аких
напряжений или воздействий, связывающих материю вне пределов  этого  поля.
Он настолько чувствителен, что его необходимо полностью  выключать,  когда
он находится вблизи планеты, иначе он просто не позволит вам сесть на нее.
Но в глубоком космосе... что ж, его поле  непроницаемо  для  метеоритов  и
прочего подобного мусора. Оно непроницаемо и для гравитации. И - похоже не
испытывает ни малейшего интереса к любому ограничению, касающемуся предела
сверхскоростей. Он движется в своем собственном континууме. А не  в  общем
поле.
     - Вы шутите, - произнес Гельмут.
     - Да неужели, сейчас? Этот корабль прилетел на Ганимед прямо с Земли,
покрыв это расстояние чуть  менее,  чем  за  два  часа,  считая  время  на
маневрирование.  Это  означает,  что  большая  часть  пути  проделана   со
скоростью порядка 55000  миль  в  секунду  -  в  то  время  как  спиндиззи
использовал  менее  пяти  ватт  энергии,  поставляемых   обычными   сухими
элементами номер 6.
     Гельмут недоверчиво глотнул напитка из своего стакана с  напитком.  -
Так значит у этой штуки практически нет предела скорости вообще? - спросил
он. - Как вы можете быть столь уверены в этом?
     - А мы и не можем, - признал Вэгонер. - Помимо всего  прочего,  одной
из весьма неудачных вещей, сопутствующих  общим  математическим  формулам,
является  то,  что  они  не  содержат  точек  обхода,  которые  могли   бы
предупредить вас о таких областях, где их нельзя применить. Даже квантовая
механика в чем-то подвержена подобной критике. Тем не менее,  мы  ожидаем,
что вскорости  узнаем,  как  именно  быстро  спиндиззи  может  передвигать
объект. И мы считаем, что именно вы сообщите нам это.
     - Я?
     - Да, вы и полковник Рассел, а также мисс Эбботе, я надеюсь.
     Гельмут посмотрел на их обоих. Они выглядели по меньшей мере стол  же
потрясенно, как и он. Но почему - он не мог понять.
     - Приближающийся  разгром  цивилизации  на  Земле,  делает  абсолютно
важнейшим для нас - Запада -  немедленно  начать  организации  межзвездных
экспедиций. Обсерватория Ричардсона, на Луне, уже  нанесла  на  карты  две
подходящие системы -  одна  у  Вольфа-359,  другая  -  у  61-й  Лебедя.  И
наверняка, есть еще много других, может быть сотни других  систем,  где  с
высокой степенью вероятности возможно существование планет  землеподобного
типа.
     В двух словах, то,  что  мы  делаем  -  это  эвакуация  Запада  -  не
физически, конечно, но по сути своей, по идее. Мы хотим,  если  это  можно
сделать,  разбросать  людей,  склонных  к  поиску  приключений,  людей   с
пронизывающей все их существо любовью к свободе, по все частям галактики.
     И как только они выйдут на ее  просторы,  то  смогут  процветать  без
всякого влияния со стороны Земли. У Советов еще  пока  нет  спиндиззи,  но
даже и после того,  как  они  его  получат,  не  осмелятся  позволить  его
использование. Это слишком удобный и  слишком  верный  путь  спасения  для
некоторых недовольных товарищей.
     Что мы хотим от вас, Гельмут... теперь я, как вы понимаете, подхожу к
главному... это направить этот исход с помощью полковника Рассела.  У  вас
есть склад ума для этого. Ваш анализ ситуации на Земле  подтверждает  это,
если вообще нужно какое-то подтверждение. И - для вас сейчас  будущего  на
Земле практически не осталось.
     - Вам придется отпустить меня на какое-то  время,  -  твердо  ответил
Гельмут. - Я не в  состоянии  сейчас  нормально  соображать.  Всего  этого
слишком много сразу, чтобы я мог переварить за несколько секунд. И к  тому
же, решение не полностью зависит и от одного меня. Если я вам  смогу  дать
ответ... скажем... через три часа? Это вас устроит?
     - Замечательно, - ответил сенатор.


