, для чего они предназначены, хотя сии хижины  в
действительности являлись портовыми предприятиями, на которых  при  помощи
медленных   малоэффективных   технологических   процессов   из    наиболее
примитивных животных получали некоторые металлы: никель, железо,  кобальт,
ванадий, олово и другие. Контуры предметов и зданий скрывала ночная  тьма,
но за сорок лет жизни  на  этом  маленьком  острове  Лоулер  научился  без
особого труда ходить по любой его части в совершенной темноте.
   Большой двухэтажный  ангар,  в  котором  располагалась  электростанция,
находился как раз по правую сторону от Вальбена. Туда и направился доктор.
   Утро еще не наступило, и небо выглядело непроницаемо черным. В  течение
нескольких прошлых ночей Санрайз - планета из той  же  солнечной  системы,
что и Гидрос, - сиял на небосклоне, подобно большому сине-зеленому  глазу,
но сегодня она освещала другую часть  мира,  бросая  свои  яркие  лучи  на
таинственные воды неисследованного полушария. Однако просматривалась  одна
из трех лун - едва  заметная  крошечная  точка,  излучавшая  режущее  глаз
неприятное  белое  сияние.  Она  находилась  на  востоке,  неподалеку   от
горизонта.  Зато  весь  черный  свод  неба  заполняли  мерцающие   звезды,
своеобразный каскад сверкающей серебристой пыли,  рассыпанной  по  темному
бархату щедрой  рукой  неведомого  существа.  Это  бесчисленное  скопление
бесконечно далеких солнц воспринималось как  ослепительно  яркий  фон  для
одного  величественного  созвездия,  блистающего  Креста  Гидроса  -  двух
пылающих рядов звезд, расположившихся аркой под прямым углом друг к  другу
над безбрежным океаном планеты.  Словно  перепоясав  небосклон,  один  ряд
охватывал космический купол пространства от полюса  до  полюса,  а  другой
решительно устремлялся вдоль экватора.
   Человеку эти звезды казались родными, единственными и лучшими  из  всех
виденных им. Он родился на Гидросе и принадлежал к пятому поколению людей,
живших здесь. Лоулер никогда не бывал ни на каких других планетах - да ему
и не суждено этого.
   Остров Сорве Вальбен знал практически так же  хорошо,  как  собственное
тело. И тем не менее, порой с пугающей  внезапностью  наступали  мгновения
страшного замешательства и смущения, когда  чувство  родного  и  знакомого
исчезало и доктор начинал ощущать себя пришельцем в совершенно чуждом  ему
мире. Ему начинало казаться, что  он  только  сегодня  прибыл  на  Гидрос,
просто-напросто свалился с неба, выпал из бескрайних просторов  Вселенной,
подобно падающей звезде. В эти минуты Лоулер чувствовал себя изгнанником с
далекой-далекой родины. Иногда  перед  его  мысленным  взором  представала
навеки утраченная Земля, родная планета  его  предков,  яркая,  как  любое
другое подобное космическое тело, со своими  большими  голубыми  океанами,
разделяющимися   золотисто-зелеными    массивами    суши,    называвшимися
континентами.
   Тогда Вальбен начинал думать и представлять  картины  несуществовавшего
для него прошлого, приговаривая  про  себя:  "Это  и  есть  мой  дом,  мой
настоящий дом". Иногда у него  возникала  довольно  крамольная  мысль  про
подобные ощущения у кого-либо другого  из  людей,  обитающих  на  Гидросе.
Возможно... Но никто никогда не признавался в  этом  вслух.  Ведь  как  ни
крути, они все здесь чужие. Этот мир принадлежит джилли, а человек  и  ему
подобные жили здесь незваными гостями.


   Лоулер  дошел  до  самой  кромки  моря.  Знакомые   ограждения,   грубо
сколоченные, напоминающие на ощупь дерево, как и все на этом искусственном
острове, не имеющем ни почвы,  ни  растительности.  Вальбен  ухватился  за
перила и стал карабкаться на дамбу.
   Здесь, у насыпи, склон в  островном  рельефе,  полого  спускавшийся  от
возвышения, резко менял свое направление. Настил Сорве поворачивал  вверх,
образуя  менискообразную  форму,  обод  в  виде   полумесяца,   защищавший
внутренние районы от любых приливных волн, за  исключением  самых  мощных.
