ался, продолжался чуть меньше  двух  часов  и
закончился победой подполковника. Эпплтон сдался и  согласился.  Результат
переговоров отразили в меморандуме, где Мартинес заявил, что  в  интересах
дальнейшего  усовершенствования  процесса  обучения   пилотов   собирается
испытать программу сам и без медицинского  оборудования,  что  сознательно
идет  на  нарушение  инструкций  и  всю   ответственность   за   возможные
последствия смелого эксперимента берет на себя. В конце меморандума стояла
приписка: "Программа испытывается с полной нагрузкой, вплоть до выхода  из
строя".
   - Вот так, - пробормотал подполковник, подписывая документ.
   Доктор Эпплтон знал, что означает приписка, - нагрузка на  оборудование
будет постоянно возрастать до того момента, пока не наступит предел и  оно
не сломается.
   - Только так мы узнаем, до какой степени можно использовать  программу,
- добавил Мартинес.
   - Не программу, а людей, - поправил подполковника Эпплтон.
   - Знаю.
   - Предупреждаю тебя, что ты рискуешь жизнью.
   - И это я тоже знаю.
   Вращая в руках трубку, Эпплтон  стоял  у  кабины,  в  глазах  его  была
тревога, печаль и  удивление.  Делая  последние  приготовления,  операторы
склонили головы над пультом управления.
   - Я готов, - сказал Мартинес.
   - Последний раз предлагаю тебе надеть датчики.
   - Нет.
   Эпплтон взял в рот трубку и сжал ее зубами.
   - Ну что же, Ральф. Я предупреждал тебя,  ты  меня  не  послушал.  Все,
вперед.
   Мартинес взобрался по лестнице к кабине и перекинул через стенку правую
ногу. В этот момент он был похож на лихого ковбоя, вскакивающего в  седло.
Усевшись в  кабине,  Мартинес  пристегнул  проводку.  Стуча  ботинками  по
металлическим ступеням лестницы, к кабине подлетел  молоденький  капрал  и
подал подполковнику перчатки и шлем.
   - Это тот самый шлем, который был на Джерри? - крикнул Мартинес.
   Эпплтон повернулся к старшему оператору. Тот молча кивнул.
   - Тот самый, - ответил Эпплтон. - Мы подладили его под тебя.
   "Немного жмет, но ничего, носить можно",  -  подумал  Мартинес  и  стал
натягивать  перчатки.  Пока  он  рассматривал  свои  руки,  двое   младших
операторов быстро проверили проводку, подачу воздуха, радиосвязь. Все было
в порядке.
   - Все нормально, сэр! -  выкрикнул  сержант,  поднимая  кверху  большой
палец.
   Мартинес кивнул:
   - Тогда сматывайтесь отсюда, да побыстрее.
   Операторы спустились вниз. Мартинес  нажал  на  кнопку,  мягко  зашумел
электромотор, и фонарь опустился, отделяя  Мартинеса  от  реального  мира.
Операторы  с  волнением  смотрели  на  командира,  отгороженного  от  всех
остальных серым стеклом кабины.
   Мартинес запустил двигатель и начал разбег.  И  звук  и  вибрация  были
точно такими  же,  как  и  в  реальном  полете.  В  наушниках  раздавались
отрывистые команды диспетчера.  Мартинес  прибавил  скорости,  рев  мотора
усилился, и его воображаемый самолет понесся по взлетно-посадочной полосе.
   Мартинес опустил очки и увидел ее под собой.
   -  Пять-ноль-ноль-один,  -  заскрипел  в   наушниках   голос   старшего
оператора. - Взлет.
   - Даю, - ответил подполковник.
   Руки его двигались автоматически. Вскоре полоса осталась далеко  внизу,
Мартинес повел свой "Ф-22" вверх.
   Он знал, что сегодняшняя  программа  включала  в  себя  воздушный  бой,
поэтому выполнение задания зависело не от осторожности, а  от  скорости  и
умения маневрировать. Ну, и, разумеется, умения пилота  драться.  Мартинес
облизнул губы. Он чувствовал себя мальчишкой, попавшим в кафе-мороженое  с
крупной купюрой в руке. "Не бойся, все будет о'кей, - много  раз  повторял
он себе. - Расшибу любого, кто только посмеет приблизиться ко  мне.  Ну  и
даже если они подобьют меня, так что из того? Это же только игра. Не будет
ни падения, ни взрыва, я просто выйду из кабины и пойду обедать с доктором
Эпплтоном. Вот и вся война".
   Мартинес покачал  головой  и  рассмеялся.  "Как  это  Джерри  умудрился
получить здесь инсульт? - подбадривал он себя. - Что заставило его хотя бы
на один миг поверить, что это -  настоящая  кабина,  а  не  чертов  макет?
