пошла - перевести дух некогда. Ничего, вот сделаем работу -
и закатимся с женой куда-нибудь для безмятежного существования  хотя  бы
на полгодика.
   На этот же Амор, допустим. Если, конечно, мне там понравится.

Глава 5

Ряд волшебных изменений... (с двадцать первого по двадцать второй день событий)

   Нет, не понравилось мне на Аморе. Во всяком случае, сначала.
   Черт  их  знает  -  могли  бы  тут  хотя  бы  фуникулер  какой-нибудь
соорудить, что ли, позаботиться о гостях, если уж на своих им наплевать.
Не то тут в два счета без ног останешься...
   Такие мысли болтались у меня в голове, когда я спускался  по  крутому
склону, стремясь поскорее оказаться на берегу, на песке, усеянном телами
курортников, кое-как, а чаще и вовсе ничем не прикрытых от солнца, кроме
разве  что  пестрых  зонтиков,  очутиться  поближе  к  волнам,  ритмично
накатывавшимся на пляж,  к  ярко  раскрашенным  киоскам,  где  торговали
прохладительными,  в  том  числе  пивом,  оно  сейчас  привлекало  меня,
пожалуй, больше  всего  остального  -  кроме,  конечно,  того  человека,
которого я должен был разыскать на этой выставке хорошо упитанных самцов
и самок, относящихся к виду "человек деградирующий", того самого  парня,
которого  мне  рекомендовал  бывший  сотоварищ.  Благополучно  выйдя  из
ВВ-кабины я, не успев хоть немного собраться  с  мыслями,  направился  в
место, обозначенное  во  всех  путеводителях  словами  "Залив  любви"  -
совершенно   соответствовавшими    (как    я    вскоре    и    убедился)
действительности. Все было бы очень приятно, не будь остров так велик  и
еще - если бы теневой вэвэшник имел свободный  выход,  но  тот,  которым
пользовался Абердох (а на сей раз и я), выходил только на  фиксированные
точки. Таким образом я очутился  там,  куда  меня  вовсе  не  тянуло:  в
городке, административном центре острова.  Почему-то  власти  умудрились
построить свой центр довольно высоко в горах (на  что  был,  разумеется,
свой резон: здесь  было  попрохладнее,  чем  внизу).  Правда,  добраться
оттуда до Залива любви оказалось  несложно,  для  этого  не  нужно  было
обзаводиться альпинистским снаряжением,  достаточно  было  заплатить  за
место в скользобусе. Но вот от центра до пляжей пришлось  спускаться  на
своих двоих - в прокатной конторе в тот день не оказалось в  наличии  ни
одной машины, хотя я был согласен и  на  самую  затрапезную  -  лишь  бы
скользила над поверхностью. "Разгар сезона", -  объяснили  мне,  разводя
руками.
   Я и сам был таким умным: что сезон на Аморе сейчас в самом разгаре  и
потому мелкие дельцы именно здесь и кучкуются, мне было  понятно  и  без
объяснений Абердоха. Давным-давно было сказано, что если нужно  спрятать
камень, то разумнее всего схоронить его  на  галечном  берегу,  человек,
стремящийся раствориться,  исчезнуть  из  глаз,  выберет  для  этого  не
пустыню, где он будет заметен издалека, но толпу себе подобных. Здесь  и
была толпа, да к тому же еще и голая, а голые  люди  выглядят  вовсе  не
так, как одетые,  потому  что  одежда  в  нашем  представлении  является
неотъемлемой частью человеческого образа,  когда  же  мы  имеем  дело  с
голыми, то  далеко  не  сразу  привыкаем  к  совершенно  другой  системе
признаков и примет - если они нам вообще известны, а  если  нет  -  дела
наши совсем плохи. Человек, которого  мне  надлежало  разыскать,  Акрид,
знал все это, надо полагать, не хуже моего, иначе  наверняка  выбрал  бы
другое местечко.
   Но я надеялся, что для серьезного разговора у  него  найдется  уголок
поукромнее: здесь сохранить предмет наших переговоров в  тайне  было  не
больше шансов,  чем  если  бы  мы  сидели  перед  включенным  микрофоном
всепланетного радио. Но в конце концов сейчас  это  меня  еще  не  очень
волновало: прежде  всего  нужно  было  разыскать  Акрида,  а  я  издавна
придерживался правила: всякую задачу надо  решать,  когда  наступает  ее
черед, делать  это  раньше  срока  -  значит  просто  расходовать  время
попусту.
