лся  их  продать или  опубликовать,  что вызвало
протест  со  стороны  вдовы  Колчака  Софьи  Федоровны,  которая  считала их
принадлежащими законным наследникам - ей и сыну.
     11  января  1926  г.  бывший  начальник  полевого  штаба  Колчака  М.И.
Занкевич,  удостоверяя принадлежность писем Апушкину, получившему  их из рук
Колчака,  писал:  "Издание  дневников  (так  часто  называли  этот  комплекс
документов.  -  К.Л.)  покойного   адмирала,  в   части,   касающейся  общих
политических  событий,  казалось  бы  мне  желательным  для  освещения  этих
событий, равно как и для увековечения светлой памяти адмирала"1.
     В  августе 1926  г. о письмах  Колчака стало известно редактору журнала
"Белое дело" А.А. фон Лампе, который получил через Н.А. Кропоткина и герцога
Г.Н. Лейхтенбергского копии  писем  со следующей  характеристикой: "К белому
"действу" они,  конечно, не имеют  прямого  отношения,  но они действительно
очень  ярко и интересно характеризуют  нравственную фигуру Колчака; вместе с
тем они проповедуют необходимость духа борьбы: войны вообще, как таковой,  и
борьбы с  пацифизмом,  демократизмом и пр., т.е. проповедуют  идеи, которыми
живет именно все белое движение..."2
     Однако в "Белом деле" публикация писем не состоялась из-за появившегося
тогда  на страницах парижской  газеты  "Возрождение" заявления А. Кривенко о
том, что "дневник бывшего Верховного правителя России адмирала А.В. Колчака,
согласно заключенному между А.  Кривенко  и  А.Н. Апушкиным предварительному
договору,  принадлежит  исключительно  Кривенко,  и  другие  лица без  моего
согласия не могут ни купить, ни издать"3.
     Немедленно выступившая  в этой  же  газете вдова  Колчака заявила,  что
будет  "преследовать  судом  нарушителя  законных  интересов  моих  и  моего
сына"4.
     В  декабре 1926 г. в той же  газете А.Н. Апушкин, защищая свои права на
письма Колчака,  потребовал  назначить  третейский  суд  для  решения  этого
вопроса5.
     Для устранения юридических препятствий Апушкин получил  10 февраля 1927
г.  от  бывшего сенатора  С.А. Левицкого  заключение о  его, Апушкина, праве
распоряжаться  рукописью  Колчака.   Левицкий,  в  частности,  отмечал,  что
обстоятельства передачи рукописи и само ее содержание исключают  право вдовы
адмирала на нее. Отсутствие права А.В. Тимиревой на рукопись  мотивировалось
Левицким тем, что в момент передачи рукописи А.В. Тимирева находилась вместе
с  адмиралом  в  одном  вагоне - и  тем  не  менее Колчак  передал  документ
подполковнику Апушкину. На основании этого делалось заключение, что рукопись
принадлежит согласно воле ее автора безраздельно Апушкину6.
     Свидетельство о подлинности почерка адмирала дал Апушкину 3 апреля 1927
г. бывший второй генерал-квартирмейстер Колчака П.Ф. Рябиков7.
     8  апреля  1927  г. А.Н. Апушкин передал безвозмездно  черновики  писем
адмирала с имеющимися  у него  копиями и  обязательством  не использовать их
полностью   или  частично  в  Русский   Заграничный   исторический  архив  в
Праге8. В возмещение расходов по перевозке и  хранению  писем  он
получил от архива 150 долларов.  В 1945  г., когда РЗИА  был подарен чешским
правительством АН СССР и перевезен в Москву, документы попали в ЦГАОР СССР.
     Впервые краткий обзор писем Колчака был дан сотрудником ЦГАОР СССР Б.Ф.
Федотовым в статье "О  малоизвестных источниках периода  гражданской войны и
иностранной военной интервенции в СССР" ("Вопросы истории",  1968, No  8, с.
24-28),   затем   письма  частично  использовались   Г.З.   Иоффе  в   книге
"Колчаковская авантюра и ее крах" (М., 1983). С письмами знакомился писатель
А.И.  Алдан-Семенов, написавший роман "Красные и белые"; он включил в роман,
с небольшими неточностями, цитаты из восьми писем.
     В более близкое к нам время фрагменты из писем введены в научный оборот
А.В. Шавровым ("Превратности жизни адмирала Колчака" в  No 9 и  10 "Морского
сборника" за  1990 г.),  В.И.  Шишкиным ("Колчак,  влюбленный  и любимый"  в
еженедельнике  "Сибирская газета"  от  24  февраля-2  марта 1992  г.),  С.В.
