онятным  -  каким  образом  он  отслеживает   меня,
безошибочно переносится за мной из одного мира в другой  -  даже  тогда,
когда я и сам не знаю, где окажусь через  день  или  через  минуту.  Это
пахло, какой-то чертовщиной. А чертовщины я не люблю. Я понимал, что, уж
коли он оказался здесь и преследует меня уже  по-зрячему,  то  прекрасно
понимает, каким путем я  собираюсь  воспользоваться,  чтобы  попасть  на
Рынок: легальным, разумеется. Но этот путь для меня закрылся, когда я не
пошел на регистрацию, но применил на проходной насилие и  пустился,  как
говорится, во все тяжкие...
   Размышления такого рода не мешали мне, идя по  коридору,  внимательно
разглядывать все, что  попадалось  по  дороге,  и  аккуратно  укладывать
увиденное на полочки памяти. Попадалось не так уж много, но кое-что  все
же было. Коридоры поуже этого, отходившие в стороны через каждые десять,
иногда и пятнадцать метров, узкие дверцы (я насчитал их три) с  кнопками
и стрелками вверх-вниз: видимо, какие-то лифты местного значения.  Возле
входов в коридоры (хотя и не во  все)  попадались  поясняющие  таблички,
некоторые показались мне интересными.
   "Отдел  заказов   нейтрализации",   например,   или   "Сектор   сбыта
инфоутиля".
   Меня это, откровенно говоря, не очень интересовало. Важнее показалось
другое: уровень напряженности тонких полей был тут не выше, чем в городе
за пределами Рынка. А  это,  я  уверен,  свидетельствовало  о  том,  что
товары, служившие тут предметом купли-продажи, на самом деле  находились
где-то в другом месте. Товары эти, по самой своей сущности, должны  были
быть настолько богаты энергией, неизбежно тратившейся на их  создание  и
сохранение, что даже через  десятки  лет  продолжали  мощно  излучать  в
тонком диапазоне. А я не ощущал ничего подобного.  Ну  что  же:  чего-то
такого следовало ожидать, доступ к товарам  такого  рода  и  должен  был
оказаться достаточно затрудненным.
   ...Потом поперечные коридоры кончились, почти сразу начались двери  -
без табличек, но с небольшими  изображениями  государственных  флагов  и
гербов некоторых миров Федерации - не самых значительных, впрочем,  -  а
также с номерами. С последними была какая-то  несуразица:  после  номера
1016 следовал  почему-то  617-й,  а  напротив  оказалось  помещение  под
номером 234. Кажется, все было задумано для того, чтобы сбить новичка  с
толку. Я шагал, ожидая, когда начнутся  обещанные  мне  мосты,  когда  -
сотня метров, которые мне надлежало пройти, кончилась, коридор уперся  в
невысокую -  о  двенадцати  ступенях  -  лестницу,  пришлось  подняться.
Наверху оказался еще один поперечный коридор - широкий, и по его полу, к
моему удивлению, шли рельсы, ширина колеи  была  сантиметров  пятьдесят.
Затем начался спуск, двадцать  ступенек,  и  коридор  продолжился.  Надо
полагать, я преодолел первый мост.
   Пришлось  идти  дальше.  Не  помешало   бы   обзавестись   коридорным
скользунчиком (один такой  я  заметил  вдалеке  в  одном  из  поперечных
коридоров, но быстро справился с искушением воспользоваться им), но  мне
такого не  полагалось.  Пока,  во  всяком  случае.  Возникали  и  другие
соблазны:  например,  пользуясь  отсутствием   персонала,   свернуть   с
предписанного маршрута, пробежаться направо и налево,  а  может,  еще  и
вверх-вниз. Но и это я отверг,  покосившись  на  перископы  соглядатаев,
слегка выступая из стены под самым потолком, они, плавно  поворачиваясь,
исправно  передавали  меня  друг  другу,  так   что   каждый   мой   шаг
запечатлевался для потомства. Не нужно лишнего риска, уговаривал я себя,
здесь и неизбежного наверняка будет больше, чем мне хотелось бы.
   Я уже миновал входы в архивный отдел, в сектор завещаний, еще в  один
сектор - неликвидной информации,  когда  передо  мною  возник  и  второй
мостик и снова пришлось преодолевать  ступеньки.  На  этот  раз  наверху
рельсов не оказалось; колея пролегала по нижнему коридору,  над  которым
мостик и был перекинут. В общем, хозяйство  тут  было,  судя  по  всему,
серьезным и весьма разветвленным, так что я начал уже сомневаться: смогу
ли разобраться в нем за то небольшое время, какое у меня еще оставалось,
если даже никто не попытается помешать мне; но на это я надеялся  меньше
всего.
