ладимир поднял Рогнеду и, наспех натянув
на ее тело исподницу, вытолкнул из шатра. Следом полетела одежда  княжны
и раздался его предназначенный замершим у входа стражникам крик:
   - Отведите княгиню в ее шатер!
   Сжимаясь от страха и холода,  Рогнеда  оглянулась  на  приближающихся
кметей. Ведая, что половчанке некуда деться, они шли не  спеша,  изредка
обмениваясь  едкими  замечаниями  и  насмешливыми  ухмылками.  Над   ней
смеялись...
   Рогнеда стиснула пальцы. Ох, взять бы да кинуться прочь из  постылого
лагеря. Вон он, лес, совсем рядом - сделать всего два шага, и  тебя  уже
скроют от  стрел  спасительные  заросли.  А  там  пробежать  по  кустам,
домчаться оврагами к Родне, ворваться в  горницу  к  милому  Ярополку  и
рассказать ему, какие козни затеваются его братом.  Выродок  сам  же  ей
подсказал, как Ярополку спастись от смерти...
   Рогнеда вновь глянула на стражей. За струями дождя их  лица  казались
размытыми белыми пятнами. Если их отвлечь  чем-нибудь,  то,  покуда  они
всматриваются в темноту да дождь, она успеет ускользнуть.
   -  Сзади!!!  -  пронзительно  выкрикнула  она.  Ничего  не  ожидающие
стражники вздрогнули и, тыча перед собой длинными  копьями,  повернулись
спинами к пленнице. Белкой метнувшись к кустам, Рогнеда  рухнула  в  них
всем телом  и,  сминая  ветви,  покатилась  под  уклон,  к  реке.  Сзади
загремели встревоженные мужские голоса, затрещал кустарник. Поняв обман,
стражи подняли тревогу.
   С размаху рухнув в воду, Рогнеда вскочила и, не обращая  внимания  на
оцарапанные ноги,  кинулась  бежать  вдоль  берега.  Услышавшие  всплеск
преследователи решат, что она упала в реку,  и  примутся  искать  ее  по
течению. А она мчалась против... Спотыкаясь и сдерживая хриплые  вздохи,
Рогнеда свернула в заросли, скользнула под низко нависшие  еловые  лапы.
По ее лицу хлестнули влажные  ветви,  по  ногам,  словно  острым  ножом,
провела обломившимся суком старая ель. Голоса сзади  звучали  уже  тише.
Шумно переводя дыхание, Рогнеда втиснулась  меж  узких  стволов  частого
ельника, поползла змеей сквозь густой ольховник и  неожиданно  выскочила
на небольшую поляну. Стоящий вокруг плотной стеной лес  наглухо  отрезал
ее от преследователей. Здесь можно было и задержаться...
   Всхлипывая и потирая изодранные в кровь  ноги,  Рогнеда  залезла  под
невысокую елку, прижалась щекой к ее шероховатому  стволу.  Владимир  не
найдет ее...
   Ветки напротив слегка шевельнулись. Неужели нашли?!  Затаив  дыхание,
Рогнеда подобрала ноги, вжалась  в  елочку.  Ветви  опять  зашевелились,
приподнялись. Сдерживая крик,  княжна  закусила  губу  -  чьи-то  жуткие
желтые глаза неотрывно глядели на нее сквозь  хвою.  А  чуть  сбоку  еще
одни... И еще...
   "Волки", - сообразила она,  и  вдруг  страх  ушел.  Сдаваясь  судьбе,
Рогнеда выползла из укрытия прямо к горящим огням волчьих глаз.
   - Пускай так... Лучше умереть, чем вернуться к Владимиру, - прекрасно
понимая, что никто не услышит, тоскливо шептала она.
   Однако звери услышали, даже отозвались  негромким  ворчанием.  Почуяв
легкую добычу, они перестали таиться. Рогнеда даже не знала,  что  волки
могут быть такими страшными. Огромные звери бесшумно кружили возле  нее,
опаляя горячим дыханием  и  вываливая  из  приоткрытых  пастей  красные,
влажные языки. Их косматые тела издавали терпкий запах зверя  и  смерти.
