ачнет добавляться к целому, до того
времени, когда ее масса окажется достаточной, чтобы сформировать  моноблок
для следующего сжатия. По крайней мере, так мы это себе  представляем;  Вы
должны понять, что все это -  несколько  умозрительно.  У  нас  просто  не
хватило времени изучить все, что мы хотели бы узнать.
     - НОЛЬ МИНУС ТРИДЦАТЬ МИНУТ.
     - Ну вот, - сказал доктор Шлосс. -  Все  -  в  скафандры.  Мы  сможем
продолжить переговоры по радио.
     Амальфи осушил  бокал  с  вином.  Еще  одно  последнее  действие.  Он
забрался в свой скафандр, медленно припоминая  свое  давнее  знакомство  с
этим гротескным аппаратом.  Он  побеспокоился  о  том,  чтобы  радио  было
включено, но затем обнаружил, что ему больше нечего сказать. То,  что  ему
предстояло неожиданно умереть, в сущности оказалось  для  него  ничего  не
значащей реальностью, перед лицом такой величайшей смерти, чьей  маленькой
частицей он будет. И ни один из комментариев, приходивших ему в голову  не
казался ему чем-то большим, чем абсолютная чепуха.
     Пока  они  проверяли  друг  друга  в  скафандрах,  звучала  кое-какая
техническая беседа, с особенным вниманием в отношении Эстелль и  Уэба.  Но
затем и этот разговор прекратился, так как и все остальные,  а  не  только
Амальфи, заметили, что слова просто невыносимы.
     - НОЛЬ МИНУС ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ.
     - А вы понимаете, что должно произойти с вами? -  неожиданно  спросил
Амальфи.
     - ДА, МИСТЕР МЭР. НАС ВЫКЛЮЧАТ В МОМЕНТ НОЛЬ.
     - Что ж, хорошо.
     Тем не менее, он задумался, допускали ли они  мысль  о  том,  что  их
могут снова включить в будущем. Конечно глупо думать о них, как радующихся
чему-то хотя бы отдаленно напоминающему эмоции, но тем не менее, он  решил
не говорить ничего, что могло бы огорчить их. Они были машинами, но  кроме
того, они являлись еще и старыми друзьями и союзниками.
     - НОЛЬ МИНУС ДЕСЯТЬ МИНУТ.
     - Все это происходит вдруг так неожиданно быстро, -  прошептал  голос
Ди в наушниках. - Марк, я... я не хочу, чтобы это произошло.
     - И я не хочу этого, - ответил  Хэзлтон.  -  Но  это  произойдет  все
равно. Я бы хотел, чтобы мне удалось прожить более человечную жизнь, чем я
прожил. Но все произошло так, как произошло, так что теперь  более  нечего
сокрушаться.
     - А я бы хотела верить,  -  сказала  Эстелль,  -  что  во  вселенной,
которую я сотворю, не будет места горю.
     - Тогда не сотворяйте ничего, моя дорогая, - сказал Гиффорд Боннер. -
Оставайтесь здесь. Созидание означает горе, всегда и всегда.
     - И радость, - произнесла Эстелль.
     - Что ж, да, и это.
     - НОЛЬ МИНУС ПЯТЬ МИНУТ.
     - Мне кажется, что оставшуюся часть времени, мы можем обойтись и  без
отсчета, - сказал Амальфи. -  Иначе  далее  они  продолжат  отсчет  каждую
минуту и последнюю они будут отсчитывать по секунде. Мы  все  хотим  того,
чтобы вырубить это бормотание? Кто-нибудь хочет сказать "да" или "нет"?
     Все молчали.
     - Очень хорошо, - сказал Амальфи. - Прекратить отсчет.
     - ОЧЕНЬ ХОРОШО, МИСТЕР МЭР. ДО СВИДАНИЯ.
     - До свидания, - пораженно произнес Амальфи.
     - Я бы не хотел говорить то  же  самое,  если  вы  не  возражаете,  -
сдавленным голосом произнес Хэзлтон. - Это слишком  близко  приближает  ко
мне утрату вас всех, чтобы я мог это вынести. Я надеюсь, все сочтут, что я
и так сказал это.
     Амальфи  кивнул  головой,  и  только  затем  понял,  что  этот   жест
невозможно разглядеть внутри шлема.
     - Я согласен, - сказал он. - Но лично я не чувствую себя  обделенным.