   Да, он был растворен здесь надежно: а вот обо мне сказать этого  было
никак нельзя. На улице лагеря (на Аморе этим словом обозначается то, что
у нормальных людей носит название города, это говорит лишь о том, что на
этой планете поселения никогда  не  обносились  стенами,  что  вовсе  не
удивительно, если  учесть,  что  вся  история  ее  насчитывала  от  силы
восемьдесят лет, человек пришел  сюда,  как  принято  считать,  в  самый
расцвет цивилизации - иными словами, накануне  ее  заката,  но  это  уже
только  мое  личное  мнение,  которое  к  тому  же  склонно  меняться  в
зависимости от моего настроения) - да, итак, на улице лагеря мой  костюм
выглядел бы совершенно естественно - поздним вечером, когда  солнце  тут
не так палит. Но на пляже в самый разгар дня я наверняка выглядел нелепо
- не говоря уже о том, что истекал потом, удивляясь, как же много во мне
содержалось воды.
   Наверное, следовало дойти до ближайшей раздевалки,  снять  кабинку  и
раздеться прежде, чем пускаться на розыски. Но сама  мысль  о  том,  что
придется делать какие-то лишние шаги, была мне крайне противна. Так  что
единственное, чем я постарался  облегчить  свою  участь,  было  -  снять
пиджак и нести его в  руке,  помахивая  и  тем  создавая  хоть  какое-то
движение воздуха вокруг себя. Вообще-то я всегда считал  себя  существом
выносливым, но сейчас у меня возникли серьезные основания для сомнений в
этом: еще час блуждания по тяжкому, глубокому песку - и меня можно будет
собирать в ведро совком, фрагмент за фрагментом.
   Однако, пока этого еще не произошло, я, завязав остатки воли  тройным
топовым узлом, вот уже третий час преодолевал надоедливое  сопротивление
песка и горячего светила. И с каждой минутой во мне  крепли  сомнения  в
том, что рекомендованный моему вниманию человек и в самом деле находится
здесь - на этом пляже, в  этом  полушарии,  на  этой  планете,  в  конце
концов, следовало считаться с  тем,  что  информация  у  Абердоха  могла
оказаться и далеко не свежей; тем не менее я не забывал  шарить  глазами
по  сторонам,  надеясь  в  конце   концов   все-таки   заметить   широко
раскинувшего крылья орла, который должен был  красоваться  (изображенный
красным и синим  колерами)  на  груди  нужного  мне  субъекта.  То  была
единственная сообщенная мне топсимарским отшельником (каким вроде был  и
являлся бывший рейдер Абердох) примета.
   Внешняя примета, разумеется.  Иной  информации  о  нем  у  меня  было
несколько больше. Накануне Абердох рассказал мне достаточно много, и при
надобности я сейчас мог бы без труда перечислить дела моего искомого  за
последние два, даже три года.  За  это  время  он  раза  три  брался  за
выполнение щекотливых поручений.
   Основным же занятием его была торговля секретами - что само по  себе,
с моей точки зрения, не содержало в себе состава  преступления,  правда,
Рынок   полагал   иначе:   одиночки   вроде   этого   парня    считались
недобросовестными конкурентами, так как отвлекали  клиентуру  и  сбивали
цены. И разоблачение каждого такого одиночки расценивалось  как  заслуга
перед Корпорацией, и человек, которому удалось раскрыть, а еще  лучше  -
нейтрализовать  подобного  подпольщика,  мог  рассчитывать   на   весьма
благоприятное отношение со стороны рыночного  начальства.  Что  касается
меня, то для меня в его деятельности неприемлемым было то, что  ни  один
из людей, предлагавших ему купить тайны либо покупавших их  у  него,  по
словам Абердоха, больше не возникал ни  в  одном  из  населенных  миров,
деликатная проверка показала  также,  что  банковские  счета  участников
сделок с этим человеком оказывались  после  их  исчезновения  совершенно
опустошенными, в то время как им  следовало,  наоборот,  подрасти.  Дело
пахло криминалом - однако ни одного  тела  так  и  не  было  обнаружено,
обладатели тайн попадали в категорию безвестно  отсутствующих  -  что  в
разбросанной по просторам Галактики Федерации вовсе не  было  чем-то  из
ряда вон выходящим: случалось, что ЛК долго нельзя было  вызвать  просто
из-за непрохождения связи через штормовые участки Простора.
