ики, - не ослышался. Все, хватит. Сделай так, чтобы
я больше о тебе даже и не слышала.
   Петерсон покачал головой. В этот момент он очень напоминал добродушного
школьного учителя, раздосадованного поведением непослушного мальчишки.
   - Вы хотите просто так  взять  и  уйти?  Нет,  мисс  Кессель,  -  уныло
произнес Петерсон, - это невозможно.
   - Возможно, очень даже возможно.
   - Послушайте меня, уважаемая  леди  Кессель,  -  увещевал  Петерсон.  -
Конечно, меня вам можно не бояться. Кто я такой? Простой сыщик, староватый
и помятый жизнью. Но те,  кто  стоят  за  мной,  не  отличаются  мягкостью
характера. Если я передам им то, что вы мне сказали, они будут недовольны.
Может быть, даже разозлятся.
   - И пошлют ко мне терминатора? - засмеялась  Вики,  вызывающе  глядя  в
глаза Петерсону.
   Вики стало смешно, ей вдруг показалось, что Петерсон напуган.
   - На вашем месте мне было бы не до  смеха,  -  торопливо  заговорил  он
тихим, дрожащим голосом. - Мой клиент - человек очень жестокий, он  пойдет
на все. Предупреждаю вас, Вики, если вы не дадите мне  нужную  информацию,
кое-кому станет очень плохо.
   - Ты мне угрожаешь, гадина?
   - Я вас предупреждаю. Мы с вами заключали сделку...
   - Что-то я не помню ни о какой сделке, - отрезала Вики. -  И  не  пугай
меня своим клиентом.
   - Мисс Кессель, мы положили на ваш счет большие деньги.
   - Возьми их обратно и вытри ими свою задницу. Я предупреждала тебя, что
мне деньги не нужны. Все, мальчик, я у-хо-жу, - по слогам произнесла Вики.
   - Леди Кессель, прошу вас подумать, - взмолился Петерсон. - Мой  клиент
просто так от вас не отвяжется. Он может наказать вас.
   Вики оперлась ладонями о стол и тоже наклонилась.  Почти  касаясь  носа
Петерсона, она произнесла:
   - Иди ты в задницу вместе со своим клиентом. Понял? За меня  есть  кому
заступиться и не среди такого барахла, как ты и твой хозяин. У меня защита
повыше - в правительстве Соединенных Штатов. Стоит мне  только  пошевелить
пальцем... Понятно?
   Глаза Петерсона раскрылись от изумления.
   - Я так и думал, - прошептал он. - Этот Смит оттуда.
   - Ты угадал, кусок говна, Смит именно  оттуда.  И  если  я  ему  только
намекну, что  кто-то  проявляет  к  нашей  фирме  повышенный  интерес,  он
натравит на тебя и на твоего клиента целую свору ищеек из ФБР.  Вот  тогда
вы у меня попляшете.
   Петерсон схватился за щеки.
   - Признаюсь, я недооценил вас. Вы оказались более  честолюбивы,  чем  я
предполагал.
   Вики смерила Петерсона ядовитым взглядом и попыталась встать, но  сыщик
положил руку ей на запястье.
   - Постойте, не уходите. Выслушайте мои последние слова, - зашептал  он.
-  Я  прошу  вас  не  повторить  моей  ошибки.  Не  понимаете?  Не   стоит
недооценивать моего клиента. И помните - он этого так не оставит.
   Вики рывком высвободила руку и направилась к выходу, оставив нетронутым
бокал с кофе. "Вот и все. А теперь нужно поскорее  проверить,  захочет  ли
Смит в случае необходимости защитить  меня,  -  подумала  она,  подходя  к
стоянке. - И если нет, то тогда мне крышка".



