ить для них в будущем почву. К  моменту,  когда
книга будет готова. Кому именно ее предложить, под каким соусом преподнести.
   - Не надо, - сказал я мягко. - Кристина, я говорю странные вещи... но мои
книги не нужно устраивать, пристраивать, выбивать для них  тиражи  побольше,
гонорары повыше. Не обижайтесь, но это мое кредо. Книги  должны  пробиваться
сами.  Это  у  нас  отголосок  советской  эпохи,  когда   все   нужно   было
профигачивать через заслоны. Хорошую книгу у вас и так выхватят  из  рук.  Я
уже двадцать лет занимаюсь литературой... по крайней мере, первая публикация
была двадцать лет назад. За это время тридцать романов! И ни один из них  не
пристраивал. Вы первый литагент у меня...
   - ...Да и тот, - вставила  она,  -  вам  не  нужен.  Так?  Она  старалась
держаться непринужденно, но я чувствовал, что обидел ее очень сильно. Голова
ушла в приподнятые плечи, высокие груди как-то потерялись, она сгорбилась  и
сидела, несчастная, как брошенный щенок под дождем.
   - Кристина, - сказал я укоризненно, - как вам не  стыдно?  Я  десять  лет
собираюсь заняться упорядочиванием своих героев,  географии,  родословных...
все перепуталось, ляпы все чаще... а вы сразу нашли ребят,  что  взялись  за
это тягостное дело!
   - Кому тягостное, - возразила она, - а кому  в  радость.  Есть  же  люди,
которым за счастье перекладывать листочки в пыльных гербариях? Их надо всего
лишь найти. Но это небольшая заслуга.
   - Огромная, - возразил я в свою очередь. - Я же не нашел?  Но,  Кристина,
не прикидывайтесь обиженной. Я все равно  побью  рекорд  святого  Антония...
сколько  он  дней  продержался?..  и  не  дамся  себя  трахнуть.  Она  хитро
поинтересовалась:
   - А после того, как будет побит рекорд?
   - Возможно, пойду на побитие рекорда Гаутамы, Шакья-Муньи или даже Будды.
   Она сказала с облегчением:
   - Тогда мне долго ждать  не  придется.  Он  не  чуждался...  еще  как  не
чуждался этих радостей. Даже я краснела, когда смотрела барельефы на  стенах
их храмов... Но вы явно работаете над какой-то очень крупной  и  важной  для
вас вещью, верно?
   Я помолчал, переспросил:
   - Можно узнать, откуда такие выводы?
   - У вас как-то было такое лицо, такое...
   Ее  пальцы  задвигались,  словно  сяжки  муравья,   когда   он   передает
дополнительную информацию, двигая всеми члениками на усиках.
   - Глупое?
   - Просветленное, - ответила она. - Будто из вас шел свет. Я  бы  сказала,
как из ангела, но писателя такое затасканное сравнение  может  обидеть,  так
пусть как из дырявого фонаря.
   - Нет, - сказал я, подумав, - пусть будет как от ангела.
   - Ангел здесь я, - заявила она. - А  по  два  ангела  в  одном  месте  не
бывает. Чаще - ангел и черт.
   - Ладно, согласен на черта. В конце концов, черти -  те  же  ангелы,  что
потерпели поражение в предвыборной  борьбе  и  были  низвергнуты  средствами
правительственной массмедиа на землю. Здесь мы и готовимся к  новой  схватке
за власть.
   Она спросила со смешком:
   - А что будет, когда возьмете верх?
   Снова в ее голосе почудился второй смысл. Я ответил по-прежнему  легко  и
беззаботно, хотя внутри зажал душу в кулак, чтобы не каркнула во все мужское
горло:
   - А как всегда... Поверженных обвиним во  всех  грехах,  измажем  дегтем,
назовем их черными, а себя светлыми, нашу доктрину - Добром, а их -  Злом  и
призовем весь электорат игнорировать все их  презренные  попытки  соблазнить
нестойкие души обещанием демократьих, тоталитарных или прочих благ.
