вину  это
Вашей химере, которая, может быть, заслуживает "милостивого  снисхождения" с
Вашей  стороны хотя  бы за то, что она молится  на  Вас  и думает о  Вас все
время, вечно своем  светлом божестве, помимо которого нет не только счастья,
но даже обычного удовольствия  или развлечения. Для меня нет другой радости,
как  думать  о  Вас,  вспоминать  редкие встречи с  Вами, смотреть  на  Ваши
фотографии и мечтать о том  неизвестном  времени и  обстановке, когда  я Вас
снова увижу. Это единственное  доказательство,  что надежда  на  мое счастье
существует, но я  знаю,  как  трудно получить  теперь  от  Вас  письмо, и  я
стараюсь не думать  об  этом. Когда-нибудь я  получу от Вас несколько  слов,
которые так бесконечно для меня дороги, как все, что связано с Вами.
     д. 1, лл. 46-53
     __________

     1  Вместе  с остальными морскими офицерами,  входившими в  его  миссию,
Колчак под чужой  фамилией,  при  содействии  английских  властей,  выехал в
двадцатых числах июля  через Швецию  в Норвегию. Проделав по железной дороге
путь  через Торнео и Христианию (Осло),  прибыл  в  Берген, провел там около
суток, затем отплыл в шотландский порт Абердин (Эбердин).
     2  Германские  воздушные  налеты  на  Англию (с  помощью  цеппелинов  и
гидросамолетов)  продолжались  с  января  1915  до  апреля  1918  г.  В  дни
пребывания Колчака в Англии налетов на Лондон  не было (предыдущие дневные -
13 июня и 7 июля, первый ночной - 4-5 сентября 1917).
     3 Лейбористская партия Великобритании возникла  в 1900 г. под названием
Комитет  рабочего  представительства;  с 1906  г. -  Лейбористская (Рабочая)
партия. Ее левое крыло составляла  входившая в ее состав Независимая Рабочая
партия, которая в 1920 г. вышла из 2-го Интернационала и пыталась вступить в
Коминтерн;  отвергнутая  им,  стала одним  из главных  инициаторов  Венского
(2л-го)  Интернационала.  Весна-лето  1917  г.  отмечены  повышенной  волной
забастовок на английских военнных заводах и  железных дорогах  и активностью
фабрично-заводских комитетов.
     4 Макдональд,  Джемс Рамсей (1866-1937) - один  из лидеров  Независимой
Рабочей  (с 1893), а затем Рабочей  партии, в которую  вошла  НРП.  Теоретик
конструктивного  социализма,  пацифист.  Премьер-министр  первого  (1924)  и
второго  (1929-1931)  лейбористских  правительств,  а  затем  (1931-1935)  -
"национального  правительства"  в  соглашении  с  консерваторами;  при   нем
установлены (1924) и восстановлены (1929) дипломатические отношения с СССР.
     5 Имеется в виду десантная операция по захвату  проливов между Черным и
Средиземным морями.
     6  Джеллико, Джон Рашуорт  (1859-1935)  - британский адмирал.  Участник
боевых  походов  в Египет  (1882)  и  Китай  (1898-1901).  В  1914-1916  гг.
главнокомандующий  Гранд-Флитом,  которым руководил в Ютландском сражении. С
декабря  1916-го до  конца  1917 г. - Первый  лорд  Адмиралтейства  (морской
министр), затем начальник Морского генерального  штаба. Под его руководством
начата активная борьба с германскими  подводными лодками. По окончании войны
получил высшее морское  звание адмирала  флота  (1919) и  стал пэром (виконт
Джеллико Скапа, 1918).
     7 Пэн - британский  адмирал,  начальник Королевской  морской  воздушной
службы.
     8  На   Черноморском   флоте  гидросамолеты   типа   "летающих   лодок"
(гидролодки, гидро) базировались на двух авиатранспортах (гидрокрейсерах)  -
"Император Александр I" (в мае 1917 переименован в "Республиканец", принимал
на борт 8 гидролодок) и "Император Николай II"  (переименован  в  "Авиатор",
принимал   7  гидро).  Весной   1917   г.   под  третий  авиатранспорт   был
переоборудован  пароход  "Румыния"  (на  6  гидро).  Гидролодки  М-5  и  М-9
(конструкции Д.П. Григоровича) садились  на воду и поднимались  на  борт при
помощи специальной "стрелы".  В Севастополе  работала  военная школа морских
летчиков.
     9 Дыбовский, Виктор Владимирович (1884-?) - ст. лейтенант (1915), затем
(с  августа  1917) капитан 2-го ранга.  Окончил  Морской  кадетский  корпус.
Участник  Цусимского  боя.  До  1907 г.  -  в  Черноморском  флоте, затем  в
Балтийском; служил на транспортах и эсминцах. В 1910 г. прошел курс обучения
в Воздухоплавательном парке (Петербург),  после чего назначен в распоряжение
Отдела  воздушного   флота.  Военный   летчик,  инструктор   Севастопольской
авиашколы  Отдела воздушного  флота. Совершил ряд  испытательных  полетов (в
т.ч.  перелет Севастополь -  Москва  на военном аэроплане "Ньюпорт-2"  летом
1912). Изобретатель в области военной  авиационной техники. В  конце 1915 г.
изобрел  и  изготовил  на  заводе  "Дукс"  синхронизатор  для  стрельбы   из
авиационного пулемета через винт; первый его прибор выслан в  армию в начале
1916 г. Работал как авиаконструктор.
     10 Имеется в виду  не английский Ньюпорт, а менее известный бельгийский
Nienwpoort (возле Остенде).
     11 Шульц,  Густав  Константинович, фон (1871-?)  - капитан  1-го  ранга
(август  1914,  за отставкой).  Служил  на Балтике  на  канонерских лодках и
миноносцах, в 1911-1914  гг. - флагманский  обер-аудитор  Штаба Командующего
морскими силами  Балтийского моря и командир эскадренного миноносца "Генерал
Кондратенко". В 1915-1918 гг. находился в Великобритании.
     12 Линейный  корабль "Vanguard" (спущен на воду в 1909)  8 июля 1917 г.
находился на  якорной  стоянке в Скапа-Флоу в линии  боевых кораблей.  После
взрыва  боезапаса в носовой  части затонул  на  глубине 34  м. Предположение
Колчака о причине гибели корабля соответствует действительности.  Катастрофа
произошла в тот  период,  когда на британских  кораблях  уже  осуществлялась
замена всех сомнительных порохов, угрожающе нестойких.
     13   Ютландское   (Скагерракское)   сражение   между   главными  силами
британского   и   германского  флотов   (всего   участвовало  250  кораблей)
происходило 31 мая и 1 июня 1916 г. Крупнейшее в истории  морских  сражений.
Закончилось безрезультатно:  британские потери  были более  значительны,  но
британский  флот сохранил  свое  господство на море. Линейный крейсер "Quееn
Мary"  (заложен в  1911,  спущен в 1912, укомплектован в  1913) входил в 1-ю
эскадру линейных крейсеров британского флота.  31  мая  1916  г. был  накрыт
залпом германского линейного крейсера и погиб от взрыва погребов трех башен.

