ными брызгами ринулся мимо Егоши. Синее облако  потекло  за
ним, и на примятом снегу не осталось даже следа Настены.
   - Эй! - опомнившись, закричал Егоша. - Как узнаю, что ты не  обманул?
Что жива сестра?
   Блазень  остановился,  скользнул  прохладной  сыростью  к  его  лицу.
Вкрадчивый шепот проник в уши:
   - Ты обещание свое помни, а уж я не обману. Коли пожелаешь  -  сыщешь
потом сестру в Полоцке. Вылечит ее Рогнедин знахарь... - И уже не шепот,
а гром заколотил в уши тяжелыми молотами. -  Должок  возвратишь!  Помни!
Знахарь!.. Рогнеда! Сестра!
   Обнажая под собой чудовищную темноту, призрачное  облако  взвилось  к
небу и рухнуло, навалилось на плечи, пригибая Егошу к земле.
   - Прощай, Настена! - скатываясь в бездну,  успел  крикнуть  Егоша.  -
Живи...
   - Прощай, - долетел издали тихий голосок сестры. - Прощай...

ГЛАВА 4

   Обоз киевского  князя  медленно  полз  по  заснеженному  руслу  реки.
Варяжко уже который раз пожалел  о  том,  что  вопреки  уговорам  Рамина
двинулся в дальний путь не на санях,  а  на  более  удобных  для  летних
переходов тяжелых телегах. Но ему хотелось войти в Полоцк именно  так  -
на телегах, будто настало уже долгожданное лето. Хотелось, чтобы, увидев
среди снега и холода летний обоз с богатыми дарами, люди  подивились,  а
Рогнеда изумленно ахнула и сразу поняла - пришли из Киева не с  обычными
вестями, а с чем-то  очень  радостным  и  важным.  Собираясь  в  дорогу,
Варяжко словно видел ее перед собой - высокую, голубоглазую, с пшеничной
косой  и  надменным  белым  лицом.  И,  представляя,  как  в   изумлении
округляются светлые глаза княжны, слышал ее гортанный голос:
   - Как Ярополк? Здоров ли?
   Варяжко давно знал Рогнеду.  Он  не  первый  год  ездил  в  Полоцк  с
поручениями и всегда доставлял  княжне  весточку  от  милого  ее  сердцу
киевского князя Ярополка. Рогнеда удалась всем -  и  красой,  и  нравом,
поэтому сердце Варяжко радовалось мысли, что когда-нибудь войдет она  на
Ярополков двор не  гостьей,  а  женой  князя.  Ярополк  долго  тянул  со
свадьбой. То ссорился с древлянами, то  грустил  по  погибшему  брату  и
только нынче решился - позвал к себе преданного слугу и велел ему идти в
Полоцк с богатыми дарами и вестью, что по осени сам явится за Рогнедой.
   Впереди обоза в рассветной дымке  звонко  закликали  весенние  птахи.
Усиливаясь,  птичий  гомон  полетел  по  лесу.   Варяжко   насторожился,
предостерегающе поднял руку. Птичьи крики - сигнал.  Знать,  наворопники
что-то углядели.
   Обоз быстро остановился, скучился.  Пуская  из  ноздрей  белые  клубы
пара, лошади фыркали, мотали тяжелыми головами. Спрятавшись за  телегами
и нацелясь на лес, ратники вскинули луки.
   - Кто же там? - недоуменно спросил кто-то. - Половецкие степи далеко,
значит, не половцы это...
   А кто еще осмелится грозить великому князю на его землях?
   Варяжко усмехнулся. Это верно - половцев в здешних местах никогда  не
бывало. Одно он забыл -  недалеко  Новгород.  А  там  Владимир  -  всему
голова. Не почитая старшего брата, новгородский князь давно уже увивался
за его невестой, выхаживал  кругами  возле  Полоцка.  Слышать  не  хотел
Рогнединых отказов.  Ждал,  что,  отвергнув  истинного  князя,  красивая
полочанка породнится с ним - сыном ключницы! Мог  про  обоз  прознать  и
налететь на него со зла и обиды. Не сам, конечно, разбойничать отважился
бы, а верных людей напустить - большого ума не надо.