Один - самый  крупный  -  изготовился  к  прыжку.  Рогнеда  зажмурилась.
Конец... Прощай, Ярополк, прощай, жизнь!
   Что-то влажное и холодное скользнуло по ее ноге.  Невольно  приоткрыв
один глаз, она увидела у своих  судорожно  скорченных  ступней  пеструю,
довольно крупную змею с  длинными  белыми  отметинами  на  боках.  Шурша
опавшими листьями, змея заскользила  вокруг  княжны,  выписывая  пестрым
телом замысловатые фигуры. Волки замерли. Не  понимая,  что  происходит,
Рогнеда  отчаянно  цеплялась  за   исчезающее   сознание.   Танец   змеи
завораживал ее, как, впрочем,  завораживал  и  лесных  хищников.  Первым
сдался тот самый крупный, что  готовился  прыгать.  С  тяжелым  вздохом,
совсем как уставший человек, он опустился на землю, положив узкую  морду
на передние лапы. Следом лег еще один, и вскоре  уже  все  звери  лежали
перед ней, пристально глядя на  змею  желтыми  умными  глазами.  "Словно
сторожат меня, - одурев от ворожбы змеиных извивов, подумала  Рогнеда  и
улыбнулась. - Уж с этакими-то стражами Владимиру меня не взять". А затем
ее веки налились  неимоверной  тяжестью,  а  все  тело  стало  мягким  и
податливым, словно у соломенной куклы, которую  жгут  по  весне  веселые
хороводы. Она забыла о погоне и о зверях. Ускользая вместе  с  полосатым
телом змеи,  мир  закружился  вокруг  нее  загадочными  образами,  и  ей
показалось, будто не волки лежат на поляне,  а  сидят  люди  в  звериных
шкурах и с волчьими глазами, а перед ними змеей пляшет-ворожит  красивая
черноволосая девка с узким  смуглым  лицом  и  гибким  станом.  Повторяя
танец, ее  длинные  шелковистые  волосы  вьются  по  ветру,  изменчивыми
кольцами опутывают гибкий девичий стан и, вздымаясь к небу, темной тенью
скрывают собой весь мир...

ГЛАВА 40

   Когда из темноты стали проявляться зелень деревьев и угрюмая  серость
неба, люди-звери пропали. Рогнеда не ведала, как и куда, а может, они  и
вовсе ей  привиделись,  но  черноволосая  девка  по-прежнему  стояла  на
поляне. Только  плясать  перестала.  Но  и  без  пляски  она  смогла  бы
заворожить любого. Темные густые волосы девки даже под  дождем  казались
пышными, огромные карие глаза на худом лице сияли  влажной  темнотой,  а
маняще-алые  губы  чуть  выпячивались  вперед,   придавая   всему   лицу
загадочное и немного оскорбленное  выражение.  Будучи  княжной,  Рогнеда
повидала немало красавиц, но  подобной  еще  не  доводилось.  Очарование
незнакомки было каким-то диким, опасным, сродни  красоте  лесной  кошки.
Может, так казалось оттого, что она была совсем голой  и  лишь  длинные,
чуть ли не достающие до земли темные волосы прикрывали ее  узкое  гибкое
тело, а может, плавная грация  ее  движений  напоминала  легкую  поступь
опасного зверя, но кем бы она ни была,  Рогнеда  испугалась.  Углядев  в
глазах княгини страх, незнакомка отступила к елям и,  словно  извиняясь,
слегка  склонила  голову.  Густые  волосы,  гладким,  мягким  покрывалом
скользнув на  ее  лицо,  прикрыли  один  глаз,  а  в  другом  заметались
сострадание и боль.
   - Прости, - певучим глубоким голосом произнесла девка. - Не хотела  я
тебя пугать... Просто привыкла, что ваш род меня не замечает. А  коли  и
видят, то деревцем-березой иль змеей...
