не просто в  наготе,  она  и  сейчас  почти
нагая, но, сняв одежку, она перешагнет некий порог.
   - Хорошо быть инфистом, - сказал я бодро. - Как думаете?
   Ее пальцы все еще держались за края блузки, готовые рвануть в стороны, но
глаза заискрились смехом, она откинула  голову,  переводя  мое  внимание  на
пышный каскад ее пепельных волос.
   - Инфистов много, - проговорила она задорно. - Но император - один!
   -  Император,  -  пробормотал  я.  -  День  назад  мне  предлагали  титул
Верховного Мага... Не знаете, что выше? Она спросила живо:
   - А сами вы что предпочитаете? Пальцы  поправили  волосы,  глаза  и  губы
смеялись, смеялись. Я ответил в тон:
   - Разве  такие  мелочи  могут  заинтересовать...  меня?  Она  поняла  как
комплимент, мол, я с нею чувствую  себя  выше  всех  императоров.  Маленький
прокол в образовании этих красоток, но, с другой  стороны,  никто  не  может
предусмотреть появления чего-то уникального, а я и есть самое  что  ни  есть
уникальное на свете, потому по-хозяйски взял ее за руку  и  вышел  с  нею  в
яркий, солнечный день. Джессика щурилась, точеный греческий нос  превратился
в носик, огромные  изумрудные  глаза  стали  щелочками.  С  этой  рожей  она
выглядела еще очаровательнее, а когда  споткнулась,  ослепленная,  я  охотно
поддержал ее, с удовольствием чувствуя на руке крупную  горячую  грудь.  Она
прижалась на миг, женщины чувствуют, когда нравятся, но те, кто хочет быть к
императору ближе, должны чувствовать, когда нужно отстраниться.
   - Ой, - сказала она легко, - как  в  глаза  прожектором!..  Отстранилась,
причем дала виртуозно понять, что делает это с великой неохотой, а вообще-то
ее сокровенная мечта - умереть в моих объятиях. Или хотя  бы  встать  передо
мной в позу завязывающего сандалии римского сенатора.
   Обед проходил в молчании. По-прежнему королевский, даже императорский, но
мы - Семеро Тайных, не ?новые русские?,  дорвавшиеся  наконец-то  до  жрачки
вволю, ели спокойно, даже вяло, а к дорогим  винам  не  притронулись  вовсе.
Потом десерт, охлажденные соки, а после обеда мы перешли на верхнюю  палубу,
где нас уже ждали легкие удобные кресла. Яхта не шла, а летела над  волнами,
едва-едва касаясь гребешков, встречный ветер, однако, не силен,  как  раз  в
меру, чтобы уравновешивать  зной  средиземноморского  солнца.  Мы  некоторое
время сидели молча, глядя на проносящиеся  волны,  на  чаек  и  альбатросов.
Челлестоун сказал грохочущим, как камнепад, голосом:
   - Владимир, вы можете кому угодно рассказывать, что  последние  два  года
только по бабам, но мы... не кто угодно. Надеюсь, вы нас понимаете?
   - Нет, - ответил  я.  -  За  последние  два  года,  как  вы  говорите,  я
опубликовал шесть работ. Из них - два толстых полноценных романа.
   - Видеоромана, - уточнил Соммерг. Голос его и лицо  были  такими,  словно
вместо апельсинового сока хлебнул уксуса.
   - Эти поделки штампуют по штуке в два месяца!
   Лакло сказал живо:
   - Вы недооцениваете мистера Владимира!.. Он такой роман способен написать
за две недели. И  есть  данные,  что  последние  два  так  и  были...  гм...
написаны.
   - Тем более, - рыкнул Челлестоун. Он подумал, почесал в затылке, словно в
его мохнатой душе проснулся далекий русский предок.
   - Тем более. По бабам тоже не охотник. Пользуете то, что само приплывет в
руки. По старому русскому принципу: всякую дрянь бери и пяль, Бог  увидит  -
лучше подаст. А раз так, то вы не расходуете на них ни времени, ни денег, ни
эмоций. В казино вас тоже не видели... В извращениях не замечены,  порочащих
и непорочащих связей тоже нет. Спортом не увлекаетесь... Словом,  времени  у
вас вагон и маленькая тележка.
   - У вас тоже, - ответил я.
   Челлестоун хохотнул,  Соммерг  иронически  улыбнулся,  а  заговорил  живо
Лакло, уже румяный и доброжелательный:
   - Володя, мы просто  знаем  ваш  потенциал.  Там,  где  любой  из  нас  в
состоянии сделать одну работу, вы сделаете десять!..  То,  над  чем  я  буду
ломать голову пару месяцев, вы с легкостью сформулируете за вечер. Мы  знаем
вашу чудовищную не только работоспособность, но и поразительную одаренность.
