
научился угадывать мысли Квиллана по выражению его глаз. У него имелось  в
запасе два  наиболее  присущих  ему  выражения  внутренней  работы  мысли,
сменявших  друг  друга  на  физиономии.  Одно  -  сама  благочестивость  и
искренность.  Другое  -  холодное,  циничное  и   равнодушное.   Священник
постоянно менял их, подчиняясь непрестанным бурям, бушевавшим в его  душе.
И вот теперь  Лоулеру  показалось,  что  он  имеет  дело  с  благочестивым
Квилланом, с Квилланом искренним.
   - Значит, вы считаете, я тоже богоискатель? - поинтересовался Вальбен.
   - Конечно.
   - Потому что могу процитировать несколько  строк  из  Библии?  На  этом
основывается ваше умозаключение?
   - А вы считаете, что можете прожить всю жизнь под Его  сенью  и  ни  на
мгновение  не  признать  факт  существования  Бога?  Ведь  такая  ситуация
автоматически порождает свою противоположность... Отриньте  Бога  -  и  вы
будете обречены на Его поиски хотя бы с той целью, чтобы наконец выяснить,
правы ли вы по поводу отсутствия Господа.
   - Гм-м... По-моему, вы сами сейчас находитесь в подобной ситуации.
   - Несомненно.
   Лоулер взглянул на Гхаркида, продолжавшего  терпеливо  перебирать  свой
последний улов водорослей, отсортировывая мертвые ростки и  выбрасывая  их
за борт. При этом он напевал себе под нос незатейливую  песенку,  лишенную
мелодии.
   - А если вы и не отрицаете Бога, и не  принимаете  Его,  что  тогда?  -
поинтересовался Лоулер.  -  Разве  в  таком  случае  вас  нельзя  называть
поистине "простым человеком"?
   - Думаю, вы так бы его и назвали... Но мне еще никогда ничего подобного
не встречалось.
   - Что ж, предлагаю вам поболтать с нашим общим другом Гхаркидом.
   - О! Но мне уже приходилось беседовать с ним, - ответил священник.


   Дождей до сих пор не выпадало.
   Рыба вернулась на достаточно близкое расстояние, и теперь Кинверсон мог
ловить ее с помощью своих снастей, а вот небеса оставались непреклонными.
   Заканчивалась третья неделя их путешествия, и запас воды, что взяли они
с собой с  Сорве,  начал  истощаться.  Его  остатки  приобрели  неприятный
горьковатый привкус. Жители Гидроса воспитывались в условиях ограничения и
нормирования  всего  и  вся,  но  перспектива  заканчивать  экспедицию  на
Грейвард с тем, что осталось в их цистернах, изрядно портила настроение.
   Конечно, дело еще не доходило до употребления  в  пищу  глаз,  крови  и
спинномозговой жидкости морских животных.  Таким  методом  утоления  жажды
пользовался Кинверсон во время своих долгих странствий  в  одиночестве,  в
течение которых ситуация  складывалась  иногда  не  в  его  пользу.  Но  и
доставать установку для опреснения морской воды тоже не  хотелось,  потому
что она доставляла много хлопот: аппарат работал  крайне  неэффективно,  а
сама процедура отличалась утомительностью и состояла в очень  медленном  и
длительном собирании пресной воды буквально по каплям. Все  это  подходило
лишь для самого отчаянного положения.
   Но имелись и другие возможности удовлетворения потребностей в  питьевой
воде. Сырая рыба, богатая влагой и с  относительно  небольшим  содержанием
солей,  составляла  часть  обязательного  дневного  рациона.  Лис  Никлаус
заботилась о том, чтобы очистить и разделать ее на аппетитные  порции;  но
даже при этом условии свежее рыбье мясо быстро всем надоедало и кое у кого
начинало вызывать тошноту.
   Другой полезный способ - пропитывание морской водой одежды и смачивание
ею тела. Суть этого приема  заключалась  в  снижении  температуры  кожного
покрова, а значит - в снижении потребности всего организма в питье.  Кроме
того, это был единственный способ поддерживать тело в  чистоте  -  простая
вода слишком ценилась, чтобы использовать ее для мытья. И  вот  однажды  в
полдень небо неожиданно потемнело, и разразилась гроза.
   - Ведра! - заорал Делагард. - Бутылки, фляги, котелки, чашки! Все,  что
есть под рукой, тащите на палубу! И немедленно!
   Люди, как безумные, носились взад-вперед по трапам,  притаскивая  любые
емкости, пока не заставили весь настил. Затем все сбросили с себя одежды и
принялись танцевать, словно одержимые, а дождь смывал с  их  тел  засохшую
соль. Делагард