емно-синий оттенок, говоривший о бездонных глубинах; на поверхности снова
появился покров из легких волн.
   У Лоулера возникло ощущение, что их  плавание  никогда  не  закончится.
Корабль стал не просто островом, но заключил в себе весь его мир. Вот  так
вот он и будет разгуливать по палубе вечно. Другие суда, плывшие  поодаль,
напоминали соседние планеты в бескрайних просторах Вселенной.
   Странно, но  подобная  перспектива  почему-то  совсем  не  расстраивала
Вальбена. Его полностью захватил ритм плавания. Лоулер  научился  находить
удовольствие в мерном покачивании корабля,  научился  мириться  с  мелкими
лишениями жизни  в  пути.  Даже  появляющиеся  время  от  времени  морские
чудовища теперь пробуждали в нем любопытство, и он с интересом наблюдал за
ними. Лоулер свыкся с этим новым для него стилем жизни... приспособился...
Значило ли сие, что он как-то размяк в душе? А может,  он  превращается  в
настоящего аскета, которому ничего, по большому счету, не нужно и которого
не заботят временные неудобства? "Возможно, и так, -  сказал  самому  себе
Вальбен. - Нужно при случае спросить об этом у отца Квиллана".


   Данн  Хендерс  поранил  себе  руку  багром,  когда  помогал  Кинверсону
затаскивать на борт громадную, размером с человека,  яростно  бившуюся  на
тросе рыбу.
   Лоулер, у которого иссяк запас бинтов, отправился в грузовой  отсек  за
запасами перевязочного материала. С момента встречи с  Гейбом  и  Сандирой
ему стало неприятно ходить туда: все время казалось, что они там прячутся.
Больше всего Вальбену не хотелось снова столкнуться с ними.
   Но Кинверсон находился на палубе  и  потрошил  только  что  выловленную
рыбу.
   Несколько минут Лоулер копался в  темных,  пропитанных  самыми  разными
запахами недрах корабля, а затем стал пробираться  наверх.  Неожиданно  он
буквально натолкнулся на Сандиру Тейн, шедшую по  тому  же  узкому,  плохо
освещенному проходу.
   Казалось, ее по-настоящему удивила эта неожиданная встреча.
   - Вэл! - вскрикнула Тейн; ее глаза расширились, и она сделала поспешный
и неловкий шаг в сторону, чтобы он не сбил ее с ног.
   Но корабль резко качнуло, и  Сандиру  отбросило  вперед,  прямо  в  его
объятия. Очевидно, все произошло случайно - она была просто неспособна  на
столь откровенно-вульгарные поступки.
   Опершись на горку упакованных ящиков у него за спиной, Лоулер бросил на
пол охапку бинтов и поймал Тейн, падавшую  ему  на  грудь  подобно  кукле,
которую отшвырнула от себя капризная маленькая девочка. Он  удержал  ее  и
помог устоять на ногах. Судно начало клониться на другой борт, и  Вальбену
пришлось прижать ее к себе  еще  крепче,  чтобы  Сандиру  не  отбросило  к
противоположной переборке. Так они и стояли, нос к носу, глаза в глаза,  и
смеялись.
   Но тут корабль вернулся к своему обычному положению,  и  Лоулер  понял,
что продолжает сжимать ее в объятиях и сие ему очень нравится.
   "Так вот он, мой хваленый  аскетизм!  -  молнией  пронеслось  в  голове
Вальбена. - Что за черт?! Что за черт, в самом-то деле?!"
   Его губы приблизились к ее устам, а может, и наоборот... Петом  он  уже
не мог точно вспомнить, как это произошло. Но поцелуй был долог,  горяч  и
приятен. После этого, несмотря  на  то,  что  движение  корабля  сделалось
значительно более ровным, Лоулеру не захотелось отпускать  Тейн  от  себя.
Его руки скользили по ее телу: одна двигалась  по  спине  Сандиры,  другая
устремилась к ее упругой мускулистой попке. Он еще  сильнее  сжал  Тейн  в
объятиях, а может, она еще крепче прижалась к  нему...  Сказать  наверняка
невозможно.
   На теле Лоулера имелся только  кусок  желтой  ткани,  обернутый  вокруг
бедер; на Сандире была легкая серая накидка, едва доходившая до бедер. Так
легко сбросить и то и другое!..
   Все развивалось просто,  с  вполне  предсказуемой  последовательностью,
хотя происходящее не становилось более скучным из-за этой предсказуемости.
