надо  решать  быстро,  иначе  еще  через
несколько минут  ты  останешься  тут  один  -  и  своей  медлительностью
привлечешь к себе совершенно излишнее внимание.
   Постой. А зомбированый эмпи, самозваный проводник по лабиринту?
   Пограничники, как правило, считают полицию, включая и военную, своими
людьми, и проверяют обычно спустя рукава.  Так  что  если  у  него  даже
обнаружится пара лишних стволов, большого шума никто  тут  поднимать  не
станет.
   Назвался проводником - вот пусть и проводит! Конечно, потом возникнет
еще одна задача: вернуть оружие самому себе. Однако  я  полагал,  что  в
споре с зомби всегда выйду победителем.
   Где же он? Наверняка где-то рядом: в его  задачу  не  входит  бросать
меня на произвол судьбы. Я оглядел зал, постепенно пустеющий. Унтера  не
было видно.
   Затаился  где-нибудь,  сукин  сын,   и   следит   за   мной.   Ничего
удивительного: ему-то здесь ведом каждый закоулок. А у  меня  просто  не
было времени детально разобраться с такими вещами, как,  например,  план
терминала. У меня его,  кстати,  и  не  было:  улетать  пришлось,  мягко
говоря, второпях.
   Но унтер где-то здесь; я прекрасно ощущаю его присутствие.
   Я снова просканировал окружающее пространство, но на сей раз третьим,
всевидящим глазом. И без труда обнаружил парня. Но,  к  сожалению,  там,
куда сейчас никак не мог добраться.
   МП-унтер успел уже пройти контроль, выйти из зала и теперь  находился
рядом со стойкой - но увы, с другой, внешней стороны.
   Я попытался вызвать его, послав ему соответственную команду. Будь  он
нормальным человеком - команда подействовала бы, но он был зомбирован  и
настроен на команды только своего хозяина, я же  мог  воздействовать  на
него, лишь стоя рядом с ним. Ничего не получилось.
   А время шло. Надо было что-то делать.  На  меня  уже  поглядывали  от
стоек; смотрели с подозрением. Пограничники, такой народ.
   Мне, в общем, выбирать было не из чего. Заплатить - значит, попасть в
сложные обстоятельства. Не заплатить равносильно  немедленному  провалу.
Так что куда ни кинь - всюду клин.
   Я вытащил из дальнего кармана аккуратно сложенный  чек.  Из  другого,
поближе, - воинскую  иденткарту.  Раскрыв  чек,  скользнул  взглядом  по
проставленной  в  нем  сумме,  очень   привлекательной   сумме.   Словно
попрощался с нею. Но расставаться с деньгами было  не  впервой.  Ничего,
останемся живы - заработаем еще... Снова сложил чек, зажал его в пальцах
вместе с иденткартой.
   Правила общения между мирами Федерации оставались почти точно  такими
же, какими были и сто, и двести лет назад: как я уже говорил,  общество,
невзирая на то, что расползлось по десяткам миров, последние века делало
площадку, сохраняя нравы и обычаи - видимо, потому,  что  они  наилучшим
образом согласовывали интересы всех  слоев,  от  правителей  до  бомжей.
Держа все наготове, подхватил сумку и неторопливо направился -  в  числе
последних - к пограничным стойкам с турникетами.
   Стоек было четыре, и сейчас главным и решающим было - не ошибиться  в
выборе. Я начал справа, пытаясь забраться поглубже в психику сидевшего в
будке пограничника. Установив канал  связи,  легко  послал  ненавязчивую
мысль: хорошо, если бы кто-нибудь сейчас  предложил  сотню-другую...  По
легкой отдаче почувствовал, как мысль вошла в сознание адресата.  И  тут
же сгорела. Мгновенно.
   Он даже не попробовал повертеть ее в голове: уничтожил сразу.  Хорошо
для пограничной службы Топси. А для меня - плохо.
   Со вторым получилось лучше, но незначительно. Мысль  осталась  живой,
но он упрятал ее так далеко, что стало понятно: чтобы подвигнуть его  на
такое действие, как пропуск через границу человека, у которого что-то не
в порядке, с ним пришлось бы долго работать. Он просто-напросто  боялся,
хотя было совершенно ясно, что, к примеру, найди он такую сумму на улице
- не побежал бы в стол находок и  не  стал  бы  расклеивать  объявления.
Трусоват и потому нерешителен. Не годится.
   Третий - совсем плохо. Мысль ему понравилась, и он  немедленно  начал
развивать ее дальше. Возникла картинка: ему предлагают  взятку  -  и  он
немедленно  хватает  виновного  за  руку  и   поднимает   большой   шум.
