библиотеки вместе с  еще  одним.  Не  имея  не
малейшего представления, для чего они могут пригодиться, юноша  запомнил
оба, больше этой рукописи он не видел, хотя строки, написанные вязью  на
древнем языке, стояли перед глазами. Учителя на все его вопросы отвечали
уклончиво -  рекомендуя  для  поиска  следов  использовать  нечто  менее
экзотичное. Уже позднее он пробовал  прочесть  эти  строки  -  результат
оказывался нулевым, с таким же успехом можно было  читать  любые  другие
стихи. В данном  случае  предстояло  испытать  еще  раз.  Люциан  достал
монетку, поднял ее на необходимую высоту и начал читать:

   Где силы след остался той,
   Я ставлю...

   - Ой, - вскрикнул колдун, роняя в воду злобно зашипевший диск, -  как
раскалился. Может, следует прочесть и первую часть?
   Подняв остывшую монету, экспериментатор начал сначала.

   Где кровь смешалась трех миров,
   Под темным зеркалом воды,
   В холодной пене павших льдов,
   Над омутом черней беды...

   Уйдут химеры страшных снов,
   Там наконец прозреешь ты,
   В песок падут следы оков,
   И короля увидишь снова ты

   Люциан посмотрел в воду и пожал плечами, в озере отражалось лишь  его
лицо - голубые, глубоко  посаженые  глаза,  светлые  длинные  ресницы...
Очень редкий тип лица для  Странвалля...  Впрочем,  место  его  рождения
оставалось тайной, одно слово - сирота. После первых двух стихов, словно
пелена упала с глаз, механизм повернулся еще  на  один  шаг,  почти  как
после отравления... Он продолжил декламировать, с изумлением  обнаружив,
что если напрягает свое восприятие, видит след, оставленный при  прошлом
открытии ворот.

   Где силы след остался той,
   Я ставлю синий диск,
   Душа, обретшая покой,
   Ступи на путь, призревши риск.

   Врата неслышно приоткрой
   За нитью путеводной,
   Что путь укажет твой
   Дорогой звездной...