Оно отличалось ясностью, лаконичностью и неотвратимостью сновидения и  его
же  бесконечной  загадочностью   намеков   на   возможное,   но   еще   не
реализованное.
   Словно в полусне, Лоулер касался ее тела. Кожа Сандиры была удивительно
гладкой и теплой. Как в забытьи, она ласкала его шею. Он  медленно  провел
правой рукой по женской спине, затем - между их  так  плотно  прижавшимися
друг к другу телами, мимо ее маленьких округлых  и  упругих  грудей,  мимо
того места,  где,  как  теперь  показалось,  много  столетий  назад  водил
стетоскопом, и опустил ладони  ниже,  на  начало  развилки  бедер.  Лоулер
коснулся этого места. Влажно... Теперь Сандира  взяла  инициативу  в  свои
руки, слегка оттолкнув его без всякой враждебности.  Она  просто  пыталась
направить Вальбена в какой-то укромный уголок  между  ящиками,  туда,  где
можно лечь. Он почти сразу же понял ее желание.
   Здесь оказалось тесновато и душно. Тем более, оба были  длинноноги.  Но
все прошло как-то легко, само собой, без всякой предварительной  игры.  Ни
он, ни она не произнесли ни единого слова.  Сандира  все  совершала  живо,
активно  и...  быстро.  Лоулер  вел  себя  энергично  и   настойчиво.   Им
потребовалось всего одно  мгновение,  чтобы  синхронизировать  ритм  своих
движений,  и  после  этого  все  происходило  гладко.  Где-то  в  середине
происходящего  Вальбен  попытался  припомнить,  когда  в   последний   раз
занимался  любовью,  но  тут  же  гневно  приказал   себе   все   внимание
сконцентрировать на данной минуте жизни.
   Когда затмение миновало, они еще некоторое  время  лежали,  улыбаясь  и
тяжело  дыша,  их  ноги  причудливо  переплелись,  словно   бросая   вызов
восьминогим обитателям коралловых рифов. Лоулер чувствовал, что сейчас  не
время для сентиментальных и романтических фраз. Но, в любом случае,  нужно
что-то сказать.
   - Ты случайно не шла за мной  по  пятам?  -  спросил  Вальбен,  нарушая
затянувшееся молчание.
   - С какой стати я стала бы это делать?
   - Ну-у... не знаю...
   - Я шла сюда за инструментами для починки канатов и не  знала,  что  вы
здесь. Корабль стало раскачивать и...
   - Да... Ты не жалеешь о случившемся?
   - Нет, - ответила Сандира. - Почему бы  я  стала  жалеть?  А  ты,  что,
сожалеешь?
   - Конечно, нет.
   - Вот и хорошо, - спокойно произнесла она. -  Нам  давно  бы  следовало
заняться этим.
   - Да?
   - Конечно, да! Почему ты так долго ждал?
   Лоулер рассматривал ее при тусклом свете маленькой  свечи.  В  холодных
серых глазах Сандиры мелькнула легкая усмешка. Да, да, усмешка, но  отнюдь
не  насмешка.  Даже  сейчас  Вальбену  казалось,  что  она   относится   к
произошедшему значительно проще, чем он сам.
   - Я мог бы задать тот же вопрос, - заметил Лоулер.
   - Согласна... Кстати, я предоставляла тебе соответствующие возможности,
но ты сделал все, чтобы только ими не воспользоваться.
   - Знаю.
   - Но почему?
   - Это долгая история, - с сомнением ответил  он.  -  И  очень  скучная.
Гм-м... Разве сие имеет какое-то значение?
   - Наверное, нет.
   - Ну и хорошо.
   И снова наступила тишина.
   Через несколько минут  ему  пришло  в  голову,  что  неплохо  бы  снова
заняться любовью, и он начал ласкать ее руку, потом - бедро.  Почти  сразу
же она ответила на его прикосновения легкой дрожью, но,  продемонстрировав
великолепное умение владеть собой и безупречный такт,  Сандира  ухитрилась
вовремя прекратить начатое им до того, как все  зашло  слишком  далеко,  и
высвободилась из его объятий.
   -  Потом,  -  произнесла  она  дружелюбным  тоном.  -   У   меня   ведь
действительно есть причина для того, чтобы оказаться здесь.
   Тейн поднялась, набросила  накидку,  подарила  на  прощание  яркую,  но
холодную улыбку, подмигнула - и исчезла в складе на корме.