Я любил всех вас. И у вас остается моя любовь, которую вы можете забрать с
собой, как она остается и со мной.
     -  Это  единственная  вещь  во  вселенной,  которую  можно  отдать  и
по-прежнему хранить, - сказал Мирамон.
     Пол  задрожал  под  ногами  Амальфи.  Машины  готовились  к   моменту
неописуемого рывка. И звук их гула был приятен; и таким же  было  ощущение
пола, стола, комнаты, горы, мира...
     - Я думаю... - произнес Гиффорд Боннер.
     И с этими словами все кончилось.


     Сперва  для  Амальфи  не  существовало  ничего,  кроме  внутренностей
скафандра. Снаружи была даже не тьма, а просто ничто,  что-то  невозможное
для взгляда, словно то,  что  нельзя  увидеть  за  пределами  угла  вашего
зрения. Никому ведь не удавалось еще увидеть тьму позади своей собственной
головы,  это  просто  невозможно  увидеть,   так   что   остается   только
предположить, что она - существует там. И все же  через  некоторое  время,
Амальфи обнаружил, что все еще может распознать своих  друзей,  как  часть
общего круга, хотя и комната и все что в ней было, исчезло вокруг них.  Он
не знал, как он чувствовал, что они все еще рядом, но он мог это ощущать.
     Он знал, что не существовало никакой надежды на то, что он мог  бы  с
ними переговорить; и действительно, пока он  пытался  разобраться  в  том,
откуда он понимал, что они вообще рядом с ним, они  начали  отдаляться  от
него. Круг начал расширяться. И безмолвные фигуры стали уменьшаться - не с
расстоянием, ибо здесь не  существовало  никаких  расстояний,  но  тем  не
менее, каким-то образом, они все же покидали друг друга. Амальфи попытался
поднять руку в жесте прощания, но обнаружил, что это почти что невозможно.
К тому времени, когда  он  закончил  этот  жест,  все  остальные  пропали,
исчезли полностью, оставив после себя лишь столь же быстро улетучивающуюся
память, подобную памяти о запахе духов.
     Он остался один и теперь должен сделать то, что должен. Так  как  его
рука была поднята, он продолжил ее движение, чтобы выпустить  кислород  из
своих баллонов. Несреда, в которой, похоже, он висел, вроде бы стала менее
сопротивляющейся; метрическая структура уже начала самоорганизовываться. И
все же оказалось почти так же трудно затормозить свой жест, как он  его  и
начал.
     Тем не менее, он остановил его. Какой смысл во вселенной  того  рода,
которая как он видел, только что  умерла?  Природа  обеспечила  две  таких
вселенных и приговорила их к гибели в один и тот же момент. Так почему  бы
не попробовать что-то иное? Ретма из своей осторожности, Эстелль из своего
сочувствия, Ди из своего страха дадут рождение какой-то версии стандартной
модели; но Амальфи пинал стандартную модель до тех пор, пока  весь  крепеж
не вылетел из нее и поэтому столь устал, раздумывая о том, что  едва  смог
заставить себя вдохнуть оставшийся кислород. А что произойдет если, вместо
этого, он просто прикоснется  к  кнопке  детонатора  у  себя  на  груди  и
позволит всем элементам, из которых состоит его тело и скафандр, мгновенно
превратиться в плазму?
     В этом заключалось непознанное. Но именно непознанного он и хотел. Он
снова опустил руку.
     Не было никакой причины для задержки. Ретма уже произнес эпитафию для
Человека:
     - У  _н_а_с  _п_р_о_с_т_о  _н_е  _х_в_а_т_и_л_о  _в_р_е_м_е_н_и  _н_а
т_о_, _ч_т_о_б_ы _и_з_у_ч_и_т_ь _в_с_е_, _ч_т_о _м_ы _х_о_т_е_л_и_.
     - Да будет так, - произнес Амальфи. И он  прикоснулся  к  кнопке  над
своим сердцем.
     Началось созидание.




                               Джеймс БЛИШ

                         ВЕРНИСЬ ДОМОЙ, ЗЕМЛЯНИН


                                     Автор благодарен Роберту М. Амуссену,
                                     Вирджинии  Кидд,  Трумэну М. Тэлли  и
                                     Генри Е. Состману  -  и,  конечно же,
                                     человеку,  которому  посвящается  эта
                                     книга - за помощь в редактуре.