        "26"

   Дэн пробыл на  базе  "Райт-Паттерсон"  больше  недели.  Он  проверил  и
перепроверил каждую строку программы  имитации  полета,  но  не  обнаружил
ничего  странного.  Каждый  день  Дэн  шел  из  офицерской   гостиницы   в
лабораторию, где проводились испытания, и не  выходил  из  нее  до  самого
вечера. С помощью доктора Эпплтона Дэн взял  в  аренду  микролитражку,  за
которую платили ВВС, и каждый вечер ездил на ней в  небольшой  грязноватый
ресторанчик, расположенный недалеко от базы, быстро ужинал и возвращался в
лабораторию, где снова садился за программу.
   Ежедневно поздно вечером он звонил Сьюзен, затем валился на  кровать  и
засыпал, точнее, впадал в забытье. А  на  следующее  утро  все  начиналось
сначала - усталость после тяжелого сна,  скомканные  мысли  и  напряженное
ожидание. Дэн каждый раз  пытался  восстановить  в  памяти  все,  что  ему
снилось. Иногда он видел во сне Джэйса, Эпплтона, Ральфа Мартинеса и  даже
Манкрифа, но чаще всего - Дороти. И никогда ему не снилась Сьюзен.
   Несколько раз среди дня он уходил из лаборатории в госпиталь посмотреть
на  Ральфа  Мартинеса.  Подполковник  пережил  удар,  но   состояние   его
продолжало оставаться критическим. Он все еще находился  в  реанимационном
отделении и ни двигаться, ни говорить не  мог.  Если  Мартинес  и  узнавал
Дэна, то никак не выдавал своих чувств. Он все так же  зло  смотрел  своим
единственным глазом и так же методично сжимал и разжимал пальцы. По словам
наблюдавших за ним врачей, никаких других движений он не делал.
   Дэн ни разу не видел возле Ральфа  других  посетителей,  поэтому  очень
удивился, столкнувшись в госпитале с Дороти.
   Она пополнела и казалась старше своих лет. Последнее Дэн отнес на  счет
постигшего ее горя. И несмотря ни на что, Дороти оставалась  притягательно
красивой. На ней была короткая, до колен, юбка,  свободный  серый  свитер,
продернутый золотым люрексом, и кремовая кожаная куртка. Дэн,  не  скрывая
своего восхищения, разглядывал Дороти.
   Лицо ее было бледным, под глазами  Дэн  заметил  темные  круги.  Дороти
равнодушно посмотрела на остолбеневшего Дэна.
   - Здравствуй, - сказал она низким грудным голосом.
   - Здравствуй, - выдавил из себя Дэн.
   На этом, собственно, их встреча и закончилась.  Дороти  развернулась  и
торопливо зашагала по коридору к выходу. "Почему она так  спешит?  Убегает
от меня или не хочет смотреть на то, в каком жалком состоянии находится ее
муж? - пронеслось в голове Дэна, но он быстро нашел ответ. - Во всем,  что
произошло с Ральфом, она винит меня. Вполне естественно".
   Именно в этот момент ему в голову пришла эта  страшная  мысль.  Ведь  в
течение целого года, после того как Джэйс  ушел  с  базы,  над  программой
имитации  полета  продолжал  работать  он  один.  Конечно,  у  него   были
помощники, но руководителем-то был он, Дэн. "Она, в сущности, права. Кроме
меня, винить больше некого, - размышлял Дэн. - Никто - ни доктор  Эпплтон,
ни даже Джэйс - в гибели ее мужа не виноват. Только я один.  Печально,  но
справедливо".
   В ту ночь, после встречи с Дороти, Дэн вообще не смог уснуть. Трижды он
звонил в дом  Мартинесов,  но  никто  не  поднимал  трубку.  Дэн  оставлял
сообщения, но Дороти не ответила.
   Правда, утром один звонок все-таки раздался, но совсем не от Дороти.
   - Строго говоря, мне бы нужно уволить тебя,  -  услышал  Дэн  в  трубке
отрывистый, злой голос Манкрифа. - Здесь у нас все по швам  трещит,  а  ты
продолжаешь  чикаться  со  своими  вояками.  Ты  долго  еще   будешь   там
колупаться, мать твою?