Честолюбив, не испытывает большой нужды в средствах, но очень  недоволен
продвижением по службе и сделает что угодно, чтобы отличиться.  Затевать
операцию с ним - хуже, чем войти безоружным в клетку с голодным тигром и
начать дразнить его. Отпадает совершенно.
   Плохо, плохо.  Если  и  четвертый  окажется  идеалистом,  трусом  или
карьеристом - положение станет действительно пиковым.
   Я даже не  успел  составить  мнения  по  поводу  четвертого.  Потому,
видимо, что народу по эту сторону барьера  оставалось  совсем  мало,  он
просто-напросто закрыл  свою  форточку,  вышел  из  будки,  запер  ее  и
направился к буфету, что находился по эту сторону  границы,  затесавшись
между магазинчиками "такс фри".
   Проголодался, наверное.
   Буфет "такс фри" -  не  самое  дешевое  место.  Тем  более  что  близ
терминала по ту сторону границы - в  этом  я  был  более  чем  уверен  -
имеется достаточно забегаловок самого разного  уровня.  Вывод:  человек,
пользующийся таким буфетом, не очень стеснен в средствах. Это и  хорошо,
и плохо. Плохо - потому, что он может и не пойти на правонарушение  ради
некоторой суммы, тут важно, однако, знать - где та цифра,  ради  которой
он рискнет. Хорошая же сторона дела заключается в том, что откуда-то  же
он берет деньги, чтобы заказать... что именно? Ага.  Чтобы  заказать  не
что-нибудь, а крабовый салат, тибоунстейк  и  бутылку  красного  вина  -
название было мне незнакомо, вероятно, оно было из  местных  сортов.  Не
слабо. Его заказ не остался для меня секретом потому, что я уже стоял  у
него за спиной, ожидая своей очереди. Он заплатил семнадцать  топсийских
уников с мелочью. Непохоже было, что у него они - последние. Я  мысленно
перевел уники в галлары; н-да-с. Этот немолодой  уже  мужик  должен  был
зарабатывать очень неплохо. Оклад пограничника, пусть даже  и  в  звании
субкапитана и с большой, судя по шевронам на плечe, выслугой вряд ли мог
обеспечить ему такой уровень существования. С другой же стороны  -  если
государственный служащий не скрывает, что живет не только на оклад,  его
доходы должны быть в полном смысле слова безгрешными. Или же...
   Вот именно: или же. Я  вспомнил  характеристику  Топси  как  мира,  в
котором законность соблюдается меньше, чем  на  любой  другой  обитаемой
планете. Может быть, здесь и не принято скрывать своих побочных доходов?
Может быть, ими даже гордятся?
   Субкапитан заплатил и отошел к столику, куда ему должны были принести
все  заказанное.  Столик  он  выбрал  ближайший  к  буфетному  прилавку.
Наверное, не случайно.
   Дама за стойкой уже нетерпеливо постукивала ногтями  по  лакированной
доске.
   Я поспешил изобразить смущенно-нерешительную улыбку.
   - Скажите, пожалуйста, вы принимаете земные  рули?  Она  презрительно
изогнула губы:
   - Кроме уников - только галлары. Написано же! И ткнула пальцем вверх.
Над ее головой и в самом деле висела табличка: "Расчет только в униках и
галларах", и я, конечно, успел  прочитать  надпись.  Но  нужно  же  было
как-то завязать разговор.
   - Ах да, простите, не обратил внимания. Ладно, пусть  будут  галлары.
Вот только у меня не кэш, а трэвел-чек...
   Я вытащил чек и положил на прилавок. Она посмотрела. И проговорила  -
уже совсем другим тоном, даже с нотками извинения, при этом из  ее  речи
почти исчезла легкая шепелявость  телецкого  диалекта  (так  он  назван,
поскольку Топси на земном небе располагается в созвездии Тельца):
   - К сожалению, не могу вам помочь.  Мы  не  принимаем  чеков,  только
наличными. Даже карточками у нас не пользуются.
   Одновременно она быстро просканировала меня острым взглядом.  Видимо,
очень уж несовместимыми показались ей -  сумма  и  занюханный  армейский
унтер.
   - А где-нибудь здесь можно реализовать чек?
   - Только в городе, в банке. Это не так уж далеко отсюда... Да и  вряд
ли здесь - даже будь тут обмен - нашлось  бы  столько  денег:  пятьдесят
тысяч!
