тое глубоким бронзово-золотым загаром,  украшала  светлая  золотистая
борода и пышные ниспадающие усы. В целом вид гостя  производил  совершенно
невероятное впечатление.
     Он резко произнес какие-то  два  слова;  солдаты  застучали  по  полу
каблуками тяжелых башмаков  и  прикладами  ружей.  Амальфи,  вздрогнув  от
неожиданности, поднялся.
     - Мы, -  произнес  золотой  гигант,  -  Маркграф  Хазка,  Вице-Регент
Графства Горт, входящего во владения  его  Вечного  Преосвященства  Арпада
Хрунтана, Императора Космоса.
     - О, - моргая, выдавил Амальфи. - Меня зовут Амальфи. Я - мэр города.
Не хотите ли присесть?
     Маркграф выразил согласие и  сел.  Солдаты  спокойно  и  одновременно
напряженно следили за  происходящим,  а  два  спутника-гиганта,  очевидно,
представители местной знати, застыли в торжественных позах  позади  кресла
Маркграфа. Амальфи, подавив вздох облегчения, устроился за своим столом.
     - Вы, вероятно, пришли для того, чтобы обсудить условия контракта.
     - Именно так. Нам доложили, что вы общались с этим сбродом на  второй
планете.
     - Это была аварийная посадка, - парировал Амальфи.
     - Не сомневаюсь, - сухо заметил Маркграф. - Нас  не  интересует,  что
делают гамильтонианцы. Как только мы отобьемся от пришельцев с загнивающей
Земли, население этой планеты пополнит число наших рабов. Но пока мы могли
бы найти вам применение; все враги Земли должны быть нашими друзьями.
     - Логично, - сказал Амальфи. - Интересно, что мы  можем  сделать  для
вас? У нас есть самое различное оборудование...
     - Сначала обсудим условия оплаты, - прервал его Маркграф. Он встал  и
принялся огромными шагами ходить  взад-вперед  по  комнате.  Золотой  плащ
развевался за его спиной. - Германием мы платить не будем: все, что у  нас
есть, необходимо нам самим  для  изготовления  транзисторов.  В  контракте
сказано об  оплате  эквивалентным  количеством  других  ресурсов.  Что  вы
считаете эквивалентом германия?
     Удивительно, как быстро испарились царственные манеры гиганта,  когда
дело дошло до открытого торга. Амальфи осторожно спросил:
     - Может быть, вы позволите нам добывать германий самим?..
     -  Вы  думаете,  ресурсы  нашей  планеты   беспредельны?   Предложите
какой-нибудь  эквивалент,  и  мы  не  станем  настаивать  на  оплате  этим
металлом!
     - Тогда, может быть, какое-то оборудование? -  предложил  Амальфи.  -
Или наши технологические достижения? О цене можно договориться.  Например,
что вы используете в качестве смазочных материалов?
     Большие глаза Маркграфа заблестели.
     - Ах! -  тихо  воскликнул  он.  -  Значит,  вы  тоже  раскрыли  тайну
фрикционных полей. Мы долго искали решение этой загадки, но пока не  можем
ничего сделать: механизмы по-прежнему плавятся. А землянам  известен  этот
секрет?
     - Нет.
     - Так вы все узнали от гамильтонианцев? Ну что ж, прекрасно.
     Оба вельможи, сопровождавшие гиганта, зло усмехнулись.
     - Тогда нечего тут больше рассуждать о взаимно приемлемых  вариантах,
- Маркграф сделал жест рукой в сторону своих солдат.
     Амальфи увидел, что те незамедлительно направили на него свои ружья.
     - В чем дело? - запротестовал он.
     - Вы окружены. - Хазка произнес эти слова с какой-то волчьей яростью.
- Если каким-то чудом вы сбежите от нас, все равно среди землян вам  долго
не протянуть. Позовите своих специалистов и прикажите им  подготовиться  к
демонстрации фрикционного механизма генератора. Кроме того,  приготовьтесь
к посадке. Конкретные инструкции вы получите от графа Нандора.
     Маркграф направился к двери, солдаты почтительно  расступились.  Едва
Амальфи протянул руку,  чтобы  нажать  кнопку  и  выпустить  пришельца  из
кабинета, тот резко повернулся к нему и прорычал:
     - И не пытайтесь подать сигнал тревоги. В город уже высадилась дюжина
десантных отрядов, к тому же на вас направлены орудия четырех крейсеров.