   Дэн вспомнил  последний  разговор  со  Сьюзен.  "Ты  не  забыл,  что  в
ближайший четверг День благодарения? Мы все ждем тебя", - сказала она.
   А два дня назад звонил и сам Джэйс, сообщил, что обстановка  накалилась
и, что если Дэн в ближайшие дни не вернется, шеф обязательно уволит Дэна.
   Дэн ответил, что в ближайшие дни в Орландо  не  вернется.  Сьюзен  была
шокирована этим известием, но перенесла его стойко.
   Последним был доктор Эпплтон. Как-то днем он подошел к Дэну и сказал:
   - На праздники здесь никого  не  будет,  останутся  только  дежурные  и
экипажи, которым назначены вылеты. Подумай, может быть, тебе стоит  уехать
на время?
   - Я проторчал тут уже несколько дней и ничего не нашел, - ответил Дэн.
   - Завтра  у  нас  вторник,  -  продолжал  Эпплтон,  словно  не  замечая
возражений Дэна. - Так что готовься, днем я посажу тебя на самолет,  и  ты
улетишь к семье. И если не хочешь, больше  можешь  не  прилетать  сюда,  -
прибавил доктор.
   Они вошли в кабинет Эпплтона. Доктор сел за свой стол и  принялся,  как
всегда, крутить в руке неизменную  трубку.  Дэн  подошел  к  окну  и  стал
разглядывать  серую  бетонную  стену  противоположного  здания.  "Странно,
доктор разговаривает со мной намного мягче, чем в день моего  приезда",  -
подумал Дэн и повернулся к Эпплтону.
   - Ну что ж, только прежде чем попрощаться, - еле слышно произнес Дэн. -
Говорить ему вдруг стало очень трудно, слова приходилось вырывать из себя.
- Осталось сделать только одно дело.
   - Какое? - Доктор удивленно поднял брови.
   - Испытать программу, - выдохнул Дэн. Он  старался  говорить  спокойно,
хотя понимал, что ставит на карту свою жизнь.
   Трубка выпала из рук доктора Эпплтона.
   - Облепите  меня  медицинскими  датчиками,  -  продолжал  Дэн.  -  Если
что-нибудь заметите, немедленно отключайте программу.
   Дэн боялся испытывать программу, но еще больше он  боялся,  что  доктор
Эпплтон станет его уговаривать не делать  этого  и  он  сдастся.  Поэтому,
заметив, что Эпплтон собирается возражать, снова заговорил:
   - Не нужно отговаривать меня, доктор. Ральф сел в кабину без  датчиков,
и вы просмотрели его. Кроме того, он не инженер, он мог и не заметить, что
программа испорчена. Я же в момент определю неисправность.  Не  исключено,
что я буду находиться в кабине не больше минуты. А если этого не случится,
то вы еще как минимум несколько месяцев будете с ней биться.  Да  и  дело,
может быть, вовсе не в электронике, а совсем в другом. Короче говоря,  вам
так или иначе понадобится доброволец. Я согласен.
   - А я - нет, - отрезал доктор Эпплтон, дрожащей рукой поднимая  с  пола
трубку. Он стал наполнять ее табаком, но не смог, только рассыпал  его  по
столу.
   - Другого выбора у нас нет, - сказал Дэн. - Испытывать программу нужно,
и делать это должен только тот, кто ее разработал.
   - Совершенно необязательно, -  парировал  Эпплтон.  -  Среди  курсантов
найдется немало добровольцев.
   - Не выгораживайте меня, доктор! - воскликнул Дэн. -  Вы  же  прекрасно
понимаете, что только я обязан сесть в кабину. Я ее разработчик, и я знаю,
что должно произойти.
   - Но ты не летчик и не знаешь,  как  управлять  самолетом,  -  возразил
Эпплтон, но уже слабее.
   - Я уже думал об этом. Заложите в программу все,  что  выполнял  Ральф,
тогда мне останется только отслеживать поведение программы.