   Сойдя с мостика, я, как и было велено, свернул круто направо. Круто -
потому что в этом месте начинались сразу два коридора,  удалявшиеся  под
разными углами. В этом коридоре двери располагались теснее друг к другу,
чем в начале моего пути, а кроме того, на них были и таблички с именами,
вероятно, их и имел в виду охранник, говоря о рекламе, которую надо было
читать. Я шел, читая, пока не  почувствовал,  что  пришла  наконец  пора
остановиться. И очень  кстати:  похоже,  что  рабочий  день  начался,  и
коридоры, только что пустые,  вдруг  как-то  сразу  заполнились  людьми.
Защелкали двери, зазвучали приветствия, где-то уже заверещала аппаратура
связи, кто-то промчался по коридору на минисколе - закрутилась жизнь.
   Но почему-то у меня Рынок даже в этот час, как ни  странно,  пробудил
скорее мысли об упадке и бедности, чем о коммерческом успехе.  Незаметно
было никакого наплыва покупателей, вот, вероятно, в  чем  была  причина:
судя по табличкам, все покупали и  продавали  -  но  кому  же?  Обширная
комната, вывеска у которой говорила о том, что предназначена та была для
ожидающих приглашения покупателей, оставалась пустой,  если  не  считать
единственного затерявшегося на ее просторе  человека,  возраст  которого
показался мне перевалившим за  сотню  лет,  именно  в  прошлом  веке  на
Теллусе, да и не только, были в моде такие бороды. И хотя он  уселся  на
длинный диван только что, на моих глазах, вид у него был  такой,  словно
он и ждал тут уже не менее столетия. Возможно,  потому,  что  глаза  его
источали, казалось, устойчивую тоску старины. Впрочем, здесь был  другой
монастырь с другим, своим уставом; как знать - может быть, здесь  царила
мода на вымирающие поколения.
   Вот таким неуместным размышлениям я предавался, пока шагал  по  этому
коридору, разглядывая здания и вывески, да и, остановившись перед нужной
дверью, не сразу загнал их  в  задние  чуланы  рассудка.  Поднимаясь  по
ступенькам, я безошибочно ощущал, что  меня  внимательно  рассматривают,
хотя как раз тут никакого видеожучка  не  было  заметно,  да  и  взгляд,
который я чувствовал на себе, был специфическим:  то  было  сканирование
третьим глазом. Но и к этому следовало быть готовым заранее; я был.
   На  стене,  рядом  с  дверью,  была  укреплена  белая   металлическая
табличка, на которой литерами кириллицы было начертано:
   М. X. ПОВИДЖ Покупка.  Продажа  То  же  самое  (впрочем,  это  скорее
догадка) было  повторено  еще  на  нескольких  языках  с  использованием
латинского, еврейского и  арабского  алфавитов.  Похоже,  дело  у  моего
земляка было поставлено на широкую ногу.
   Остановившись и передохнув секунду-другую, я без  колебаний  протянул
руку, чтобы нажать на кнопку звонка или чего-то другого,  докладывающего
о посетителе.
   Прошла секунда, другая, потом прозвучало несколько  звонких  щелчков,
дверь растворилась и я сразу же шагнул в открывшийся проем.
   Мы сидели за круглым столиком  друг  против  друга,  Повидж  оказался
постарше меня лет на  двадцать,  очень  крепкого  сложения  и,  судя  по
облику, завидного здоровья. Похоже, его заботы о  поддержании  формы  не
ограничивались  бегом  трусцой,  он  явно   проводил   многие   часы   в
тренировочном зале, мускулы распирали  его  белоснежную  рубашку,  синий
блайзер висел на  спинке  стула,  строго  служебный  наряд,  без  всяких
признаков легкомыслия. На столе стояли кофейник,  чашки  и  все  прочее,
помогающее наладить общение с клиентом, установить  ту  духовную  связь,
что способствует заключению удачной сделки. Настоящий  разговор  еще  не
начался, мы пока лишь обменивались  любезностями  и  говорили  на  общие
темы, в то время  как  обе  стороны  лихорадочно  пытались  забраться  в
собеседника поглубже, проникнуть в мысли, в чувства и подсознание...
   - Ну, как там на старой родине - порядок?
   - Как всегда - полный.
   - А на Серпе - там вроде бы какие-то неурядицы?
   - Да, в общем, ничего особенного...