   Вообще-то я вовсе не намеревался разбираться ни в том,  действительно
ли все эти люди убиты, а если нет - то куда же они деваются, ни также  в
том, обладателем каких тайн сделался ловкий  делец  в  результате  своих
операций и как он их использовал: этим пусть занимается сам Рынок.  Моим
же делом я  считал,  во-первых,  обнаружение  этого  предпринимателя  и,
во-вторых, его задержание и  выдачу  рынку.  После  этого,  уверял  меня
Абердох, моя карьера там будет обеспечена, я получу  полную  возможность
искать и находить,  а  также  использовать  всю  информацию,  касающуюся
уракары, а кроме  того  (и  это  казалось  мне  главным)  -  при  помощи
богатейших возможностей  Рынка  постараться  найти  ключ  к  записям  на
кристелле. Всего и делов, как говорится.
   Однако, чтобы осуществить этот красивый замысел,  требовалось  сперва
обнаружить Акрида, используя ту единственную примету, о которой было уже
сказано. А блуждая по пляжу и чувствуя, что становлюсь все более похожим
на  хорошо  провяленную  воблу,  я  уже   потерял   надежду   на   столь
благополучный исход.
   Можно было плакать или смеяться над самим  собой  -  по  собственному
усмотрению. Я выбрал смех.
   Причина же для смеха заключалась в том, что я увидел  искомую  птичку
только тогда, когда едва не наступил на нее ногой, споткнувшись о чью-то
сумку и  сделав  широкий  вынужденный  шаг  в  сторону,  чтобы  удержать
равновесие.
   Опустившись на песок рядом с едва не попранным моею пятой  человеком,
я  испытал  неимоверное  облегчение.  Потому  что  наконец-то  блуждание
кончилось и начиналась работа.
   - Тебе хорошо бы обзавестись  парой  глаз  на  коленях,  -  не  очень
доброжелательно проговорил орленый  человек.  В  его  речи  чувствовался
резкий лианский акцент, и это лишний раз свидетельствовало о том, что  я
споткнулся в нужное время и в нужном месте.
   - Извини, брат, - ответил я. - Глаза вспотели, так что  ни  черта  не
видно.
   Ты не против, если я немного обсохну около тебя?
   В моей речи только совершенно лишенный слуха человек не  различил  бы
характерного для Ливии распева. Мир этот находился далеко в  стороне  от
тех планет и маршрутов, которые были связаны с деятельностью Акрида, так
что человека оттуда он вряд ли должен был опасаться.
   Он внимательно посмотрел на меня  и,  похоже,  не  ощутил,  как  я  с
некоторым усилием расширил  свое  поле  так  что  мой  новый  собеседник
оказался внутри него, и таким образом его психика  стала  доступной  для
прочтения. Правда, для этого мне пришлось как бы нечаянно придвинуться к
нему почти вплотную: силы мои были, похоже, на исходе. При этом он повел
носом и поморщился:
   - Несет же от тебя, брат, - как от жука-вонючки, ты уж  не  обижайся.
На вот, воспользуйся...
   Он сунул руку в свою сумку и выудил оттуда баллончик с  дезодорантом.
Я поблагодарил и взял. Стянул насквозь мокрую рубаху.  Мельком  прочитал
на  пестром  цилиндрике:  "Аромат  Морели".  Я  обрызгался,  хотя  и  не
чрезмерно  щедро:  успел  уже  понять,  что  мой  новый  собеседник  был
человеком достаточно узкой души -  если  позволительно  применить  такую
характеристику в противоположность душе широкой.
   Вежливо улыбаясь, я  возвратил  баллончик  и  еще  раз  поблагодарил:
обитатели  Ливии  известны  своей  вежливостью.  Он  кивнул  и   упрятал
баллончик в сумку. При этом он держал свою торбу так, что можно было без
труда заглянуть в нее. Я, однако, не поддался искушению, чтобы  излишним
любопытством не вызвать подозрений, тем более, что при  помощи  третьего
глаза успел уже разобраться в ее содержимом.
   - Что, прямо с седла за стол? - поинтересовался он, явно имея в  виду
мой далеко не пляжный наряд. В наших краях сказали  бы:  "С  корабля  на
бал", но цитаты в каждом мире свои.