     No 25

     [Позднее 21/8 августа 1917 г.]
     [Датируется по предыдущему письму.]

     Милая, дорогая, обожаемая Анна Васильевна.
     Простите  меня за  смелость,  с которой  я  решился послать Вам  [Далее
вставлено  и затем  зачеркнуто:  фотографические принадлежности.]  несколько
вещей, которых теперь  нет в России и которые, может быть, Вам пригодятся. Я
знаю,  что  Вы  будете  сердиться на меня, но простите  со  свойственной Вам
милостью  и  добротой меня  за то,  что  я доставил себе  удовольствие  хотя
немного подумать о Вас,  о Ваших милых ручках, которые  так  много дали  мне
высокого счастья.
     Я буду оправдываться. Я не имею  и  не получил  от Вас  права  что-либо
послать Вам, но мне так хотелось хоть что-нибудь  сделать для Вас в пределах
совершенно  допускаемого  почитания, что я обратился к  одной очаровательной
даме   -   жене   нашего   морского   офицера   кап[итана]   2-го    р[анга]
Дыбовского1 -  помочь мне в решении этого вопроса своим советом и
указанием. Поэтому позвольте в виде  оправдания своего  сослаться на  мнение
дамы, вполне осведомленной в принятых в Англии  обычаях. Я очень боюсь,  что
Вы будете  недовольны некоторыми  вещами,  но  я положительно действовал  не
вполне самостоятельно, а руководствовался выбором и советом, которые  считал
компетентными.  Милая  Анна Васильевна, я очень огорчен, что Вы мне  не дали
никаких поручений. Я мог бы послать Вам действительно полезные и необходимые
вещи,  которых теперь  нет  у  нас  в России и  если  бы  Вы  доставили  мне
удовольствие  служить Вам  в этом смысле, прислав соответствующие  указания.
Напишите мне, милая Анна Васильевна, что бы Вы желали получить из Англии или
Америки, и я буду считать это, во-первых, что Вы  прощаете и не сердитесь на
меня и, во-вторых, лучшим удовольствием, которое я  могу  теперь иметь. Я не
могу ручаться только за время, так как почта теперь не существует.  Я просил
бы указать мне необходимые  номера и размерения, т[ак] к[ак]  у меня имеется
только одна перчатка Ваша, номером которой я руководствовался. Я  думаю, что
Вы не осудите меня, т[ак] к[ак] в России теперь нет самых необходимых вещей,
и, может быть, я мог  бы  быть счастлив  служить Вам. Я укажу на такие вещи,
как обувь, полотно, материи и проч[ее]. Извиняюсь за упаковку  - надо спешно
посылать  в посольство вещи для отправки с вализой, а у  меня нет ничего под
руками, кроме кожаного ящика, и я боюсь, что Вы получите некоторую смесь, за
что на всякий случай прошу не очень осуждать мое умение укладывать посылки.
     д. 1, лл. 54-55