Ухватившись за перила и наклонившись над  темной,  лижущей  остров  массой
воды, Лоулер какое-то время всматривался в нее, словно  предлагая  себя  в
жертву Всеохватывающему Океану.
   Даже в темноте он зримо ощущал похожие на запятую очертания Сорве  и  в
точности  знал,  где  и  в  какой  точке   побережья   находится   сейчас.
Протяженность  острова  составляла  всего  восемь  километров,  ширина   -
примерно километр, если измерять от линии прибоя до вершины заднего  вала,
охраняющего поверхность от океанических волн.
   Лоулер находился неподалеку от центра, у внутреннего залива. Перед  ним
справа и  слева  протянулись  два  изогнутых  островных  выступа:  один  -
закругленный, где проживали джилли, и  узкий  конусообразный,  на  котором
теснилась маленькая горстка людей.
   Прямо перед Вальбеном, охваченный  парой  этих  неодинаковых  по  форме
кусков суши островной территории, раскинулся залив - живое  сердце  Сорве.
Джилли - создатели этого сооружения - построили там искусственное  дно  из
древовидных водорослей, соединенное  с  островом  на  всем  протяжении  от
одного выступа до другого, для  того,  чтобы  у  обитателей  Сорве  всегда
имелась неглубокая и богатая пищей  лагуна,  своеобразный  пруд.  Дикие  и
опасные хищники, населяющие  открытое  море,  никогда  не  заходили  сюда.
Возможно, - когда-то очень давно - джилли заключили с  ними  что-то  вроде
мирного договора. Кружево  из  губчатых  "ночных"  водорослей,  обитателей
морского дна, не нуждающихся в  освещении,  покрывало  и  скрепляло  собой
искусственное основание залива, одновременно выполняя роль щита  благодаря
своему непрерывному и упрямому  разрастанию.  Сверху  "вязания"  находился
толстый  слой  наносного  песка,  принесенного  ураганами  и  смерчами  из
таинственных глубин великого океана.  А  над  песком  -  заросли  полезных
водных растений сотен видов, в которых роилось немыслимое количество самых
разнообразных морских  животных.  Моллюски  многочисленных  разновидностей
населяли нижний уровень этого "леса". Они  отфильтровывали  морскую  воду,
пропуская ее через мягкие ткани своих тел и накапливая в них особо  ценные
вещества, используемые затем островитянами. Между моллюсками мелькали тени
проплывающих морских червей и змей. Там же паслась жирная и нежная на вкус
рыба. Как раз в эту минуту Лоулер увидел стайку  больших  фосфоресцирующих
существ,  проплывающих  по  заливу  и   излучающих   равномерные   вспышки
сине-фиолетового  света;  эти  крупные  животные  были  известны  ему  под
названием "рты" а может быть,  двигалась  и  другая  разновидность  -  так
называемые  "плоские".   Из-за   темноты   определить   точнее   оказалось
невозможно.
   А за яркими зелеными водами залива находился  великий  океан,  кативший
свои волны  до  самого  горизонта,  удерживавший  всю  планету  в  крепких
объятиях, подобно руке в перчатке, сжимающей маленький шарик  для  игры  в
пинг-понг.  Доктор  всматривался  в  морскую  даль,  ощущая,  наверное,  в
миллионный раз его неизмеримую силу и мощь.  Затем  человек  повернулся  в
сторону электростанции, расположенной на  маленьком,  словно  обрубленном,
мысе, вдававшемся в залив.
   И все-таки они ее не закончили. Непривлекательная постройка,  прикрытая
от дождя гирляндами плетеных матов,  стояла  немой  и  темной.  Перед  ней
мелькало  несколько  одиноких  теней,  имеющих  характерные   для   джилли
очертания - покатые округлые плечи.
   Предполагалось,  электростанция  будет  работать,   используя   разницу
температур в море. Данн Хендерс, который из всех людей, живших  на  Сорве,
обладал наибольшим правом  называться  инженером,  объяснил  этот  принцип
действия Лоулеру после того, как тому удалось получить довольно отрывочное
описание проекта от одного из джилли. Теплая морская  вода  с  поверхности
моря вливается через специальные клапаны в вакуумный резервуар, в  котором
температура кипения, естественно, ниже. Жидкость, закипая, как  задумывали
создатели, должна своим паром приводить  в  движение  турбины  генератора.