   Синяя монетка больше не жгла  руку!  Она  приподнялась  над  ладонью,
перевернулась на ребро, раскрутилась, словно волчок. Волчок разбух,  все
больше приобретая контуры клубка, который неожиданно упал. Не долетев до
воды, клубок словно оказался на  невидимой  поверхности  и  покатился  к
водопаду,  оставляя  за  собой   тонкую   нить,   которая   растекалась,
превращаясь в ленту. Стоило отвлечься или расслабиться -  все  исчезало.
Люциан снова настроился, видение восстановилось, потрогал рукой  эфирную
тропу - она существовала!
   - Отступать теперь некуда...
   Он сложил в лодку весла, оттолкнул ее от берега.
   - Плыви домой - я может не вернусь.
   Колдун вскинул свой рюкзачок и ступил  на  тропу,  сделал  с  десяток
шагов, обернулся - берега заповедного озера заполнила вечерняя прохлада,
песок поглотил следы, тропа растворилась в воде...
   Комок  жалости  к  самому  себе  подступил  к  горлу.  Люциану  стало
нестерпимо грустно покидать ставшую родиной землю, захотелось  броситься
в воду и плыть обратно. Приступ тоски, видимо  обострил  новое  чувство,
открывшееся после прочтения заклятия. Он разглядел, что тропа не исчезла
бесследно, а снова превратилась в нить, которая медленно  опускалась  на
дно.
   - Концы в воду, - пошутил путешественник.
   Нить Ариадны давала надежду на  возвращение,  только  как  долго  она
сохранится... Люциан пошел к водопаду, глядя под  ноги.  Клубок  катился
вовсе не по прямой линии, тропа повторила изгибы его пути, а купание  не
входило в планы путешественника. Когда до грохочущей воды осталось рукой
подать, колдун всем своим  существом  почуствовал  глубину  бездны,  над
которой прошла его дорога. Из омута повеяло холодом, на плечи навалилась
не человеческая тяжесть, ноги подогнулись, и Люциан упал на колени. Сила
же гнула его все ниже и ниже, стремясь раздавить,  уничтожить...  Колдун
успел разобраться - это не нападение, сопротивление не направлено  лично
против него - просто он слишком близко от ворот  и  попал  в  совершенно
иную среду. Решение пришло молниеносно,  собрав  волю  в  кулак,  Люциан
поднялся, быстро сделал шаг, потом еще и еще...
   Водопад пропал, сила отступила... Колдун впервые  попал  в  прослойку
между  мировыми  сферами.  Это  было  нечто  невообразимое.  Сумасшедшее
неистовство  света  и  красок  чередовалось  с  волнами  серого  тумана,
распадающегося на несчетное количество  искр.  Они  гасли,  и  наступала
полная тьма. В ее недрах снова рождался огонь,  появлялись  звезды,  они
кружились в диком хороводе, сливаясь в море света. Мчались  целые  миры,
наваливаясь своей мощью, но проносились, словно тень, не  оставив  после
себя ничего, кроме туманного воспоминания... Только лента тропы  петляла
среди  этого  неистовства  природы,  она,  словно  пришитая  к   изнанке
мироздания, тянулась к своей цели. Первый шаг в  этом  немыслимом  хаосе
дался труднее всего, потом стало легче, но лишь до  первого  поворота...
Не все в этом мире призрачных отражений было столь безобидным. Откуда-то
из  условного  низа  поднялось  нечто  черное,   переливающееся   синими
разводами. Люциан не поверил  своим  глазам.  В  монастыре  он  научился
видеть состояние души человека, отличать злые  мысли,  видеть  боль.  Не
прочитать мысли, а лишь отнести к определенному типу. С ужасом он  узнал
отпечаток ненависти, боли и зла чудовищной концентрации и  мощи.  Он  не
мог себе представить такое количество людей вообще, а  объеденных  таким
образом...  Тем  временем  (хотя  данное  понятие  между   мирами   лишь
абстракция) образование поднялось выше, прошло  мимо  тропы,  отчего  та
перекрутилась,  натянулась,  как  струна,  готовая  оборваться.   Колдун
оказался вниз головой.  Теперь  он  видел  удаляющимся  ужасный  айсберг
людского горя. Как только образование слилось с окружающим фоном,  лента
развернулась в прежнее положение.
   Решив не испытывать судьбу ожиданием новых сюрпризов,  Люциан  быстро
пошел вперед. Обернувшись, он увидел, как тает тропа. Умом  он  понимал,
что лента переходит в иное состояние, но сердцем... Нервы не выдержали и
колдун побежал. Тропа  впереди  обрывалась,  но  он  уже  успел  ощутить
приближение выхода по силе, придавившей к тропе. Герой  смело  шагнул  в
никуда, приготовившись давать объяснение за вторжение.