Интересно, черт подери".
   Эпплтон посмотрел на  приборы,  аэродром  противника  приближался.  Все
приборы работали нормально, за  исключением  радио.  "А,  хрен  с  ним,  -
подумал подполковник. - Обойдемся и без него. Все равно больше  никого  из
наших тут нет".
   Поэтому  Мартинес  вздрогнул,  когда  вдруг  услышал  голос   маленькой
девочки:
   - Я вижу двух бандитов, папа. Там, вверху, на пятичасовой отметке.
   Ральф поразился - никаких детских голосов здесь, как он знал, не должно
было быть. Внезапно он вспомнил,  как  Эпплтон  говорил  ему,  что  вместо
сирен,  ламп  и  компьютеров  они   использовали   знакомые   голоса   для
предупреждения пилотов об  опасностях  или  поломках.  "Это  голос  дочери
Джерри, - прошептал Мартинес. - Точно, это  он.  Но  как  доктору  удалось
записать его?"
   Мартинес поправил кобуру с пистолетом и  вдруг  почувствовал,  что  его
истребитель начал набирать высоту. "Странно, - подумал Мартинес. - Все как
в  настоящем  полете,  только  давит  сильнее".  Руки   Мартинеса   начали
наливаться свинцом, он едва мог шевелить ими, а самолет все  стремительней
уходил ввысь. Нагрузки все усиливались. "Но такого нет в реальном  полете,
значит, это всего лишь мое воображение, - подумал Мартинес. - Вот,  черти,
придумали! Действительно, даже теряешься. Забываешь, что это -  имитация".
Костюм, создающий нагрузки, издавал змеиное шипение, грудь и ноги сдавило.
   Ткнув пальцем в кнопку, Мартинес прибавил скорость, и его  еще  сильнее
вжало в кресло. Подполковник продолжал убеждать себя в том, что  на  самом
деле никаких нагрузок нет, а сжимает его костюм и кресло. "Черт, но почему
так все болит? - занервничал Мартинес. Заныла шея, шлем, казавшийся  таким
легким, вдруг начал сжимать голову и клонить ее вниз.
   Подполковник вызвал панорамный обзор. В очках "Зоркого глаза"  вспыхнул
экран, и в самом центре Вселенной Мартинес  увидел  желтый  значок  своего
истребителя. "Ну, естественно, - подумал  он,  заметив  далеко  внизу  два
самолета противника. Они мчались  прямо  на  него.  Мартинес  огляделся  -
больше ничего не было, ни радаров, ни ракет. Под ним зеленым ковром,  так,
как ее обычно рисуют дети, расстилалась Земля.  В  глаза  бросались  яркие
крестики целей, по которым Мартинес должен был нанести удар.
   Костюм создал  нагрузки  реального  полета.  "Нужно  будет  обязательно
похвалить доктора, - подумал он. - Физические реакции почти такие же,  как
и в настоящем полете".
   Самолеты противника начали заходить  к  Мартинесу  снизу.  Подполковник
включил радар и ушел в сторону, в надежде, что  преследователи  пронесутся
мимо и тогда он сможет обстрелять  их  "сайдвиндерами".  Мартинеса  крайне
удивило, как трудно ему шевелиться. Простое включение  кнопки  потребовало
от него  больших  усилий.  "Нет,  необходимо  сделать  так,  чтобы  ракеты
приводились в готовность от голоса, - решил он. - Не каждый  пилот  сможет
нажать эту чертову кнопку".
   Внезапно он почувствовал, что  задыхается.  На  экране  возник  крупный
черный крест прицела. Подполковник ждал,  когда  один  из  преследователей
попадет в него, в этом случае автоматически запустится ракета.
   Но противники не спешили  дать  себя  подстрелить.  Обгонять  Мартинеса
преследователи не-стали,  вместо  этого  они  снизили  скорость  и  начали
понемногу набирать высоту, чтобы сесть Мартинесу на хвост.
   Мартинес ругнулся и, задыхаясь, словно это был  реальный  полет,  повел
рычаг вперед. Самолет набрал максимальную скорость. Попытка оторваться  не
удалась, преследователи тоже увеличили скорость и вскоре начали  настигать
Мартинеса.
   - Папа, папочка, они приближаются! - раздался крик дочери Джерри.
   Подполковник вначале просто не поверил в  это,  но,  увеличив  масштаб,
сразу понял, что девочка  права:  два  красных  значка  его  действительно
догоняли.
   - Дать  координаты,  -  прошептал  Мартинес,  едва  выговаривая  слова.