   Лоулера поразила ее непробиваемость. Конечно, он не имел никакого права
рассчитывать на то, что произошедшее между ними станет для  нее  столь  же
сильным потрясением, как и для него после столь  длительного  периода  его
воздержания.  Правда,  скорее  всего,  ей  все   понравилось.   Нет,   она
определенно получила огромное удовольствие. А  не  было  ли  это  для  нее
приятной, но преходящей  случайностью,  неожиданным  следствием  неровного
хода корабля? По крайней мере, складывалось именно такое впечатление.


   В один из сонных  полудней  отец  Квиллан  задумал  сделать  из  Натима
Гхаркида католика. Он  занимался  этим  с  заметной  энергией,  поэтому  и
обратил на себя внимание проходящего мимо Лоулера.
   Разгоряченный и вспотевший священник  изливал  на  маленького  смуглого
человечка обильный поток богословских концепций, и тот слушал  с  присущим
ему почтительным вниманием и пассивностью.
   - Отец, Сын и Святой Дух,  -  объяснял  Квиллан,  -  един  Господь,  но
троична сущность Его. -  Гхаркид  торжественно  кивнул.  Они  не  замечали
Лоулера, который слушал их, остановившись наверху.  Его  удивило  странное
словосочетание. - Святой Дух... Что сие может означать?
   Но священник, не останавливаясь, продолжал свои рассуждения. Теперь  он
перешел к объяснению  того,  что  называл  "непорочным  зачатием".  Что-то
отвлекло внимание  Вальбена,  и  он  отошел  от  того  места,  где  слушал
рассуждения Квиллана. Вернувшись минут через двадцать,  Лоулер  обнаружил,
что  святой  отец  продолжает  свои  объяснения.  Сейчас  он  говорил   об
искуплении, обновлении, сущности и существовании, о  значении  греха  и  о
том, как зарождается грех в создании, которое есть образ и подобие  Божие,
и о том, почему необходимо было посылать в мир  Спасителя,  своей  смертью
искупившего  все  зло  человеческого  сообщества.  Кое-что  из  сказанного
Лоулеру понравилось, что-то произвело впечатление  бессмысленного  вздора;
через несколько минут преобладание вздора над имеющим смысл сделалось,  на
его взгляд, настолько грандиозным, что Вальбена  возмутила  приверженность
Квиллана к столь абсурдной религиозной доктрине. "Священник слишком  умен,
- подумал он, - чтобы серьезно относиться ко всей этой  болтовне  о  Боге,
который вначале, создав мир, населил  его  несовершенными  копиями  самого
себя, а затем послал в этот мир какую-то часть себя, чтобы спасти людей от
недостатков и грехов с помощью собственной мучительной смерти". Но  больше
всего Лоулера злило то, что Квиллан,  так  долго  сам  исповедовавший  эту
глупую религию, теперь  пытается  навязать  ее  невинному  и  беззащитному
Гхаркиду.
   Немного позже возмущенный Вальбен подошел к Натиму и посоветовал:
   - Вам  не  стоит  обращать  серьезного  внимания  на  рассуждения  отца
Квиллана. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы попались на его удочку.
   В непроницаемых глазах Гхаркида мелькнула тень удивления:
   - Вы думаете, что я могу попасться?
   - По крайней мере, мне так показалось.
   Натим тихо рассмеялся.
   - Ах, какая ерунда... Этот человек ничего не понимает, -  сказал  он  и
отправился по своим делам.


   В тот же день, попозже, священник отыскал Лоулера и сказал  ему  крайне
резким и раздраженным тоном:
   - Я был бы вам очень признателен, если бы  впредь  вы  воздержались  от
высказывания своего мнения по поводу чьих-то подслушанных вами  бесед.  Вы
не против, доктор?
   Вальбен покраснел.
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Вам прекрасно известно!
   - Ну, да... да.
   - Если у вас есть что сказать, приходите, садитесь со мной и Гхаркидом,
и мы вас с удовольствием выслушаем. Но плевать в спину!..
   Кивнув, Лоулер пробормотал:
   - Извините.
   Квиллан бросил на него пристальный ледяной взгляд.
   - Надеюсь, это искренне.
   - Неужели  вы  в  самом  деле  считаете  достойными  попытки  буквально
впихнуть свои верования в такую простую и чистую душу, как Гхаркид?
   - Мы об этом уже говорили... Он не так прост, как вы думаете.
   - Возможно, - согласился Лоулер, - но он сказал мне, что ваши доводы не
произвели на него большого впечатления.
   -  Да,  это  так.  Но,  по  крайней  мере,  Натим  выслушивал  их   без
предубеждения. В то время как вы...