***

   Перед ним предстала большая  поляна,  поросшая  пушистыми  травами...
Огромное количество видов  растений  существовали  на  этом  девственном
луге, ползали и летали насекомые, под голубым бездонным небом шла  своя,
только им, обитателям этого мира ведомая жизнь. Кристально чистый воздух
пьянил, запахи цветущих растений, трав причудливо перемешивались легким,
игривым ветерком. Время от времени пряный коктейль ароматов  разбавлялся
запахом водорослей, там за прибрежными камнями  и  скалой  лежало  море,
голубое ласковое, в оправе из песка  и  белой  пены  прибоя.  У  Люциана
закружилась голова...
   - Неужели это  один  из  ликов  мифической  Земли?!  -  произнес  он,
оглядываясь.
   На вопрос ответить было некому, тропа привела его вовсе  не  в  места
обитания  горных  троллей.  Более  того,  колдун  снова  опоздал.   След
обрывался у его ног. Небольшой участок примятой травы, которая уже почти
распрямилась, и никаких следов.
   - Не могли же они испариться или улететь, как птицы?
   Невольно, он воспользовался тонким зрением - над скалой, между  морем
и сушей, парил  Замок.  Его  стрельчатые  башни  и  стены  уносились  на
немыслимую высоту,  зеркальные  плиты  то  переливались,  сверкая  всеми
цветами радуги, то становились хрустальными.  Солнечный  свет  кружил  в
дивных лабиринтах, потом вырывался на свободу. Сквозь Замок просвечивало
море. Хрусталь окрашивался лазурью, опять превращался  в  зеркало,  игра
повторялась вновь. При этом образ неуловимо  менялся,  Замок  становился
немного  другим.  Колдуну  показалось,  будто  нечто  живое,  непрерывно
перерождаясь нежится на солнце, опустив ноги в воду.
   - Спросить там? - произнес Люциан, любуясь игрой света...
   - Никого нет дома, - отчетливо услышал он, и видение пропало.
   Колдун протер глаза. Все осталось без изменений - море, поляна,  лес,
горы... Лишь пропал великолепный мираж.
   Заметив ориентиры, позволяющие отыскать местонахождение нити Ариадны,
Люциан пошел по краю  поляны  к  скале,  на  которой  возникло  видение,
справедливо рассудив, что сверху будет лучше видно окрестности.
   Трава местами доходила до пояса, он раздвигал ее руками,  наслаждаясь
запахами незнакомого мира. Невероятное  количество  цветов  всевозможных
расцветок пятнами покрывало луг, в тех  местах,  где  трава  была  ниже.
Словно зеленые  волны  перекатывалось  шелковистое  царство,  окруженное
густым лесом. Зачарованная пустошь, дубовая роща  и  прочие  окрестности
Странвалля выглядели по-иному. Все отличалось в этом  мире,  притягивало
своей  новизной,  необычностью.  Люциан  не  заметил,  как  оказался   у
скального образования. Оно оказалось скорее огромным  гранитным  холмом,
потрескавшимся и покрытым  валунами,  нежели  скалой,  похоже  утес,  из
которого рос Замок, тоже привиделся. Колдун наметил себе  путь  и  полез
вверх. Подобие тропки позволило ему быстро достигнуть плоской вершины. У
Путешественника захватило дух...
   Гранитное нагромождение  выросло  на  стыке  двух  стихий,  прямо  на
пограничной полосе чистейшего песка, закрыв  грудью  долину  от  могучих
ветров. Но сейчас  только  легкое  колебание  теплого  воздуха  шевелило
волосы, лениво плескалось сине-зеленое море, перебирая мелкие камушки  в
полосе прибоя. В его прозрачной толще проплывали тени неведомых существ,
иногда  блеснув   серебряным   панцирем.   Несметное   количество   воды
простиралось до самого горизонта... По другую сторону от песчаной  линии
раздела начиналось зеленое царство, рассеченное на  две  части  поляной,
переходившей в долину. Растительность взбиралась на склоны огромных гор,
наконец лес сдавался, редел, появлялись луга, наполовину укрытые  густой
облачностью, пройдя сквозь которую, вершины надевали  шапки  сверкающего
льда.  Горная  цепь  простиралась  по  обе  стороны  долины,  до  самого
горизонта. Облака медленно набухали, сползая к морю...
   - Красиво, конечно. Только надо искать след,  к  вечеру  дождь  может
пойти.
   Иной мир, другие силы. Колдун совершенно не  был  уверен,  сможет  ли
найти, куда пропал  объект  поисков.  Какие  кодовые  последовательности
окажутся эффективны здесь, как вызвать дремлющие силы этого  прекрасного
мира и воспользоваться ими!? В  монастыре  учили,  что  обитатели  Земли
жестоки и кровожадны. Они призрели душу,  отринули  скрытые  силы  мира,
отказавшись от них. Что мироздание для жителей - лишь набор  каменных  и