   И тому подобные реплики, ни к чему не обязывающие.  Политес.  У  меня
было ощущение, что я пытаюсь вскрыть танк при помощи перочинного ножика:
защита у Повиджа была поставлена прекрасно. Со  своей  стороны,  я  тоже
делал все возможное, чтобы он не нашел в моем блоке ни малейшей щели - а
уж он пытался,  я  понял  это,  когда  он  машинальным  движением  вытер
проступивший на лбу пот. Я похвалил здешнюю  архитектуру,  имея  в  виду
сложную систему переходов, хозяин, слегка поморщившись, ответил:
   - Надоело это все до чертиков. Коридоры, лестницы, еще коридоры и еще
лестницы, лифты, минисколи - глазу  отдохнуть  не  на  чем,  стервенеешь
быстро - потихоньку начинаешь мечтать о каком-нибудь штормяге, о снежных
зарядах, лавинах, оползнях...
   - Да, - сказал я сочувственно. - Теллус во всех нас сидит глубоко.  -
То была тень намека на то, что он был урожденный  Попович,  и  армагский
загар покрыл его фамилию, когда он был уже в зрелом возрасте.
   - Суматошная система, - проворчал он, не очень, впрочем сердито.
   - По-моему, здесь тихо...
   -  Здесь?  Я  о  Теллусе.  Здесь-то  жить,  конечно,  можно.  Правда,
торговля, прямо сказать, никудышная.
   Его слова меня не смутили: обычай жаловаться на плохие дела возник  в
деловых кругах давно и был самой невинной формой  дезинформации,  другие
были куда опаснее.
   - Ну, - сказал я, - думаю, если тут удается провернуть одну сделку  в
год, то потом можно еще пару лет вообще ничего не делать.
   Он поднял глаза на меня; во взгляде было что угодно, кроме ласки.
   - Какая самая страшная болезнь в Галактике? - спросил он и сам тут же
ответил:
   - Излишнее любопытство.  Летальный  исход  гарантирован.  Особенно  в
здешнем климате. Как у тебя - голова не болит?
   - Не жалуюсь, - сказал я спокойно. - А вот у тебя с памятью не все  в
порядке. Есть, говорят, какие-то таблетки для укрепления памяти, как они
там называются?
   Он покривил губы, возможно, то была улыбка в его трактовке.
   - Двадцать восьмой год, десант на Стрелу-Вторую,  ты  был  во  втором
взводе, носил звание младшего капрала и тащил ручник.
   - Ладно, - сказал я, - обойдешься без аптеки. Чего же ты темнишь, раз
вспомнил меня?
   - Вот потому, что на память не жалуюсь.  Ты  в  десанте  был  младшим
капралом, да. Однако...
   Я поднял руку, останавливая его монолог.
   - В мире две смертельные болезни,  -  поделился  я  с  ним  возникшей
мыслью. - Вторая - излишнее красноречие. Не то и  я  вспомнил  бы,  кто,
когда и где носил звездочки, и сколько.
   Он  кивнул  и  даже  засмеялся  -  словно  хряк  захрюкал.   Но   это
продолжалось считанные секунды.
   - Ладно, - сказал он, посерьезнев. - Так какой же зуд погнал  тебя  в
такую даль? Коланись.
   Схема разговора - шема, как сказал бы Абердох, - у  меня  уже  успела
сложиться. Если бы я сразу раскрыл свои карты, Повидж просто перестал бы
меня уважать. Ритуал прощупывания и  нового  признания  или  непризнания
одним другого и наоборот далеко еще не завершился. Так что искать  ответ
не пришлось.
   - В общем, я тут случайно, - сказал я, очень натурально  вздохнув.  -
Пришлось уносить ноги. Подвернулось - сюда. Дружок посоветовал.  Но  мне
сели на хвост. На  какое-то  время  надо  затаиться.  Даже  в  город  не
вылезать. Так что - помоги по возможности.
   - Так, так, - сказал он, веря мне (чувствовалось) только на четверть,
да иного я и не ожидал.  -  Чем  же  это  ты  занимаешься  в  миру,  что
вызываешь такой интерес? Покупаешь, продаешь?
   - И то, и другое. Смотря по условиям.
   - Каков же товар?
   - Беспроблемный в перевозке.
   Он чуть приподнял брови: понял, о чем речь.
   - А образцы случайно не при тебе?
   - Рассчитываю на долгую жизнь, - разочаровал его я. Он кивнул, словно
того и ожидал.
   - Жаль. А то, может, возник бы  обоюдный  интерес.  Так  чего  же  ты
хочешь?