Холодная морская вода, добытая с помощью насосов  из  глубинных  океанских
слоев за пределами  залива,  использовалась  бы  для  конденсации  пара  и
превращения его в воду, которая снова бы сливалась в море через  выпускные
отверстия, расположенные на другой части острова.
   Джилли самостоятельно занялись  постройкой,  и  очень  скоро  на  Сорве
возвышалась  новая  конструкция,  казавшаяся   непривычной   в   обыденной
обстановке. Трубы,  насосы,  турбины,  клапаны,  конденсаторы  -  все  это
создатели  и  конструкторы  электростанции   отпрессовали   из   различных
пластмасс, добытых из водорослей и морских растений. Совершенно  очевидно,
что при осуществлении проекта практически не использовались металлы.  Ведь
их с таким трудом добывали на Гидросе, причем в небольших количествах. Все
сооружение  производило  впечатление  на  наблюдателей  своими   искусными
контурами и изящными изгибами. Это было тем более удивительно, что  джилли
по сравнению с другими разумными обитателями планеты  не  обладали  особой
склонностью к технике и искусству. Вероятно, творцом и вдохновителем  этой
идеи являлся какой-нибудь совершенно исключительный  гений  из  их  среды.
Гений или нет, но поговаривали, что джилли пришлось изрядно  "попотеть"  в
ходе подготовки станции к пуску, и до сих пор  она  еще  не  произвела  ни
одного  ватта  электроэнергии.  Большинство  людей  вообще  сомневалось  в
работоспособности сей  конструкции.  По  мнению  Лоулера,  дело  пошло  бы
намного быстрее и лучше, если бы аборигены пригласили Данна Хендерса.  Но,
как всегда, эти создания продемонстрировали свое принципиальное  нежелание
пользоваться советом и помощью незваных  гостей,  с  которыми  им,  скрепя
сердце, приходилось жить бок о бок на острове, даже несмотря  на  то,  что
эта услуга оказалась бы им весьма кстати. Только  однажды  джилли  сделали
исключение из правил. Это случилось очень  давно...  От  вспышки  гнойного
заболевания  плавников  начали  в  огромном   количестве   погибать   дети
аборигенов. Тогда отец Лоулера, почитавшийся почти как  святой,  помог  им
своей вакциной. И какие бы добрые чувства ни пробуждали эти воспоминания в
душах джилли, все равно все осталось в прошлом, не оставив никаких следов.
   Тот факт, что электростанция,  по  всей  видимости,  еще  не  работала,
являлся почти непреодолимой помехой на пути реализации того плана, который
пришел в голову Вальбену накануне ночью.
   Что же теперь делать? Пойти и поговорить с ними? Выступить с  короткой,
но  зажигательной  речью,  забросать  джилли   риторическими   фразами   о
нравственности и благородстве, подкрепляемыми тем духовном импульсом,  что
порождал в нем идеи и фантазии типа пришедшей  ночью?  Но  все  это  нужно
успеть до рассвета...
   - От имени-всего человечества на острове Сорве я, тот, кто вам известен
как сын всеми любимого покойного доктора Бернета Лоулера, столь беззаветно
служившего вам во время эпидемии гнойного заболевания  плавников  у  ваших
детей, хотел бы поздравить вас по случаю близкого завершения строительства
вашей уникальной, способной оказать неоценимую помощь...
   - И даже несмотря на то,  что  для  осуществления  этой  величественной
мечты, возможно, потребуется еще несколько дней, я пришел к вам сейчас  от
имени всего человеческого сообщества острова  Сорве,  чтобы  выразить  вам
нашу искреннюю радость  по  поводу  тех  неограниченных  возможностей  для
значительного улучшения качества жизни на этом клочке  тверди,  населением
которого мы с вами являемся...
   - В эту минуту сердечной радости в  нашем  сообществе  по  поводу  того
исторического достижения, которое вскоре...
   "Нет, хватит! Довольно!" - оборвал сам себя Лоулер и  решительно  вошел
на территорию электростанции.


   Приближаясь  к  высокой  конструкции,  Вальбен  постарался   произвести
побольше шума. Он кашлял, хлопал в ладоши, посвистывал  и  напевал  что-то
неопределенное. Джилли  очень  не  любили,  когда  люди  подходили  к  ним
неожиданно.