   Впереди появился всадник. Поднимая снежные клубы  пыли,  он  пролетел
мимо первых телег и осадил лошадь возле Варяжко.
   - Что всполошились? - недовольно спросил тот.
   - Ошибка вышла, нарочитый, - сконфуженно пробормотал румяный  молодой
вершник с веснушчатым, красным от мороза носом. Варяжко его знал плохо -
видать, мальчишка был из уных, только недавно попавших в дружину парней.
Смущался перед нарочитым, глаз не поднимал. Даже чубатая его  лошаденка,
и та глядела смелее...
   - Что за ошибка?
   - Да на дороге старика приметили и девку с ним. Места здесь нехоженые
- леса да болота, вот и подняли тревогу, - сбиваясь забормотал парень. -
Ты прости, нарочитый, что понапрасну.
   -  Лучше  напрасно  встревожиться,  чем  неупрежденными   на   засаду
налететь, - мягко  ответил  уному  Варяжко.  Его  и  самого  насторожили
странные вести. Мужик с девкой посреди  болотины,  да  в  сечень  месяц?
Подозрительная встреча!
   - Старика ко мне, - распорядился он.
   - А девку? - отважился  вскинуть  глаза  младший.  Потешные  глаза  -
круглые, будто плошки, с желтыми крапинами посередке. Варяжко  с  трудом
удержался от смешка, кивнул головой:
   - И девку.
   Дозорный ускакал, а обоз, повинуясь Варяжкиному жесту и громко скрипя
колесами, вновь тронулся в путь.
   Снег был  неглубокий  -  зима  шла  на  убыль,  и,  неспешно  обогнав
передовую телегу, Варяжко выехал вперед.
   Нетерпеливо  дернув  мордой,  обозная   лошадь   сунулась   под   шею
Варяжкиному жеребцу. Тот весело  запрядал  ушами  и,  похваляясь  статью
перед кобылой, взбрыкнул холеным крупом.
   - Сы-ы-ыть, Вихор! - приструнивая его, рявкнул Варяжко.
   Вихор был молодой, норовистый, но зато до чего красив! Сам  князь  не
погнушался бы ездить  на  таком.  Варяжко  купил  его  прошлым  летом  у
заезжего купца. Тот хвалился, будто резвее и сноровистей  этого  коня  у
него отродясь не было. Пять кун просил...
   - Доброго здоровья тебе, нарочитый, - раздался у ног Варяжко глубокий
мягкий голос.
   Варяжко перевел глаза на говорящего, хмыкнул.  Недаром  насторожились
наворопники - мужик и впрямь  казался  странным.  Нарочитый  знал  много
племен, но из какого рода этот путник - угадать  не  мог.  Одежей  мужик
походил на словена, но на  шее  у  него  болтались  обереги  с  гусиными
лапами, как у чуди, на поясе  красовался  кожаный  карельский  ремень  с
варяжскими подвесками - железными молоточками Тора, за спиной меркан, из
тех, с коими ходят на охоту меря, а статью смахивал на  грека  -  худой,
хлипкий, темноволосый, с черными, будто уголья, глазами. Зато жмущаяся к
его плечу девка - та точно словенского племени, только ободрана  слишком
и щека расцарапана, словно ее недавно били.
   Расширенные голубые глаза девки  испуганно  глядели  на  Варяжко.  От
этого пристального, немигающего взгляда  ему  стало  не  по  себе.  Чего
напугалась? Хотя, может, она с  этим  мужиком  с  малолетства  наособицу
жила, воев никогда не видела, вот и струсила...
   Нарочитый ободряюще улыбнулся девчонке:
   - Не бойся, не обидим тебя.
   Она приоткрыла рот и, быстро заморгав, спряталась  за  спину  мужика.
Нет, ее, пожалуй, словами не успокоишь.