Дроковым ("Я сижу перед Вашим портретом" в еженедельной газете "Подмосковье"
от 11 июля 1992 г.), а также некоторыми другими авторами.
     В  настоящей публикации представлены письма,  взятые из двух комплексов
(фонды Р-5844  и  Р-341  ГА  РФ). Черновики писем  сохранились в виде полных
текстов,  а  также  набросков  отдельных  частей  или даже  начальных  фраз.
Стилистические  особенности  писем  сохранены.  Зачеркнутые  слова  и  части
текста,   имеющие   смысловой   характер,  воспроизводятся   в  текстуальных
примечаниях.  Недописанные слова,  а также слова, необходимые для смыслового
понимания    текста,    вставленные    подготовителями    и    установленные
подготовителями даты писем заключены в  квадратные  скобки; слова, прочтение
которых  подготовителями ставится  под  сомнение, воспроизводятся в  угловых
скобках. Непрочтенные слова оговорены в тексте. Имеющиеся в тексте отточия и
подчеркнутые  слова  принадлежат  автору;  в  тексте  сохранено  в  основном
авторское написание  фамилий, имен  собственных,  географических  понятий  и
терминов,  в том числе иностранных.  В  примечаниях  дается  их  современное
написание. Письма  из  России датированы  автором  по старому стилю,  письма
из-за границы  имеют двойную датировку: по  новому и старому  стилям. Письма
публикуются с  авторской датировкой, письма  и наброски  без дат  датированы
подготовителями    публикации.    Письма   расположены   в   хронологической
последовательности.  Нумерация  писем  условная:  под  одним номером  даются
письма и наброски в  виде одной-двух фраз, а также фрагменты,  написанные на
обороте  листа. Варианты одного и того же письма даются под самостоятельными
номерами. Вычеркнутые автором слова, фразы, части текста, имеющие смысловой,
а не редакционный характер, воспроизводятся в постраничных примечаниях.

     _____________

     1 ГА РФ, ф. Р-5844, оп. 1, д. 5, л. 1.
     2 ГА РФ, ф. Р-5853, оп. 1, д. 26, л. 157.
     3 "Возрождение", No 441, 17 августа 1926 г.
     4 "Возрождение", No 455, 31 августа 1926 г.
     5 "Возрождение", No 568, 22 декабря 1926 г.
     6 ГА РФ, ф. Р-5844, оп. 1, д. 5, л. 5-8.
     7 Там же, л. 9.
     8 Там же, л. 10.


     _____________


     В фонде А.В. Колчака  в РГА ВМФ  сохранились два фрагмента писем к А.В.
Тимиревой,  относящихся  к  1916 г.,  к  ближайшим двум-трем  месяцам  после
назначения  его  28  июля  1916 г.  командующим  Черноморским флотом.  Мы их
помещаем перед письмом за No 1:
     ...странной потому, что я сам ранее  о ней не размышлял. Я думал о том,
как не понятно для меня совпали мое назначение в Черное море.
     Мне раньше в  этой  обстановке являлось  желание Вас видеть, говорить с
Вами,  услышать Ваш голос. Теперь  я об этом  почти не думаю. Ваши письма  -
доказательство внимания Вашего, дают мне какую-то спокойную уверенность, что
это будет. Вот  если  только  бы до этого сбылись некоторые из моих пока еще
мечтаний.
     Прошло  два месяца, как я уехал от Вас,  моя бесконечно  дорогая, и так
[еще] жива передо мной  картина нашей встречи,  так же  мучительно и больно,
как будто это было вчера, на душе. Столько бессонных ночей я провел у себя в
каюте, шагая из угла в угол, столько дум, горьких,  безотрадных. Я не  знаю,
что случилось, но всем своим существом  чувствую, что Вы ушли из моей жизни,
ушли так,  что  не знаю, есть ли у меня столько сил и  умения, чтобы вернуть
Вас.  А  без Вас  моя  жизнь не имеет ни  того смысла,  ни той цели,  ни той
радости. Вы были для  меня в жизни больше, чем  сама жизнь, и  продолжать ее
без Вас мне невозможно. Все мое лучшее я  нес к Вашим ногам, как бы божеству
моему, все свои силы я отдал Вам.
     Я  писал  Вам,  что думаю сократить переписку,  но когда пришел обычный
час, в кот[орый] я привык беседовать с Вами, я понял, что  не писать Вам, не
делиться  своими думами, свыше  моих сил. Переписка с Вами стала моим вторым
"я", и я отказываюсь от своего намерения и буду снова писать - к чему бы это
ни привело меня.