     _________

     1 Дыбовская (урожд. Смыслова), Клавдия Александровна.

     No 26

     [август 1917 г.]
     [Датируется по смежным письмам.]

     Моя мечта, моя идея военного успеха и счастья.
     Моя милая, дорогая, обожаемая Анна Васильевна.
     Я смотрю на Ваши  последние фотографические изображения, которые  стоят
передо  мной.  Это  Ваш  снимок,  где   Вы  сидите  на   окне,  кажется,   в
Гельсингфорском Kemp Hotel'е, и другой, где  Вы сняты, по-видимому, в Ревеле
около какой-то странного стиля  для  прогулки с ручками, спрятанными
в карманы, и почему-то закрытыми глазками, но  фотография, несмотря на малое
увеличение,  передает Вашу  милую, никогда не забываемую улыбку, с которой у
меня всегда  связаны  представления об  утренней  заре, о  каком-то  светлом
счастье и радости жизни, которое  я всегда испытывал, и находясь вблизи Вас,
и думая о Вас с первых дней нашего знакомства. Я говорил  сегодня в обществе
весьма  серьезных людей  о великой  военной идее, о  ее  вечном значении,  о
бессилии  идеологии  социализма в  сравнении с этой вечной  истиной, истиной
борьбы  и вытекающих  из нее самопожертвования, презрения к жизни во
имя  великого  дела,  o  конечной  цели  жизни  -  славе   военной,   ореоле
выполненного  обязательства и  долга  перед  своей  Родиной.  И  Ваш  милый,
обожаемый  образ  все  время  был  перед моими  глазами  -  Ваша никогда  не
забываемая улыбка,  Ваш голос, Ваши розовые ручки для меня являются символом
высшей награды, которую может дать  жизнь за  выполнение  величайшей задачи,
выполнение  военной  идеи,  долга  и  обязательств,  посылаемых   суровой  и
непреклонной  природой войны... Только война  могла показать мне Вас в таком
близком  желании и  в то же время недоступном, как  идеал поклонения...  Как
тяжело и в то же время хорошо думать о Вас как о чем-то самом близком и в то
же  время  удаленном,  как  звезда,  счастье,  как  [о] божестве,  милостиво
оказавшем   свое   внимание  и  остающемся  чем-то   недосягаемым;   как   о
воплотившейся мечте, остающейся несбыточной  и нереальной, как всякая мечта.
Господи, как Вы  прелестны на Ваших  маленьких изображениях, стоящих  передо
мною  теперь.  Последняя  фотография  Ваша так хорошо  передает  Вашу  милую
незабываемую улыбку,  с которой  у  меня соединяется  представление о высшем
счастье, которое может дать жизнь, о счастье, которое может явиться наградой
только за великие подвиги.  Как далек  я  от  них, как ничтожно кажется  все
сделанное  мною  перед  этим счастьем,  перед этой  наградой.  Но  разве  не
прекрасна война, если она дает  такую радость, как поклонение Вам, как мечту
о Вас, может быть, даже и несбыточную... Вот о чем я думал, говоря сегодня в
обществе  военных  людей  свою  апологию  войне, высказывая веру  в  нее,  с
чувством глубокой благодарности ей, что она в лице Вашем дала мне награду за
всю тяжесть, за все страдания, за все горести, с  ней связанные,  ибо война,
как  сказал  ее один  великий  философ,  суть  область  страданий  и лишений
физических и моральных по преимуществу.  "Находите ли  Вы компенсацию за все
это  или Вы чувствуете горечь разочарования в Вашем служении  военной идее и
войне?"  -  спросили сегодня меня. Служение идее  никогда не дает  конечного
удовлетворения, но в личной жизни - я вспомнил Вас, Ваши слова, Ваши письма,
Ваши розовые  ручки,  часы, когда  Вы были вблизи меня, - и я  ответил:  да,
война дала мне полную  компенсацию,  дала счастье и радость, о которой я  до
нее  не имел  представления.  Милая,  обожаемая  моя Анна Васильевна, Вы вся
такое  счастье,  что  одна  мысль о Вас, надежда Вас  увидеть,  услышать Ваш
голос, все  воспоминания  о  Вас,  о  часах,  проведенных с Вами, дают такое
непередаваемое  чувство  светлой  радости,  что все будущее кажется каким-то
хорошим  и  все  мрачное и тяжелое отходит куда-то в сторону. Правда, тяжело
думать о расстоянии, которое на днях увеличится на тысячи  миль, о  времени,
когда я Вас снова увижу, но я хочу верить в Вас, Анна Васильевна, верить как
в божество, которое когда-нибудь снизойдет до меня и  даст мне счастье своей
близости, как это было в июне и июле в Петрограде и в прошлом году в Ревеле.
Вы  писали  мне о вере -  да разве я  могу не  верить в  свое  божество, без
которого у  меня нет даже представлений о счастье  и радости жизни; ведь без
веры нет и  надежды  увидеть  Вас, такой  милой,  обожаемой,  ласковой,  как
божество,  с  Вашей розовой улыбкой  и ручками. Но я боюсь,  что  надоел Вам
изложениями своих воспоминаний о Вас. Я хотел бы думать, что Вы не осудите и
не  поставите  мне  в  вину это письмо.  Ведь  только  глубокое  обожание  и
поклонение Анне Васильевне как светлому  божеству  я ничего [иного] не хотел
высказать.
     Г[осподь] Бог рад будет сохранить и  благословить  Анну Васильевну, мое
светлое счастье и радость.
     д. 1, лл. 55 об.-58