   Варяжко обернулся к "греку":
   - Ты кто таков будешь и куда путь держишь?
   - Я-то? - подставляя  к  уху  ладонь  лодочкой,  переспросил  тот  и,
расслышав вопрос, обрадованно закивал:
   - Я в Полоцк иду. К княжне Рогнеде.
   - И зачем тебе княжна понадобилась? - удивился Варяжко.
   - Мне не она, ведун ее надобен, - охотно  отозвался  тот.  -  Настена
медведя-шатуна в лесу увидала - с тех пор не говорит и  не  ест  совсем.
Знахарки наши сказали - Исполох в ней живет. А Рогнедин ведун  от  всего
излечить может. Вот и идем к нему.
   Значит, девку зовут Настеной, и  она  испугалась  вовсе  не  воев,  а
медведя-шатуна... Варяжко улыбнулся. Эти двое ему понравились.  Особенно
было жаль девчонку - худая, слабая, а в глазах не видать  ничего,  кроме
страха. Он  представил,  каково  все  время  жить  в  страхе,  поежился.
Нарочитому не часто доводилось пугаться, но  ощущение  помнилось  долго.
Противное ощущение...
   Выжидающе глядя на него,  мужик  часто  моргал  жгучими  глазами,  и,
удивляясь самому себе, Варяжко неожиданно предложил:
   - Садитесь на последнюю телегу. Довезем до Полоцка.
   Путник недоуменно вскинул брови, принялся отказываться:
   - Что ты, нарочитый... Что ты... У нас и денег-то в уплату  за  довоз
нет...
   - Садись, говорю! - беззлобно рявкнул на него Варяжко.
   - Не  слышишь,  что  сказано?!  -  подхватил  его  слова  веснушчатый
дозорный. Тот самый, круглоглазый.
   Под его гневными словами путник сник и, прихватив  Настену  за  руку,
поспешно потащил ее к последней телеге. Уступая им место, сидящие с краю
лучники потеснились. Краем глаза Варяжко  увидел,  как  на  воз  подняли
девку и как она мгновенно с головой забилась под шкуру.
   Он нахмурился. Вот ведь угораздило несмышленую налететь  на  медведя!
Интересно, кем ей доводится "грек" - отцом иль мужем? Для мужа, пожалуй,
староват...
   Мысли промелькнули в голове Варяжко и тут же  пропали.  Какая  ему-то
разница? Его дело - в сохранности доставить к Рогнеде Ярополковы дары, а
не гадать о похожей на тень девке.
   Ледяное русло тянулось прямо до самой темноты, а под закат  принялось
чудить - петлять по лесу, выделывая сложные  кренделя  и  обходя  каждую
горочку.
   - Пора остановиться, - напомнил Варяжко Потам, старший ратник.  Потам
был отменным бойцом. Он долго  воевал  вместе  со  Святославом  -  отцом
Ярополка - и Владимира и походную жизнь знал лучше других.
   - Коли дорога петлять принялась, значит, не угодно богам  нас  дальше
вести, - неспешно объяснял он.
   Варяжко  огляделся.  В  лесу  ночевать  не  хотелось   -   до   этого
располагались на ночлег в мелких, стоящих на реке печищах, но на сей раз
выбора не было...
   - Ставь лагерь, - велел он Потаму.
   Старый вой хлестнул лошадь и, вырвавшись  вперед,  остановил  телеги,
громко объявляя приказ нарочитого.
   Лагерь поставили быстро. Соскочившие с телег лучники ловко стянули их
в круг, сомкнув передками. Наворопники скучились в  сторонке,  обсуждая,
кому и когда нести дозор, а распряженных лошадей  загнали  через  узкий,
оставленный меж телегами проход в самый центр круга - подальше от  диких
зверей. Освободив их от остатков упряжи, уные  вывалили  прямо  на  снег
мешок сена. Не всякая лошадь приучена к сену -  Варяжкин  жеребец  и  не
глянул на него, - но обозные лошаденки, шевеля мягкими  губами,  покорно
принялись за еду.