   - Черт подери, только этого еще не хватало! - прохрипел Эпплтон. - Дэн,
это же очень опасно.
   - Можно подумать, что я этого не знаю, - ответил Дэн и улыбнулся. "Все,
я уломал его", - подумал он.
   Эпплтон продолжал неподвижно сидеть за столом.
   - Пойду попрошу операторов подготовить кабину к  испытаниям,  -  быстро
проговорил Дэн и, словно опасаясь, что Эпплтон бросится останавливать его,
быстро вышел из кабинета. Но Эпплтон даже не пошевелился.


   В тот вечер Дэн снова пришел в госпиталь.
   - Как он? - спросил Дэн у сидящей перед экраном медсестры, средних  лет
негритянки с начинающими  седеть  волосами.  Узнав  Дэна,  она  кивнула  и
отложила в сторону пакет с жареным картофелем.
   - Недавно у него был еще один инсульт. Точнее, микроинсульт, - печально
произнесла медсестра.
   - Еще один? - изумился Дэн.
   - Да, - кивнула медсестра. - Такое иногда случается.
   - Он сильно пострадал?
   - Нет, но дело не в инсульте. Его организм с  каждым  часом  становится
все слабее. Ральф погибает. - Медсестра тяжело вздохнула.
   - И ничего нельзя сделать?
   Негритянка пожала плечами:
   - Мы здесь бессильны.  У  него  атрофируются  легкие.  Они  наполняются
жидкостью. Сейчас у него началось воспаление легких.
   - Он умрет? - напрямую спросил Дэн.
   Медсестра снова вздохнула, на этот раз еще печальней.
   - Да, - ответила она. - Но только я  вам  ничего  не  говорила.  -  Она
прижала палец к губам.
   - И когда?
   - Дня два он, возможно, протянет. Но,  повторяю,  я  вам  ни  слова  не
сказала про это.
   Как в бреду, Дэн вышел из госпиталя. Сев в  микролитражку,  двухдверный
"шевроле", он поехал в город. В голове Дэна все смешалось. "Странно  здесь
все, - недоумевал он. - Доктор-индиец сказал, что Ральф не переживет ночь,
а он ее пережил.  Теперь  эта  негритянка  говорит,  что  Ральфу  осталось
максимум два дня... Эх, что они знают о Ральфе? Это  летчик,  а  здесь  уж
точно медицина бессильна. И тем не менее медсестра говорит очень уверенно,
без эмоций. А какие могут быть эмоции? Они тут всякого насмотрелись".
   Только остановив машину, Дэн  понял,  куда  невольно  заехал.  Ральф  и
Дороти жили в небольшом особняке на тихой пригородной улице. Адрес их  Дэн
знал давно, еще с  тех  времен,  когда  Ральф,  еще  до  свадьбы,  собирал
лабораторию к Себе на пикники. Они продолжались и после  женитьбы  Ральфа,
на Сьюзен не желала на них присутствовать.
   Ноябрь - не лучшее время года в Дэйтоне. Выйдя из машины, Дэн вступил в
промозглую темноту улицы. Он долго стоял, удивляясь тому, что в его  мозгу
совершенно непроизвольно всплыли воспоминания многолетней давности.
   Бледный полумесяц луны закрывали  серебристые  облака.  Ветер  гнал  по
дорожке хрупкие пожелтевшие листья. Они тихо шуршали  и  потрескивали  под
ногами Дэна. "Такая погода чаще  бывает  на  Хэллоуин,  а  не  перед  Днем
благодарения", - подумал Дэн, и ему вдруг показалось, что на улице вот-вот
появятся дети, наряженные в страшных демонов и пиратов, и пойдут от  двери
к двери пугать соседей. Дэн вспомнил, что на Хэллоуин в  Орландо  родители
обычно устраивали для детей  большой  праздник.  Проходил  он  в  школьном
спортивном зале и отличался  организованностью  и  пристойностью.  Опасные
шутки вроде лезвия в  яблоке  или  конфет  с  начинкой  из  наркотиков  не
допускались. Слишком разошедшихся шутников сразу же урезонивали,  так  что
праздник проходил не слишком шумно.