   Змеей? Уж не той ли, что нынче отогнала от Рогнеды неминуемую смерть?
Ведь давно уже миновал Овсень Малый, и все змеи  до  лета  спрятались  в
свои норы. Откуда же взялась та, виденная ею? Рогнеда  верила  в  старые
сказки о болотной царице-змее Скоропее, о Волотах-богатырях, о говорящих
птицах - одну такую, постоянно выкрикивающую бранные слова, княжна  сама
видела на торгу у заморского купца, верила, что когда-то, в  стародавние
времена, духи жили рядом с людьми и даже говорили с ними. А потом что-то
не заладилось, и нежити ушли в деревья, траву,  воду  и  землю.  Правда,
некоторые люди твердили о каком-то ином мире,  называемом  кромкой,  где
будто бы поселились духи, но почему они спрятались  от  людей,  не  знал
никто, а Рогнеда с детства чуяла  рядом  их  незримое  присутствие.  Она
вздохнула. Что бы сказали братья, кабы увидели  эту  девку?  Небось,  не
посмеялись бы, как раньше, не назвали бы выдумщицей...  Только  ныне  не
увидеть им ни девки, ни солнышка. Владимир убил малолеток...
   - Я огорчила тебя, - с сожалением вымолвила незнакомка. -  Прости.  Я
боялась, что волки съедят тебя. Ты такая красивая и такая несчастная...
   Рогнеде  давно  не  доводилось  слышать  ласковых  слов,  потому,  не
сдержавшись, всхлипнула и выплеснула тоску слезливым ручьем.
   - Ах, Горислава! - Девка тут же  оказалась  рядом  и,  вглядываясь  в
искривленное горем лицо княгини,  присела  на  корточки.  -  Бедная  ты,
бедная, Горислава.
   - Почему - Горислава? - Произнесенное девкой имя так изумило княгиню,
что она подавила всхлипы. - Ты  ошиблась,  обозналась...  Меня  Рогнедой
зовут.
   - Нет, нет.  -  Испуганно  взмахнув  руками  перед  ее  лицом,  девка
отодвинулась. - Я-то знаю. Ты - Горислава, та, что горем славна.  Отныне
тебя так станут величать.
   Рогнеда отерла лицо. Может, и права лесная незнакомка? Лучшего  имени
для нее нынче не сыскать. Горислава... Славная в горе...
   - А ты кто? Как зовут? - спросила она. Вокруг, словно прислушиваясь к
разговору, замерли мокрые деревья. Слабый дождик вяло покрывал их  ветви
серебристыми каплями, и, не умея удержаться на гладкой коре,  те  быстро
сбегали вниз. "Деревья плачут", -  внезапно  подумала  Рогнеда  и  вновь
оглянулась на незнакомку:
   - Ты что тут делаешь?
   - Я - дух. Невидимая... Знаешь о нас?
   Княжна помотала головой. Лицо девки разгладилось:
   - Так я тебе расскажу! Невидимые - это те, кого прокляли иль  выгнали
на верную смерть. Меня матушка еще вот такой, -  показывая,  она  слегка
развела ладони, - задушила. Задушила и закопала под той елочкой, где  ты
от волков спряталась. А на беду под той елочкой змея жила. Так и  вышло,
что тело мое умерло, но посколь была мне Мокошей нить до семнадцати  лет
сплетена, то люди меня лишь змеей видят. А на  самом  Деле  я  просто  -
Невидимая.  Нас  много  таких.  Кто  в  дереве   показывается,   кто   в
травинке-камышинке, кто в камушке. Знаешь, отчего новые ложбины в  земле
появляются?
   - Нет, - слегка оторопев от словоохотливости девки,  качнула  головой
Рогнеда.
   - Оттого, что когда мы, Невидимые, вместе  собираемся,  Матери  Земле
нас не выносить - вот она и прогибается под нашей тяжестью... - радостно
закончила  рассказчица  и,  удовлетворенно  тряхнув  волосами,   уселась
напротив.