   Лоулер приблизился примерно метров на пятнадцать к электростанции,  как
к нему шаркающей походкой направились двое аборигенов.
   В темноте они потрясали своей величиной.  Двумя  колоссальными  башнями
джилли возвышались над доктором, ночная тьма делала  их  бесформенными,  и
только  маленькие  желтые  глазки  светились  подобно  ярким  фонарям   на
непропорционально крошечных головах этих существ.
   Человек сделал приветственный жест, несколько утрировав его, чтобы ни у
кого не возникло даже тени сомнения по поводу дружественных намерений.
   Один  из   джилли   ответил   долгим   фыркающим   звуком   "вру-у-ум",
производившим далеко не приятельское отношение.
   Местные жители выглядели крупными прямоходящими двуногими существами  в
два с половиной метра высотой,  покрытыми  толстым  слоем  черной  упругой
щетины, свисавшей густыми космами. Головы аборигенов казались  до  абсурда
маленькими.  Крошечные  и  куполообразные,  они   едва   возвышались   над
громадными плечами, которые переходили в массивные и неуклюжие, неприятные
для человеческого глаза тела. Люди полагали, что их обширнейшая пещеристая
грудная клетка заключает в себе, кроме сердца и легких, и мозг, так как  в
таких миниатюрных черепных коробках он просто бы не уместился.
   Весьма вероятно, когда-то джилли были  морскими  млекопитающими.  Такой
вывод напрашивался сам собой: они изящно передвигались  по  суше  и  легко
плавали. Причем в воде эти создания проводили столько же времени,  сколько
и вне ее. Однажды Лоулер наблюдал, как джилли  проплыл  от  одного  берега
залива до другого, ни разу не вынырнув  на  поверхность,  чтобы  запастись
воздухом. Этот заплыв, должно быть, занял около двадцати минут.  Их  ноги,
короткие и толстые, служили  наглядной  иллюстрацией  эволюции  плавников.
Руки аборигенов тоже  намекали  на  родство  с  рыбами  -  толстые  мощные
маленькие конечности, которые они прижимали к телу во время ходьбы.  Кисти
рук с тремя длинными пальцами и одним далеко отстоящим  большим  выглядели
необычайно широкими и легко могли принимать форму чаши, очень удобную  для
зачерпывания больших объемов  воды.  Много  миллионов  лет  назад  в  ходе
какого-то невероятного и потрясающего  акта  самоперестройки  предки  этих
существ вышли из моря и создали себе  дома-острова,  в  буквальном  смысле
соткав их из морских  материалов  и  защитив  сии  жилища  от  бесконечных
приливных  волн  искусными  баррикадами.  И  все  же  до  сих  пор  джилли
продолжают оставаться морскими жителями.
   Доктор подошел к обоим аборигенам поближе (не забывая об  осторожности)
и показал жестами: "Я врач, Лоулер".
   Джилли разговаривали, прижимая руки к  бокам  и  пропуская  воздух  под
давлением сквозь глубокие жаброобразные отверстия, расположенные на груди,
и издавая при этом глухие гулкие звуки,  напоминающие  органное  стаккато.
Люди так и не нашли способа имитации этой речи, чтобы местные жители могли
их понимать, а аборигены  со  своей  стороны  не  выказывали  ни  малейшей
заинтересованности в изучении человеческого языка.  Возможно,  звуки  речи
людей были столь же недоступны для них, как и  язык  джилли  для  потомков
землян. Тем не менее хоть какое-то общение  между  двумя  видами  разумных
существ  могло  бы  помочь  решить  многие  проблемы  жизни  на   острове.
Поэтому-то и возник язык  жестов  и  знаков.  Диалог  со  стороны  казался
немного странным и смешным: аборигены  говорили  на  своем  наречии,  люди
отвечали им знаками.
   Джилли, уже подававший голос до этого,  снова  издал  храпящий  звук  и
добавил  к  нему  показавшийся  особенно  враждебным  гнусавый,  свистящий
призвук. Существо  подняло  свой  плавник,  приняв  позу,  которую  Лоулер
мгновенно узнал, - позу гнева. Нет, даже не гнева,  а  ярости.  Предельной
ярости!
   "Э... - подумал Вальбен, - что же случилось? Что я такого сделал?"