     Вы ведь понимаете меня, и Вам, может быть, понятна  моя глубокая печаль
(РГА ВМФ, ф. 11, оп. 1, д. 45, лл. 207-208. Черновик; л. 208. Маш. копия).

     No 1
     [Не ранее 19 февраля 1917 г.]
     [Датируется по содержанию: см. прим. 17]

     Ваше  письмо  с  упоминанием о  Гельсингфорсе1, маскараде  в
Собрании, о  наших общих знакомых вызвало у меня  чувство зависти к тем, кто
видел и  был около Вас, напр[имер] к  Лоло Щетинину2. Хоть  бы он
приехал   в   Севастополь    и   рассказал   что-нибудь   про   Вас.   Мария
Семеновна3 говорила, что он собирался  в Ялту  и  проездом  хотел
быть у меня в Севастополе.
     Я очень тронут, что в  разговоре с Вами Адриан Иванович так был любезен
в отношении меня и слезно уверяет, что он не мог бы сделать лучшее для меня,
как  вызвать  своими словами  те  строки Вашего  письма,  где Вы  говорите о
совместном с ним переходе на ледоколе4.
     Вы говорите о Веселкине5 в смысле его замены кем-то другим -
я ничего не знаю  и полагаю,  что без ведома  моего вряд  ли такой акт может
быть совершен, и  я был бы крайне недоволен, если бы что-либо в этом  смысле
было  предпринято.  Экипаж  у  меня  действительно  отобрали6  по
соображениям,  совсем ничего  общего с войной  не имеющим, и  я  именно этим
крайне недоволен, но приходится мириться.
     Вы  пишете  про  Мурашева7 - я всегда высоко ставил  его как
офицера  и любил, как  своего близкого помощника  и  товарища, и даже  думал
видеть его в Черном море. Но это  невозможно, ибо Мурашев - офицер, заменить
которого очень  трудно, и снимать его с Минной дивизии значило  бы приносить
ей  прямой  ущерб  -  я и  так  правдами  и  неправдами лишил дивизию  таких
офицеров,   как  Фомин,  Тавастшерна,  Павелецкий,  Холмский8,  и
понятно, что получить в Черное море Мурашева  можно, только перешагнув через
труп командующего Балтийским флотом.
     Вы спрашиваете про  симфонический  концерт9.  Он  был весьма
неважен, скажу откровенно, но это не мешает мне на днях устроить второй, где
пойдут "Шехерезада" Чайковского, некоторые  вещи Грига и  "Двенадцатый год".
Вы  охотно  согласитесь,  что  одного  приказания играть симфонии  Бетховена
иногда бывает недостаточно, чтобы их играли хорошо, но, к сожалению,  у меня
слишком мало других средств.  Что касается выставки картин - то я совершенно
чужд  этой области, и вся моя деятельность по художественной  части в Черном
море ограничилась указаниями моими художнику, писавшему батальную картину на
тему боя  "Гебена" со  2-й  бригадой линейных кораблей10,  о виде
всплесков и разрывов об воду наших снарядов.
     На  первой  неделе  великого  поста я  предался благочестию и со  своим
штабом  и дамами, пребывающими в моем доме, говел и исповедовал свои  грехи,
избегая по  возможности совершать новые,  читал  Тертуллиана11  и
Фому  Кемпийского12,   и  только  двукратное  гадание   несколько
нарушило эту  гармонию13. Но это, я думаю, ничего,  хотя с  точки
зрения  канонической это не  вполне  удобно.  Теперь я  занялся новым делом:
принимаю участие в  бракосочетании  дочери адмирала  Фабрицкого14
вопреки церковным  правилам, запрещающим это  таинство  в великом посту.  По
этому  случаю  я  с  Веселкиным  имел   постоянный  диспут  с  архиепископом
Таврическим, епископом Севастопольским15  и ректором семинарии на
тему о таинстве брака. После двух часов обсуждения этого вопроса я, опираясь
на широкую  эрудицию Веселкина в  церковных  вопросах, блестяще доказал, что
брак, как таинство, с догматической и с канонической  стороны может и должен
быть совершен  в любое время  и что до  проистекающих из него явлений церкви
нет дела. Епископы, по-видимому, впали  в панику, но разбить нас не могли и,
когда  я дошел  до Оригена16,  - дали разрешение.  Присутствуя на
торжестве православия17, я  немного  опасался, не  буду ли предан
анафеме, но все обошлось благополучно. К участию в совершении этого таинства
я  привлек  еще адмирала  Трубецкого18 и  для  вящего утверждения
принял  обязанности   посаженного  отца   -  полагаю,   что  теперь   всякое
сопротивление будет бесполезно. Как изволите  усмотреть, командующему флотом
приходится заниматься иногда удивительными делами.