   - Куда лапотников девать? - подъехал к Варяжко Потам. - Беды я от них
не жду, но не стоит их при обозе оставлять - пусть  лучше  где-нибудь  в
лесу переночуют.
   Потам решил правильно. На вид путники были безобидны, но чужая душа -
потемки, никогда не разглядишь, что на дне.
   Варяжко тронул жеребца, подъехал к стоящим особняком путникам.  Мужик
даже не посмотрел на него - уставясь в землю, нерешительно переминался с
ноги на ногу и тормошил тонкими пальцами старую кожаную  торбу.  Видать,
ничего доброго от нарочитого не ждал. Так и не слезшая с  воза  девчонка
пялилась на Варяжко перепуганным взором. "Похоже, они не родичи  совсем,
- неожиданно подумал Варяжко. - У мужика глаза  черные,  угольные,  а  у
девчонки голубые, будто льдинки".
   - Ты, нарочитый, не серчай на меня, - неожиданно сказал  черноглазый.
- Я ведь понимаю, мы - люди незнаемые, тебе опаска и хлопоты лишние,  но
боюсь - замерзнет Настена в лесу. Я о  малом  прошу:  оставь  девку  при
обозе, а я и под елями ночь перетерплю.
   Варяжко насторожился. Кабы случайный попутчик  не  попросил,  он  сам
оставил бы лапотников при обозе, но теперь в душу вкралось подозрение  -
не кроется ли за невинной просьбой злой умысел? Княжий  обоз  -  лакомый
кусок для лихих людей...
   Нарочитый махнул рукой ожидающему в сторонке Потаму:
   - Девку оставим ли? Тот пожал плечами:
   - Тебе за княжье добро ответ держать, тебе  и  решать:  кому  верить,
кому нет.
   Варяжко задумался. Путник  выжидающе  глядел  на  него  снизу  вверх,
девчонка глазела из-под шкур. "Проверить надо - впрямь ли девка больна",
- подумал  вдруг  Варяжко.  Решительно  сдернув  с  девчонки  шкуру,  он
склонился к ее бледному лицу:
   - Как звать тебя, девочка?
   - Настеной, - встрял мужик.
   - Не тебя, - огрызнулся Варяжко, - ее спрашиваю!
   Девка испуганно захлопала ресницами и,  словно  собираясь  заплакать,
скривила губы.
   - Ты хоть слышишь меня? - чувствуя  себя  последним  извергом,  вновь
спросил Варяжко.
   Она прижала к щекам кулачки, затряслась и вдруг, пискнув,  скрутилась
к комок, пряча от него лицо.
   - Не надо, нарочитый! - не выдержал  черноглазый.  -  Мы  оба  в  лес
пойдем, только не мучь ее больше. Не в себе она.
   - Пускай идут, - шепнул на ухо Варяжко Потам. - Без них спокойнее.
   Нарочитый кивнул и скрепя сердце отъехал  от  телеги.  Но,  занимаясь
своими делами, все-таки косился на путников издали и видел, как, дрожа и
прикрывая лицо узкими ладонями, Настена слезла на  снег,  как  заботливо
взял ее под руку родич и, нашептывая что-то успокаивающее, повел к лесу.
Вечерний промозглый ветер трепал края девчоночьей поневы, сквозь  рваные
дыры виднелись ее тонкие ноги. Пошатываясь и  спотыкаясь,  Настена  вяло
шла за своим спутником, и вдруг  Варяжко  показалось,  что  отправил  он
девочку на верную смерть.  Пробудившаяся  жалость,  будто  потревоженный
зверь, зло рванула зубами сердце.
   - Эй, ты! - окликнул Варяжко и удивился  -  как  это  он  имени-то  у
путника не вызнал? Да сейчас было и не до имени...
   Тот с готовностью остановился, обернулся.
   - Веди девку назад! - решительно велел Варяжко. -  Пускай  при  обозе
остается, чай, от нее большой беды не будет. Сам ее постерегу.