Наши спецы проанализировали все ваши работы. Там такие золотые россыпи,  что
разрабатывать бы целому институту!..  Кстати,  Челлестоун  уже  позаботился,
такой институт создали. Так что, когда  говорите,  что,  кроме  этих  работ,
ничего-ничего, простите, никто  из  нас  не  поверит...  Он  закончил  почти
шепотом, как бы извиняясь за излишне горячую речь,  даже  щеки  запунцовели,
торопливо сел, в руках появился большой клетчатый платок. Я смотрел, как  он
вытирает лоб, щеки, шею, в черепе метались суматошные мысли, а потом  быстро
устали и едва двигались. Соммерг сказал желчно:
   - Владимир, что молчите? Похоже, эти жуки вас прижали!
   - Вы тоже... жук, - ответил я. Он кивнул с самым хмурым видом:
   - Еще какой, увы.
   - У меня, - сказал я  медленно,  -  понятно,  есть  наработки...  начатые
работы... есть множество фрагментов... Вы считаете, что у вас  есть  на  них
право? Челлестоун рыкнул нетерпеливо, без сомнений и колебаний:
   - Есть!
   - По какому... Ах да, рухнет последняя Империя Зла, рассыплется  в  песок
Юса... Но разве ей уготован был  большой  срок?..  Двести  с  небольшим  лет
такому образованию - по меркам человеческой жизни немало, но для истории это
миг. Это было... да, употребляю прошедшее время не  случайно,  это  было  не
государство, не страна, не  нация,  а  именно  образование...  как,  скажем,
могущественная империя гуннов или Чингисханов. Те тоже  потрясали  мир.  Так
что я не вижу причин для такого волнения. Вот Древний Рим рухнул - это  было
потрясение! Но и тогда на развалинах возник  мир  намного  лучше.  Наш  мир.
Челлестоун смолчал, вместо него Лордер сказал сухим металлическим голосом:
   - Есть разница, я уже говорил. Многие страны и народы Европы  и  Азии  не
слышали о каком-то Риме, а сейчас  даже  далекая  Россия  пользуется  нашими
американскими долларами. И повязана поставками, договорами!  Можно  сказать,
что у нас единая кровеносная система. Понятно, даже в  человеческом  теле  в
одних частях тела крови больше, в других - меньше, но обрезать такие вены...
бр-р-р!..  чревато.  Ввиду  такой  серьезной  угрозы  мы  и  берем  на  себя
ответственность... за все. Вы, Владимир, откроете нам все свои разработки  А
мы - посмотрим. Молитесь, чтобы там оказались  серьезные  вещи.  Иногда  мне
кажется, что мы вас сильно переоценили. Бывают, знаете ли, вундеркинды,  что
в детстве соображают на уровне взрослых. Но когда сами становятся взрослыми,
то уже не выделяются из общего стада... Итак, свои  работы  вы  с  собой  не
возите, уже проверено... Какой пароль на вход в ваш комп?
   Я даже вздрогнул, переход был очень резким и неожиданным.
   - Вы даже не хотите предположить, - пробормотал я, -  что  я  печатаю  на
пишущей машинке?
   - Мы говорим серьезно, - сказал он резче.
   - А если я работаю на съемном харде?
   Он даже не заколебался, глаза стали раздраженными.
   - Это не в  вашем  характере.  Просчитано,  что  вы  первые  пару  недель
работали на съемном, но так как никуда не ездите, то вам  нет  необходимости
брать его с собой. Через месяц вы его перестали вынимать... верно?
   Я пожал плечами.
   - Наверное, за мной следили с пеленок?
   - Простейший расчет, - ответил Лордер еще нетерпеливее. -  Гений  вы  или
нет, но характер у  вас,  как  говорится,  уверенный,  нордический  и,  увы,
стандартный. Словом, здоровый характер. А здоровые поверили, что с переходом
на новый код взломы стали невозможными. Это, по сути, верно. Один-два случая
в год - либо случайность, либо небрежность вводящего. Так что у  вас  все  в
компе. А комп можно запустить из любой точки земного  шара.  И  заглянуть  в
него, верно?.. Если так у любого пользователя,  почему  у  вас  должно  быть
хуже?.. Итак, каков код?