   Дэн медленно пошел по дорожке, ведущей к дому Мартинесов. "А  зачем  я,
собственно, иду к ней? Имею ли я право вторгаться в ее жизнь? - раздумывал
он. - Она не ответила на мои звонки, не стала разговаривать  в  госпитале.
Почему? Да потому, что она подавлена случившимся и страдает. Да, выглядела
она ужасно. Вполне естественно, после стольких лет счастья вдруг  остаться
одной. Тут кто угодно сломается. И понятно, что во всем она винит меня. Не
исключено, что она уверена в том, что Ральфа убил я. Отомстил  ей  за  то,
что она меня отвергла".
   Но, несмотря на вполне логичные аргументы, Дэн шел к  дому  Мартинесов,
поскольку чувствовал, что Дороти нуждается в утешении, а, по мнению  Дэна,
утешить ее мог только он.
   Уже подойдя к двери, Дэн все еще не знал, как ему поступить. Он  сильно
нервничал, внутри у него все тряслось. Сильный порыв  ветра  поднял  вверх
шуршащие листья. Скрипнули ветки деревьев.
   Дэн поднял руку и нажал на звонок. Прошло не меньше минуты, и Дэн снова
позвонил. Никто не открывал. Дэн повернулся, чтобы уйти. Сделав  несколько
шагов от дома, он обернулся и вдруг увидел, что в самом дальнем окне  дома
горит свет.
   "Значит,  она  дома,  -  подумал  Дэн.  -   Она   или   кто-нибудь   из
родственников".
   Дверь никто не открывал.
   "Она, наверное, спит. Черт, мне, конечно, лучше бы всего уйти",  -  Дэн
злился на себя за нерешительность.
   Он снова подошел к двери и снова нажал на звонок. Не прошло  и  минуты,
как сквозь замерзшее стекло двери Дэн увидел, как  в  комнатах  загорается
свет. Затем мелькнула  чья-то  тень,  и  раздалось  щелканье  открываемого
замка. Дэн снял палец с кнопки звонка в  тот  самый  момент,  когда  дверь
открылась и на пороге дома показалась фигура Дороти. От Дэна  ее  отделяла
металлическая цепочка.
   - Это  ты,  Дэн?  -  спросила  Дороти  глухим  хрипловатым  голосом  и,
поморщившись, провела рукой по глазам. Дэн подумал, что  Дороти  спала,  и
мысленно выругал себя за то, что разбудил ее.
   - Извини, я заехал узнать, как ты себя чувствуешь,  -  еле  выдавил  из
себя Дэн. Он видел, как Дороти чувствовала себя -  пустой  взгляд  усталых
глаз, помятое изможденное лицо, отвисшие щеки.  Поскольку  дверь  была  на
цепочке, Дэн не видел всей фигуры Дороти, но ему вдруг показалось, что она
прячется от него.  "Конечно,  она  спала.  Ведь  на  ней  ничего  нет",  -
сообразил Дэн, заметив, как старательно  Дороти  запахивает  свой  длинный
салатового цвета халат.
   Дороти молча рассматривала Дэна. Вид у нее был  такой,  словно  она  не
совсем понимала, кто это перед ней стоит.  Дэн  заметил  ее  отсутствующий
взгляд. "Господи, неужели она начала принимать наркотики?" - ужаснулся он.
   - Как ты себя чувствуешь? -  повторил  он  вопрос.  -  Тебе  что-нибудь
нужно? К тебе кто-нибудь приходит?
   Дороти задумалась и медленно замотала головой.
   - Нет, Дэн, мне  ничего  не  нужно,  -  ответила  она.  -  И  не  стоит
беспокоиться, со мной все в порядке. Звать сюда тоже никого не нужно, ведь
обо мне заботится Ральф.