   Черноглазый что-то шепнул девчонке, подтолкнул  ее  к  воину,  а  сам
неспешно  двинулся  прочь.  Жалкая  девичья  фигурка  в  нерешительности
замерла на месте, умоляюще протянула руки к уходящему родичу.
   - Я утром приду! - не останавливаясь, крикнул тот. - А пока  он  тебя
охранять и сберегать будет! - И указал на Варяжко.
   Девчонка испуганно  завертела  головой  и,  не  умея  иначе  выразить
переполнивший  ее   страх,   пронзительно   завизжала.   Голубые   глаза
распахнулись на пол-лица, подбородок затрясся.
   - Иди к  нему,  велю!  -  прикрикнул  на  нее  мужик.  Варяжко  вдруг
захотелось слезть с коня и стать совсем другим, таким, чтобы, не  мучась
больше, Настена пошла к нему без всякого страха.
   - Ступай ко мне... - одними губами прошептал он, но девка,  всхлипнув
в последний раз, безжизненным кулем осела в снег.
   - Чего ждешь, нарочитый? - Потам проскакал мимо  него,  не  слезая  с
седла, подхватил обмякшее девичье тело и небрежно перебросил  его  через
шею скакуна.
   Варяжко и сам не знал, чего ждал.  Он  почему-то  не  хотел  забирать
девчонку грубой силой и, разозлившись на Потама, выхватил Настену у него
из рук:
   - Ты лагерем займись, а уж с ней сам разберусь! - И, увидев в  глазах
старого вояки изумление, озлился уже на себя, ссорящегося с другом из-за
девки. Хлестнул плетью коня и  понесся  меж  повозками  со  своей  живой
ношей, чуть не сминая конем любопытствующих дружинников.
   Как к ночи ни готовились, а она  наступила  внезапно,  словно  накрыв
снежную белизну темным,  в  звездных  крапинах  покрывалом.  Потрескивая
морозцем, тьма блуждала по лесу, и лишь слабые отсветы костра плясали на
лицах спящих воев, придавая им какую-то детскую беззащитность.
   Варяжко весь день не слезал с коня и, намаявшись в пути,  тоже  хотел
спать, но теплый, привалившийся к боку комочек мешал сну. Настена  жалко
всхлипывала, в бреду шевелила губами, словно  звала  кого-то,  а  иногда
вдруг начинала отбиваться от невидимых врагов  маленькими  кулачками,  и
тогда Варяжко сжимал в ладонях ее хрупкие запястья и, пытаясь  успокоить
девчонку, растерянно шептал:
   - Ну что ты? Что ты? Все будет хорошо...
   Изредка она просыпалась, вспыхивала на миг светлыми глазами, а  потом
вновь  проваливалась  в  беспокойную  дрему.  Однажды,  очнувшись,  даже
попробовала закричать, но Варяжко вовремя закрыл ей  рот  ладонью  -  не
хватало еще, чтоб девка перебудила весь лагерь! - и горячо зашептал:
   - Не бойся, не бойся... Я тебя в обиду не дам... Она забилась  в  его
руках, а потом вдруг обмякла.
   "Неужто придушил сгоряча?" - испугался Варяжко, но, заглянув девчонке
в лицо, успокоился - во взирающих прямо на него огромных  глазах  вместо
привычного страха проскальзывал интерес, словно ее покидало безумие.  Он
потихоньку отпустил руку.  Ни  слова  не  говоря,  Настена  пристроилась
поудобнее, вжалась в его могучее тело и почти сразу заснула. У Варяжко в
жизни было много сражений и побед, но ни одна не доставила такой тихой и
светлой радости, как эта - победа над поселившимся в чужой душе страхом.
Казалось бы, ему не за что благодарить девчонку, но, словно понимая, что
никогда больше не испытает такого  упоительно  нежного  чувства,  сердце
трепетало благодарностью.
   Ему удалось заснуть только  под  утро.  И  только  смежил  веки,  как
сильная рука Потама уже затрясла за плечо и в ушах зазвучал его  громкий
голос:
   - Вставай, нарочитый. В путь пора.