Установленный в кислородной маске микрофон  уловил  их,  и  перед  глазами
Мартинеса тут же возникла масштабная сетка. Но и без нее  было  ясно,  что
очень скоро в самолет Мартинеса полетят ракеты,  расстояние  между  ним  и
противником стремительно сокращалось.
   "Помощи ждать неоткуда,  -  подумал  Мартинес.  -  Я  тут  один.  Если,
конечно, не считать двух сукиных сынов. Но помочь они могут только в одном
- прервать эти мучения". Но Мартинес был пилотом,  привыкшим  к  воздушным
боям. "Наземные цели никуда не денутся, - сказал он  себе.  -  Не  хватало
еще, чтобы меня подстрелили в самом начале операции".
   Он резко развернулся и пошел в лобовую атаку. Идя прямо на  противника,
он представлял собой маленькую цель, враг не мог поймать его  в  радары  и
навести на него прицелы. Мартинес накрыл сопла защитными полями и тем свел
возможность попадания в свой самолет до минимума.
   Внезапно вместо двух самолетов  перед  ним  появилось  четыре,  два  из
которых начали заходить на Мартинеса с правого бока, а два - с левого.
   - Это еще что за новости? - вскрикнул подполковник.
   Операторы молчали.
   Только теперь Мартинес начал понимать, что имеет дело с очень серьезной
и насыщенной программой. "Не многовато ли доктор и  его  ребята  загрузили
сюда?" - подумал  подполковник.  Мартинес  почти  вертикально  повел  свой
"Ф-22" вверх. От постоянного давления  грудь  страшно  болела,  руки  едва
двигались, дыхание перехватывало.  Горло  сдавливало  так,  что  казалось,
будто кто-то  пытался  удушить  подполковника  Мартинеса.  От  неимоверной
тяжести шлема голова валилась  набок.  "Это  только  твое  воображение,  -
уговаривал себя подполковник. - На самом  деле  ты  сидишь  в  кресле,  на
земле. Никаких нагрузок в действительности нет. Противника  тоже  нет.  Не
раскисай!"
   Мартинес поднимался вверх зигзагом, описывая в воздухе букву  "S",  но,
не закончив ее, резко развернулся и пошел  вниз,  на  преследователей.  Их
осталось только двое, остальные куда-то исчезли.
   Судя по масштабной сетке, до зеленого поля  Земли  было  очень  далеко.
Мартинес посмотрел на альтиметр: его самолет находился  на  отметке  номер
один. Падение было стремительным, самолет трясся, и все тело подполковника
вибрировало.  Мартинес  проскочил  мимо  преследователей,  но  те   быстро
развернулись и устремились за ним.
   - Папа, они навели на тебя радар! - завизжал детский голос.
   Мартинес так резко ушел в сторону, что от перегрузки в  глазах  у  него
потемнело, но преследователи продолжали висеть у него на хвосте.
   - Они выстрелили! - закричала девочка и заплакала.
   В запасе у Мартинеса было  несколько  секунд.  Он  включил  максимально
возможную скорость и застонал. Ему показалось,  что  его  сейчас  попросту
расплющит, размажет по  креслу.  Пульс  грохотал  в  ушах,  перед  глазами
мелькали искры, кто-то невидимый тыкал ему  в  лицо  раскаленной  докрасна
иголкой.
   Ракеты пронеслись под самолетом Мартинеса. На фоне земли  они  казались
длинными кроваво-красными карандашами. "Господи, спаси и сохрани  нас",  -
прошептал Мартинес. Ему показалось странным, что  он  произнес  эту  фразу
по-испански, он очень редко говорил на языке своих предков.
   Не  прошло  и  секунды,  как  на  экране  появились  еще  два  самолета
противника.
   - Радар наведен, ракеты  пошли!  -  закричала  дочка  Джерри  на  одном
дыхании.
   - Ладно, хватит! - закричал  Мартинес.  -  Выключайте  все  к  чертовой
матери!
   Но операторы молчали, словно не слышали его просьбы.
   Мартинес хотел дотянуться до кнопки и включить сирену, но почувствовал,
что не может пошевелиться. Руки его словно приковали к ручкам кресла, тело
сдавили обручами. Грудь горела, а голова была готова лопнуть.
   Теряя сознание, он увидел, как к его  самолету  подлетели  две  ракеты.
Затем в глаза ударил яркий свет, послышался грохот взрыва, но подполковник
уже ни на что не мог и не хотел реагировать. Последнее,  что  уловило  его
затухающее  сознание,  был  едва  слышный  победный   смех.   Зловещий   и
издевательский.