     ГА РФ, ф. Р-5844, оп. 1, д. 1, лл. 1-6
     _____________

     1  А.В. Тимирева вместе с сыном выехала из  Ревеля через Гельсингфорс в
Петроград,   сопровождая   мужа,  С.Н.   Тимирева,   которому  (как  офицеру
действующего флота) подошла  очередь воспользоваться правом на трехнедельный
отпуск (с 7 по 28 февраля 1917 г.).
     2  Щетинин, Алексей Алексеевич (1876-?) - капитан  1-го  ранга  (1915),
минный  офицер.  Участник  обороны   Порт-Артура.  На  Балтфлоте  командовал
крейсером  "Россия"  до начала июня  1917 г.,  когда был переведен в  резерв
чинов Морского министерства. Уволен в отставку в ноябре 1917 г.
     3 Мария Семеновна Иванова (урожд. Говалова, по первому браку Лаврова) -
жена контр-адмирала Иванова Леонида  Леонтьевича (1875-?), участника обороны
Порт-Артура, в  1915-1916 гг. командира  линейного  корабля "Севастополь" на
Балтфлоте,  с ноября  1916  г. начальника бригады крейсеров  Черного моря. С
1920 г. в эмиграции.
     4 Командующий Балтфлотом вице-адмирал А.И. Непенин на  один день прибыл
из  Гельсингфорса  в  Ревель  на  ледоколе  "Ермак".  Тимиревы  приняли  его
предложение ехать в Гельсингфорс  на ледоколе,  хотя, как признавался Сергей
Николаевич, "одолжаться Непенину было не очень приятно". Выехать из Ревеля в
Петроград  по железной  дороге  они не могли  из-за крайней  переполненности
поездов   едущими  по  службе,  отпускниками,  а   главное  -   беженцами  и
дезертирами.
     5 Веселкин, Михаил  Михайлович (1871-1918) - контр-адмирал свиты Е.И.В.
(1915),  севастопольский  генерал-губернатор.  Воспитанник  Александровского
лицея, после окончания  которого  поступил  юнкером во  флот. Артиллерийский
офицер, участник похода в Китай (1900-1901)  во время Боксерского восстания.
На  Балтике перед войной командовал линейным крейсером  "Бородино". С начала
войны  возглавлял  на Черноморском флоте специальное соединение кораблей под
названием  Экс-педиция особого  назначения (ЭОН),  действовавшее на Дунае. С
конца  1916  г.  - комендант Севастопольской  крепости;  в  апреле  1917  г.
отчислен  от должности и  переведен в  резерв чинов Морского министерства; в
августе  уволен  со  службы.  По некоторым источникам,  требующим  проверки,
расстрелян в Архангельске 5 (18) января 1918 г.
     6 Прибывший  из Петрограда батальон Гвардейского  флотского  экипажа  в
декабре 1916  -  феврале 1917 г.  входил в состав отдельного  отряда обороны
устья  Дуная   и   Дунайских   гирл,   который  подчинялся   непосредственно
командующему  Черноморским  флотом.  При  подготовке  Босфорской   десантной
операции   Колчак   предполагал  развернуть   его  в  трехбатальонный  полк,
укомплектованный  из  запасных  гвардейских  частей.   Запросив   у   Ставки
разрешения на это,  Колчак  сначала  получил  принципиальное согласие, затем
внезапно  его намерение  было  "высочайше  отклонено". В  зачеркнутой  части
письма  он  пишет  Анне  Васильевне: экипаж  отобран, "по-видимому, для  тех
целей, о которых Вы с негодованием упоминаете". В феврале 1917 г. (возможно,
в  связи с обстановкой в Петрограде) батальон был срочно отозван из Измаила,
15 февраля прибыл в район Царского Села и расположился в Александровке.
     7 Мурашев, Владимир Васильевич (1880-?) - инженер-механик, капитан 2-го
ранга (1915).  Окончил Морское инженерное  училище им. императора Николая I.
Участник обороны Порт-Артура, год пробыл в японском плену. В 1913-1914 гг. и
1917 г. - непосредственно наблюдающий,  по механической части, за постройкой
кораблей в Балтийском море; отчислен от должности в ноябре 1917 г.