   - Ого, - сказала она с уважением, - какой  размах!  На  нем  можно  будет
заработать. Этот роман будет хорош? Перед красивой женщиной как не каркнуть,
роняя сыр, но я успел сдавить дуре горло, а сам ответил уклончиво:
   - Надеюсь. Просто надеюсь. Ее серые глаза впились в мои, словно старалась
через зрачки проникнуть в глубь моего мозга.
   - А каков сюжет?
   - В двух словах не расскажешь... Она не изменила позы, но  я  чувствовал,
как под кожей, не выдавая себя, мышцы расслабились, а  мозг  уже  нащупывает
другие слабые места. Отмахнулась с небрежностью:
   - Я не о том. Много на нем заработаем?
   - Пока об этом трудно сказать, - ответил я еще неохотнее.  Она,  стараясь
не замечать, что я замкнулся, искристо заулыбалась,  сказала,  что  принесет
холодного сока, ушлепала на кухню. Я в затруднении смотрел вслед.  Нечего  и
думать брякнуть, что я не планирую на нем заработать хотя бы копейку.

ГЛАВА 16

   Остаток недели съели гости, потом сутки ухлопал на день рождения  старого
друга, не виделись уже пять лет, а  тут  вдруг  пригласил.  Правда,  круглая
дата: сорок лет. В следующем году и я войду... нет, меня внесет помимо  моей
воли в этот возраст Мухаммада. Это же больше половины жизни прожито,  а  все
еще ни черта не сделал.  Цезарь  в  двадцать  лет  ударился  в  слезы,  мол,
Александр Македонский  в  девятнадцать  лет  покорил  всю  Азию,  Гаутама  в
двадцать девять придумал буддизм, Иисус к тридцати годам разработал учение и
начал пиаровскую акцию, Моисей тоже хрен в каком юном возрасте придумал свои
знаменитые тезисы, которые для надежности приписал Богу...
   Вообще-то прием хороший, испытанный. Все они  якобы  услышали  от  самого
Бога, какой дорогой идти. Я тоже иной раз приписываю самые крамольные  слова
какому-нибудь Монтеню или Пифагору, хрен  кто  полезет  проверять,  но  зато
какая железобетонная надежность  аргументов!  Это  ж  не  какой-то  Владимир
Факельный вякнул глупость, а  изволили  изречь  великие  мудрецы  древности.
Значитца, все верно, этой дорогой и надо идти, товарищи.
   После дня рождения, как водится, тоже день потерян для творчества: голова
тяжелая, мутит, мысли вялые, только о таблетке  аспирина  или  стакане  того
напитка, который, по мнению студентов, экспортирует нам Китай...
   Неожиданно заехали отец с матерью. Оба загорелые,  аки  негры,  поджарые,
пахнущие солнцем, дачей, огородом, зеленью и почему-то медом.
   - Неплохо, неплохо, - бормотал отец. Он прошелся  по  комнате,  огляделся
критически.
   - Как тебе кажется, мать?
   Мама в прихожей все еще отбивалась от  Барбоса,  которому  умереть  -  не
встать, но обязательно лизнуть ее в нос.
   - А что, - ответила она сердито,  -  я  сразу  почувствовала,  что  здесь
бывает женщина...
   - Ну вот, - сказал отец, - раз  у  тебя  женщина,  то  собака  не  нужна.
Словом, заберем Барбосика на дачу.  Пусть  погавкает  малость,  чтоб  соседи
знали... Да и не только соседи.
   Я ахнул:
   - Как это я без Барбоса?
   - Как и раньше жил, - ответил  отец  хладнокровно.  Мать,  более  добрая,
сказала ласково:
   - Сынок, он шутит. Через недельку привезем. Пусть хоть побегает на  воле!
А то какой-то толстый... И морда печальная.
