я.
     После  навигации  1902  г.  "Заря", добравшаяся  до  бухты Тикси,  была
раздавлена  льдами и  не  имела  запасов  угля,  поэтому экспедиция,  снятая
пароходом "Лена",  через Якутск прибыла в декабре  в столицу. Но не вернулся
Толль,  ушедший с тремя спутниками к  острову  Беннетта  по  морскому  льду.
Надеялись, что он там зазимовал.
     Колчак,  прибыв  в Петербург,  предложил  Императорской  Академии наук,
встревоженной участью Толля, организовать немедленно спасательную экспедицию
к  острову  Беннетта  на шлюпках.  Спутники  по  РПЭ отнеслись  к  этой идее
скептически ("такое  же безумие,  как и шаг барона Толля"). Но  когда Колчак
выразил  готовность  возглавить  предприятие, Академия дала ему  средства  и
полную свободу действий, а боцман и рулевой старшина с "Зари" вызвались идти
с ним.  Еще  четверых  участников Колчак  нашел  среди  тюленепромысловиков,
специально  съездив за ними  на  Мезень. Сговорившись по  телеграфу со своим
якутским знакомым, ссыльным  П.В. Олениным, Александр Васильевич поручил ему
подготовить на побережье собак и тяжелый китобойный вельбот с "Зари", покуда
партия Колчака доберется до низовья Яны.
     Рассказывал ли Анне Васильевне Колчак  об  этом  самом знаменитом своем
путешествии?  Если да,  то что? Или  рассказывала жена Колчака  в пору своей
дружбы  с  молодой Тимиревой?  Ведь в  РПЭ Колчак  отправился  женихом,  а в
считанные петербургские дни между двумя экспедициями  (тут и вся подготовка,
и  поездка  на Мезень)  оказалось  не до свадьбы  -  и  Софья  Омирова вновь
осталась ждать своего жениха.
     Добравшись до Казачьего на Яне, Колчак не  находит  там вельбота. Дорог
каждый день,  и назавтра он садится в нарты и на оленях спешит в Тикси, куда
почти тысяча верст.  Прибыв  на  "Зарю",  узнает, что вельбот  отправлен  на
оленях,  поворачивает назад  и  почти одновременно  с вельботом прибывает  в
Казачье. Теперь  первая забота - выкормить 161 купленную собаку (год выдался
с плохим уловом рыбы, и собак в хорошем состоянии было не купить).
     В  начале  мая   экспедиция  отправляется   в  путь.  На  двух  нартах,
запряженных тридцатью собаками, везут вельбот; спереди и сзади  - еще десять
нарт, везомых тринадцатью собаками каждая, с людьми и припасами. Снег и  лед
делаются   уже  рыхлыми,  нарты  с   тридцатипудовым   вельботом   постоянно
проваливаются,  приходится  идти   по  ночам,   когда  подмораживает.  Часты
громадные  торосы, в которых приходится прорубать путь. Собаки выбиваются из
сил, нарты с вельботом приходится тащить и людям.
     При  движении  через  Новосибирские  острова  дважды приходится  менять
первоначальный план:  изменить маршрут, раньше отделиться от вспомогательной
партии,  ради  экономии  провизии  скормить  собакам часть  оленей,  добытых
охотой, а потом все-таки убить часть собак...
     В ожидании вскрытия моря  команда Колчака охотится  на оленей,  уток  и
гусей.  Приделывают  к  вельботу  полозья  из  плавника,  чтобы  легче  было
вытягивать его  на лед  и,  в  случае  нужды, волочить по льду своей  силой.
Первая попытка  выйти в море оказалась  неудачной из-за  массы мелкого льда,
через который не пробиться.
     18 июля -  начало  плавания. День за днем - сплошной густой снег.  "Мне
никогда  не приходилось видеть такой массы снега во время арктического лета;
снег шел не переставая густыми хлопьями, заваливая  все на вельботе  мягким,
влажным  покровом, который таял в течение  дня,  вымачивая нас хуже дождя  и
заставляя  испытывать  ощущение  холода сильнее, чем в  сухие морозные  дни.
Время от времени, для отдыха и чтобы  согреться, мы предпринимали высадку на
берег.  Находя проход в  ледяном вале,  мы входили  в тихую,  точно в озере,
полосу воды, шириной иногда около кабельтова,  и сейчас же садились на мель.