   Рогнеда помотала головой. Совсем недавно ей грозил постылый  плен,  а
теперь она сидела на лесной поляне, слушала рассказы неведомой  девки  и
отдалялась от прошлого. Словно попала в иной мир... Туда, где смерть  не
страшна,  жизнь  бесконечна,  а  все  счастье  состоит  в  малом  умении
примириться с судьбой. Даже о своей собственной давней смерти  ее  новая
знакомица говорила легко, словно повествуя  о  чем-то  незначительном  и
досадном.
   - Почему же ты свою мать-убивицу не сыщешь, не отомстишь? -  не  веря
самой себе, произнесла княгиня.
   - Так меня же здесь схоронили!  -  Девка  удивленно  приоткрыла  рот,
надула пухлые губы. - Неужто ты и того  не  ведаешь,  что  Невидимым  от
места, где их тела закопаны, далеко отходить нельзя?
   - Нет.
   - Забыли... - Девка удрученно покачала головой.  -  Люди  забыли.  Из
всех, кого я знаю, один Сирома все помнит. -  Она  мечтательно  вскинула
руки к небу, подставила лицо дождевой мороси. - Сирома -  самый  могучий
ведун. Он Меня научил выходить из змеиного тела и рассказал,  как  перед
самой смертью стать видимой. Даже имя красивое выдумал - Мнилко. Сказал,
что так в старину называли духов безлюдья, а уж мое-то  место  куда  как
безлюдно!
   Словно подтверждая свои слова, она широко повела рукой.  Капли  дождя
побежали по ее густым  волосам,  недавно  беспечное  лицо  страдальчески
сморщилось. Изумляясь столь  внезапным  переменам  и  почти  не  понимая
произносимого, Рогнеда переспросила:
   - Перед смертью?
   - Ну да! - вновь повеселела Невидимая. - Мне нынче семнадцать стукнет
- время умирать, вот я и показалась в человечьем обличье. А как  хорошо,
что ты тут очутилась! Хоть перед  смертью  мне  с  человеком  поговорить
довелось! - И лукаво склонила голову к плечу. - Скажи - я красивая?
   - Очень, - честно ответила  княгиня.  Девка  звонко  расхохоталась  и
вдруг, посерьезнев, протянула руку, приложила тонкие холодные  пальцы  к
замерзшему, белеющему через прореху в исподнице плечу Рогнеды:
   - Чувствуешь?
   Половчанка  кивнула.  Прикосновение  Мнилки  немногим  отличалось  от
касания влажной древесной листвы, но  все  же  отличалось.  Была  в  нем
какая-то ласка, какое-то неуловимое тепло человеческого сердца.
   - Хорошо, хорошо!  -  Невидимая  вскочила,  закружилась,  разбрасывая
вокруг себя серебряные брызги дождя, и  вдруг,  словно  вспомнив  что-то
важное,  упала  на  колени  и,  придерживая  обеими  ладонями  шелковые,
спадающие на лоб пряди, заглянула в лицо Рогнеды.  -  Послушай,  я  ведь
помогла тебе, да?
   Вспомнив волков и их злые желтые глаза, княжна поежилась:
   - Конечно!
   Забыв о волосах, Мнилко сцепила пальцы перед грудью:
   - Помоги же и ты мне! Я нынче умру, как все наши  умирают.  Тело  мое
Перун спалит вон там, на бугорочке. - Она потянулась и  указала  Рогнеде
на едва приметный  холмик  посреди  поляны,  а  затем,  вскинув  голову,
поглядела на небо и, пошевелив губами, уверенно произнесла:
   - Уж совсем немного осталось. Ты уж пожалей меня - собери мой пепел и
отнеси к Сироме. Он знает, как меня  похоронить,  чтоб  я  не  сделалась
блудячим огнем иль еще кем похуже. Он мне обещал, что поможет...