   - Я понимаю, но у вас здесь все выглядит очень уж соблазнительно!
   Думаю, что слова эти прозвучали  убедительно:  мне  и  в  самом  деле
хотелось есть. Хотя это было не главным. Куда важнее  было  то,  что  за
спиной у меня произошло некоторое движение: слышно было, как ножки стула
скользнули по полу.
   Это означало, что наш разговор - а точнее, названная вслух  (вряд  ли
случайно) сумма привлекла внимание субкапитана.
   - Я бы накормила вас в кредит, - продолжала между тем буфетная фея, -
но у нас это не практикуется. - Она развела руками.
   - Спасибо за сочувствие, - грустно сказал я. - Видно,  придется  и  в
самом деле перехватить что-нибудь там, снаружи.
   За моей спиной послышались  шаги.  Субкапитан  остановился  рядом  со
мной.
   - Царапочка,  я  заждался,  -  проговорил  он  вовсе  не  сердито.  И
медленно, как бы нехотя, повернулся ко мне. Наши взгляды встретились;  и
я сразу же ощутил, как его незримые,  но  от  этого  не  менее  реальные
астральные щупальца утыкаются в мой блок, пытаясь разглядеть - что там у
меня внутри; со своей стороны, и я попытался сделать то  же  самое  -  и
безуспешно. Это было, как мгновенная  стычка  на  фехтовальной  дорожке:
выпад  -  рипост  -  прыжок  назад,  чтобы  разорвать  дистанцию.  Глаза
пограничника на миг блеснули, но он тут же отвел  взгляд  и  сказал,  не
улыбаясь:
   - Потерпевший крушение в шлюпке гибнет от жажды - похоже, да?
   Он тоже заговорил чисто, на литературном феделине. Возможно, тут  это
считалось признаком уважения, но  скорее  он  просто  думал,  что  я  не
разберусь в диалекте.
   Усмехнувшись, я кивнул и жизнерадостно заверил:
   - Ничего, выплыву. Берег близко.
   - Близко, - согласился он. - Однако накат большой, а и тут не пляж  -
скалы. Без помощи трудно придется.
   - Думаете?
   - Если бы не так, - ответил он, - вы были бы  уже  на  берегу,  а  не
здесь.
   Угадал?
   Я не стал отвечать, памятуя, что молчание - знак согласия.
   Буфетная фея собралась уже нести на столик заказ субкапитана.  Но  он
удержал ее:
   - Царапа, пусть молодой человек позавтракает - запишешь на меня. -  И
мне:
   - Заказывайте.
   - Большое спасибо, - сказал я признательно.  Чашку  кофе  и  булочку,
пожалуйста.
   - Что так мало? - удивился он. - Не солдатский аппетит.
   - Всерьез поем в расположении, - ответил я. - Положено, пусть отдают.
   - Разумно. Что же - сядем?
   Я пошел вслед за ним, не забыв забрать с прилавка чек. Он указал  мне
на стул, уселся сам. Глянул на меня в упор, но не сказал ни слова,  пока
хозяйка не принесла все заказанное и не удалилась за стойку. Лишь  после
этого спросил:
   - Проблемы?
   Я не успел глотнуть, как он предупредил:
   - Только правду. Врать мне надо, когда я на посту.
   - Есть небольшие сложности, - сказал я. - Хотя проблем и нет.
   - Это сразу понятно. Мне. Давай по порядку.  -  Он  перешел  на  "ты"
как-то совершенно естественно, словно  мы  вместе  выпили  уже  не  одну
цистерну. - Трудно выйти?
   - Да как сказать... - протянул я.
   - Так и сказать. Похвались, что у тебя там, - потребовал он.
   Я протянул ему иденткарту. Он проглядел ее наметанным глазом.
   - Это сойдет. В чем загвоздка? Ага, погоди.  Соображу.  Ну-ка,  давай
сюда самопалы...
   Я вытащил из кобуры дистант, из сумки -  сериал.  Он  сверил  номера.
Сказал:
   - Все сходится.
   - Я же сказал, что проблем нет...
   - Сказал - и ошибся. Есть  проблема.  Даже  две.  Первая:  до  нашего
захолустья такое оружие  еще  не  добралось,  наши  оберегуны  пока  что
обходятся простой автоматикой. Накладка. Но это - мелочи  жизни.  Вторая
проблема серьезнее. На тебя - казенный заказ. По первой  категории.  Так
что я тебя ждал, хочешь - верь, хочешь - нет.