Приходилось влезать  всем в воду  и  тащить, насколько хватало сил,  вельбот
ближе к берегу. Затем  мы переносили палатку и  необходимые  вещи на  берег,
разводили  костер из  плавника,  отдыхали  и  принимались  снова  бродить по
ледяной воде, пока не удавалось вытащить вельбот на глубокое место,  где  мы
ставили паруса и  отправлялись дальше. Иногда мы выбирали площадку  прямо на
торосе и устраивались на ней, предпочитая  предпринимать довольно отдаленные
экскурсии за плавником на берег, чем перетаскивать вельбот по  отмелям"  (из
печатного  отчета Колчака).  Таким был  путь вдоль  земли Бунге, и похожим -
вдоль острова Фаддеевский.
     Далее  необходимо   пересечь  Благовещенский  пролив,   с  прихотливыми
приливо-отливными  течениями,  мелями, мощными  ледяными  заторами:  подобие
могущественной реки в ледоход. Эта часть плавания оказалась самой трудной.
     На последнем,  уже  в открытом океане, переходе  (от  Новой  Сибири  до
Беннетта) море гладко,  как  стекло, зато  сплошной  туман. Двое суток почти
беспрерывного  хода.  Редкие  льдины,  дающие  пристанище для отдыха и  еды.
Стремительный сон после 12-часовой  гребли на сравнительно небольшом ледяном
обломке  (ночью он  треснул под ними,  вельбот едва  не  унесло).  Наконец 4
августа цель достигнута.
     При  обследовании  острова  Колчак,  переходя  морской  залив  по льду,
провалился в трещину, ушел под воду. Вытащен,  переодет, одежда  высушена на
солнце...
     Выяснилось,  что Толль со спутниками ушел с острова в начале  прошедшей
зимы. Нашли и вывезли  документы Толля и научные материалы - составленную им
карту  и  ту часть  геологических  коллекций, которую  могла  взять  шлюпка.
Покинув  остров  7 августа,  27-го  вернулись  к исходному  пункту  плавания
(обратный путь оказался труднее,  попали в бурю). С участием вспомогательных
групп осмотрели  берега Новосибирских  островов  и прежде заложенные склады.
Следов Толля не было нигде - гибель его была несомненной. До замерзания моря
начальник экспедиции оставался на Котельном, в  октябре перешел на  материк.
Штурманские  свои  задачи  он  выполнил превосходно. Все спасатели вернулись
целы и невредимы11.
     В  Усть-Янске  (Казачьем)  Колчак  неожиданно  встретился  с  невестой,
доставившей провизию  путешественникам. С острова  Капри,  из Италии,  она в
одиночку -  на  судах, поездах, лошадях и оленях - приехала его повидать. По
ее словам, после отъезда Колчака в  Петербурге склонились вернуть экспедицию
с  гибельного  маршрута,  но  спасатели  к  тому  моменту  ушли  за  пределы
досягаемости.
     В конце января  на  собаках и  оленях все  прибыли в  Якутск,  и  здесь
совершился резкий  "поворот  руля", вообще характерный  для жизненного  пути
Колчака. Инерция  будто  не в силах пронести  его мимо  точки  выбора. Линия
жизни  его  отчетливо  делится  на отрезки, отличающиеся  один  от  другого,
кажется,  всем  -  местом  действия,  кругом  общения,  характером  занятий,
требованиями к его личности, внутренним содержанием деятельности (но полного
разрыва  с прошлым  никогда нет,  и рядом  с  главной  линией  всегда  видны
необрываемые пути прежних дел, связей, мыслей).
     Назавтра  по прибытии  в  Якутск телеграф  принес  известие о нападении
японцев  на   Порт-Артур,  и  Колчак   телеграфировал  Академии  просьбу  об
отчислении  своем  в  Морское  ведомство,  морские  же  инстанции  просил  о
направлении в район боевых действий. ИАН не соглашалась, пришлось добиваться
своего через президента, великого  князя Константина  Константиновича.  Пока
суть  да дело,  Колчак с невестой  перебрались  в  Иркутск,  где  в  местном
географическом  обществе  он сделал доклад "О современном положении  Русской
полярной экспедиции".  Предварительный отчет  о своей  экспедиции написал  и
отправил  в ИАН12, остальные  дела,  включая поездку в Петербург,
поручил Оленину.