   - Женщина в доме, - напомнил отец со значением в  голосе.  -  Вот  пес  и
горюет. Скоро вообще в лес к волкам, на погибель.
   - Ни фига, - возразил я. - Барбос ее любит.
   - Ага, значит, какая-то определенная?
   - Да это коллега, - объяснил я. - Ладно, но только  на  недельку!  Я  без
Барбоса затоскую сам. Даже  выть  буду.  ?А  то  и  писать  стану  хуже?,  -
мелькнула мысль. Родители отбыли, этот предатель только разок слабо  вильнул
мне хвостом на прощанье. Еще бы, на даче будет  гонять  белок,  ловить  жаб,
нападать на ежей, носиться по лесу вволю, а не  сколько  я  отпущу  времени.
Ладно, для моей книги день все равно потерян. Чтобы хоть что-то  да  делать,
вернулся к сиквелу ?Потерянной башни?. Комп сразу начал с того места, где  я
бросил работать три месяца тому: синее небо, высоко парит дракон с  розовыми
в ярких лучах солнца крыльями, а  по  зеленому  и  ровному,  как  английский
газон, полю скачут трое рыцарей в помятых доспехах. Задний оглянулся, погони
уже нет, взмахом  разрешил  перевести  измученных  коней  на  шаг.  Передний
рыцарь, самый молодой, пошатывался в седле. Шлем и доспех пламенеют  пятнами
свежей крови. Его товарищ  изредка  протягивал  руку,  поддерживал.  Длинные
светлые волосы справа покраснели и слиплись, доспехи иссечены, шлем и латные
рукавицы потеряны, но держится уверенно, успевает следить и за драконом, что
тоже явно наблюдает за ними... Его лицо приблизилось, стали видны  шрамы  на
левой щеке, перебитый нос, пронзительно синие глаза. Я в  раздражении  ткнул
в ?паузу?, лицо застыло, а я вылез из кресла и потащился на кухню. Потому  и
толстеют писатели, что, когда работа не идет, а что-то делать же  надо,  вот
так сидеть и смотреть тупо на экран недопустимо,  автоматически  ползешь  на
кухню: кофейку попить, чтобы мозги прочистить, что-то съесть,  чтобы  эмоции
проснулись, перчиком, аджичкой,  дабы  острее  чувствовалось...  И  так  при
каждой задержке! А они постоянно, постоянно,  постоянно...  Я  бурчал,  клял
свою лень, неспособность сконцентрироваться,  кофемолка  зажужжала,  набрала
обороты. Сейчас даже грохот авиационной бомбы за окном не услышу, до чего же
противный звук, такой Инет  придумали,  а  кофемолки,  даже  самых  новейших
моделей, визжат, как циркулярные пилы...
   Наконец там натрещалось на семь чашек, стаканчик полон, это мне на  одну.
Но когда поставил на плиту, по спине прошел предостерегающий холодок.  Нервы
напряглись, я  всей  кожей  ощутил,  что  в  квартире  кто-то  есть.  Пальцы
автоматически коснулись на контрольной панели цифры ?ноль?, ибо если  сейчас
мне выстрелят в спину, то кофе в  джезве  поднимется,  зальет  плиту,  потом
выкипит, джезва расплавится, начнется пожар..
   В дверном проеме на кухню стоял крупный  мужчина  с  пистолетом  в  руке.
Ствол направлен мне прямо в лицо, мужчина молча велел кивком идти в комнату,
где  компьютеры.  Ноги  мои  подкашивались,  я  двигался  отупело,  даже  не
испугавшись, в голове нет страха, только полнейшее отупение. Если бы  сейчас
прозондировали мой мозг, решили бы, что имеют дело с полным идиотом.
   В комнате еще один, тоже крепкий, плотный.  Он  сидел  в  моем  кресле  и
торопливо настукивал что-то на  клавиатуре.  Человек,  что  шел  за  спиной,
сказал негромко:
   - Быстро, где храните базы данных?