огненных шаров, живущих  по  придуманным  людьми  законам,  несущихся  в
пустоте к неизбежному разрушению, как они - к смерти. Многократно усилив
свои руки и ноги механическими протезами, люди изрыли, разорив свой мир.
Они  создали  несметное  количество  способов  уничтожать  друг   друга,
наслаждаясь войной. Люди изобрели даже протез для мозга, создавая  свои,
виртуальные  миры.  Последняя  надежда  на  прозрение  исчезла.  Учителя
шутили, что не только бог, но и дьявол покинул этот  мир,  так  как  все
содеянное его обитателями страшнее, чем могли создать  любые  немыслимые
их враги и нужно просто не мешать... Увиденный  океан,  берег  не  имели
ничего общего с описаниями в книгах в храме. Люциан задумался - либо это
все же не Земля, либо это ее заповедный уголок, но таковых уже не должно
остаться. Оставался еще вариант - иной лик Земли.
   Собственно его  рассуждения  о  местонахождении  имело  теоретический
характер, практическая задача формулировалась проще - найти след  богов.
Колдун потрогал камень, он был теплым и шершавым,  сел  в  позе  лотоса,
даже не сняв рюкзак, предался медитации.  Мир  оказался  молод  душой  и
полон сил. Стараясь ничего не тревожить, Люциан шаг  за  шагом  ощупывал
поляну, окрестности утеса, даже заглянул в морской  омут,  ничего  кроме
места прибытия и могучего естества окружающей  природы...  Ее  сложность
поражала не  только  на  механическом  уровне,  но  и  на  всех  других,
известных наблюдателю, включая ментальный слой. Дух  колдуна  парил  над
поляной, гранитом, морем  -  предаваясь  счастливому  созерцанию...  Его
вернуло к действительности ощущение, что тело крутит и ломает. Но оно  в
позе лотоса продолжало пребывать на том же месте,  а  от  его  сущности,
парившей в тонком мире, отдалялся  в  сторону  поляны  очаг  возмущения.
Довольно странное, полупрозрачное  образование,  напоминавшее  круги  на
воде от брошенного камня. Оно  зависло  как  раз  над  местом  появления
троллей. Больше ничего обнаружить не  удалось.  Ощущение,  пережитое  от
приближения к искаженному пространству, однозначно говорило о  том,  что
кто-то перешел неведомым  способом  границу  миров,  причем  без  помощи
ворот, отпирающих их монет и прочей атрибутики. Кроме исчезнувших  богов
сделать это было явно некому.
   - Как же быстро тролли превратились у меня в богов, - осудил сам себя
Люциан.
   Теперь, когда след найден,  появлялась  надежда  закрепить  его,  вот
только уж очень высоко над землей оказалось искомое место. Колдун  вышел
из транса. Солнце клонилось к закату,  и  один  его  край  уже  коснулся
горизонта. Облака слева и справа  превратились  в  темные  тучи,  закрыв
горы, далеко выдались в море, охватив подковой  долину,  протягиваясь  к
солнцу. Оно  окрасило  их  края  пурпурным  светом,  придав  сходство  с
обагренными  кровью  руками  огромного  рыцаря  в  ледяном  шлеме,   чья
единственная голова все еще возвышалась над тучами.  Он  словно  пытался
догнать и ухватить ускользавшее  солнце.  Из  облаков,  подобно  рукавам
кафтана повисли струи дождя, повеяло прохладой.  То  там,  то  здесь  во
мраке туч проскакивали электрические разряды, усиливая  угрюмую  красоту
надвигающегося ненастья.
   - Определенно нужно торопиться...
   Люциан встал,  по-детски  отряхнул  ладошки,  проворно  спустился  на
поляну. Он быстро преодолел расстояние до нужного места и остановился  в
нерешительности. Предстояло добраться до точки возмущения  пространства,
висевшей  высоко  в  небе.  Колдун  достал  новую  монету,  держа   руки
коробочкой, точно в них сидел жук, принялся искать конец  нити  Ариадны.
Наконец он почуствовал в ладонях образовавшийся клубок, мало того он был
явно несколько больше, чем в прошлый раз. Это могло означать,  что  нить
соединилась.  Клубок  покачивался  на  ладони,  немного  приподнялся   в
воздухе, он явно чувствовал сквозняк даже из закрытого окна меж  мирами.
Пытаясь ему помочь, Люциан представил себе спиральный пандус. Магический
провожатый замер на один миг, потом откатился назад, словно беря разбег,
и помчался по невидимой дороге, оставляя за собой путеводную нить. Через
несколько секунд он исчез из виду. Экспериментатор почувствовал, как его
втянуло в вертикальную трубу, понесло  вверх  и,  пересчитав  все  ребра
витками пружины, бросило в тоннель... Любопытных глаз в траве он уже  не
увидел. Полет внутри извивающейся пружины длился всего мгновение. Люциан
выпал на асфальт.