     Свой успех, свою победу он, можно сказать, сложил к  ногам невесты, и в
условиях начавшейся войны свадьбу решили далее не откладывать - 5 марта 1904
г. Александр  Васильевич Колчак и  Софья  Федоровна  Омирова  обвенчались  в
Иркутске, откуда через несколько дней и разъехались.
     В Порт-Артуре Колчак служил сначала на кораблях: вахтенным  начальником
на крейсере "Аскольд", артиллерийским офицером на минном заградителе "Амур",
командиром эскадренного  миноносца "Сердитый". На поставленной им  к  югу от
Порт-Артура минной банке подорвался и  погиб японский крейсер "Такасаго".  В
ноябре,  после  тяжелой пневмонии,  перешел на сухопутный фронт.  Командовал
батареей морских  орудий (47 и 120 мм)  в вооруженном секторе Скалистых гор.
Награжден орденом Святой Анны IV степени с надписью "За храбрость". В момент
сдачи крепости (20 декабря) еле держался на ногах и вновь угодил в госпиталь
- не  столько из-за  ранения, сколько из-за  суставного ревматизма  в  очень
тяжелой форме: Север подорвал его здоровье13.
     Попал в  плен. Начав поправляться,  был перевезен в Японию.  Война  еще
шла, Мукден был  позади, Цусима  - впереди, русские  офицеры рассматривались
как достойный уважения противник. "В Нагасаки партия наших больных и раненых
получила очень великодушное  предложение японского правительства, переданное
французским консулом, о  том,  что  правительство Японии  предоставляет  нам
возможность пользоваться,  где мы  захотим, водами и  лечебными учреждениями
Японии или же, если  мы  не желаем оставаться в Японии, вернуться  на родину
без всяких условий. Мы все предпочли вернуться домой"14.
     В апреле-июне 1905  г. Колчак проделал путь через Америку  в Петербург.
За отличие под Порт-Артуром он был пожалован золотой  саблей с надписью  "За
храбрость" и орденом Святого Станислава  II степени с мечами. Врачи признали
его совершенным  инвалидом и отправили лечиться на воды; лишь  через полгода
он смог вернуться в распоряжение ИАН.
     До  мая  1906  г.  приводил  в  порядок  и  обрабатывал  экспедиционные
материалы. РПЭ доставила столь богатые научные данные, что для их разработки
понадобились  многолетние усилия и русских и иностранных  ученых. Подготовка
общего  научного  отчета  о  работах  РПЭ  была разделена  между  Бирулей  и
Колчаком, который взял  на себя его вторую половину,  но не  успел завершить
труд. Не довел  он  до печати и монографию  о картографических работах  РПЭ.
Главным  научным  трудом  А.В.  Колчака  стала его  книга  "Лед  Карского  и
Сибирского  морей"15, в  основе своей написанная во время зимовок
на Таймыре и Новосибирских островах.
     10  января   1906   г.   на   объединенном  заседании   двух  отделений
Императорского  Русского Географического общества Колчак сделал сообщение об
экспедиции  на остров  Беннетта16,  а  30  января Совет  ИРГО  (в
присутствии  П.П. Семенова-Тян-Шанского, М.А. Рыкачева, Ф.Н. Чернышева, Н.Я.
Цингера,  В.И.  Ламанского,  Н.И.  Веселовского,   Ю.М.   Шокальского,  Ф.И.
Щербатского) присудил ему "за необыкновенный и важный географический подвиг,
совершение  которого сопряжено с трудом и опасностью", высшую награду ИРГО -
Большую золотую Константиновскую медаль.
     За этим последовал новый поворот в судьбе.
     Революция пятого года, можно сказать,  не коснулась Колчака (да он ее и
не наблюдал). "Я этому делу не придавал большого значения. Я считал, что это
есть  выражение  негодования народа  за  проигранную  войну, и  считал,  что
главная  задача, военная,  заключается в том,  чтобы  воссоздать вооруженную
силу  государства.  Я считал  своей обязанностью и долгом работать  над тем,
чтобы  исправить то, что нас привело к  таким позорным последствиям... у нас
настолько  не обращалось внимания на живую подготовку во флоте, что это было
главной причиной нашего поражения...  Я считал,  что  вина не сверху, а вина
была наша - мы ничего не делали"17.
     Офицерский  состав  флота  пришел  в  состояние упадка и деморализации.