   Варяжко открыл глаза и, не почуяв под боком  ставшего  уже  привычным
тепла, резко развернулся, отыскивая Настену. Заметив его  взгляд,  Потам
расхохотался:
   - Я-то думал тебя цветущие бабы волнуют, да, видать, ошибался.  -  И,
осекшись под злым взглядом Варяжко, поспешно добавил:
   - Никуда она не  делась.  Ходит  среди  повозок,  глазеет,  от  всего
шарахается.
   Варяжко  вскочил  и  тут  же  увидел  Настену.  Нет,  ночью  ему   не
показалось,  и  девчонка  действительно  приходила  в  себя.   Двигалась
посмелее и на лице, помимо вчерашнего страха, проблескивал интерес.
   - Она хоть ела чего-нибудь? - спросил нарочитый Потама.
   Тот криво усмехнулся:
   - Кто ж ее кормить станет? С ней поговорить-то невозможно - едва  рот
откроешь, сразу пугается.
   - Ладно, зови ее родича и двинемся, - успокоившись, лениво  потянулся
Варяжко.
   - У-у, у-у, у-у, - донеслось до него странное мычание.
   - Чего это? - удивился было  Варяжко,  но,  еще  не  услышав  ответа,
понял, в чем дело. Заметив, что он проснулся,  Настена  силилась  пройти
между двумя не замечающими ее воями, но боялась.
   - У-у, у-у... - маяча перед  рослыми  парнями,  настойчиво  требовала
она. Не обращая  на  нее  внимания,  те  продолжали  впрягать  в  телегу
мохноногую лошаденку.
   Варяжко сорвался с места и, с трудом удерживаясь от  желания  врезать
как  следует  непонятливым  парням,  подскочил   к   девчонке.   Схватив
нарочитого за руку, она признательно вскинула голубые глаза.  Варяжко  и
не замечал раньше, какие они красивые. Ясные, будто полевые озера, а  по
краю опушены темной бахромой длинных ресниц...
   - Ты совсем спятил, - негромко сказал ему подошедший Потам.  -  Из-за
малолетки разум потерял. Обоз ждет.  Иль  свои  дела  для  тебя  княжьих
важнее?
   Опомнившись, Варяжко отстранил от себя Настену и внимательно  оглядел
уже готовые к пути телеги.
   - Где мужик? Тот, что ее привел? -  спросил  у  Потама.  -  Трогаться
пора.
   - Где путник?!  -  громко  выкликнул  Потам.  Переговариваясь,  воины
зашевелились.
   - Ну хоть кто-нибудь его видел? - раздосадованный заминкой,  произнес
Варяжко.
   - Я видел. - Вышел вперед один из наворопников. - Он сперва  под  вон
той елью устроился, а посреди ночи поднялся и в лес  пошел.  Я  его  еще
окликнуть хотел, а потом подумал: может, он по нужде...
   - Так он вернулся? - нетерпеливо спросил Варяжко.
   Дозорный пожал плечами:
   - Я сменился...
   - Я его сменил. - Выдвинулся  еще  один.  -  Никто  под  ту  елку  не
возвращался.
   Варяжко жестом отпустил их, задумчиво покосился на доверчиво  стоящую
рядом Настену. Что мужик ушел, это ясно, но почему ушел?  Почему  бросил
девку? Может, испугался? Но чего? А может, решил, что без него девку  уж
точно довезут до Полоцка - не оставят посреди леса, не звери же.  Однако
так бросить родню? Или... Почуяла его испытующий взгляд Настена, впилась
глазами в глаза, словно желая прочитать не высказанные нарочитым  мысли.
Тень понимания на миг озарила ее лицо, силясь что-то  вымолвить,  тонкие
губы раздвинулись.
   - Бросил девку черноглазый,  -  зло  произнес  за  Варяжкиным  плечом
Потам. - Возись теперь с ней!
   Подбородок девчонки дрогнул. Варяжко мог поклясться, ч