   - Вся жизнь проходит в спешке, - охотно пожаловался я. -  Не  успеешь
обмыть одну сделку, как приходит пора закручивать другую. (Я  чуть  было
не ляпнул "Ударить по  рукам",  но  это  был  бы  слишком  теллурианский
оборот, я же был ливиатом не только по акценту, но и по оттенку кожи;  и
рубашка, сброшенная мною, случайно  лежала  как  раз  фирменным  ярлыком
вверх, и то была,  разумеется,  ливийская  фирма).  Так  что  приходится
забывать о приличиях.
   Тут в его сознании затлел огонек интереса ко мне. Пока еще  маленький
и тусклый, словно огонек сигареты с полусотни метров.
   - Торгуем? -  Его  интерес  нашел  выражение  в  единственном  слове,
оброненном как бы из вежливости, с полным  безразличием.  Но  я  отлично
видел, что в действительности дело обстояло не так: в его  сознании  уже
пошла реакция сопоставлений и догадок.
   В ответ я лишь пожал плечами, что точнее всего было  истолковать  как
печальный вздох: "Приходится". Однако при желании можно было  принять  и
за отрицание или просто за нежелание распространяться на серьезную тему.
   Видимо,  его  устраивал  и  первый,  и  третий  вариант.  И  он  явно
насторожился.
   Возможно, усмотрел во мне конкурента? Это  было  бы  ошибкой  с  моей
стороны - настроить его подобным образом. Я  проанализировал  на  скорую
руку его состояние.
   Нет, он просто заинтересовался, но был еще очень далек от того, чтобы
опознать во мне того человека, который мог ему понадобиться.  Необходимо
было помочь ему.
   К счастью, мне даже не пришлось думать о том, как это сделать:  Акрид
сам пошел на контакт.
   Пошел - невзирая на то,  что  огонек  подозрительности  горел  в  его
психике куда ярче, чем красная точка интереса. Ничего удивительного:  по
моим прикидкам, он и  должен  был  прежде  всего  опасаться  за  себя  -
опасность могла исходить от любого человека,  знающего  о  нем  хотя  бы
половину того, что было известно мне.
   Если даже не принимать во внимание последних ляпов, допущенных им  за
краткое время нашего общения.
   Каких? У него некоторые концы не сходились  с  концами.  Подчеркнутый
лианский акцент должен был свидетельствовать о том, что  обладатель  его
не только уроженец этого мира, но и постоянный его житель, в то же время
Морель, благоуханная  степь,  занимала  субэкваториальные  зоны  в  мире
Соланы, расположенном в другом конце  населенной  части  Галактики,  или
Суперойкумены, как ее еще называют. При этом оборот "С  седла  за  стол"
относился к фольклору  Симоны,  лежавший  во  внутреннем  кармане  сумки
астробилет был куплен на Стреле-Третьей, а  покоившийся  в  двойном  дне
дистант относился к последним теллурианским конструкциям -  правда,  это
необязательно означало, что он на Теллусе же и был приобретен.  Проколы?
В это я не поверил: слишком уж много их было для парня с немалым опытом,
каким он, судя по данным досье, обладал. Более  вероятным  представлялся
другой  вывод,  человек  этот  старался  выглядеть  этаким   беззаботным
живчиком, мотающимся по Федерации, словно  перекати-поле,  но  вовсе  не
хотел, чтобы в нем разгадали постоянного обитателя Амора, его резидента,
я понимал - почему, мне уже не терпелось, оставшись  одному  в  укромном
местечке, наложить эту схему его метаний на другую - ту, что хранилась у
меня в памяти и где были обозначены исходные пункты тех  людей,  которые
исчезли не без его любезного содействия. Но  удобные  для  такой  работы
обстоятельства возникнут, как я понимал, в лучшем случае поздно вечером,
а до того надо будет еще как  следует  отдохнуть,  чтобы  мое  сознание,
подсознание,  тонкие  тела  и  все  прочие  части   организма   работали
нормально. А сейчас прежде всего следовало внимательно  вести  разговор,
зорко наблюдая за переменами в его тонких телах, чтобы предугадывать его
реакции и возможные противодействия.  Поэтому  я  промедлил  с  ответом,
когда Акрид все тем  же  скучающим  голосом  как  бы  от  нечего  делать
спросил:
   - Продаешь-то что?