Многие  погибли. Значительная  часть офицеров ушла в  отставку,  не  видя  в
будущем "ничего светлого для флота"; "осталось их на службе очень немного, и
по большей части это молодежь, обязанная платить за полученное образование";
заграничные плавания  прекратились,  время  пребывания  в  море  сократилось
донельзя,  и  соблазны берега  усилили  свое  развращающее  действие";  "при
недостатке офицеров вообще приходилось много еще увольнять по суду, что было
очень прискорбно"18.
     Колчак  оказался в узком кругу тех морских офицеров, которые  взяли  на
себя задачу воссоздания и научной  реорганизации русского военного флота.  В
январе   1906   г.   он   один   из  четверых  основателей   и  председатель
полуофициального  офицерского Санкт-Петербургского Морского кружка. Вместе с
другими  его  членами разработал записку  о создании  Морского  Генерального
штаба (МГШ) как органа, ведающего специальной подготовкой флота к войне. МГШ
создан  в апреле  1906-го, Колчак назначен в него  в числе первых двенадцати
офицеров,  выбранных  из всего русского  флота.  Заведовал в МГШ  Отделением
русской статистики.
     МГШ, изучив совместно с сухопутным  Генштабом общую военно-политическую
обстановку, пришел  к  выводу:  Германия начнет войну  в  1915  г.  и России
придется  выступить   против   нее.   Исходя   из   этого,  МГШ   разработал
военно-судостроительную программу  (с  опорой на  линейный  флот),  одним из
главных составителей которой опять-таки был Колчак. Как докладчик и эксперт,
он пытался продвинуть эту программу в Государственной Думе.
     Член думской  Комиссии по государственной обороне Н.В. Савич вспоминал,
что  в  МГШ  "собралось  все то  лучшее  из  молодежи,  что  смогли выделить
уцелевшие  остатки  боевого  флота.  Тут  кипела   жизнь,  работала   мысль,
закладывался фундамент возрождения флота, вырабатывалось понимание  значения
морской  силы, законов  ее  развития  и  бытия. Вот  с  этими-то  элементами
Морского ведомства  нам и пришлось  впервые столкнуться в ноябре 1907  года.
Морское министерство умело, когда нужно, показать товар лицом, пустить  пыль
в  глаза. Действительно, первое впечатление от этих встреч было подкупающим.
И  среди  этой  образованной,  убежденной,  знающей  свое  ремесло  молодежи
особенно  ярко выделялся молодой, невысокого  роста  офицер.  Его  сухое,  с
резкими чертами лицо дышало энергией, его громкий мужественный голос, манера
говорить,  держаться,  вся   внешность   выявляли  отличительные  черты  его
духовного  склада, волю,  настойчивость в достижении,  умение распоряжаться,
приказывать, вести  за  собой  других, брать  на себя  ответственность.  Его
товарищи по штабу окружали его  исключительным уважением, я  бы сказал даже,
преклонением; его начальство относилось к нему с особым доверием. По крайней
мере  во все  для ведомства тяжелые минуты  -  а таких  ему  пришлось  тогда
пережить  много - начальство всегда выдвигало на первый план  этого человека
как лучшего среди штабных офицеров оратора, как общепризнанного авторитета в
разбиравшихся  вопросах...  Колчак  был   страстным  защитником   скорейшего
возрождения флота, он  буквально сгорал от нетерпения  увидеть  начало этого
процесса, он  вкладывал в  создание морской силы  всю  свою душу, всего себя
целиком, был в этом вопросе фанатиком"19.
     Продвинуть программу, однако, не удалось. Дума склонилась к тому, чтобы
все средства, могущие быть выкроенными для обороны, отдать армии - не флоту.
Решение можно понять. При ограниченности возможностей приходилось  выбирать.
Армия была раздета и  плохо вооружена. Армия и флот соперничали в  борьбе за
ассигнования. Концепция совместного развития и  взаимодействия  сухопутных и
морских  сил отсутствовала.  При традиционно  сухопутном  характере  русской
стратегии приоритетная помощь армии выглядела более весомо. Наконец, не было
доверия к Морскому ведомству, где по-прежнему царили  бюрократизм  и рутина.
Офицеры МГШ  производили  свежее впечатление, но  высшие  чины в большинстве
своем  относились   свысока  к   этим  "младотуркам",   как   они  именовали
реформаторов. Возникало  опасение: если выделить флоту средства, не уйдут ли
они на кормление береговых и тыловых бюрократических структур?