   - Залезть в норку. И пересидеть.
   - Легко сказать. Тут у нас крутой режим. И к чужим относятся недобро.
   - Это я понимаю. Но ведь приезжают к вам люди: и  покупатели,  и  те,
кто хотел бы войти в дело...
   Выражение его лица не изменилось, только  веки  опустились  на  самую
малость.
   -  Не  без  этого.  Ты  покупатель?  Или  действительно  хочешь  быть
кандидатом?
   Но для этого твой статус вряд ли подойдет.
   - Какой мой статус ты имеешь в виду?
   - Ты сам только что сказал: человека, ищущего укрытия.
   - Это не статус. Это обстоятельства. А если хочешь официально - перед
тобой Чрезвычайный и Полномочный посол мира Симоны в мире Серпы.  Можешь
не вставать, я не очень обижусь.
   Вставать он, кстати сказать, и не собирался. Только приотворил губы в
усмешке:
   - Хорош, хорош. Ну что же: тогда есть повод  для  разговора.  Но  это
была только половина условий. Если уж ты наслышан о наших  порядках,  то
должен иметь при себе нечто для взноса.
   - Вполне могу предъявить.
   - Да? - Он прищурился еще больше.  -  А  обрисовать  в  общих  чертах
способен?
   - Косноязычием не страдаю.
   - Давай, сыпь орехов.
   - Говорим официально?
   - В рабочее время и на служебной территории только такие разговоры  и
могут вестись. Учти: ведется запись.
   - И вот сейчас тоже?
   - Начиная со следующего слова. Включаю. Все.  Я  постарался  изложить
ситуацию на Серпе сухо, по-деловому, с учетом  того,  что  запись  будут
слушать и другие люди, которых я совершенно не знаю.  Но  повел  рассказ
так, что ни намека на уракару с ее семенами  не  проскользнуло,  и  само
слово это, конечно же,  ни  разу  не  оказалось  упомянутым.  Он  слушал
внимательно, глядя мне в глаза; я ни разу  не  отвел  взгляда.  Когда  я
закончил, он сказал:
   - Полезные вести. Пожалуй, можешь  претендовать.  Но  сразу  же  хочу
предупредить: рассчитывать на какой-то заметный пост тебе еще  долго  не
придется, даже если  примут.  Будешь  ходить  в  ассистентах,  выполнять
частные поручения, присматриваться, привыкать, входить в курс... В общем
- на подхвате.
   Я кивнул:
   - Службу я понимаю.
   - Да, было у тебя время понять. Ну а еще перед тем тебя  как  следует
протестируют, если будут пробелы в качествах - чему-то  обучат,  хотя  я
думаю, что этого не потребуется. Опыта тебе не занимать. Ладно,  приятно
было выслушать. А то тут порой такую дребедень  приносят  -  уши  вянут.
Тебе разрешается пребывание здесь, пока твой вопрос будет  проходить  по
начальству.
   Буду тебя рекомендовать как моего ассистента. Есть и такая  должность
тут. Не бойся, сапоги чистить не придется.
   - Пребывать здесь - это где же? У тебя в кабинете?
   - Зачем же. Есть жилые этажи. Можешь устроиться весьма комфортабельно
- если, конечно, имеешь на то средства. Халявы тут нет. Денег-то с собой
много?
   - Прости, - сказал я очень  серьезно.  -  Собирался,  сам  понимаешь,
впопыхах, забыл бумажник под подушкой. Повидж снова похрюкал.
   - Я так и подумал, знаешь ли. Богатым ты не выглядишь.
   - Да, - согласился я. - У меня всегда  все  на  лице  написано.  Хотя
устроиться хотелось бы получше. Если бы мне открыли кредит.
   - И не мечтай, - заявил он категорически.
   - Тогда подскажи другой способ. Вразуми.
   - Подумаю. Ладно, давай свою регистрационную карту...
   Я внимательно оглядел комнату.
   - Теперь тут уже глухо?
   - Ты маленький? - сказал он. - Все крутится, усвоил? Он встал,  и  со
своей рабочей стойки принес большой блокнот и кулограф. Им  можно  смело
писать, не опасаясь, что на нижних листах окажутся отпечатки. Я кивнул и
написал только:
   "Прошел сюда без регистрации. Неофициально". По огоньку, что  зажегся
в его глазах, я понял, что написанное заинтересовало  его  куда  больше,
чем сообщенная мною информация.
   - Душновато тут, тебе не кажется? - сказал он вслух.