     Некоторое время, после того как дверь закрылась за Гельмутом, в каюте
сенатора царило молчание. Наконец  Пейдж  проговорил:  -  Так  значит  это
долгая жизнь для космонавтов. Вот  за  чем  вы  все  это  время  гонялись.
Клянусь Богом, долгая жизнь для МЕНЯ, и для таких, как я.
     Вэгонер кивнул головой. -  Это  было  одной  из  частей  всего  дела,
которую я не мог объяснить вам там, еще в офисе Хэла Ганна, - пояснил  он.
- До тех пор, пока вы не прокатились на этом корабле и  не  уяснили  себе,
что именно за штука у нас на  нем,  вы  бы  мне  не  поверили.  А  Гельмут
поверил, потому что у него уже имелась соответствующая  база.  По  той  же
причине, я не стал пускаться в обсуждение с Гельмутом вопроса относительно
антинекротика, потому что это то, что он уже  должен  быть  прочувствовать
сам. У вас обоих достаточно базовых знаний что понять эту часть  даже  без
объяснения. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему  я  и  гроша  не  дам  за
вашего шпиона, Пейдж. Советы могут иметь хоть всю Землю. И  действительно,
они всю ее уже скоро приберут к рукам, в независимости от  того,  позволим
ли мы это  или  нет.  Но  мы  собираемся  разбросать  Запад  среди  звезд,
разбросать его бессмертными людьми,  несущими  бессмертные  идеи.  Людьми,
подобными вам и мисс Эбботт.
     Пейдж  посмотрел  на  Энн.  Она   равнодушно   рассматривала   пустое
пространство прямо над головой Вэгонера, словно  по-прежнему  разглядывала
портрет основателя "Пфицнера", висевшего в офисе Ганна. Тем не  менее,  ее
лицо хранило какое-то выражение, которое Пейдж смог правильно прочесть. Он
подавил улыбку и спросил: - Почему я?
     - Потому, что вы именно тот человек, который необходим нам  для  этой
работы. Не покривлю душой, если скажу,  что  ваше  своеобразный  выход  на
проект "Пфицнера", с самого начала я счел актом Провидения.  Когда  Энн  в
первый раз обратила мое внимание на вашу квалификацию, я был почти готов к
тому, что все это фальшивка. Вы должны были стать  человеком  -  связующим
звеном между одной стороной проекта -  "Пфицнером"  и  другой  стороной  -
Мостом. Мы загрузили на корабль все, что произвели на сей  момент  как  по
аскомицину, так и по антинекротику, отложив в специальный  отсек  грузовом
трюма. Энн уже показала вам, как принимать  средства  и  применять  его  к
другим. И  после  этого  -  как  только  вы  вместе  с  Гельмутом  сможете
отработать детали - звезды ваши.
     - Энн, - произнес Пейдж. Она медленно повернула голову к нему.  -  Ты
во всем этом участвуешь?
     - С самого начала, - ответила она. - И у меня уже  имелись  кое-какие
предчувствия, к чему это приведет. Ты был тем, кого  необходимо  ввести  в
курс дела. Не я.
     Пейдж еще  какое-то  мгновение  раздумывал  над  этим.  Затем  что-то
одновременно совершенно новое и столь же старое дошло до него.
     - Сенатор, - заговорил он, - вы пошли на огромные неприятности, чтобы
сделать все это возможным. Но я не думаю,  что  планируете  отправиться  с
нами.
     - Да, Пейдж, это так. С одной  стороны,  Мак-Хайнери  и  его  команда
будут считать весь этот проект предательским. И если он все же должен быть
завершен, кому-то придется остаться и  стать  козлом  отпущения.  И  кроме
всего прочего, идея БЫЛА МОЕЙ. Так что я вполне логичный  кандидат.  -  Он
помолчал  какое-то  мгновение.  Затем  задумчиво  добавил:  -   Парни   из