                             ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

     Основа "Бегства городов"  или  "Городов  в  полете"  явилась  скетчем
последних двух глав этого тома, в котором - и  интуиция  всегда  со  своей
обыкновенно бесполезной четкостью  -  я  намеревался  отбросить  концепцию
Вагнерианских пропорций, сжав ее до размеров примерно  в  10000  слов.  Но
внимательный редактор журнала, которому и посвящается книга ВЕРНИСЬ ДОМОЙ,
ЗЕМЛЯНИН, не  позволил  мне  проявить  такую  глупость.  Он  отказался  от
рассказа, прислав мне пространное письмо на четырех страницах,  в  котором
он детально указал мне на многие вопросы, которые мне  не  удалось  задать
самому себе - и таким образом заставил  меня  работать  над  проектом,  на
который у меня, как я впоследствии понял, ушло пятнадцать лет.
     "Бегство Городов" теперь охватывает период примерно в 2000  лет.  Эта
книга, являющаяся третьей из  четырех,  изображает  мои  города-Бродяги  в
расцвете их собственной роли в этой истории. А как  они  пришли  к  этому,
является предметом двух предшествующих томов - ОНИ ДОСТИГНУТ ЗВЕЗД и ЖИЗНЬ
РАДИ ЗВЕЗД. Последний том ГРОМ ЦИМБАЛ  (ТРИУМФ  ВРЕМЕНИ),  изображает  как
именно они воспользовались своей неограниченной свободой.
                                          Джеймс Блиш
                                          Эрроухед, Милфорд, Пенсильвания




                                  ПРОЛОГ

     Космические полеты  начались  во  времена  распада  великой  Западной
культуры на  Земле.  Первоначально  цели  полетов  были  сугубо  военными.
Изобретение Муиром двигателя, основанного  на  принципе  ленточной  массы,
позволило первым исследователям достичь Юпитера; юпитерианская  экспедиция
в 2018 году помогла понять законы гравитации, хотя само явление гравитации
было известно уже несколько веков.  Полет  экспедиции  оказался  последним
полетом  с  использованием  двигателей  Муира,  он  завершился   буквально
накануне окончательного исчезновения культуры  Запада.  Строительство  при
помощи дистанционного управления Моста на Юпитере, вероятно,  стало  самым
грандиозным (а во многих отношениях  -  и  самым  бесполезным)  инженерным
проектом, когда-либо предпринятым человеком. Однако это позволило провести
непосредственно, вблизи, измерения магнитного поля  Юпитера.  Они  явились
последним    и    решающим    подтверждением    корректности     уравнения
Блэкетта-Дирака, выведенного  еще  в  1948  году  и  установившего  прямую
взаимосвязь между магнетизмом,  гравитацией  и  скоростью  вращения  любой
массы. До того времени гипотеза Блэкетта-Дирака не находила  практического
применения,  оставаясь  игрушкой  в   руках   математиков.   Подкрепленная
измерениями, гипотеза быстро получила  практический  выход.  Из  множества
страниц, исписанных символами и великого множества бесконечных дискуссий о
возможной  напряженности  магнитного   поля   единственного   вращающегося
электрона, родился гравитронно-поляризационный генератор Диллона-Вэгонера,
почти  мгновенно  получивший  название   "спиндиззи",   в   честь   своего
воздействия на  вращение  электрона.  Супердвигатель,  защитный  экран  от
метеоритов  и  антигравитация  прибыли   в   одной   компактной   посылке,
обозначенной G = 2(PC/BU)2.
     Каждая культура имеет характерную для  нее  математику;  историографы
могут  выделить  в  ней  моменты,  объективно   обусловленные   социальным
устройством соответствующего общества. Это уравнение  вполне  объяснимо  с
точки зрения алгебры, характерной для Магианской культуры, и вписывается в
матричную механику Эпохи Бродяг, являвшуюся существенной  частью  открытий
Запада.  Первое  время  казалось,  что  основное   достоинство   уравнения
заключено в возможности  изменения  скорости  света  С,  рассматривавшейся
ранее  как  ограничения.  Запад  использовал   спиндиззи   для   заселения
близлежащих звезд колонистами в течении пятидесяти  последних  лет  своего
существования; но даже и  тогда  он  не  понял,  какова  мощность  оружия,
оказавшегося в его слабеющих руках. В сущности, Запад так и не понял,  что
спиндиззи может перенести в космос _л_ю_б_у_ю_ массу, точно  также  как  и
защищать и перемещать ее быстрее света.