     - Вы полагаете, что сможете  вырвать  у  нас  техническую  информацию
силой? - обратился к нему Амальфи.
     - Конечно, - ответил гигант, злобно сверкая глазами. - В этом деле  у
нас богатый опыт.


     Кэррел,  протеже  Хэзлтона,  оказался  очень   хорошим   лектором   и
чувствовал себя весьма уверенно в окружении варварского  великолепия  зала
совещаний Маркграфа. К тому же здесь прекрасно отражался звук. Он развесил
схемы, прикрепив их к занавесям, пристроил доску на подлокотники огромного
кресла, в котором, видимо, обычно восседал Маркграф. Рука выводила  четкие
символы, резко скрипя мелом под сводами  просторного  помещения.  Маркграф
ушел раньше. Его терпения не хватило и на пять минут доклада. Граф  Нандор
пока еще держался. На лице его было написано страдание человека,  которого
принуждают заниматься какой-то грязной работой. Аналогичный  вид  имели  и
остальные четверо или пятеро вельмож. Трое  из  них  без  умолку  болтали,
отпуская приглушенные смешки, а то  и  прерывая  рассказ  Кэррела  хриплым
смехом. Еще несколько человек, разодетые словно павлины, видимо,  занимали
более низкое положение в иерархии Хрунтана. Они сидели молча,  внимательно
слушая и нахмурив  брови,  напоминая  вдохновенных  актеров,  изображающих
глубокомыслие.
     "Этого достаточно, чтобы увидеть  аналогию  между  энергией  связи  в
атомах и молекулах, - размеренно говорил Кэррел. -  Гамильтонианцы,  -  он
заметил, что это слово раздражает  высокопарных  слушателей,  и  частенько
вставлял его, - гамильтонианцы показали, что энергия внутренней  связи  не
только обуславливает такие явления как сцепление, прилипание и трение,  но
также  подчиняется  таким  взаимосвязям,   которые   адекватны   свойствам
валентности".
     Проявления внимательности  со  стороны  вельмож  напоминали  какую-то
глупую пародию.
     "Явление молярной валентности, как метко назвали его  гамильтонианцы,
усиливается  благодаря  возникновению  фрикционных  полей,   которые   они
научились использовать аналогично тому, как применяется эффект  ионизации.
Внешние слои молекул двух прилегающих друг к  другу  поверхностей  в  этом
поле приходят в состояние динамического равновесия. Молекулы непрерывно  и
быстро  перемещаются,  не  нарушая  статус  кво.  Между   двумя   грубыми,
необработанными поверхностями как бы образуется идеально ровная плоскость.
Очевидно, что подобное равновесное состояние ни в коем случае не устраняет
действия упомянутых сил связывания, и  что  трение  до  некоторой  степени
сохраняется. Однако,  величина  силы  сопротивления  составляет  не  более
десятой части от той, которую  можно  достичь  даже  в  самых  совершенных
системах простой смазки".
     Вельможи дружно закивали. Амальфи больше не обращал на  них  никакого
внимания: его волновала реакция технических специалистов Хрунтана. Их было
ровно дюжина. Маркграф, видимо, сильно благоволил к этому  числу.  Четверо
из  них  казались  робкими  и  застенчивыми.  Они  были  явно  напуганы  и
относились к Кэррелу  с  нескрываемым  уважением.  Они  честно  записывали
каждое  произнесенное  слово,  не   пропуская   даже   шуток   по   поводу
гамильтонианцев, которые Кэррел довольно часто позволял себе.
     Все остальные, за исключением одного человека, были  хорошо  одеты  и
сидели с каменными лицами, не обращая особого внимания на вельмож. Никаких
записей они не вели.  Люди  этого  типа  всегда  составляли  часть  любого
варварского общества: ученые-руководители, директора, совершенно преданные
режиму, абсолютно уверенные, что  успех  зависит  только  от  них,  и  уже
зараженные аристократическим вирусом: всю  грязную  работу  по  проведению
сложных лабораторных экспериментов они обычно  сваливают  на  подчиненных.
Несомненно, некоторые из них своими высокими постами  были  в  не  меньшей
степени обязаны умению плести интриги, чем своим  способностям  к  научной
деятельности.