   Он умолк, но тишина стала зловещей. Взгляды шести  пар  глаз  уперлись  в
меня с такой пронизывающей мощью, что я ощутил физическую боль. А затем  эти
шпаги проткнули мою кожу, пропороли плоть и вошли в сердце. Какой же я осел,
мелькнула мысль. Ну почему я перестал вынимать съемный хард?  Я  задохнулся,
сказал хрипло:
   - Ладно... Я открою код. Но только я вам солгал...
   Соммерг хмыкнул, Лордер сказал нетерпеливо:
   - Вы все постоянно врем. Не только другим, но и друг другу.  Это  и  есть
принцип  демократии.  Но  это  не  мешает  нам  мирно  сосуществовать,  даже
сотрудничать. Итак?
   - Наработки есть, - прошептал я, мои пальцы машинально массировали  левую
сторону груди, - но у меня там и моя работа...  Главная...  Нет,  не  просто
главная,  а  даже  основная.  Они  оживились,  переглянулись.  Лакло  сказал
довольно:
   -  Помните,  я  говорил,  что  Владимир   наверняка   заканчивает   нечто
эпохальное. Он давно созрел для великих дел, для рывка на  новую  ступень...
Соммерг сказал брюзгливо:
   - Какая новая?.. Мы стоим на самой вершине мира. Выше только Бог.
   - Что за основная? - переспросил Лордер.
   -  Меня  интересуют,  понятно,  в  первую   очередь   идеи,   что   могут
предотвратить кризис США. Я пожал плечами.
   - Вы же сказали, что все взаимосвязано  в  этом  мире.  Это  не  касается
кризиса напрямую, но... Лакло возопил нетерпеливо:
   - О чем  мы  говорим?  О  чем  спорим?  Давайте  поскорее  в  Инет!  Надо
посмотреть, что Владимир там накропал!.. А потом уже решим:  за  борт  ли  с
гирей на ногах или же венчаем короной спасителя. Можно даже с прописной, ибо
впервые будет не  спаситель  очередного  туземного  отечества,  а  Спаситель
человечества, цивилизации!.. Владимир, не обижайтесь на грубые шутки, у меня
это нервное... Честно-честно, я нервничаю так, что все-все трясется.
   - Спасаете старый, прогнивший мир? -  спросил  я  горько.  -  Эх,  Лакло,
Лакло...
   Лордер сказал раздраженно:
   - Не тяните. Код! Говорите код. Я ответил угрюмо:
   - Вы можете меня убить, но я в самом деле не покажу вам эту работу,  если
не поклянетесь... не поклянетесь самыми страшными клятвами, что ознакомитесь
только сами, вы шестеро. Никому не пошлете, шефам не  сообщите.  По  крайней
мере, не сообщите, о чем речь.
   Они переглянулись, я видел в их глазах растущее изумление. Лордер наконец
спросил без усмешки:
   - Владимир, вы... здоровы?
   - После такого? - огрызнулся я. - Считайте, как хотите. Но дело в  том...
я говорю с  вами  совершенно  откровенно,  можете  проверить  меня  на  всех
детекторах лжи!.. что работа моя не  окончена.  Да,  уже  написана,  но  там
серьезные баги, прорехи. В таком виде в свет не выпускают. Я уже видел,  что
получилось у предшественников. Вам, ладно уж... показать - одно, вы - профи,
но в свет - другое. В свет нельзя! Ни  в  коем  случае  нельзя.  Только  для
вашего прочтения.
   Они еще раз переглянулись. Первым с бездумной легкостью сказал Живков:
   - Хорошо, я клянусь... чем, вы хотели бы, чтобы я поклялся?
   Я взялся руками за виски, чуть простонал.
   - В черепе трещит, будто... не знаю что. Поклясться?.. Да хотя  бы  своей
бессмертной душой...
   Живков сказал с той же легкостью:
   - Хорошо. Клянусь своей бессмертной душой, что никому не дам ознакомиться
с текстом вашего труда. Достаточно?
   Я кивнул, поднял  глаза  на  Лакло.  Надеюсь,  глаза  у  меня  достаточно
воспаленные, измученные, а вид сломленный.
   - Что? - спросил он с интересом. - А чем мне поклясться?
   - Да чем хотите, - ответил я вяло, - хотя бы честью... Он едва не заржал,
у меня явно мозги потекли, сказал преувеличенно торжественно:
   - Клянусь своей честью... и, если хотите, даже  честью  своих  родителей,
что никому не  дам  ознакомиться  с  вашей  работой.  Я  повернул  голову  к
Челлестоуну.  Тот  откровенно  улыбался,   но,   попав   под   мой   взгляд,
преувеличенно торжественно вытянулся, сказал громко:
   - Клянусь... чем?
   - Ваше дело, - ответил я со стоном и взялся за голову.