     "Весною 1908  года Колчак проиграл бой в Государственной  Думе.  Но  он
сделал свое дело. Он  внес горячую свежую струю в ведомство, его мысли стали
достоянием  многих, его знания  просветили среду  его сослуживцев  и  внесли
определенность и ясность в вопрос реорганизации флота"20.
     Была в  Морском ведомстве структура, при  всех  переменах остающаяся на
высоте, - Главное гидрографическое управление, во главе с А.С. Вилькицким. В
1907-1908  гг. там готовилась комплексная морская экспедиция, получившая, по
ведомственной принадлежности, довольно скромное название -  Гидрографическая
экспедиция Северного Ледовитого океана (ГЭ СЛО). Задача ГЭ СЛО заключалась в
изучении  северных  и  северо-восточных  морей  с  целью  освоения Северного
морского  пути:  потребность   в  нем   остро  ощущалась  после  Цусимы.  По
предложению Вилькицкого Колчак разработал один из проектов этой экспедиции и
в начале  1907 г. участвовал  в заседаниях Совещания  по вопросу об открытии
Северного  морского пути. Выработка общего плана  и программы ГЭ СЛО и выбор
типа судов для  нее (два дублирующих друг друга стальных судна, рассчитанных
более  на  сжатие, чем на  продвижение во  льдах) осуществлялись  при  самом
активном,  а  подчас  и решающем  участии  Колчака.  Ледокольные  транспорты
большого  радиуса  действия  "Вайгач"   и  "Таймыр"  строились  на   Невском
судостроительном заводе в 1908-1909 гг., наблюдающими за  их постройкой были
Колчак и его товарищ по  РПЭ Ф.А. Матисен. Проектирование ГЭ СЛО, инженерные
разработки, поездки на заводы Колчак  сначала совмещал с основной  работой в
МГШ. Когда  военно-судостроительная программа, казалось, безнадежно увязла в
бюрократической трясине, он  попросил отчислить себя от  МГШ (1908) и  почти
всецело отдался делу ГЭ СЛО (впрочем,  участвовал в работе  комиссии при МГШ
по составлению нового свода боевых сигналов).
     В  чине  капитана  2-го  ранга  Колчак  в  мае 1908  г. стал командиром
спущенного  на  воду  "Вайгача".  Будучи,  как и  "Таймыр",  судном  военным
(имелось  пушечное  и   пулеметное  вооружение),  "Вайгач"  был   оборудован
специально  для  картографических  работ.  Вообще же ГЭ СЛО  получила  самое
современное  по тем временам оснащение для жизни в Арктике  и проведения там
научных   исследований.   В    числе    прочего   корабли    были   оснащены
радиотелеграфными  установками,  что  позволяло  им  держаться  в  некотором
отдалении друг  от друга, ведя  взаимодополняющие  исследования. Весь экипаж
экспедиции  состоял   из   военных   моряков  (от  командира  до  матроса  -
добровольцы).  На  всех офицеров  возлагались  научные обязанности,  судовые
врачи одновременно были биологами-натуралистами.
     В октябре  1909 г. суда  вышли из Петербурга, в июле 1910-го прибыли во
Владивосток -  основную базу ГЭ  СЛО.  В  августе-октябре,  из-за  краткости
оставшейся навигации, совершили лишь плавание  в Берингово и Чукотское моря.
Главная задача  - освоиться с условиями  работы  в  Арктике  - была решена с
успехом  в  значительной степени благодаря  Колчаку: он обладал тогда  среди
всех участников экспедиции  наибольшим  полярным  опытом  и умел этим опытом
делиться.
     Год плавания во главе  исследовательского судна, год  нового участия  в
коллективном    творческом    труде.    Регулярные    метеорологические    и
гидрографические наблюдения. На  всех  якорных  стоянках  - замеры  течений.
Змейковые подъемы метеорографов в Атлантике, Красном море, Индийском океане.
Гидрографические станции в акваториях всех  четырех океанов. Сборы морской и
береговой  фауны и флоры.  При  каждом удобном случае  -  гидробиологическое
траление,   драгирование,   планктонные   уловы.   Океанографический  разрез
Берингова пролива,  впервые выполненный "Вайгачом"  и в  том же  плавании им
повторенный  (сам Колчак больше всего и занимался  океанографией). Отработка
умения   парного   плавания   исследовательских    судов:    взаимодействие,
подстраховка.  Тесный