     Однако, один человек резко выделялся из всех остальных. Он был  высок
ростом и худощав, редковолос. Лицо его, когда он слушал Кэррела, светилось
неподдельным возбуждением. Амальфи хорошо знал этот тип  -  цепкий,  живой
ум, абсолютное безразличие к политике. Таких людей совершенно не  волнует,
кто стоит у власти, лишь бы у них было необходимое научное оборудование  и
свобода действий. Правящий режим обычно терпел подобных чудаков,  извлекая
выгоды из их продуктивной работы и постоянно  держа  их  под  подозрением.
Амальфи не сомневался, что только  этот  человек  способен  по  сказанному
Кэррелом догадаться, о чем он умолчал.
     - Есть ли какие-нибудь вопросы? - спросил Кэррел.
     Специалисты задали  ему  несколько  вопросов.  В  основном  они  были
довольно нечеткие, чувствовалось, что поняли слушатели очень мало: как  вы
делаете  это,  как  подсоединяете  то?  Проницательный  человек  вряд   ли
согласился бы, чтобы его водили за нос подобным образом.  Кэррел  подробно
отвечал. Группа начальников с каменными лицами покинула помещение. За ними
последовали вельможи - они просидели ровно столько,  сколько  было  нужно,
чтобы не выдать их явной некомпетентности. Ученый - Амальфи ни секунды  не
сомневался, что человек  этот  был  высококлассным  ученым,  -  остался  и
вступил с Кэррелом в жаркий спор по поводу  его  математических  выкладок.
Он, совершенно естественно и не задумываясь о том, что может  быть  как-то
по-другому, держался с Кэррелом на равных. Видя, что Кэррел порой попадает
в затруднение, Амальфи отозвал его в угол.
     Задумчиво почесывая нос, ученый  ушел,  пряча  в  карман  листок,  на
котором в ходе  доклада  он  сделал  несколько  коротких  пометок.  Кэррел
проводил его взглядом.
     - Этого парня, сэр, долго водить за нос мне не удастся, - сказал  он.
- Можете мне поверить, мозги у него на месте. Дайте ему пару  дней,  и  он
сам дойдет до всего. Я знаю таких:  сегодня  ночью  он  не  заснет,  будет
обдумывать все, что услышал.
     - Не сомневаюсь, - ответил Амальфи. - Мне также хорошо известно,  что
здесь  полно  подслушивающих  устройств,  варвары  без  этого  никогда  не
обходятся. Молись, чтобы эти твои слова не были услышаны. А сейчас пошли.
     Пока они не добрались до города и не сели  в  такси,  Амальфи  хранил
молчание. Наконец, он сказал:
     - Кэррел, следует быть более осторожным в общении  с  чудаками.  Тебе
еще не хватает опыта. Вне города даже мне никогда не говори ничего такого,
что свидетельствовало бы о твоей роли. Насчет же этого ученого я  с  тобой
не согласен. Я наблюдал за ним. Увы, теперь вы знакомы, так что я не  могу
использовать тебя для его нейтрализации.  Подумай,  есть  ли  среди  вашей
группы кто-нибудь из тех, кто работал на  Марка,  но  кто  не  выходил  из
города с тех пор, как мы сели в Горте? Нужен опытный человек.
     - Конечно, есть. Четверо, может быть, даже пятеро. Могу поручиться за
любого из них.
     - Подбери крепкого мужика, который без  особого  грима  сошел  бы  за
разбойника, и отправь его в отдел Внушения: пусть пройдет курс гипнопедии.
А тебе в это время придется еще раз встретиться с этим  ученым.  Раздобудь
его фотографию, желательно объемную, если тут, конечно, они есть. Поговори
с ним и ответь на все его вопросы.
     - На любые вопросы? - удивился Кэррел.
     - Да, на любые технические вопросы. Долго он с  этими  познаниями  не
проходит. Это будет для  тебя,  Кэррел,  практическим  занятием  по  курсу
"Связи с общественностью".  Находясь  на  чужой  планете,  надо  извлекать
максимальную выгоду из ее социального устройства. В  такой  ситуации,  как
здесь, где ведется суровая борьба  за  политическую  власть,  покушения  -
штука, наверняка, довольно привычная. Ставлю девять шансов против  одного,
что на планете существует  нечто  вроде  гильдии  наемных  убийц  или,  по
крайней мере, есть много наемников, действующих  самостоятельно  и  всегда
готовых работать на тех, кто их нанимает.
     - Вы собираетесь организовать покушение на доктора Шлосса?