     8   Фомин,  Николай   Георгиевич  (1888-1964),  Тавастшерна,  Александр
Александрович (1888-?),  Павелецкий,  Антон  Карлович  (1889-?) и  Холмский,
Михаил  Николаевич (1894-?)  были,  при  содействии  Колчака,  переведены  с
Балтийского флота на Черноморский.
     Фомин  Н.Г. в 1915-1916 гг.  исполнял  должность  старшего флаг-офицера
Штаба  начальника  Минной  дивизии  Балтийского моря. С  сентября  1916 г. -
флаг-капитан по Оперативной части  Штаба командующего Черноморским флотом, с
июля 1917 г. - начальник 1-го Оперативного отделения МГШ.
     9  Симфонические  концерты  в  севастопольском  Морском  собрании  были
устроены севастопольским им.  Наследника  Цесаревича Дамским  кружком помощи
больным  и раненым  воинам, где  председательствовала  С.Ф. Колчак.  Сбор от
концертов  (входная   плата   -  1  руб.)  предназначался  "в  пользу  вновь
открываемой  санатории для нижних чинов" (председательница санатории - также
С.Ф.  Колчак).  Играл  оркестр  Портового  хора  Севастопольского порта  под
управлением Грабовского.  Первый  концерт состоялся  31  января. Исполнялись
симфонии Бетховена No  3 ("Героическая") и хоровые  произведения, после чего
до часу ночи были танцы; вечер продолжался до двух часов. Второй концерт был
намечен на 23  февраля, третий - на 2 марта. В  программу последнего входили
произведения П.И. Чайковского, в т.ч. 6-я ("Патетическая") симфония.
     Автор  упоминаемой   Колчаком   симфонической  сюиты  "Шехерезада"   не
Чайковский, а Н.А. Римский-Корсаков.
     10 "Гебен" - германский  линейный крейсер новейшей постройки (заложен в
Гамбурге в  1909  г.,  спущен на  воду в 1911  г., укомплектован в 1912 г.).
Вместе с  легким крейсером "Бреслау"  находился  в Средиземном море в момент
начала  войны. Оба  судна  скрылись  в Дарданеллах от  погони  английского и
французского флотов, были интернированы Турцией, а затем проданы ей; "Гебен"
переименован в "Явуз Султан Селим". На кораблях, однако, остались германские
экипажи, командовал "Гебеном" германский контр-адмирал Р. Аккерман.
     В начале войны "Гебен"  был хозяином положения  на Черном  море, далеко
превосходя русские линейные корабли по своей скорости и артиллерии (один мог
сражаться с тремя сильнейшими на Черноморском флоте русскими судами). 5 (18)
ноября  1914 г. встретил русский флот (5  линейных кораблей,  3 крейсера, 13
эсминцев) недалеко  от  берегов Крыма,  у  мыса  Сарыч.  За 14 минут боя  на
"Гебене" в результате 14 попаданий было убито 105 и ранено 59 человек, после
чего "Гебен" оторвался от русских кораблей и ушел.
     После вступления  в строй  русских дредноутов "Императрица Мария" (лето
1915) и "Императрица Екатерина Великая" (осень 1915), а также новых  русских
миноносцев и подводных лодок утратил значительную часть своих преимуществ, а
затем и вовсе  был блокирован в Босфоре. Исключен из списков турецкого флота
в 1963-м, разобран в 1976 г.
     11  Тертуллиан,   Квинт  Септимий   Флоренс   (ок.  160-после   220)  -
христианский богослов  и  писатель,  жил  в  Риме  и  Карфагене. Сб.  трудов
Тертуллиана вышел на русском языке в Киеве в 1910 г.
     12  Фома  Кемпийский (1379-1471)  -  монах, духовный писатель. Наиболее
известное  его сочинение,  "Подражание Христу", переведено на  русский  язык
К.П. Победоносцевым и было многократно переиздано.
     13  Из черновика, возможно  связанного с данным  письмом:  "Вы простите
меня,  А.В., -  я не знаю, что еще  я  придумаю через некоторое время, чтобы
чем-нибудь  заменить  какую-то  невозможную пустоту, ощущение которой начало
появляться  у  меня  последнее  время,  когда  я  думаю  о  Вас  в  связи  с
представлениями о времени и расстоянии... я не жалуюсь, но откровенно скажу,
что  иногда не можешь,  как говорится,  найти себе места, и  тогда создается
желание не только гадать,  но даже как  бы  вступить в  отношение с нечистой
силой" (ГА РФ, ф. Р-5844, оп. 1, д. 1, л. 3).
     14  Фабрицкий,  Семен  Семенович   (Симеон  Симеонович)  (1874-1941)  -
флигель-адъютант  Е.И.В.  (1907), контр-адмира