        "22"

   Всю субботу  Дэн  провел  в  "Парареальности",  вгрызаясь  в  концепцию
"заикания". Ему удалось написать первые строчки  программы  для  бейсбола.
Джэйс часто подходил к Дэну, заглядывал  ему  через  плечо  и  всякий  раз
напоминал об их споре относительно защиты программы.
   Дэн  ненадолго  съездил  домой,  пообедал,  а  вернувшись,  с  радостью
обнаружил, что  поржавевшего  велосипеда  Джэйса  нет  на  прежнем  месте.
Наступал вечер, в здании "Парареальности" было  темно  и  пусто.  Одинокий
охранник, видимо, смотрел телевизор, и, чтобы вызвать его,  Дэну  пришлось
минут десять нажимать на звонок.
   Дэну казалось, что он совершает подлость по отношению к Джэйсу, предает
его. Ему было противно красться по пустынным коридорам, но как только  Дэн
зашел к себе в кабинет, сел за стол и взялся за работу для Смита, ощущение
вины перед Джэйсом сразу прошло.  Очень  быстро  Дэн  понял,  что  для  ее
выполнения особого ума не нужно. Требовалось только время  и  усидчивость.
"Вот поэтому Манкриф и выбрал меня, - разочарованно подумал Дэн.  -  Гения
использовать на такой работе просто  нецелесообразно,  его  время  слишком
дорого  стоит,  да  он  и  не  согласится  сидеть  и  корпеть  над   такой
однообразной работой. Нужен исполнитель,  который  умеет  выполнять  тупую
работу и держать язык за зубами".
   Дэн услышал за окном пение птиц, оторвался от бумаг и удивленно  поднял
голову. Серое небо начинали пробивать первые солнечные лучи. "Господи, это
что, уже утро?" - прошептал он и вскочил со стула.
   Когда Дэн приехал домой, Сьюзен уже  не  спала,  но  еще  не  встала  с
постели. Дэн успел пару часов вздремнуть и поговорить с детьми за  поздним
завтраком. На работу Дэн приехал с красными от бессонницы глазами.
   Велосипед Джэйса находился там же, где и всегда, - у стены возле  люка.
Кроме него на стоянке  находилось  только  одно  средство  передвижения  -
помятый "форд" Джо Ракера с погнутым номером на ржавом бампере.
   Стараясь не встретиться с Джэйсом, Дэн буквально прокрался мимо  двери,
ведущей в "Страну чудес". "Интересно, во что они сейчас играют?" - подумал
он. Зайдя в свой кабинет, Дэн сразу погрузился в работу.
   Однако совсем избежать встречи с Джэйсом ему не  удалось.  Поскольку  в
воскресенье  кафетерий  не  работал,  Дэн  прихватил  с  собой   несколько
сэндвичей, а автоматы  с  кофе  и  напитками  стояли  почти  рядом  с  его
кабинетом. Там он и  столкнулся  с  Джэйсом.  Тот  стоял  возле  автомата,
пристально глядя на него, словно пытаясь загипнотизировать. На тощем  теле
Джэйса болтались все те же поношенные джинсы и майка  с  надписью:  "Веди,
следуй или уйди с дороги".
   - Я так и подумал, что это твоя машина, - сказал Джэйс,  бросив  взгляд
на Дэна.
   - Привет, - смущенно ответил Дэн. Он суетливо достал монету  и  опустил
ее в автомат с кофе.
   - Чем занимаешься? - спросил Джэйс.
   - Защищаю программу, -  ответил  Дэн,  стараясь  говорить  безразличным
тоном.
   - Соревнуешься с машиной, значит. Ну, давай.
   Дэну было крайне неловко, оттого что ему приходилось врать Джэйсу, и он
решил признаться.
   - Не только. Честно говоря, Манкриф  попросил  меня  кое-что  для  него
сделать.
   - Вот как? Помощь не нужна?
   - Да нет, - Дэн покачал головой.  -  Там  нет  ничего  сложного,  нужно
просто время.
   Джэйс взял автомат за бока и легонько потряс его.
   - Значит, решил работать  по  воскресеньям,  -  констатировал  Джэйс  и
пристально посмотрел на Дэна.
   - Да, - ответил  Дэн,  вошел  в  пустой  кафетерий  и  сел  за  столик.
"Удивительно. Я точно видел машину Джо Ракера, - подумал Дэн. - Почему  же
Джэйс ничего не говорит о нем? Может быть, старый инвалид уже ушел?"
   - Как семья? - спросил Джэйс и легонько ударил по автомату  ладонью.  В
окошко выпал большой пакет чипсов. Джэйс разорвал его, всыпал в рот горсть
и направился к Дэну.