     Потрясение на лице Кэррела  внезапно  повергло  Амальфи  в  состояние
глубокой усталости. Подготовка нового управляющего городом до того уровня,
когда Отцы Города одобрят его избрание, была длительным и  весьма  сложным
делом. Слишком многое, чему приходилось  учиться,  требовало  отдачи  всех
душевных сил. Он чувствовал себя слишком  старым  для  такой  работы,  ему
казалось, будто он что-то делает не так, как  следует.  Но  отказаться  от
своей миссии Амальфи все равно не мог.
     - Да, сказал Амальфи, - постыдно, но ничего  не  поделаешь,  избежать
этого никак нельзя. При других обстоятельствах мы могли бы  забрать  этого
человека в город - ему-то все равно, на кого работать, - но хрунтане будут
его искать и обязательно найдут. Они успокоятся, только увидев  его  тело.
Если  возможно,  лучше  подсунуть  им  и  "подозреваемого   в   убийстве",
желательно из местных преступников. Наш  агент  пройдет  курс  балканского
языка, на котором здесь говорят, и тогда сможет  разузнать,  какие  склоки
существуют среди ученых на Хрунтане. После он  сможет  попытаться  свалить
убийство на одного из руководителей лаборатории. Но, так или иначе,  этого
человека необходимо убить. Ради выживания города.
     Кэррел не стал спорить: заключительная формулировка Амальфи  была  по
логике бродяг окончательной и самоценной. И все-таки он  не  смог  скрыть,
что моральный урон, связанный с убийством, сильно  досаждал  ему.  Амальфи
подумал про себя: "Надо сделать так, чтобы  Кэррел  постоянно  был  чем-то
занят. Это на какое-то время отвлечет его, по крайней мере, пока  хрунтане
не развернут работы по созданию  собственной  антифрикционной  установки".
Как бы там ни было, приближалось время, когда надо было  еще  раз  оживить
деятельность полиции.  Расписание,  составленное  Хэзлтоном,  предписывало
это, и, хотя Амальфи уже был вынужден отказаться от стратегии Хэзлтона,  -
его график, например, предусматривал внезапную  высадку  войск  Утопии  на
Горт и попытку со стороны гамильтонианцев передать планету Хрунтан в  руки
полиции Земли - пункт, касающийся вступления в союз с полицией против этой
планеты, казалось, все еще мог принести несомненные выгоды.
     Отпустив Кэррела, Амальфи отправился в свой  офис,  где  снял  гибкий
пластиковый чехол с  прибора,  пользоваться  которым  ему  приходилось  не
часто. Это был передатчик Дирака -  единственный  вид  связи,  действующий
мгновенно на  любое  расстояние,  который  отсутствовал  у  хрунтанцев  и,
конечно, - у гамильтонианцев. Прибор этот не имел цены, даже целая империя
не стоила того, чтобы расстаться с  ним.  С  отсутствующим  видом  Амальфи
сунул в рот сигару и вызвал капитана полиции.
     Модель передатчика немного устарела, прибор не имел экрана, а чувства
капитана, выражаемые его голосом, отображались в графическом виде.
     - Если ты собираешься пудрить мне  мозги  насчет  того,  что  полиция
обязана защитить вас, потому что хрунтане нарушили  условия  контракта,  -
прохрипел полицейский, - то можешь не трудиться. Я и так уже почти  решил,
что мы взорвем эту  планету.  Скоро  изменят  законы,  регулирующие  жизнь
бродяг, и тогда...
     - Взрывать планету вам не разрешается ни при каких обстоятельствах, -
спокойно заметил Амальфи. -  Взрывная  волна  может  детонировать  местное
солнце и разрушить все созвездие. Тогда начальство снимет с тебя скальп. Я
хочу избежать неприятностей для всех. Если  тебя  это  интересует,  сообщи
свои условия.
     Полицейский рассмеялся.
     - Прекрасно, - сказал Амальфи, - смейся, смейся, болван. Не пройдет и
нескольких месяцев, как тебя отзовут на Землю и ты будешь наблюдать там за
процессами в стратосфере. Работы там много: самолет пролетает  каждые  два
года. Будешь там торчать и ныть, как несправедливо с тобой поступили.  Как
только в штабе узнают,  что  ты  допустил  объединение  сил  хрунтанцев  и
гамильтонианцев,  и  что  неизбежная  война  будет  стоить  Земле  два-три
миллиарда долларов и продлится минимум двадцать пять лет...
     - Ты презренный лгун, бродяга, - прервал  его  полицейский.  Смелость
его казалась какой-то вымученной. - Они будут драться друг  с  другом  еще
сотню лет.