правительства могут поблагодарить за это только самих  себя.  Весь  проект
никогда не смог бы воплотиться в жизнь до тех  пор,  пока  бы  Запад  имел
правительство закона, а не людей, и придерживался бы этого.  Уже  довольно
давно некоторые люди - и  среди  них  дед  Мак-Хайнери  -  поставили  себя
судьями над собой, в независимости от того, следует подчиняться закону или
нет. У них уже имелись прецеденты. И вы мы очутились здесь, на краю самого
огромного  разрыва  нашего  социального  согласия,  который   когда   либо
переживал Запад. И он, Запад, предотвратить его не в силах.
     Неожиданно он улыбнулся.
     У меня будет неплохая возможность использовать этот аргумент в суде.
     Энн неожиданно вскочила на  ноги,  ее  глаза  неожиданно  наполнились
слезами и губы едва заметно дрожали. Очевидно, что за  то  время,  которое
она знала Вэгонера и имела представление о  том,  что  он  планировал,  ей
никогда не приходило в голову, что старый-молодой сенатор может остаться.
     - Это не правильно! - прошептала она осевшим голосом. - Они просто не
станут слушать и вы это знаете. Они просто повесят вас за это. И если  они
сочтут, что вы виновны  в  предательстве,  вас  просто  запрут  на  свалке
ядерных отходов - это ведь нынешнее наказание, не так  ли?  Вы  не  можете
вернуться!
     -  Это  все  напрасные  страхи.  Свалки  ядерных  отходов  -   мощные
химические яды. Вы не протянете слишком долго, чтобы заметить, что они  же
еще и радиоактивны, - произнес Вэгонер. -  Ничто  и  никто  не  может  мне
повредить теперь. Работа закончена.
     Энн закрыла лицо руками.
     - Кроме того, Энн, - мягко, но настойчиво заговорил Вэгонер, - звезды
-  они  для  молодых,  вечно  молодых  людей.  А  вечный  старик  стал  бы
анахронизмом.
     - Но почему... вы тогда это сделали? - спросил Пейдж. Его голос  тоже
звучал не слишком твердо.
     - Почему? - переспросил Вэгонер. -  Вы  сами  знаете  ответ  на  этот
вопрос, Пейдж. Вы знали его всю свою жизнь. Я мог заметить это  по  вашему
лицу,  как  только  сказал  Гельмуту,  что  мы  отправляемся  к   звездам.
Предположим, вы скажете МНЕ, что это такое.
     Энн устремила свои заплаканные глаза на Пейджа. Ему  подумалось,  что
он знает, чего она ждала от него. Они довольно часто беседовали об этом, о
чем однажды  он  мог  бы  сказать  и  сам.  Но  теперь,  казалось,  в  нем
присутствовала какая-то другая,  более  мощная  сила:  что-то  особое,  не
несущее в себе названия или догмы, но, тем не менее  сила,  к  которой  он
испытывал преданность всю свою жизнь. В свою очередь, тоже же самое он мог
прочесть на лице Вэгонера. И понял, что заметил это раньше Энн.
     - Это то, что загоняет обезьян в клетки, - медленно  произнес  он.  -
Манит кошек в открытые ящики и гонит их вверх на  телефонные  столбы.  Это
вело человека к победе над смертью и принесло в наши руки звезды. Думаю, я
должен назвать это Любопытством.
     Вэгонер выглядел удивленным. - Неужели вы  действительно  хотите  так
это назвать? - спросил он. - Мне это, почему-то кажется  недостаточным.  Я
хотел бы назвать это как-то иначе. Возможно вы позже  и  назовете  это  по
другому позже, где-нибудь там, около Альдебарана.
     Он встал и какое-то мгновение молча смотрел на  их  обоих.  Затем  он
улыбнулся.
     - А теперь, - мягко произнес он, - nunc  dimittis...  "позволь  слуге
твоему удалиться в мире"...