   Я ответить не успел, второй ответил весело:
   - Не трусь, Волк, я сейчас все извлеку.
   - Он может держать на отдельном  диске,  -  возразил  тот,  кого  назвали
Волком. - И прятать где-нибудь в шкафу под бельем.
   - Да?.. - откликнулся тот, что за компом.
   - Эти ламеры  так  делают  первые  два-три  месяца.  Потом  ленятся  даже
бэкапнуть. Все на диске, сейчас увидишь...
   Я ощутил, что человек  за  моей  спиной  поднимает  пистолет.  Оглянулся,
огромное черное дуло показалось мне размером с  пушечное.  Смотрит  прямо  в
лоб.
   - Ну, тогда... - начал  он.  Вдруг  в  его  глазах  чуть  изменилось.  Он
чуть-чуть стрельнул ими в сторону, снова посмотрел на меня,  чуть  отступил,
как будто я  прямо  щас  с  визгом  прыгну  и  начну  мочить  всех  в  стиле
сунь-хунь-в-чай.
   Я проследил  за  его  взглядом.  На  диване,  где  я  оставил  ноутбук  с
незаконченной сценой, все то же лицо на весь экран, шрамы на щеке, перебитый
нос, пронзительно синие глаза и грубо разинутый рот. Волк снова всмотрелся в
экран, я видел, как палец его слегка ослабил давление на спусковую скобу.
   - Это что еще? - прорычал он. - Такого эпизода не было!
   - Это... - выдавил я через перехваченное судорогой горло, - это... вторая
часть...
   Он покачал головой:
   - Мозги не пудри, парень. Второй части не было.
   - Через месяц... - ответил я с усилием, - она была бы...
   - Через какой месяц? - переспросил он. - Ты о чем?..
   - Через месяц... - повторил я тупо. - Еще неделю ловить  баги,  потом  на
?золото?.
   Он посмотрел на меня, снова на экран, тронул клавиши.  Камера  поднялась,
сверху рыцари выглядели  мелкими,  зато  виден  замок,  откуда  уже  выслали
навстречу помощь. А позади рыцарей, поотстав,  тащится  повозка.  Из  окошка
выглянула немолодая женщина, свет алой зари пал на ее лицо. А первая  часть,
что доступна для скачивания, заканчивается как раз  тем,  что  королеву  еще
только  захватывают  в  плен...  Я  услышал  удивленный   свист.   Террорист
озадаченно покачал головой.
   - Это что же... Ты тут убираешь, сторожишь или же... не могу поверить!
   - Вон там все мои документы, - сказал я сдавленно, пальцы слишком  близко
сжимали горло от сонной артерии. - Можете проверить, кто здесь живет. Второй
быстро открыл ящик, достал документы и швырнул Волку. Тот  поймал  на  лету,
быстро просмотрел паспорт, водительские права, охотничий  билет,  везде  мои
фотографии, я видел, как моментально он просканировал  все  и  тут  же  ожег
взглядом меня. Если у меня оказалась бы чужая шкура, тотчас  же  слезла  бы,
исходя паром, никакие хирурги не спасли бы. Его  рука  взметнулась  в  чисто
русском жесте к затылку.
   - А, черт!.. То-то смотрю, у сэра Четерлея прибавилось шрамов на морде...
Чем они думают?
   Второй спросил раздраженно:
   - Да в чем дело?
   - Это не тот, - ответил Волк. - Ошибка.
   - Да ты ч„? Голован не мог ошибиться! Вот он, адрес! Волк сказал резче:
   - Нет! Это ошибка.
   Я рухнул в кресло. Перед глазами шли синие круги,  в  черепе  еще  звучал
гаснущий звон. Я жадно дышал, воздух кипел в моем  раскаленном  горле.  Тот,
что сидел за моим компом, быстро выхватил пистолет.