   - На меня заказ? Или на номера? Он двумя пальцами взял меня за щеку:
   - Обработка хреновая.  Молодые  не  заметят,  но  я  -  старый  волк.
Подержать тебя сутки на спецдиете - придешь в  свой  нормальный  вид.  И
тогда хана тебе.
   Что, ты так громко нашумел там? Я покачал головой.
   - На меня хотят навесить, - сказал я. - А мне работать надо.
   - Почему сюда занесло? Есть тут кто-нибудь?
   Я не ответил. Он приободрил меня:
   - Ты ведь все понял? Я тебе помочь  хочу,  взять  тебя  я  мог  бы  и
сейчас, без твоего согласия. А помочь могу серьезно: я всех знаю, и меня
все знают. Но о тебе будут знать только те, кто может понадобиться.  Вот
и решай. Подумай, а я поем тем временем.
   Я подумал. Когда он вытер губы, я медленно подвинул к  нему  чек.  Он
так же неторопливо спрятал листок во внутренний карман.
   - Ну и правильно. Ладно: я пошел исполнять службу. Минут  через  пять
подходи. Вопросы есть? Вопрос у меня был.
   - Добраться до города - будут сложности?
   - Ах, ты вот куда... - протянул он. - А я решил, что ты по  курортной
части - облегчать  тех,  кому  тяжело  деньги  носить.  А  ты,  выходит,
нацелился на Топсимар. Знаешь, лично я тебе не посоветовал  бы.  За  всю
свою службу не слышал, чтобы там кому-нибудь удалось урвать. А ведь были
артисты, пытались. Может, передумаешь?
   Он принял меня за нормального грабителя, вот что.  Значит,  в  земном
требовании ничего конкретного нет. Просто - задержать и препроводить. Ну
что же: оставим его в этом приятном заблуждении.
   - Я мужик рисковый. И пошел на спор на  большие  деньги,  что  возьму
свое здесь. Субкапитан покачал головой:
   - Ну, мое дело было - предупредить. Я кивнул:
   - За это спасибо. Скажи: а как ты меня вычислил? Разве не могло быть,
что я туда еду по делу? Пограничник улыбнулся, качнул головой:
   - Ну, те выглядят совсем иначе. Подумал и добавил:
   - И чеков не возят. Всегда кэш.
   - Ясно, - сказал я. - Еще раз спасибо.
   Пограничник встал, отодвинув стул.
   - Значит - через пять минут.
   И вразвалочку пошел, унося с собой весь мой капитал.
   Капитал, да. Но кое-какие ценности у меня еще  оставались.  И  ими  я
никак не хотел рисковать. Мои кристеллы которыми я разжился еще у  Пифии
и на которых теперь было кое-что записано. Если  даже  пограничник  и  в
самом деле выпустит меня без осложнений,  то  предстоит  еще  таможенный
досмотр - а у таможенников во всех мирах существуют  достаточно  строгие
правила  относительно  провозимых  записей:  они   считают   необходимым
просматривать  все  тексты,  а  мои  для  этого  никак  не  годятся.   Я
рассчитывал использовать унтера, он шел по зеленому коридору - но сейчас
его было уже не достать. Кто же поможет мне?..
   Я  успел  заметить,  что  те,  кто  собирался  пройти  по   зеленому,
группировались у крайней левой стойки - оттуда путь  в  зеленый  коридор
был короче всего. Я присмотрелся и выбрал того из них, кто показался мне
самым надежным. То был средних лет поджарый мужчина, хорошо  одетый,  из
багажа при нем был один лишь кейс. Выражение лица у  этого  мужика  было
спокойным и весьма уверенным; таких, как правило, если  и  досматривают,
то спустя рукава. К тому же он явно был  местным  жителем  и  достаточно
хорошо известным: несколько  человек  уже  почтительно  поприветствовали
его, он же лишь слегка кивнул им в ответ. Вот этот, решил я, и  пронесет
мои ценности без всяких недоразумений.
   Пристроившись у него за спиной,  я  вошел  в  его  сознание,  готовый
встретить серьезное сопротивление.  К  моему  удивлению,  его  не  было:
психика моего невольного помощника  оказалась  почти  не  защищенной.  Я
внушил ему нужные мысли за считанные секунды;  он  тут  же  обернулся  и
проговорил, мельком глянув на меня:
   - Что у вас там - давайте... Я вручил ему капсулы с  кристаллами.  Он
небрежно сунул их в карман. Я предупредил:
   - Обождете меня у выхода. Не вздумайте исчезнуть, пока не вернете все
мне.