                               11. ЮПИТЕР-5

                   ...социальные   и   экономические   вознаграждения   за
              подобные научные открытия, как правило, не всегда  достаются
              ученому или интеллектуалу. И все же, возможно,  это  явилось
              его  собственным  моральным  выбором,  выбором   единственно
              верной человеческой активности: если иметь не сами вещи,  то
              хотя бы знание о них. Если он любит и имеет такое познание -
              все хорошо.
                                                           Уэстон Ля Барре

     - Итак, вот и вся история, - закончил Гельмут.
     Эва долгое время молча сидела в своем кресле.
     - Одного я не понимаю, - наконец произнесла она. - Почему  ты  пришел
ко мне? Я считала, что все это ты воспринимал как ужасающее.
     - О, правда, все это действительно ужасно, -  подтвердил  возбужденно
Гельмут. - Но ужас и страх, как я обнаружил - две совершенно разные  вещи.
Мы оба ошибались, Эвита. Я ошибался, считая Мост  тупиком.  Ты  ошибалась,
считая что он несет конец всему в себе самом.
     - Я тебя не понимаю.
     -  Я  сам  себя  не  понимаю.   Мои   страхи   будто   бы   реальной,
непосредственной работы на Мосту, просто иррациональны. Они  приходили  из
снов. Я обязан был понять это сразу. В действительности,  не  существовало
никакой возможности работать на Юпитере. Но я ХОТЕЛ. Желание  смерти,  оно
пришло прямехонько из этой чертовой психообработки. Я как и все  мы,  знал
что Мост не может стоять вечно. Но мы настроены  на  то,  что  так  должно
быть. Ничто другое  не  могло  оправдать  те  ужасные  испытания  в  целях
поддержания его существования хотя бы один день.  Результат:  классическая
дилемма, ведущая к сумасшествию. Это воздействовало и на тебя тоже. И твоя
реакция оказалась столь же неразумной, как и моя. Тебе  захотелось  родить
здесь ребенка.
     Но теперь все изменилось. Та работа, которую мы выполняли  на  Мосту,
все же оказалась стоящей этих затрат. Я ошибался,  называя  его  мостом  в
никуда. И ты, Эва, не лучше меня смогла рассмотреть, куда он ведет.  Иначе
бы ты никогда не сделала его началом  и  концом  своего  существования.  А
теперь есть место, куда бы мы могли отправиться. На самом деле, таких мест
- сотни. Они будут похожи  на  Землю.  Так  как  Советы  все  равно  скоро
захватят ее всю, эти места даже больше будут походить на нормальную Землю,
чем она сама. По крайней мере - в следующие несколько столетий!
     - Зачем ты мне все это говоришь? - спросила она. -  Только  лишь  для
того, чтобы помириться?
     - Я собираюсь принять эту работу, Эвита... если только ты согласишься
отправиться со мной.
     Она быстро обернулась, одним плавным движением выскользнув из кресла.
И в то же мгновение все сигналы тревоги на станции одновременно  пришли  в
действие, наполняя каждую металлическую трещину гулом чистого ужаса.
     - ПОСТЫ! - прогрохотал искаженной  гигантской  карикатурой  на  голос
Чэрити Диллона громкоговоритель над постелью Эвы.
     - МАКСИМАЛЬНАЯ  ШТОРМОВАЯ  ПЕРЕГРУЗКА!  ЮТТ  СЕЙЧАС  ПРОХОДИТ  ПЯТНО.
СКОРОСТЬ ПОТОКОВ УЖЕ ПРЕВЫСИЛА ВСЕ ПРЕДЫДУЩИЕ ПОКАЗАНИЯ И ЧАСТЬ  ПОЧВЕННЫХ
МАСС НАЧАЛА ОСЕДАТЬ. ТРЕВОГА КАТЕГОРИИ А-1.
     Поверх рева Чэрити, они сами могли  расслышать  то,  что  слышал  он.
Ветра Юпитера, весь спектр их  постоянного,  сумасшедшего  визга.  И  Мост
отвечал на это чудовищными стонами агонии. Но примешивался  еще  и  другой
звук, похожий на музыкальная какофонию острых, перкуссионных тонов. Словно
их производил динозавр, проламывающийся сквозь лес  из  огромных  стальных
камертонов. Гельмут никогда раньше не слышал этого  звука,  но  теперь  он
знал, что это такое.
     Перекрытие Моста разламывалось посередине.
     И мгновение спустя, когда  грохот  несколько  стих,  громкоговоритель
произнес обычным голосом Чэрити: - Эва и ты тоже, пожалуйста.  Пожалуйста,
ответь. В общем - если только все немедленно не займут  свои  места,  Мост
может разрушиться уже через час.
     - Ну и пусть, - тихо ответила Эва.
     Воцарилась короткая,  пораженная  тишина,  а  затем  послышался  едва
слышимый  человеческий  звук.  Голос  определенно   принадлежал   Сенатору
Вэгонеру, и звук вполне мог быть похож на смешок.
     Чэрити отключился.
     Величественная гибель Моста продолжала греметь в маленькой комнате.
     И через некоторое время мужчина и женщина подошли к окну и посмотрели
туда, мимо ненужной туши Юпитера, в сторону близкого  горизонта,  там  где
всегда виднелись несколько звезд.



              ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ. БРУКХЭЙВЕНСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ
                ИНСТИТУТ (СВАЛКА ОТХОДОВ АТОМНЫХ РЕАКТОРОВ)

                   А Я говорю я вам: любите врагов  ваших,  благословляйте
              проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за
              обижающих вас и гонящих вас,
                   да  будете  сынами  Отца  вашего  Небесного,   ибо   Он
              повелевает солнцу Своему восходить над  злыми  и  добрыми  и
              посылает дождь на праведных и неправедных.
                   Ибо если  вы  будете  любить  любящих  вас,  какая  вам
              награда? Не то же ли делают и мытари?
                   И если  вы  приветствуете  только  братьев  ваших,  что
              особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?
                                                            Матф., 6.44-47

     - Любой конец, - писал Вэгонер на стене свой камеры в последний день,
- это новое начало. Быть может через тысячи лет  мои  Земляне  и  вернутся
снова домой. Или через две тысячи, или через четыре, если они тогда  будут
о нем помнить. Да, они вернутся. Но я надеюсь, что не захотят  оставаться.
Молюсь за то, что они не останутся.
     Он посмотрел на написанное им  и  подумал,  чтобы  подписаться  своим
именем. Раздумывая над этим, он сделал отметку своего  последнего  дня  по
его  календарю  и  кончик  огрызок  карандаша  наткнулся  на  камень   под
известковым раствором и сломался,  не  оставив  ничего,  кроме  маленького
огрызка изношенной, грязной светлой древесины. Он мог  бы  снова  обточить
его  об  подоконник,  по  крайней  мере,  чтобы  еще  чуть  чуть  обнажить
графитовый стержень. Вместо этого он бросил огрызок в урну для мусора.
     На звездах и так уже достаточно написано.  Он  четко  мог  разглядеть
это. Потому  что  написал  именно  он.  Существовало  созвездие  по  имени
Вэгонер, и каждая звезда на небе принадлежала  ему.  Это  было  совершенно
очевидно.
     Позже, в тот же день, человек по имени Мак-Хайнери, заявил:
     - Блисс Вэгонер - мертв.
     Как обычно, Мак-Хайнери ошибался.