   - Ошибка или не ошибка, но нам дан ясный приказ... Пистолет  он  выхватил
быстро, но Волк оказался перед ним молниеносно. Я увидел  мелькнувшую  через
комнату серую тень, послышался звук удара. Пистолет с  грохотом  вылетел  из
рук, перекувыркнулся и точно  лег  в  ладонь  Волка.  Я  ошалело  смотрел  в
потолок, где пролегла глубокая канавка. Даже не подумал бы, что это от пуль.
Те должны ложиться друг от друга на расстоянии, а  это  как  будто  след  от
удара гигантским топором с лезвием в полтора метра.
   Старший швырнул этот странный пистолет-автомат обратно, террорист поймал,
скривился.
   - Это не тот, - повторил старший. - Это  сам  Владимир  Факельный,  автор
?Последней цитадели?  и  ?Красных  листьев?!..  Станет  он  с  такой  фигней
связываться?.. Он же писатель,  понял?..  Помнишь,  Баракуда  принес  первый
диск, как мы все шалели? А те разборки, из-за которых  его  надо  убрать,  а
хард забрать - не его ранг.  Тут  либо  ошибка,  либо  задействовано  что-то
вообще непонятное. Или кто-то  пытается  свести  личные  счеты...  Вернемся,
доложим.
   Второй возразил угрюмо:
   - Мы не можем уйти, не выполнив. Это был приказ. Волк прорычал:
   - Ты знаешь, что такое не подчиниться моему приказу.
   - Но мы все под Баракудой...
   В его хмуром голосе звучала прямая угроза. Волк рыкнул:
   - Ответственность беру на себя. Уходим. Они попятились, один бросил  пару
слов в верхнюю пуговицу, прислушался, а Волк сказал мне с почтением:
   - Простите, Владимир... простите, отчества не помню!.. Я  ваш  поклонник,
жду с нетерпением продолжения ?Последней цитадели?. Вы не поверите, но я всю
нашу  часть  заразил  вашими  идеями  чести,  благородства...  Простите   за
недоразумение!
   Они исчезли, я кое-как вылез из кресла и доковылял до окна.  Из  подъезда
вышли только двое мужчин, по  такой  жаре  -  в  шортах,  раскрепощенные,  с
пустыми руками. Они прошли с десяток шагов по тротуару,  их  догнало  такси,
они остановили, поторговались и сели. Еще спустя минуты три вышел еще  один,
этот изображал собирателя бутылок,  при  нем  ветхий  мешок,  где  явно  все
автоматы. Я не стал смотреть, в какое авто сядет этот, повернулся в  сторону
стола.
   - Кристина! - сказал я, но телефон молчал. Я повторил еще дважды, телефон
не включался, хотя зеленый  огонек  показывал,  что  все  в  исправности.  Я
прокашлялся, сказал еще раз: ?Кристина?, в коробочке щелкнуло, на  этот  раз
мой хриплый голос опознали, пошла устанавливаться связь. Только что  избежал
гибели, надо ликовать, но, странное дело, я  чувствовал  стыд,  что  обманул
этих людей. Они оказались обо мне слишком высокого мнения. Не поверили,  что
я унижусь до такой работы, как участие непосредственно в военных  действиях.
Я еще не успел объяснить Кристине, что сейчас лучше ко мне не приходить, как
двери потряс тяжелый удар. Я швырнул трубку, бросился в прихожую...  и  едва
успел отпрыгнуть. Дверь рухнула вовнутрь комнаты. Из коридора ворвались люди
в серых комбинезонах, с респираторами на лицах, мгновенно промчались мимо, а
следом вошел полковник, если не ошибаюсь, полковник Ищенко.  Лицо  его  было
как посыпанное пеплом, под  глазами  резче  обозначились  темные  круги.  Он
кивнул мне в сторону кабинета. Ноги меня держали слабо,  я  вошел  следом  и
рухнул в кресло. Ищенко сел чуть наискось, знаком велел кому-то поверх  моей
головы что-то сделать, и через пару мгновений у меня в руке уже была бутылка
холодного пива.