     В последующие века концепция космических полетов была почти полностью
забыта. Распространившаяся на Земле новая культура, духовно ограниченный и
примитивный    деспотизм,     определяемый     историографами     термином
"Бюрократическое  государство",  мыслила  совершенно  иначе.   Космические
полеты были естественным, хотя и запоздалым проявлением  западного  образа
мыслей,   всегда   демонстрировавшим   амбициозность   по   отношению    к
неизведанному и бесконечному  пространству.  Однако  советским  правителям
идея космических полетов представлялась столь ненавистной, что они даже не
позволяли упоминать о них своим писателям. В то время как Запад возвышался
над Землей словно могучая секвойя, Советы расползлись по  планете  подобно
лишайнику, все усиливая хватку,  удовлетворенные  пребыванием  у  подножия
гигантских столбов солнечного света, по которым Запад непрестанно  пытался
подняться.
     Именно таким образом Бюрократическое государство появилось  на  свет,
пришло к своему триумфу и собиралось удерживать свои завоевания.  Никакого
захвата Запада Советами с военной точки зрения не  было.  В  2105  году  -
падение  Запада  обычном   датируется   этим   годом   -   любое   военное
противостояние привело бы к  уничтожению  за  один  день  всего  населения
Земли. Запад сам помог покорить себя. Это  был  длительный  и  болезненный
процесс, который многие люди  предвидели,  но  никто  не  мог  остановить.
Стремясь воспрепятствовать проникновению врага, Запад на свой лад  внедрил
контроль за мыслями. В конце концов уже  невозможно  стало  отделить  одну
противостоящую культуру  от  другой,  а  поскольку  Советы  имели  гораздо
больший опыт управления монолитным государством, их правление просто стало
вскоре свершившимся фактом и не сопровождалось кровопролитием.
     Запрет на все, что связано с космическими  полетами,  распространился
даже на творческие изыскания ученых-физиков. Вездесущая полиция мысли была
обучена основам баллистики и других дисциплин, связанных с  астронавтикой,
благодаря чему она могла определить, относится ли некая научная  работа  к
запретной области - они называли это Внеземной Активностью  -  задолго  до
того,  как  она  могла  пройти  необходимую  апробацию  и  приблизиться  к
практическому применению.
     Полиция  мысли  однако  не  могла  запретить  ядерные   исследования,
поскольку мощь нового государства  зависела  от  них.  Уравнение  Блэкетта
возникло в результате исследований  магнитного  момента  электрона.  Новое
государство запретило спиндиззи - в их глазах он  представлялся  средством
возможного освобождения подданных, - и полиция мысли не  была  извещена  о
том, что это знаменитое уравнение относится  к  "чувствительной  области".
Советы не отважились на то, чтобы стала известна даже эта информация.
     Таким образом, несмотря на то, что все, даже самые  малые,  группы  и
сословия были подвергнуты Бюрократическим государством  промыванию  мозгов
или  "переобучены",  математики-теоретики  продолжили   свою   работу   по
разрушению этого государства, сами того не  ведая  революционных  мотивов.
Спиндиззи был открыт совершенно неожиданно в лабораториях  ядерной  физики
Ториумного Треста.
     Это открытие  привело  к  гибели  ограниченной  культуры,  внедренной
Советами, точно так же, как  угроза,  исходящая  от  ядерного  реактора  и
Солнечного  Феникса,  прервала  господство  Запада.   Космические   полеты
возобновились. Некоторое время  спиндиззи  из  осторожности  устанавливали
только на вновь создаваемых кораблях.  Последовал  период  -  до  смешного
короткий  -  исследования  межпланетного  пространства.  Прежняя   система
взглядов постепенно вновь  утверждала  себя.  Однако  центр  тяжести  этой
системы   сместился.   Расточительность   использования   спиндиззи    для
перемещения кораблей не могла  продолжаться  бесконечно.  Не  существовало
никаких причин,  по  которым  аппараты  с  людьми  на  борту  должны  были
оставаться маленькими,  тесными,  иметь  вытянутую  форму  и  ограниченную
грузоподъемность.  После  того,  как  антигравитаторы   стали   инженерной
реальностью, отпала необходимость конструировать корабли исключительно для
космических полетов, поскольку ни масса, ни аэродинамические  нагрузки  не
имели более никакого значения. Появилась  возможность  поднимать  с  Земли
самые  крупные  объекты  и  перемещать  их  в   космическом   пространстве
практически на любое расстояние. Если необходимо,  можно  было  перемещать
целые города.