     No 27

     [Ранее 30/17 августа 1917 г.]
     [Датируется по следующему письму.]

     Сегодня  я перечитал  все  письма  Ваши,  полученные мною  после  моего
отъезда  за границу. У меня нет  теперь другого удовольствия,  нет забвения,
как  остаться одному и перед Вашими фотографиями перечитывать  Ваши письма и
смотреть  на  них,  вспоминая те немногие  дни,  когда я был близко  от Вас.
Как-то забывается тогда действительность, так противоречащая всему тому, что
я привык  соединять с думами и мечтами о  Вас. Иногда я  исписываю несколько
листков бумаги и бросаю  их затем в камин  - по большей части это не имеющие
значения слова,  с  которыми я обращаюсь  к Вам,  чаще  я ничего не  пишу, а
только  смотрю на Ваши карточки и Ваши  письма и забываю на некоторое время,
где  я нахожусь и что  ждет меня  в моей странной для самого  себя жизни. И,
думая  о  Вас,  я  временами  испытываю какое-то странное состояние, где мне
кажется прошлое каким-то сном, особенно в отношении Вас. Да верно ли я забыл
когда-нибудь  Анну  Васильевну,  неужели это правда,  а не  моя  собственная
фантазия о ней, что я был около нее, говорил с нею, целовал ее милые розовые
ручки, слышал ее голос.  Неужели не сон сад Ревельского Собрания, белые ночи
в Петрограде, может быть, ничего подобного не было.
     Но передо мной  стоит портрет Анны  Васильевны,  с ее милой  прелестной
улыбкой,  лежат  ее письма, с такими же  милыми  ласковыми словами, и  когда
читаешь их и вспоминаешь Анну Васильевну, то всегда кажется, что  совершенно
недостоин этого  счастья, что эти  слова  являются наградой незаслуженной, и
возникает боязнь за их утрату и сомнения.
     д. 1, лл. 59-60