   - Ну, хорошо, - прервал собеседника Вальбен, - сойдемся на том,  что  я
по природе своей не исповедую никакую религию и ничего не могу поделать  с
этим. Идите и продолжайте делать из несчастного  Гхаркида  католика...  По
большому счету, меня сие мало волнует... сделайте из  него  даже  большего
верующего, чем вы сами. Это не столь сложно. С  какой  стати  меня  должно
волновать ваше стремление? Я же уже  извинился  за  свое  вмешательство  и
действительно искренне сожалею, что влез не в свое дело. Вы принимаете мои
извинения?
   После короткой паузы священник ответил:
   - Конечно.
   Несмотря на столь благополучную развязку, в течение некоторого  времени
напряженность в отношениях между  ними  сохранялась.  У  Лоулера  вошло  в
привычку сразу же уходить куда-нибудь при виде приближающихся священника и
Натима, но складывалось  впечатление,  что  Гхаркид  находит  в  поучениях
Квиллана не больше смысла, чем Вальбен.
   Беседы  вскоре  прекратились,  что  доставило  Лоулеру   даже   большее
удовольствие, чем он предполагал поначалу.


   На горизонте появился остров, первый за все  время  путешествия,  если,
конечно, не считать того, что строили джилли.
   Даг Тарп  направил  туда  приветственную  радиограмму,  но  не  получил
никакого ответа.
   - Они настолько необщительны, - поинтересовался Лоулер у  Делагарда,  -
или здесь живут только двеллеры?
   - Да, только джилли, - буркнул Нид, - одни чертовы джилли! Уж  поверьте
мне. Наших нет.
   Три дня спустя им встретился еще  один  остров,  по  форме  похожий  на
полумесяц, лежавший, подобно спящему животному, на горизонте, к северу  от
их курса.
   Лоулер попросил у рулевого подзорную трубу,  полагая  увидеть  признаки
человеческого поселения на  восточной  оконечности  плавучего  сооружения.
Тарп снова направился в радиорубку, но Делагард остановил радиста,  сказав
что-то о пустых хлопотах.
   - Тоже остров джилли? - растерянно спросил Вальбен.
   - На этот раз - нет! Но какой смысл сообщать им  о  нашем  приближении,
если мы не собираемся наносить им визит?
   - Может, они согласятся пополнить наши запасы питьевой воды?
   - Нет! - отрезал  Нид.  -  Этот  остров  называется  Тетопаль,  и  моим
кораблям запрещено причаливать к нему. У меня плохие отношения с  местными
жителями. Они не дадут нам и ведерка мочи, не говоря уже о воде.
   - Тетопаль? - переспросил Оньос Фелк, удивленно взглянув на  Делагарда.
- Вы уверены?
   - Конечно! Что здесь еще может быть?.. Конечно, Тетопаль.
   - Тетопаль, - повторил Фелк. - Хорошо... Пусть будет Тетопаль, если  ты
так говоришь, Нид.
   Проплыв мимо острова, они вышли  в  тот  район  океана,  где  снова  не
встречалось никаких искусственных плавучих сооружений, возведенных джилли.
Кроме воды, здесь вообще ничего  не  было.  Казалось,  корабли  плывут  по
пустынной Вселенной.
   Лоулер подсчитал, что к  данному  моменту  они  должны  преодолеть  уже
половину пути до Грейварда, хотя все весьма относительно.  Путешественники
явно находились в море около четырех недель, но изолированность  судна  от
остального мира и однообразие жизни  искажали  ощущение  времени,  поэтому
Вальбен не мог определить точно скорость его течения.
   Три дня подряд дул сильный холодный ветер с севера, приводя море вокруг
корабля в злобное неистовство. Первым  признаком  этого  стали  неожиданно
резкие перемены в погоде, которая в районе коралловых рифов казалась почти
по-тропически теплой и  нежной.  Внезапно  воздух  сделался  прозрачным  и
словно пронизанным напряженным ожиданием  чего-то,  бледное  небо  высокой
дугой поднялось над кораблями, словно накрыв  их  громадным  металлическим
куполом.
   Лоулера,  обладавшего  определенными  познаниями  в  метеорологии,  это
беспокоило. Он поделился своими опасениями с Делагардом, который отнесся к
ним вполне серьезно и отдал приказ задраить люки. Немного позже послышался
отдаленный шум, напоминающий  барабанный  бой.  Он  предвещал  приближение
ураганного ветра. Вслед за этим последовало  долгое  глухое  завывание.  И
затем - быстрые и нервные короткие  порывы  шквала,  обжигающего  холодом,
хлеставшего море и взбивавшего его подобно невидимому гигантскому пестику.