     Со многими это и случилось. Первыми были  промышленные  фабрики.  Они
путешествовали по Земле,  перемещаясь  от  одного  крупного  месторождения
полезных ископаемых к другому. Затем они отправились еще  дальше.  Начался
исход. Ничто не могло его предотвратить, тем более,  что  к  тому  времени
подобное развитие событий полностью совпадало  с  интересами  государства.
Мобильные заводы превратили  Марс  в  некое  подобие  Питсбурга  Солнечной
системы.  Спиндиззи  поднимали  с  Земли  горнодобывающее  оборудование  и
очистные установки, неся на Марс новую жизнь. На  месте  самого  Питсбурга
вскоре не осталось ничего, кроме мусора и ржавых обломков. Огромные заводы
Стального  Треста  проглатывали  метеоры  и  пережевывали  затерявшиеся  в
космосе спутники. Алюминиевый, Германиевый и Ториумный Тресты вывели  свои
заводы в космос, направляя их на разработку самых удаленных планет.
     Однако один из заводов Ториумного Треста, за  номером  8,  так  и  не
вернулся. Началось вытеснение господствующей культуры, толчком  к  чему  и
послужило это, казалось бы, не очень важное событие. Первые города ушли за
пределы Солнечной системы, направляясь на поиски работы  в  тех  колониях,
которые оставила  после  себя  затухающая  Западная  цивилизация.  В  этих
кочующих городах начала зарождаться новая культура. Вскоре события  пришли
к законному итогу:  Бюрократическое  государство  сделало  то,  что  давно
обещало сделать, "когда народ будет к этому готов", - оно покинуло  Землю,
которой когда-то владело  полностью,  до  последней  песчинки,  и  которая
теперь совершенно опустела. Города-кочевники Земли - мигрирующие  рабочие,
нищие и бродяги - стали ее наследниками.
     В основном все это сделал возможным  спиндиззи;  однако  существенную
роль сыграли и два важных социальных фактора. Один  из  них  -  долголетие
людей. Победа над так называемой "естественной" смертью уже  состоялась  к
моменту, когда инженеры нашли подтверждение  принципа  спиндиззи,  проведя
измерения на Юпитерианском Мосту. Два эти  достижения  человеческой  мысли
шли по жизни, дополняя друг друга.  Несмотря  на  то,  что  спиндиззи  мог
вывести в космос огромный корабль и даже целый город, перемещая их гораздо
быстрее  скорости  света,  межзвездное   путешествие   все   же   занимало
определенное время. Огромность галактики оказалась достаточной,  чтобы  на
продолжительные  полеты  потребовались  человеческие   жизни,   даже   при
наивысшей скорости, обеспечиваемой спиндиззи.
     Но когда смерть уступила лекарствам против старения - антинекротикам,
такое понятие как  "продолжительность  жизни"  и  в  старом  смысле  слова
перестало существовать.
     Второй фактор имел  экономическую  природу:  широкое  распространение
германия в исследованиях физики твердого тела. Еще до того, как  полеты  в
глубокий космос стали реальностью,  этот  металл  приобрел  фантастическую
ценность на Земле. Освоение человеком звездного  мира  привело  к  падению
цены германия до приемлемого уровня, и постепенно германий  приобрел  роль
стабильных денег  в  межпланетной  торговле.  Ничто  другое  не  могло  бы
обеспечить финансовые основы жизни городов-бродяг.
     Так пало Бюрократическое  государство,  но  социальная  структура  не
развалилась полностью. Земные законы, хотя и сильно измененные, выжили.  И
нельзя сказать, что города-кочевники не  извлекли  из  этого  определенную
выгоду.  Мигрирующие  города  столкнулись  с  такими  мирами,  которые  не
позволили им обосноваться у себя. Другие приняли  их,  но  начали  нещадно
эксплуатировать. Города сопротивлялись, но их военная мощь оказалась