   Спецназовец бесшумно отошел, я слышал только, как  он  что-то  вполголоса
докладывает в микрофон. Ищенко с силой потер ладонями лицо.
   - Как? - спросил он с недоумением. - Как они сумели  обойти  все  системы
слежения?.. Ведь вы уже знаете, что никакое это не благоустройство дома, это
был предлог,  чтобы  поставить  камеры  наблюдения...  Конечно,  очередь  на
благоустройство подошла в самом деле, мы только  ее  слегка  подвинули,  но,
конечно, никакие вэбкамеры не предусмотрены... Однако  эти  люди  сумели  их
обойти...
   - Значит, там умельцы круче, - сказал я умную вещь.
   - Гм, - произнес он в задумчивости. - Но такие могут быть только в  одном
месте... Да и то, я бы не сказал, что они круче. Просто их снабжают первыми.
Но... почему?
   Зазвонил телефон, спецназовец быстро взглянул  на  Ищенко.  Тот  взглядом
указал мне на трубку. Я взял, как  гранату  с  выдернутой  чекой,  в  трубке
прозвучал взволнованный голос:
   - Что случилось?.. Я лечу, буду через пять минут...
   - Это Кристина, - сказал я Ищенко. - Мой литагент. Волнуется.
   Он нахмурился:
   - Литагент? А она у вас давно?
   - Нет, - ответил я чуть растерянно. - Но у нее свой интерес...
   - Какой?
   - Двенадцать процентов от моих гонораров.
   - Гм, - снова сказал Ищенко. Поинтересовался:
   - А это много?
   - Могло быть намного больше, - ответил я скромно. - Если  бы  я  слушался
друзей, критиков, читателей, издателей. А теперь еще и литагента.
   - А вы их слушаетесь?
   - Нет, конечно.
   - Почему?
   - Я марафонец, - ответил я лаконично. Он взглянул остро, вряд  ли  что-то
понял, бросил спецназовцу:
   - На всякий случай проверь. Она должна быть на снимках.
   - По Б-3? Старший сказал:
   - По А-6, а то и по А-5... Нет, давай  сразу  по  А-3,  ставки  уж  очень
высоки. Спецназовец присвистнул, я перехватил во взгляде,  брошенном  в  мою
сторону, громадное удивление, исчез. Ищенко повернулся в мою сторону.
   - Попытку покушения можно расценивать по-разному, - сказал он зло.
   - Вот Стецюк говорит, что это признак их слабости.  Дескать,  аргументами
сражаться не могут, вот и... Но, знаете  ли,  это  уж  очень  по-ученому.  Я
понимаю проще. Я слышал, у нас на совещании вас сравнивали то с  авианосцем,
то с военным заводом стратегического значения, так вот  я  скажу  вам:  если
авианосец  можно  пустить  ко  дну  одним  пистолетным  выстрелом,  то  лишь
полнейший идиотище не сделает этот  пистолетный  выстрел!  Тем  более,  если
можно так же грохнуть завод, выпускающий  эти  авианосцы.  Так  что  это  не
слабость, это всего лишь рационально. Он обернулся  и  рассматривал  меня  с
неподдельным интересом.
   - Кто вы, товарищ Факельный?
   - Я, - пробормотал я, -  Факельный,  а  вы  можете  перед  этой  фамилией
ставить ?господин?, ?товарищ?, даже  ?гражданин?  по  своему  выбору.  Но  -
ставьте обязательно. Он кивнул:
   - Обещаю. Я сам дам в морду всякому, кто назовет меня просто по  фамилии.
Но кто вы? Кто, если они решили, что вы даже выше,  чем  суперспециалист  по
информационной войне? Я пожал плечами:
   - Я ж говорю, обознались.
   Он в задумчивости покачал головой.
   - До сего дня я считал, что круче спеца по инфовойне уже  ничего  нет.  И
выше.
   - Я ж говорю, - пробормотал я