   Дэн подумал, что ослышался.
   - Ральф? - переспросил он. - Он же в госпитале!
   - Да, я знаю, - согласно кивнула Дороти. -  Только  не  нужно  обо  мне
беспокоиться, это лишнее.
   - Дороти, может быть, тебе стоит сходить к врачу?
   - Нет, не нужно, - отмахнулась  Дороти.  Внезапно  глаза  ее  забегали,
Дороти начала суетливо поправлять пояс халата.
   - Ты здесь одна? - спросил Дэн.
   Дороти слабо улыбнулась:
   - Нет, я с Ральфом. Я никогда не буду одна.
   И  только  тут  Дэн  заметил  на  руке  Дороти  знакомую  перчатку   из
металлизированной ткани. Дороти начала медленно закрывать дверь...
   "Так вот оно что. У нее стоит микрокомпьютер с  программой,  в  которой
она занимается любовью со своим мужем. Вот так она  и  проводит  все  свое
время", - мелькнула в мозгу Дэна догадка, и он не ошибся.
   После того страшного  дня,  когда  у  Ральфа  случился  инсульт  и  его
положили в госпиталь, Дороти в течение нескольких суток ни  на  минуту  не
отходила от него. Она все время смотрела на мужа, видела его  страдания  и
плакала. Ей мучительно хотелось принять на себя его боль, отдать ему  свое
сердце, свое дыхание, всю себя. Она была готова пойти на что угодно,  лишь
бы это могло сохранить Ральфу жизнь.
   -  Не  умирай,  милый,  -   шептала   Дороти,   прижимаясь   к   стеклу
реанимационной палаты. - Прошу тебя, не умирай.
   Иногда медсестры позволяли ей подходить к постели мужа, и тогда  Дороти
брала его за руку и твердила:
   - Ты не умрешь, любимый. Ты не умрешь, потому что я люблю тебя.
   На третьи сутки врачи потребовали, чтобы Дороти ушла домой и отдохнула,
пригрозив, что в противном случае будут вынуждены госпитализировать и  ее.
Дороти ушла, но на следующее утро снова появилась возле палаты. В тот день
Ральф иногда приходил в сознание, и в такие моменты тело  его  содрогалось
от приступов боли. Когда Дороти увидела, какие дикие  муки  испытывает  ее
муж, находясь в сознании, она начала молиться, чтобы он забылся.  Понимая,
что и она сама и врачи бессильны помочь Ральфу, Дороти бесконечно  рыдала,
а иногда впадала в истерику и падала. Тогда врачам  приходилось  приводить
ее в чувство. Когда им это  окончательно  надоело,  они  запретили  Дороти
ночами оставаться возле мужа.
   - Вы не облегчите положения своего мужа, даже если ляжете рядом с  ним,
- говорили Дороти врачи, протягивая ей рецепты  на  успокоительное.  -  Не
нужно истязать себя понапрасну. Уходите, вам еще понадобятся силы.
   Дороти выходила из госпиталя, выбрасывала рецепты и шла домой. Там  она
сразу же направлялась в спальню, где на одной  из  полок  шкафа  рядом  со
шлемом лежали перчатки из металлизированной ткани, и надевала их.
   Началось это как шутка. Раз в  год  Ральф  отправлялся  в  штат  Невада
проводить  тренировочные  полеты  на  настоящих  самолетах.  Обычно  такая
командировка продолжалась дней двенадцать - четырнадцать, во время которых
Дороти оставалась совершенно одна. И вот однажды перед очередной  поездкой
Ральф привез домой какую-то коробку и подержанный микрокомпьютер, высокий,
размером с двухкамерный холодильник,  и  такой  тяжелый,  что  в  дом  его
пришлось вкатывать на тележке.
   Узнав, что хитрое устройство стоит еще и весьма приличную сумму, Дороти
изумилась.
   - Ральф! - воскликнула она. - Зачем ты притащил в дом эту железяку,  да
еще за такие деньги?
   Закатив компьют