     - Времена  меняются,  -  вставил  Амальфи.  -  Союз  в  любом  случае
состоится. Если тебя не интересует Графство  Горт,  я  сделаю  предложение
Утопии. Если планеты сольют свои арсеналы, результат будет впечатляющим: у
каждой из сторон есть оружие, отсутствующее у другой стороны. Кроме  того,
мы все равно не сможем скрыть все свои секреты, и чему-то  они  и  от  нас
научатся. Однако...
     - Подожди минуту, - предусмотрительно произнес  капитан.  Амальфи  не
сомневался: полицейскому известно, что  их  беседу  неизбежно  зафиксируют
сотни, а возможно, и тысячи коммуникаторов  Дирака,  размещенных  во  всех
уголках заселенной человеком галактики, в том числе и в штабе  полиции  на
Земле. В этом состоит  главное  свойство  передачи  информации  по  методу
Дирака, вряд ли  кто-нибудь  смог  бы  со  всей  определенностью  сказать,
является ли оно преимуществом или недостатком - все зависит от  того,  для
какой цели метод используется.
     - Ты готов поклясться, что выполнишь свои обещания? Чем ты  докажешь,
что сдержишь слово?
     - Ты ничем не рискуешь. Либо я вручу вам эту  планету,  либо  нет.  Я
прошу только одно: аннулировать штраф, наложенный на город, стереть ленту,
на которой зафиксировано  нарушение  нами  закона  и  сопроводить  нас  за
пределы этого созвездия. Если мы не выполним своих обещаний, считайте, что
у вас нет никаких обязательств перед нами.
     - Хм... - Послышался какой-то приглушенный шепот. Видимо,  капитан  с
кем-то советовался. - А какие гарантии вам нужны от нас?
     - Это мы еще обсудим, - сухо ответил Амальфи. -  Если  вы  принимаете
игру, то должны доказать, что выполните условия соглашения.
     - Ладно, шутки кончились.  Вы  нарушили  законы  и  должны  заплатить
штраф. Это все.
     Амальфи был удовлетворен. Вряд ли можно  было  ожидать,  что  капитан
публично по коммуникатору пообещает уничтожить ленту  с  доказательствами,
но раз он возразил именно против этого пункта, значит, в целом  соглашение
принято.
     -  Ну  хорошо,  пришлите  мне  только  заверенное  печатью   охранное
свидетельство. Я  положу  его  в  сейф  Маркграфа  Хазки.  Когда  получите
планету, вы сможете взять его обратно.
     - Договорились, - ответил капитан после непродолжительной паузы.
     Амальфи услышал, как в микрофоне  зашуршала  перематываемая  лента  и
прервал связь.
     Если задуманный грандиозный план сработает,  очень  скоро  он  станет
легендой. Полиция, конечно,  будет  молчать,  но  города-бродяги  разнесут
слухи по всей галактике.
     Только отсутствие Хэзлтона немного омрачало отличное настроение мэра.


     Кто-то тряс его за плечо. Амальфи изо всех сил  старался  проснуться,
но сон его был глубок, как сама смерть, и, казалось, ничто уже  не  сможет
вытянуть его из этой пропасти. Перед ним мелькали какие-то лица,  какие-то
силуэты, а из темноты к  нему  неумолимо  приближались  огромные  стальные
зубы...
     - Амальфи, проснитесь! Амальфи, это Марк... проснитесь...
     Челюсти с треском сомкнулись, хоровод лиц исчез. В глаза Амальфи  бил
голубоватый свет.
     - Кто? В чем дело?
     - Это я, -  сказал  Хэзлтон.  Амальфи,  глядя  на  него,  непонимающе
моргал. - Быстрее! Быстрее! Времени совсем нет.
     Амальфи медленно сел и посмотрел на городского управляющего.  Он  был
словно оглушен и ему трудно было определить, что с Марком. Кошмар сна  все
еще давил на него, хотя, что именно привиделось ему, Амальфи вспомнить  не
мог.
     - Рад тебе, - произнес, наконец, мэр. Странно,  но  слова  прозвучали
как-то неискренне. - Как ты  пробрался  через  полицейский  кордон?  Я  бы
сказал, что это совершенно невозможно.
     - Старый способ: силой и обманом. Потом расскажу.
     - Ты едва успел, - сказал Амальфи, чувствуя внезапный прилив энергии.
- Сейчас еще ночь? Да, да. Взрыв должен произойт