   В том, что абориген разъярен, не возникало никаких сомнений. Теперь  он
принялся быстро потирать плавниками  друг  о  друга,  что,  без  сомнения,
обозначало: "Убирайся! Выметайся! Уноси поскорее ноги и свою задницу!"
   Совершенно озадаченный, доктор ответил знаками: "Я вовсе  не  собираюсь
вмешиваться в ваши дела. Просто пришел поговорить".
   Храпящий звук повторился, на этот раз еще громче и более гулко. Он эхом
отозвался в  основании  тропы,  и  человек  босыми  ступнями  почувствовал
затухающую вибрацию.
   Были известны случаи, когда  джилли  убивали  людей,  раздражавших  их,
иногда и просто так, без всякой на  то  причины  -  всего  лишь  внезапная
склонность  к  необъяснимой   агрессии.   Такие   поступки   не   являлись
запланированными или преднамеренными. Просто раздраженный взмах  плавника,
быстрый презрительный удар наотмашь или человек бывал  попросту  раздавлен
одним движением слоноподобной конечности. Они ведь имели значительный вес,
обладали огромной силой и, казалось, не понимали или не обращали  внимания
на то, сколь хрупки тела людей.
   Второй джилли, немного  крупнее,  сделал  шаг  в  сторону  Лоулера.  До
доктора донесся тяжелый хриплый, совсем не располагающий  к  общению  звук
дыхания этой громадины. Абориген устремил на Вальбена  взгляд,  в  котором
тот, как ему показалось, заметил какую-то отчужденную враждебность.
   Лоулер жестом показал удивление и разочарование их поведением  и  снова
изобразил дружелюбие и желание продолжить беседу.
   Злые  глаза  первого  излучали  ярость,  в   которой   сомневаться   не
приходилось: "Вон! Прочь! Уходи!"
   Требование   "звучало"   весьма   недвусмысленно.   Теперь   бесполезно
предпринимать  попытки  для  дальнейших  мирных  переговоров.   Совершенно
очевидно, что они не хотят подпускать его к своей электростанции.
   "Ну, что ж, ладно, - подумал Вальбен, - пусть будет по-вашему".
   До сих пор доктору не  приходилось  сталкиваться  с  таким  отпором  со
стороны джилли, но тратить сейчас время  на  то,  чтобы  напомнить  об  их
старой дружбе и о больших услугах, оказанных стариной  Бернетом,  было  бы
небезопасным проявлением  идиотизма  с  его  стороны.  Один  шлепок  этого
плавника способен сбросить человека в залив с переломанным позвоночником.
   Лоулер отступил, не отводя глаз от разъяренного аборигена,  намереваясь
прыгнуть в воду при первом же угрожающем движении в его сторону. Но джилли
не двигались с места и тоже не отводили от  Вальбена  пристальных  злобных
взглядов, пока он медленно, крадучись, отступал. Когда доктор добрался  до
главной дороги, они вернулись на свою стройку.
   "Да-а... С этим покончено", - с тоской подумал разочарованный человек.


   Лоулера очень задел этот непонятный и зловещий отказ джилли от  общения
с ним. Какое-то время он стоял у ограждения залива,  ожидая,  пока  спадет
напряжение, вызванное недавней странной встречей. Его величественный  план
заключения договора  между  людьми  и  гидранцами,  пришедший  ему  на  ум
нынешней ночью, теперь представлялся не более чем  романтической  ерундой.
Он улетучился из головы Лоулера со скоростью пара, оставив  лишь  ощущение
неловкости, которое несколько секунд он чувствовал почти физически.
   - Ну, что ж... - произнес доктор вслух. - Придется отправляться домой и
дожидаться наступления утра.
   Резкий  и  грубоватый  бас,  неожиданно  раздавшийся  откуда-то  сзади,
заставил Вальбена передернуть плечами.
   - Лоулер?


   Захваченный врасплох, мужчина  мгновенно  повернулся,  сердце  неистово
забилось от страха. Он стал, прищурившись, всматриваться в  предрассветную
темноту.
   Вальбен едва различил очертания фигуры невысокого коренастого  человека
с тяжелой копной  грязных  волос,  который  стоял  в  тени  на  расстоянии
десяти-двенадцати метров от него.
   - Делагард? Это ты?
   Коренастый сделал шаг вперед. Да, это был он, самозваный вожак  жителей
острова, главный двигатель и сотрясатель основ местной жизни.  "Что,  черт
возь