   - Кажется - это слабо сказано. Сейчас бы где-нибудь  около  воды,  на
песочке...
   - Песка здесь немерено, - откликнулся он. - Воды - океан.  Но  только
пить ее нельзя. Имеем время до полудня. Пошли?
   - Жалко, что океан не пивной.
   - Были бы  деньги,  -  усмехнулся  он.  -  Ладно,  ты  гость  родины,
как-никак.
   Поехали.
   Путь,  по  которому  мы  проследовали,  чтобы  выйти  из  Рынка,  был
совершенно не похож на тот, каким я сюда явился. На ближайшем  лифте  мы
поднялись почти на самый верх и вышли ярусах в двух от поверхности.  Там
оказался  обширный  гараж,   скользунов   и   колясок   в   нем   стояло
видимо-невидимо; судя по их количеству, народу  тут  работало  никак  не
меньше дивизии. Мы уселись в одну из колясок, весьма породистую.  Повидж
включил автомат, и мы покатили. Проехали по широкому коридору, въехали в
туннель,  и  в  самом  деле  гремевший  от  множества  машин,   летевших
навстречу,  и  лишь  через  пять  с  лишним  километров,   миновав   три
контрольных поста, оказались на поверхности  -  где-то  за  городом,  на
природе, которая на первый взгляд казалась совершенно нетронутой.
   Похоже, пива в этом мире было больше, чем воды - судя  по  тому,  что
пивом мы запаслись сразу же, а до воды же пришлось  добираться  довольно
долго. Правда, даже на этой классной коляске по такой дороге пришлось бы
долго добираться куда угодно: при полном напряжении сил невозможно  было
двигаться быстрее гуляющего пенсионера. Скучая, я поглядывал  направо  и
налево, любуясь красивыми особняками, отстоявшими далеко друг от друга в
глубине садов. Да, похоже, люди здесь  не  очень  нуждались,  во  всяком
случае, некоторая их часть. Как и во всей Федерации, впрочем.
   - Ты не здесь обитаешь? - на всякий случай поинтересовался  я,  когда
мы проезжали мимо какой-то особенно вызывающей виллы.
   - Я - по другой дороге, -  откликнулся  он.  -  Здесь  -  середнячки,
несолидный народ. Брокеры, секретари, кое-кто из разъездных агентов - не
выше. Вот и ты через годик-другой...
   Больше я спрашивать не  стал.  Как-то  сразу  почувствовал,  что  тут
рассуждают по-своему, здесь я  -  вообще  никто,  пустое  место,  мнимое
число. Ощущение мне не понравилось, и я  решил  в  дальнейшем  быть  как
можно более сдержанным  -  для  пользы  дела  и  чтобы  окончательно  не
утратить уважения к самому себе.
   Наконец мы выехали к побережью.  Берег  был  пустынным.  Мы  оставили
машину на забетонированном пятачке. Повидж повел меня прямо сквозь остро
пахнущий кустарник. Продирались с усилием. И вышли наконец к  крохотному
заливчику, где растительность на несколько  метров  отступала  от  воды,
образуя  подобие  пляжа  с  тонким  песком,  обильно  усыпанным  мелкими
ракушками. Я подумал было, что сейчас прилив и вода покрыла  весь  пляж,
не сразу сообразил: если нет луны, то какие же могут быть приливы.
   - Ты все переговоры здесь ведешь? - поинтересовался я.
   Он усмехнулся:
   - А разве мы ведем переговоры? Просто празднуем встречу после  долгой
разлуки. Садись или ложись - как угодно, песочек здесь чистый.
   Я последовал совету. Ящик с пивом, который  мы  с  великими  усилиями
дотащили сюда от машины, он осторожно опустил  в  воду,  вынув  лишь  по
банке - для начала.
   Кивнул мне:
   - Промочи горло. Я промочил.
   -  Теперь  говори.  -  Повидж  пошевелил  губами  вхолостую,  покачал
головой. - Каким же это образом тебе удалось попасть  в  наш  центр,  не
пройдя даже первичной регистрации?  И  почему,  если  можно  было  войти
вполне легально? Наверное, тебе очень не хотелось там засветиться, в чем
причина? Что ты такого натворил,  что  тебе  даже  тут  страшно?  Только
откровенно, потому что иначе никакого содействия от меня  не  дождешься.
Земляки мы там или нет, но я работаю в Рынке и на Рынок и мараться ни  в
чем не стану. Ты ведь не утащил с собой посольскую кассу?  Не  прикончил
там кого-нибудь из-за пустяков? Только не молчи: видишь, я просто сгораю
от любоп