   - Ох... можете... достоинством... Он не  мог  удержать  расплывающиеся  в
стороны губы, остальные переглядывались и едва не ржали как кони.
   - Клянусь,  -  сказал  Челлестоун,  -  достоинством  и  всеми  остальными
мужскими качествами, что  прочту  сам,  только  сам,  и  никому  не  позволю
заглянуть даже глазом.
   - И никому не расскажете, - добавил я.
   - По крайней  мере,  до  выхода  вычищенной  версии.  Соммерг,  Лордер  и
Ноздрикл поклялись быстро, но без глумливости, сумели сдержаться. Впрочем, у
Лакло и прочих  это  не  глумливость,  а  нервное  напряжение  людей,  перед
которыми после  многомесячного  ожидания  вдруг  блеснул  лучик  надежды.  И
все-таки в их глазах я видел, что вычищенная версия моей  книги  никогда  не
выйдет. Только в серых глазах Лордера промелькнула подозрительность, слишком
уж по-дурацки я  себя  веду,  слишком  уж  большие  промахи  делаю,  никакая
головная боль и никакие потрясения не могут заставить  профессионала  такого
уровня делать столь вопиющие промахи. Он сказал с нажимом:
   - Итак?
   - Код ?Лаврон?, - сказал я. Лордер вскинул брови.
   - И все?
   - Это на запуск проца, - объяснил я.
   - Минуту на все допуски,  получение  почты,  проверки  на  вирусы,  поиск
полиморфных червей, скрытых программ...
   Он прервал:
   - Так, понятно. Дальше?
   Я опустил голову, прошептал:
   - Дальше вход в программу... Диск С, второй пароль из ста двадцати восьми
символов... Дайте бумажку, напишу...
   Несколько минут искали бумагу, хотя ноутбук на столе, могли бы предложить
настучать пароль самому. Страшатся, я могу ведь щелкнуть не совсем  то,  что
не только сотрет весь диск, но и бросит на поиски яхты кучу народа именно  в
этот сектор.
   Лордер лично ввел пароль, предварительно чем-то его проверив  на  предмет
инфистовой взрывчатки. Дурость, что можно  вложить  в  сто  двадцать  восемь
символов, разве что лозунг, но лозунги действуют только на  толпу,  а  элита
сама привыкла создавать лозунги и управлять массами.
   Экран засветился, я со своего места видел знакомое дерево  каталогов.  Но
когда Лордер попытался войти  в  папку  ?Главная  работа?,  там  высветилось
окошко с требованием еще одного пароля.
   - Ого, - сказал Челлестоун со злым удовлетворением. - Теперь я вижу,  что
эту работу в самом деле цените! Не знаю, заслуживает она того  или  нет,  но
цените, цените... Пароль?
   Я уронил голову на руки. Я не притворялся, в самом деле  чувствовал  себя
гадко, как никогда в жизни. Выпустить в свет работу - это погубить не только
ее, но и намного больше, намного больше... С другой  стороны,  они  в  самом
деле убьют меня, а это значит, что и работа погибнет. Никто не знает пароля.
И никто не сможет войти туда,  а  через  неделю,  если  не  сообщу  о  себе,
включится программа полного разрушения диска.
   - Пароль? - повторил Челлестоун.
   Я медленно поднял голову. Наши взгляды встретились. В его выпуклых глазах
было торжество победителя. Все же  мы  звери,  несмотря  на  то  что  бьемся
идеологическими дубинами.
   - Помните, - прошептал я раздавленно, - вы обещали...
   - Да-да, - ответил Челлестоун раздраженно. - Даже клялись!
   Я повернулся к другим.
   - И вы все клялись... Лакло сказал с истерическим подъемом:
   - А как же, еще как клялись! Всем святым, родителями, честью...  ха-ха!..
достоинством. Только бумажником не клялся,  но,  если  подумать,  почему  не
поклясться? Я протянул руку к авторучке. Рука дрожала, но  цифры  все  равно
выстраивались идеально ровные, ибо только теперь авторучки оправдывают  свое
название, давно вобрав в себя и комп, и сканер, и  принтер.  И  код  доступа
упрятан там. Живков всмотрелся, присвистнул:
   - Ого!.. Двести пятьдесят шесть знаков... Да это замучаешься вводить!.. А
если хоть одну ошибку, то начинай все сначала? Ноздрикл добавил злорадно:
   - К тому же пароль явно обновляется хотя бы раз в  неделю.  Иначе  хакеры
могут постепенно подобрать по одной цифре... Верно? Я кивнул.
   - Раз в два дня. Я не хочу рисковать.