   - Да, да, конечно, - ответил он спокойно. - Не беспокойтесь. Я обожду
вас.
   Я проводил его взглядом. Он прошел зеленым коридором, и  никто  и  не
подумал остановить его.
   У меня отлегло от сердца.
   Через пять минут, выпуская меня на волю, пограничник проговорил:
   -  Кстати,  с  Теллуса  просили  посодействовать  тебе.  При   случае
подтверди, что я так и сделал.
   Я не сразу понял, что он имел в виду именно Короля.
   - Так чего ж ты меня обобрал догола? - не выдержал я.
   - А он не говорил,  что  я  должен  помогать  тебе  задаром.  Ничего.
Наживешь еще.
   Я сделал усилие, промолчал и даже улыбнулся живодеру на прощание.  На
новом месте ни в коем  случае  не  следует  начинать  с  создания  новых
врагов. Это никогда не бывает сделать слишком поздно.
   Человек с  моими  кристеллами  терпеливо  ожидал  меня,  как  и  было
условлено, у выхода. Без единого звука он отдал  мне  все  и  не  спешил
удалиться; лишь после того, как я проверил содержимое капсул и убедился,
что в них по-прежнему покоятся мои  записи,  человек  попрощался  легким
кивком и ушел. Я не стал следить за ним: он мне больше не был  нужен.  Я
полагал, что никогда больше с ним не встречусь.
   Когда я вышел из терминала на привокзальную площадь,  мне  было,  как
сказал поэт, грустно и светло. Светло - потому что я все-таки прорвался.
И еще наверняка по той причине,  что  уж  очень  приятно  было  -  после
пресного, фильтрованного и  неподвижного  воздуха  и  неживого  света  в
терминале оказаться под солнцем (пусть и не столь ярким, как  земное)  и
подставить лицо легкому ветерку,  что  задувал  с  океана,  оказавшегося
совсем  рядом  и  хорошо  видного  с  обширного  плато,  на  котором   и
располагался космодром.
   А грустно - потому, что все  мои  предварительные  планы  впору  было
выкинуть в корзину: они были основаны на деньгах - а их-то у меня больше
и не было. О том что осталось, говорить всерьез не стоило.  Земные  рули
да же у меня самого перестали вызывать  хоть  какое-то  уважение:  сумма
показалась донельзя мизерной - особенно по мере того,  как  я,  медленно
продвигаясь  по  площади,  пытаясь  анализировать  неразбериху   людских
излучений, клубившихся в этом пространстве, поглядел на цены в  торговых
павильонах. Оказаться нищим в совершенно чужом краю - незавидная участь.
Я  утешал  себя  тем,  что  главное  -  бодрость  духа  и  присущие  мне
способности - удалось пронести через  границу  без  ущерба  для  них.  И
кристеллы - то же, а  они  обещали  успех  -  пусть  и  не  сию  минуту.
Остальное же, как говорится, приложится.
   Отойдя в сторонку от выхода, я остановился, чтобы оглядеться и быстро
решить, что предпринять в ближайшие минуты. Ясно было, что задерживаться
здесь  никак  не  следовало:  вероятность  быть  схваченным  уменьшалась
пропорционально квадрату расстояния между мной и. терминалом. Надо  было
уходить, но - куда и каким способом? Как-никак, здесь был  остров,  и  -
как я заметил еще сверху - не очень большой. И, насколько я  мог  сейчас
видеть, от площади уходила только одна дорога,  и  вела  она  вниз  -  к
берегу, окаймленному широкой набережной, от которой выдавались  в  океан
несколько пирсов, рассчитанных,  похоже,  на  небольшие  суда,  впрочем,
больших в этом мире быть, пожалуй, и не  могло  -  всякое  плавание  тут
являлось каботажным, уходить в открытое  море  не  возникало  надобности
(впрочем,  это  были  только  мои  первоначальные  соображения,   первые
впечатления, которые порой бывают обманчивыми). Сейчас у  пирсов  стояли
два суденышка, которые я определил как прогулочные катера. Возможно, они
и осуществляли перевозку людей в Топсимар. Левее, километрах в  двух,  у
берега, у длинной стенки, виднелось несколько  десятков  разнокалиберных
плавсредств: от маленьких  тузиков  до  океанских,  как  мне  показалось
отсюда, яхт - двух-и даже трехмачтовых, с аккуратно убранными  парусами.
Судя по ним, народ здесь жил  не  бедно.  В  той  же  стороне  виднелось
несколько небольших  строений,  здесь  же,  в  районе  пирсов,  -  белое
двухэтажное здание: вер