Глава 17
ШОССЕ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ

   - Он решил размазать себя по кирпичной стене, - охнул Марк.
   - Вместе с нами, любезный демон, - отозвался Пуфф, удобно разлегшийся
на заднем сиденье, - словно масло по булочке...
   Марк приоткрыл дверь, готовясь  спасаться  бегством,  но  кенгурятник
машины бесшумно погрузился в  кирпичную  стену,  на  поверхности  кладки
пошли круги, будто по воде.
   - Прикрой дверь-то, - заметил Ян.
   - Не то ноги промочишь, - донеслось с заднего сиденья.
   Автомобиль весь ушел в кирпичный омут, на  мгновение  стало  темно  и
холодно. Ян успел включить кондиционер, благо знания  о  земных  машинах
остались при нем, прежде чем  в  глаза  ударил  ослепительный  солнечный
свет.

***

   Машину все сильнее тянуло в сторону, святой отец  тяжело  вздохнул  и
повернул к обочине. Он обошел вокруг, правое переднее  колесо  испустило
дух.
   - Надо было лучше молиться, не нарушать пост, вот теперь меня господь
и наказал, - сказал священник сам себе.
   Надежда добраться до места во время, к дневному чаепитию -  растаяла.
Предстояло под палящим солнцем заменить колесо. Святой  отец  достал  из
кузова грузовичка домкрат, принес запасное колесо и попытался  открутить
гайки. Не поддалась лишь одна. Он нашел под сиденьем  большой  баллонный
ключ и повторил попытку - ничего не вышло.  Несмотря  на  сухой  климат,
резьба заржавела и не отворачивалась. В борьбе с непокорной  резьбой  не
помогла даже труба, найденная в кузове.  Священник  пробовал  висеть  на
рычаге, стучал по нему - труба погнулась. Черная  ряса  плохо  подходила
для физической работы под палящим солнцем. Он снял одеяние и,  оставшись
в одном нательном белье, с крестом на груди, вновь  вступил  в  неравную
борьбу с колесом.
   - За грехи мне все это, за  грехи.  Один  приход  чего  стоит,  такое
население досталось... Может, поможет кто?
   Несчастный посмотрел на шоссе - оно уходило в обе стороны, до  самого
горизонта. Горячий воздух поднимался от асфальта,  прямая,  как  струна,
дорога была совершенно пуста.
   - Какой дьявол потащится сюда в такую глушь... - выругался священник.
   Он взял тряпку, обмотал гайку, намочил обильно  соляркой  и  принялся
ждать. Ощутив прохладное дыхание, отвлекшее от невеселой думы о  колесе,
святой отец поднял голову...
   На пыльном шоссе, впереди  грузовичка  священника,  стоял  джип.  Его
сверху донизу покрывал толстый слой инея. Кристаллы льда  быстро  таяли,
обнажая черный лак и хром. К  своему  ужасу,  потерпевший  посмотрел  на
дорожную пыль, в ней отпечатался только след его машины, словно пришелец
упал с неба. Священник схватился за  крест.  Тем  временем  заднее  окно
приоткрылось.  Из  него  высунулась  похожая  на  кошачью  лапу,  только
значительно больше, черная мохнатая конечность. Она вытянулась почти  до
капота и осторожно собрала полную горсть инея. Окно закрылось. Священник
только успел выставить перед собой крест, как услышал...
   - Нельзя же быть такими серьезными.
   Передние двери распахнулись, на асфальт, отчаянно ругаясь,  выскочили
двое. Из машины донесся желчный смех.
   Тот, что был ближе к святому отцу,  собрал  с  капота  остатки  инея,
быстро слепил крепкий снежок и бросил в открытую дверь. Из окна появился
белый носовой платок, дверь открылась, на дорогу выбрался черный большой
котище.
   - Сдаюсь на милость победителя, - сказал он.
   У священника открылся рот. Отец Феофил, зажав  в  одной  руке  крест,
отчаянно крестясь другой, принялся бить поклоны и громко верещать...
   - Прости, прости. Случайно имя его припомнил. Виноват я, виноват!
   - Хорошо, капитуляция принята. Хулиган! - отозвался Марк.
   Отец Феофил поднял голову, понял что сказанное относится не  к  нему,
тайком оглядел упавшую с неба  компанию.  Те  двое,  которых  он  принял
сначала за людей, по большему счету таковыми не являлись, хотя и  носили
вполне человеческую одежду - синие джинсы, кроссовки,  куртки.  У  того,
который запустил  снежком  в  открытую  дверь,  голова  была  скорее  не
человеческая, а как у кота, если забыть о зеленоватой шерсти. Второй, не
сказавший пока ни слова, еще мог  сойти  за  молодого  мужчину,  но  его
руки... Вместо кистей из куртки высовывались зеленые, чешуйчатые лапы, с
огромными   когтями,   отливавшими   стальной   синевой.   Святой   отец
перекрестился. Он никак не мог понять, за что на  его  плечи  навалились
все беды: попал в приход в таком захолустье, жители в  городке  странные
очень, место само не подарок, одно название  чего  стоит  Вечный  покой.
Теперь  вот  вызвал  на  свою  голову  этих  демонов  Ада.  Отец  Феофил
разогнулся и принялся истово крестить демонов.
   - Пропади! Уйди под землю!
   - Это ты кому? - глухо произнес Пуфф, надвигаясь на священника.
   - Исчезни! Пропади!
   Крестное знамение не произвело на котищу ни малейшего впечатления.
   - Не успел