   - Но хоть пароль генерируется из случайных чисел? Я пожал плечами:
   - Я не из тех мнемоников, что могут запомнить больше трех цифр.
   - Понятно, -  сказал  Лордер.  -  А  если  сосканировать  этот  пароль  и
перенести в окошечко?
   - Нет, - ответил я равнодушно. - Программа следит, чтобы цифры набирались
по одной.
   - С какими интервалами?
   - Интервалы не так важны... Но не нужно злоупотреблять. Если  задумаетесь
больше пяти секунд, то весь пароль придется сначала.  Лордер  громко  и  зло
выругался. Пароль они вводили, сменяя друг друга,  больше  часа.  Не  меньше
семи раз  ошибались,  набивали  не  ту  цифру,  вспыхивала  надпись  ?Пароль
неверен?. В первый раз наорали на меня, во второй  раз  сперва  проверили  и
отыскали ошибку, вместо единицы кто-то  из  них  поставил  семерку,  тут  же
нажали на ввод,  вспыхнула  та  же  надпись  насчет  error.  Снова  орали  и
ругались, кипели, обливались ядом, но сообразили, что дальше явно  была  еще
одна ошибка, надо было не торопиться, проверить до конца...
   Я обреченно смотрел, как в окошке для  пароля  появляются  цифры.  Идиот,
идиот, идиот!.. Какие только хитрые пароли не  придумывал!..  Как  страшился
хакеров, особенно самого неуловимого из них и умелого,  Охренника,  который,
говорят, мог взломать все. Он уже взламывал сверхзащищенные  сайты,  похищал
секретные материалы. Когда я однажды поинтересовался, почему такое  странное
прозвище, мне с восторгом объяснили, что  он  работает  или  работал  ночным
охранником, так и подписывался,  потом  изменил  букву.  Но  Охренника  нет,
сверхсекретную директорию я раскрыл сам...
   Лордер обливался потом, снял даже рубашку, голое до пояса  тело  блестело
от влаги. Он шумно дышал, глаза зло сверкали, а  под  смуглой  кожей  ходили
тугие желваки.
   После последней цифры они передохнули, не меньше  пяти  раз  прошлись  по
всем цифрам, наконец, Челлестоун нажал на ввод, и...
   Они разом вздохнули, а Челлестоун панибратски хлопнул Лордера  по  мокрой
спине. Пока еще не видели текста, но пароль сработал, директория раскрылась,
как устрица, которой подрезали мускулы.
   Я чувствовал почти физическую боль. Когда компы появились,  они  в  любом
доме стояли, как холодильники, телевизоры, кондишены и другие простые  вещи,
что просто служат. Но комп сумел стать в  каждой  семье  частичкой  души,  и
сейчас я сцепил зубы, ибо чувствовал, как это меня вскрывают  острым  ножом,
ко мне заглядывают во внутренности.
   Лордер наконец вскрыл последнюю директорию, я увидел,  как  торжествующая
улыбка осветила его суровое лицо.
   Курсор набежал на значок текстового файла, я услышал щелчок.  Отсюда  мне
не видны буквы, но эти шестеро заговорили, бросившись к  экрану  все  разом.
Самое время выхватить у них  пистолеты  и  начать  стрелять.  Или  шарахнуть
каким-нибудь  гаечным  ключом,  выскочить   наверх,   обезоружить   капитана
Джессику, повернуть корабль в сторону наших вод... или  хотя  бы  подать  по
радио сигнал SOS. Вместо этого я застонал сквозь зубы, зажмурился. От экрана
донесся голос Челлестоуна:
   - Ого!.. Это ж на что он замахнулся... И голос Соммерга:
   - Да, самонадеянно... Но не по теме. Лакло сказал торопливо:
   - Не делайте никаких выводов!.. Это, конечно, не поможет в решении  наших
проблем, однако Владимир наверняка станет с нами сотрудничать!  А  совместно
разработаем такие программы, что никаких кризисов не будет  и  в  помине!  Я
медленно поднял веки.  Пятеро  еще  всматривались  в  экран,  только  Лордер
заправил пачку бумаги в принтер, нажал  на  пиктограмму  печати.  Скоростной
принтер тут  же  мягко  застрекотал,  выплевывая  странички.  Я  смотрел  на
растущую горку обреченно, это уже близко к катастрофе. Когда принтер  умолк,
стопка белых листов была толщиной  в  четыре  пальца.  Челлестоун  проверил,
подмигнул мне:
   - Ровно шесть экземпляров! Ни одним больше. А Лакло откровенно хохотнул:
   - Мы слово держим! Соммерг и Лордер взяли свои экземпляры и  уш