   - Ты не собираешься платить за него? - Он показал на пакет.
   - А зачем? - спросил Джэйс и удивленно посмотрел на Дэна.
   Дэну показалось, что Джэйс совершенно искренне не понимает его вопроса.
   - Ты любишь воровать?
   Джэйс пожал плечами:
   - Считай, что это приз за то, что я победил машину.
   Дэн покачал головой - такой подход ему явно не понравился.
   - Ну и как к этому относится жена?
   - К чему? - спросил Дэн.
   - К тому, что ты работаешь по воскресеньям.
   - Как ты можешь есть эту дрянь? - Дэн попытался уклониться от  допроса.
- Ведь их же готовят на машинном масле.
   - Я - на холестириновой диете, - ответил Джэйс, криво  улыбаясь.  -  Он
вытащил ногой стул и сел. - Никогда бы не  подумал,  что  Сьюзен  отпустит
тебя на работу в воскресенье. Пару недель назад,  когда  я  попросил  тебя
прийти сюда в воскресенье, ты отказался.  Сказал,  что  Сьюзен  не  любит,
когда тебя по воскресеньям не бывает дома. Помнишь тот разговор?
   - Тогда тебе просто нужна была компания, чтобы поиграть.
   - Я гений и очень одинок, - ответил Джэйс.
   Дэн посмотрел на друга и не понял, говорит он серьезно или шутит.
   - Ну, разумеется, - ответил он.
   Джэйс пожал плечами,  запихнул  в  рот  еще  одну  пригоршню  чипсов  и
улыбнулся.
   Назойливые вопросы Джэйса о том,  почему  он  работает  в  воскресенье,
начали надоедать Дэну, и он попытался увести разговор в сторону.
   - Я тут подумал, - сказал Дэн, - и мне в голову пришла одна идея.
   - За это тебе и платят, - отозвался Джэйс.
   - Я хочу сделать одну неплохую игрушку. Сам.
   Джэйс скривился.
   - Послушай, Джэйс, почему  бы  нам  не  сделать  программу,  с  помощью
которой дети будут учиться играть на музыкальных инструментах?
   Брови Джэйса поднялись:
   -  Нужно  поработать  с  перчатками.  Сделать  так,  чтобы  у   ребенка
создавалось впечатление, что он двигает пальцами. Пошлем  импульсы  в  его
нервную систему, то есть заставим ребенка нажимать нужные клавиши,  струны
или что там еще.
   Джэйс пристально разглядывал Дэна.
   - Нам нужно будет соединить перчатки с сервоприводами.  Точно  так  же,
как это делается  с  перчатками  астронавтов  и  с  манипуляторами.  Сидит
лаборант, шевелит пальцами, а на расстоянии  от  него  металлические  руки
делают нужные движения.
   - Готовить музыкантов, - тихо проговорил Джэйс, словно разговаривая сам
с собой, - передавать движения рук,  передавать  дыхание...  Это  если  он
играет на духовом инструменте. Снять нужные данные с легких, диафрагмы,  с
губ...
   - И передать это ребенку. Таким образом, мы научим его играть на  любом
инструменте. Как ты думаешь?
   - Это идея, - прошептал Джэйс. Дэн посмотрел на друга,  лицо  его  было
взволнованным, глаза горели.
   - Начать нужно с  простого,  ввести  в  его  подсознание  те  движения,
которые он впоследствии должен будет делать. Он и не заметит этого.
   - Пошла к черту эта музыка. Давай  лучше  подумаем  о  спорте.  Ведь  с
помощью такой штуки можно тренировать кого угодно. Господи, вот это мысль!
Да мы сможем таким образом олимпийскую сборную подготовить.
   - Ты считаешь, что это возможно? - спросил Дэн.
   - Не сомневаюсь.
   - Но это же намного сложнее.  Придется  передавать  физические  усилия.
Куда как проще заставить систему реагировать на движения  обучающегося,  -
возразил Дэн, но Джэйс, казалось, его не слушал.  Ухмылка  сползла  с  его
лица, глаза были широко раскрыты и смотрели куда-то мимо Дэна.
   Дэн почувствовал, что идея заинтересовала Джэйса, и продолжал:
   - Нет, Джэйс, физические усилия - это все прекрасно, но меня интересует
другое.  Вместо  того  чтобы  просто  передавать   ощущения,   мы   должны
воздействовать на  нервную  систему,  тренировать  ее  и  получить  нужные
результаты. Как ты думаешь, сможем мы это сделать?
   Взгляд Джэйса потух.
   - Пока не знаю. Нужно подумать, - устало произнес он.