Ветер принес с  собой  град,  стучавший  по  обшивке  кораблей  в  течение
некоторого времени, но дождь, несмотря на все ожидания, не пошел.
   - Это пока еще цветочки, - пробормотал Делагард.
   Он практически не уходил с палубы все то время, пока ухудшалась погода,
почти не отдыхая и забыв про сон. Отец Квиллан часто стоял  рядом  с  ним.
Они  возвышались  на  мостике,  как   два   дряхлых   старца,   безнадежно
уставившихся в ту сторону, откуда налетел порывистый ветер.
   Лоулер видел, что Нид и священник что-то обсуждают, качают  головами  и
куда-то показывают. Что эти двое могли сказать друг другу, грубый мужик  с
резким хриплым голосом и животными интересами и  худощавый  меланхоличный,
одержимый мыслью о Боге аскет-священник? Но, как бы то ни было, они вместе
входили в рулевую рубку, подходили к нактоузу, поднимались на шканцы и ют.
Возможно, теперь Квиллан пытается сделать христианина  из  Делагарда?  Или
своими молитвами отвести бурю от корабля?
   Хотели они этого или нет, но грянул шторм.
   Море превратилось  в  огромное  вздыбленное  пространство  взбесившейся
воды. Мелкие брызги наполняли воздух, подобно белому дыму. Ветер нанес  по
судну мощнейший  удар,  словно  грохнул  молотом,  обжигая  лица  людей  и
оставляя после себя устрашающе гулкое эхо. Паруса укоротили, но канаты все
равно отвязывались от нагрузки, и тяжелые мачты раскачивались из стороны в
сторону, словно тоненькие былинки под дуновением ребенка.
   Все, кто только мог работать, вышли на палубу.  Мартелло,  Кинверсон  и
Хендерс осторожно  перемещались  по  корабельным  снастям,  страхуясь  при
помощи веревок, чтобы их не сбросило в воду. Остальные натягивали  канаты,
а Делагард яростно выкрикивал приказы. Лоулер работал вместе со всеми:  во
время подобного урагана никому не делалось скидок.
   Небо совсем потемнело, море стало еще мрачнее, кроме тех мест, где  его
подергивала белая пена или  когда  громадная  волна  поднималась  рядом  с
кораблем, словно гигантская стена из зеленого стекла. Судно влетело в нее,
врезавшись носом в нижнюю часть вала. Оно  погружалось  в  темные  гладкие
углубления в этой сплошной водяной преграде, а затем  с  жутким  чмокающим
звуком отлетало прочь, когда его настигал штормовой  удар  с  подветренной
стороны, потом вновь неслось к  стене,  и  на  палубу  обрушивались  целые
водопады.
   В подобной ситуации магнетрон оказывался совершенно бесполезным: порывы
ветра налетали со всех сторон, сталкивались,  окружая  их  хаотическими  и
неуправляемыми потоками воды. На кораблях  задраили  все  люки,  все,  что
только можно, перенесли в трюм, но захлестывавшие на борт  волны  находили
любой забытый на палубе предмет: ведро, скамейку, багор, котелок с пресной
водой - и все с грохотом катили  по  ней  до  тех  пор,  пока  находка  не
исчезала в темной бушующей пучине. Корабль погружался  носом  в  пенящиеся
валы, затем выныривал и вновь погружался... Кого-то рвало, кто-то  истошно
вопил, некоторые принялись истово молиться.
   Лоулер заметил один из кораблей их флотилии. Он не понял,  что  это  за
судно, так как на мачте отсутствовал флаг.  Его  захлестнула  огромная  то
поднимавшаяся, то опускавшаяся волна, и корабль, следуя за ней, то взмывал
вверх, словно намереваясь рухнуть к ним на палубу, то устремлялся  вниз  и
скрывался из поля зрения, будто окончательно пропав в бушующей бездне.
   - Мачты! - заорал  кто-то.  -  Они  ломаются!  Спускайтесь!  Немедленно
спускайтесь!
   Но они выдержали, хотя каждую секунду казалось,  что  громадные  опоры,
несущие паруса, вот-вот вылетят из своих гнезд и будут унесены в море.  Их
отчаянное содрогание сотрясало весь корабль.
   Лоулер почувствовал, что инстинктивно схватился за кого-то -  это