   Слушая ее, Рогнеда заколебалась. Ей не хотелось  оставаться  на  этой
поляне и ждать того мига, когда яркая стрела Перуна сожжет это нелепое и
прекрасное существо, но ведь девка помогла ей! Да и откуда Мнилке знать,
что нынче Перун непременно  погубит  ее?  Вон  и  грозы-то  нет,  дождик
лишь... И вообще девчонка начинала казаться княгине странной.  Верить  в
сказки - это одно, но наяву видеть перед собой помешанную, утверждающую,
что она - дух, совсем другое. Может, объяснить этой дурочке, что к чему?
   Рогнеда прокашлялась и наставительно произнесла:
   - Ты, верно, не ведаешь, что Перунова стрела  тела  не  палит.  Убить
может, а вот сжечь - нет.
   Мнилко обиженно отпрянула:
   - Не веришь? Это тебя не может спалить, а наших всех жжет! Нам  такая
смерть уготовлена! Ты просто помочь мне не хочешь, потому и придумываешь
отговорки...
   Девка  отвернулась.  Ее  худые  смуглые   плечи   дрогнули,   кончики
прекрасных волос  прилипли  к  мокрому  телу,  словно  лапки  маленьких,
утешающих ее неведомых существ. Теперь Рогнеде стало даже жаль, что  она
позволила себе поучать  девку.  Та  и  впрямь  считала  себя  Невидимой.
Пожалуй, ее следовало отвести к кому-нибудь, кто сумел бы позаботиться о
ней. Хотя бы к этому, как его? Сироме!
   С трудом разогнув замерзшие и саднящие ноги, Рогнеда встала,  шагнула
к девушке:
   - Не плачь, я помогу тебе. - И,  пересиливая  боль  в  руках,  обняла
холодные, скользкие плечи Мнилки. - Скажи только, как мне  этого  Сирому
сыскать?
   Девка обрадованно повернула к ней узкое лицо, поспешно затараторила:
   - О-о-о, это просто! Пойдешь по Припяти, а потом  за  большой  осиной
чуть влево, затем сквозь ельник к старому Велесову капищу, а от него  на
полдень немного...
   - Погоди, погоди. - Княжна не успевала запоминать дорогу.
   - Некогда мне ждать, - мельком глянув на небо,  вскрикнула  девка.  -
Перун гневается, стрелу вынул... А-а-ах!
   Тонко взвизгнув, она  вывернулась  из  объятий  Рогнеды,  скакнула  в
сторону. Словно подтверждая ее  опасения,  небеса  захохотали,  налились
темным гневом, а затем рухнули на землю яростным  потоком  воды.  Сквозь
дождевые струи проглянуло бледное лицо Мнилки. Запрокинув  его  вверх  и
заглушая  рокот  неба,  девка  истошно  выкрикивала  непонятные   слова.
Отзываясь на ее вопли, тучи озарились ярким всполохом.  Огненная  стрела
вспенила небо и метнулась прямо  в  шевелящееся  белое  пятно  девичьего
лица. Рогнеда завизжала и, закрыв глаза, шарахнулась прочь.  Деревья  не
пустили ее - отбросили обратно. Всхлипывая, княжна упала на четвереньки,
поползла к спасительной ели.  Небо  озарилось  еще  раз.  Перед  глазами
насмерть  перепуганной  княжны  забушевало   пламя.   Ель   горела!   Ее
ель-спасительница!
   Потеряв голову от ужаса, Рогнеда рухнула ничком  в  грязь,  вцепилась
скрюченными пальцами в землю.  Сами  по  себе  ее  губы  зашевелились  в
тщетной мольбе к той, что носит на себе  всех  и  прогибается  лишь  под
тяжестью Невидимых.
   Сколько так пролежала - она  не  ведала,  но  потихоньку  дождь  стал
стихать и небо прояснилось уже не зловещими всполохами Перунова гнева, а
нежной и чистой улыбкой искупавшегося  в  дождевых  струях  Хорса.  Лишь
тогда  Рогнеда  отважилась  оторваться  от  спасительного  тела   земли.
Невольно ее глаза сами потянулись к указанному Мнилкой  бугорку.  Теперь
после грозы все - и сама Мнилка, и ее речи - казалось дурным,  навеянным
страхами сном, но бугорок все так же топорщился на прежнем месте,  а  на
нем, средь жженой листвы, лежала кучка серого сухого пепла.