   Перед этим он усердно пытался забраться в  мою  психику,  однако  его
способности в этой области  оказались  даже  ниже  средних,  и  он  смог
разглядеть во мне ровно столько и именно то, что я ему позволил.
   Я изобразил  на  лице  некоторое  сомнение:  стоит  ли  отвечать.  Но
позволил себе принять положительное решение.
   - Да как сказать... Вообще-то я больше покупаю.
   - Да? Что же, если не секрет?
   Он попал в точку, позволив мне, услышав последнее слово, едва заметно
вздрогнуть.
   - Ну, какие уж тут тайны... (Он должен был заметить, что я не  сказал
"секреты", видимо, это слово играло в моих делах важную роль, и по  этой
причине я избегал употреблять его - хотя бы из чистого суеверия.) Скупаю
разные мелочи.
   - Мелочи? - повторил он с иронической интонацией.
   - То, что легко перевозить. Не люблю связываться с грузовыми фирмами:
уж больно они дерут.
   - Бриллианты, например, - предположил он. - Компактный товар.
   Я чуть поднял брови:
   - Их слишком хорошо научились обнаруживать  при  осмотре.  А  пошлины
дерут неимоверные. Практически это не окупается.
   Он кивнул, похоже, разговор все больше увлекал его.
   - Вот если бы найти такой товар, который и глазом не  увидеть,  а?  А
увидев - не распознать. Славная была бы торговля, верно?
   Тут   мне   следовало   бросить   на   него    взгляд,    исполненный
подозрительности с заметным включением страха:
   "Что ты обо мне знаешь? - вот что должен был означать такой взгляд. -
Не слишком ли много? И откуда?"
   Я так и сделал. И стал  подниматься,  давая  понять,  что  находиться
рядом  с  человеком,  знающим  обо  мне   столь   много,   кажется   мне
небезопасным.
   Он усмехнулся, в усмешке ощущалось чувство превосходства:
   - Торопишься? Сейчас все равно до сумерек все закрыто.
   Это было мне прекрасно известно, однако я сделал вид, что услышал  от
него об этом впервые.
   - В самом деле? Идиотский порядок...
   - Требование климата, ничего не попишешь.
   - Что, и билетные кассы - тоже? - Всегда ведь стараешься не  поверить
в то, во что верить не хочется.
   - Куда ты так торопишься, едва успев прилететь?
   Я вздохнул.
   - Откровенно говоря, у меня на этой планете никаких дел нет.  Слышал,
что здесь есть Рынок, но это - не для таких, как я. Получилось так,  что
тут пришлось делать пересадку: к сожалению, от нас нет прямых рейсов  на
Синеру.
   Трудно сказать, почему вдруг именно это название навернулось на язык,
может быть, потому,  что  оно  постоянно  прокручивалось  в  подсознании
вместе со словами "уракара" и  "Верига".  Во  всяком  случае,  произнося
"Синера", я вовсе не ожидал добиться этим какого-то результата. И тем не
менее получилось именно так.
   Он вздрогнул и на какое-то время, похоже, перестал дышать. У человека
с  его  опытом  вызвать  такую  реакцию  могло  лишь  нечто,  совершенно
неожиданное и таящее в себе немалую угрозу. Синера?
   Просто невозможно было еще яснее дать понять, какой  товар,  в  числе
прочих - а точнее, даже прежде всех остальных его интересует. На  Синере
(это я выяснил еще на  Туллусе)  серьезных  тайн  никогда  не  водилось.
Только семе уракары. И даже не  они,  а  их  похищение  и  все,  с  этим
происшествием связанное.
   Теперь он совершенно не имеет другого выхода, как только  заподозрить
во мне человека какой-то Службы. Во равно, какой: он - одиночка,  и  для
него любая служба любой власти - враги. Будь он трусом -  постарался  бы
сейчас же отделаться от меня и исчезнуть с глаз. Но он  не  таков;  могу
спорить, что у него уже возникло желание вытащить из  меня  все,  что  я
знаю, - если даже для этого придется вспороть мне живот. Впрочем, это он
захочет сделать в любом случае.
   Интересно, что он сейчас скажет?
   - Ах, вот ты, значит, куда собрался...  -  протянул  он,  словно  эта
новость показалась ему неожиданной. - За воздушными шариками?
   Это было уже из профессионального жаргона; так  успел  объяснить  мне
Абердох вечером, за бутылкой. Воздушный шарик - то есть тонкая оболочка,
которая