     No 281

     Ss. "Gloncestershire"2 30/17 августа 1917 г.
     Ирландское море

     Милая, дорогая моя Анна Васильевна
     Вчера утром я уехал с миссией из  Лондона в Glasgow, считая невозможным
ждать далее телеграмм  из Петрограда, имея сведения о крайне  трудном теперь
сообщении с  Америкой  и желая  воспользоваться любезностью  Адмиралтейства,
предложившего мне совершить переход через океан на вспомогательном крейсере.
     "Gloncestershire"  - это  океанский пароход компании Bibby Line, бывший
ранее  на Ост-Индской  линии,  относительно сильно  теперь вооруженный  и во
время войны исполняющий обязанности дозорной и крейсерской службы в Северном
Атлантическом  океане. За  две недели  Лондон  порядочно  надоел, хотя я все
время уезжал из него, и я уехал в Glasgow с надеждой поскорее уйти в океан и
заняться кое-какими подготовительными работами для  американского  флота.  В
Glasgow мы прибыли  в  71/2  p.[m].  [p.[m].  -  post meridiem  -  пополудни
(лат.).], а в 9 h[our] крейсер уже  шел вниз  по  Clyde'у. Выход  в океан по
северную  сторону Ирландии  оказался  заблокированным немецкими  подлодками,
утопившими  там за последние дни 5  пароходов,  и  Адмиралтейство указало на
путь  к югу. Пошли на юг Ирландским морем.  Продолжавшийся три дня  шторм со
скверной  осенней погодой  почти стих, но холод и дождь  продолжались. Ночью
получили  приказание идти  в  Ливерпуль, а  не  в океан  -  немцы перетопили
несколько  пароходов  и  на  южном  выходе. Здесь  я наглядно убедился,  что
подводная война серьезнее, чем мы думали, и немцы, перенеся  последнее время
работу  своих  подлодок на  океанские  подходы  к Англии, создали  серьезные
затруднения для морских сообщений. Ирландское море совершенно пустынно.  Где
раньше  встречались  десятки  пароходов,  теперь  мы  видели только  два  да
несколько тральщиков, несущих свою дозорную службу.

     Ливерпуль
     Около  7 h[our] вечера пришли на  рейд.  Второй  после Лондона торговый
порт кажется почти пустым - куда исчезли огромные трансатлантические liner'ы
[Лайнеры (англ.) - пароходы, совершающие регулярные рейсы.], сотни пароходов
и  парусников  -  видимо,  они  направляются  в  другие  порты  или  их  нет
просто-напросто: большинство занято военными перевозками, часть потоплена...
Торгового  движения,  не  говоря  о  пассажирском,  в  сущности, нет  -  все
сообщения  имеют  военные  цели  и  обслуживают  только  потребности  войны.
Получили приказание идти в океан с конвоем миноносцев, а пока ждать.
     Из  России пришли отвратительные известия3. Не умею сказать,
как тяжело  думать  об этом при  сознании бессилия если не  помочь, то  хоть
участвовать лично в текущих событиях на своей Родине.

     На  ходу у SO  [У юго-восточных (SO  -  зюйд-ост, юго-восток).] берегов
Ирландии 31/18 августа
     Утром снялись  и  пошли  в  море  целым отрядом. С  нами идет  огромный
океанский  liner  "Carmonia"  с больными  и  ранеными  канадскими  войсками,
отправляющимися   на   родину,   малый   крейсер  "Isis",  большой   крейсер
"Donegall"4 и  4 истребителя. Дождь, мгла  и свежий W-й [Западный
(W - вест, запад).] ветер; пройдя вдоль берегов о[стро]ва  Anglesey,  прошли
каналом Св. Георгия к ирландскому берегу и теперь идем на юг вдоль него.
     Вечером после обеда я долго ходил по палубе, думая о нашем флоте, о Вас
и о темном неизвестном будущем.  Ночь  мглистая, временами  дождь, временами
проглядывает  полная луна,  и  тогда  делается совсем светло  и показываются
очертания ирландского берега.  Странно  быть  в море,  не принимая участия в
походе, в сигналах и маневрировании, но что поделать.
     Милая Анна Васильевна, что делаете Вы в этот вечер? Вы, вероятно, еще в
деревне5, и  у Вас также наступает осень, возможно, что и  погода
такая же, как здесь.  Как хочется иногда повидать Вас; писем от Вас в Англии
я не получил  -  это  показатель,  как скоро  они доходят. Ведь я  провел  в
Лондоне 15 дней. Когда я получу письма Ваши в Америке? Eсли даже сегодня они
пришли в Лондон, то не ранее как дней через 20  я могу надеяться прочесть их
в Вашингтоне. Остается вспоминать прошлое, дни, когда я Вас видел, мечтать о
тех, которые  "когда-нибудь, может быть", и настанут. Но что можно придумать
при выходе из Ирландского моря в  океан? Иногда кажется, что Ваше пребывание
в Петрограде в конце июня и в июле было только сном, а не действительностью.
Д