   - Не правда... - не в силах оторвать взгляда от этой сероватой кучки,
шепнула княжна. - Не правда...
   Но Что-то внутри нее, зная, что пепел - это останки Мнилки напоминало
о данном Невидимой обещании. Сдерживая сотрясающую тело  дрожь,  Рогнеда
опасливо приблизилась к холмику. Удивительный пепел  остался  сухим  под
проливным дождем и теперь княгине казалось, что из этой серой, печальной
горстки на нее умоляюще смотрят наивные глаза Невидимой.
   - Ах, Мнилко... - Оторвав кусочек исподницы, она присела и  осторожно
взяла пальцами щепотку пепла. Ласковое тепло пронзило ее ладонь,  словно
после смерти Мнилко благодарила ее за оказанную услугу.  Бережно  укутав
пепел в оторванный клочок ткани, Рогнеда прижала его к груди. Кем бы  ни
была девка,  княжна  дала  слово,  а  значит,  обязалась  сыскать  этого
странного Сирому.  Как  там  рассказывала  Невидимая?  Сперва  по  реке,
потом...
   Пробираясь сквозь заросли, Рогнеда все больше  уверялась,  что,  сама
того не ведая, Мнилко помогла ей дважды.  Живущий  в  лесу  знахарь  был
счастливой случайностью для усталой  беглянки.  Кто  лучше  него  сумеет
залечить ее раны и, уж верно, не отведет к Владимиру? А  главное,  он  -
волхв. Проклятый Выродок заплатит за все! Мнилко  сказала,  что  сильнее
этого Сиромы ведунов нет, значит, он сможет  стереть  подлого  болотного
колдуна в дорожную пыль и развеять по ветру.  А  уж  она-то  постарается
упросить волхва об отмщении. Все ему отдаст! Все, что пожелает неведомый
жрец.
   Ноги сами пронесли Рогнеду сквозь ельник к старому  капищу.  Огромный
круг расколотых камней величественно преградил княжне дорогу. "Требище",
- оглядывая завалы, подумала она. Когда-то здесь, в этом внешнем  кругу,
пировали и  кланялись  мудрому  Велесу  люди,  а  там,  чуть  дальше,  в
небольшом, выложенном красивыми синими камнями круге -  самом  капище  -
складывали предназначенные  Скотьему  Богу  богатые  жертвы.  Но  прошло
время, люди ушли из этих диких мест, и теперь, словно выпрашивая давнего
почета, старое капище укоризненно взирало  на  мир  холодными  каменными
очами.
   Княжне было нечего подарить Велесу, а ведь она собиралась умолять его
жреца о помощи... Подумав, Рогнеда ступила ногой на большой валун  и,  с
трудом перебравшись через него,  подошла  к  капищу.  Там,  в  маленькой
пещерке,  под  защитой  надежных  гранитных  стен,   увязанные   чьей-то
заботливой  рукой  лежали  небольшие  пучки  соломы  и  пшеницы.  "Волхв
положил", - поняла Рогнеда.  По-прежнему  прижимая  к  груди  мешочек  с
прахом бедной Мнилки, она нащупала босой стопой острый  край  небольшого
камня. Белее не любил человеческой крови, но ведь что-то надо  было  ему
оставить...
   Подняла осколок Рогнеда, покачала его  в  руке  и  вдруг  догадалась.
Волосы! Конечно,  разве  бог  Белее,  называемый  многими  Волосом,  мог
отвергнуть такой дар? Бережно опустив на  землю  узелок  с  пеплом,  она
оттянула прядь волос и принялась усердно перепиливать  их  острым  краем
камня. Короткие и мокрые пряди не поддавались - то и дело  выскальзывали
из исцарапанных пальцев половчанки, и край камня, терзая плоть, все чаще
попадал по ее руке. Первые капли  крови  уже  оросили  землю,  а  волосы
по-прежнему оставались нетронутыми. Зл