ала при вскрытии конверта. Филдинг унес его наверх, сделал фотокопию содержимого и вернул оригинал, чтобы его присовокупили к остальным личным вещам Уоддела.
     - А Стивенс не мог просто взять дело и взглянуть на фотокопию?
     - Только бы если сломал замок моего шкафчика, - ответила я.
     - И он решил, что единственной альтернативой оставался компьютер.
     - Если не спрашивать Филдинга или меня. Однако он сообразил, что этого делать не стоит. Никто бы из нас не раскрыл ему подобную конфиденциальную информацию. Ни ему, ни Сьюзан, ни кому бы то ни было.
     - А он хорошо разбирается в компьютерах, чтобы додуматься, как влезть в твой каталог?
     - Насколько мне известно, нет. Но Сьюзан ходила на курсы, и у нее в офисе были пособия по ЮНИКС.
     Когда зазвонил телефон, трубку взяла Люси. Она пришла на кухню с несколько встревоженным видом.
     - Это твой адвокат, тетя Кей.
     Она пододвинула мне телефон, и я, не поднимаясь со стула, взяла трубку. Не тратя времени на красноречивые приветствия, Николас Грумэн перешел сразу к делу.
     - Доктор Скарпетта, двенадцатого ноября вами был выписан чек на сумму в десять тысяч долларов наличными. В ваших отчетах я не нахожу никаких данных о том, что вы положили эти деньги на один из ваших счетов.
     - Я этого не делала.
     - Вы вышли из банка с десятью тысячами долларов наличными?
     - Нет. Я заполнила чек на "Сигнит-бэнк" в английских фунтах.
     - Кому предназначался банковский чек? - спросил мой бывший учитель.
     Бентон Уэсли внимательно смотрел на меня.
     - Мистер Грумэн, эта операция носила частный характер и никак не связана с моими профессиональными обязанностями.
     - Послушайте, доктор Скарпетта, вы же сами понимаете, что это не пройдет. Я глубоко вздохнула.
     - Вы, несомненно, понимаете, что нас об этом спросят. Вы, несомненно, отдаете себе отчет в том, как это выглядит, когда за несколько недель до того, как ваша лаборантка из морга кладет на свой счет неизвестно откуда взявшиеся наличные, вы выписываете чек на крупную сумму.
     Крепко закрыв глаза, я взъерошила руками волосы. Уэсли поднялся и подошел ко мне сзади.
     - Кей, - я почувствовала на плечах его руки, - прошу тебя, расскажи ему.

Глава 13

     Если бы Грумэн лишь формально подходил к своей профессии, я бы не доверилась ему. Но до того, как он стал преподавать, он участвовал в процессах над известными личностями, поддерживал борьбу за гражданские права, судил гангстеров во времена Роберта Кеннеди. Теперь он представлял клиентов, у которых не было денег, и приговоренных к смерти. Я уважала его серьезный подход к профессии и нуждалась в его грубоватой откровенности.
     Ему не было интересно обсуждать или отрицать мою невиновность. Он не выдал ни малейшего факта ни Марино, ни кому бы то ни было. Он никому не сказал о десятитысячном чеке, являвшемся, по его словам, самой большой уликой против меня. Я вспомнила, что он говорил своим студентам в первый день занятий по уголовному праву: просто скажите "нет". Просто скажите "нет". Просто скажите "нет". Мой бывший учитель неукоснительно выполнял эти правила, чем расстроил все планы Роя Паттерсона.
     Позже, шестого января, в четверг, Паттерсон позвонил мне домой и попросил приехать к нему в офис поговорить.
     - Я уверен, мы все это уладим, - дружелюбно заявил он. - Мне лишь необходимо задать вам несколько вопросов.
     Подразумевалось, что если я не буду артачиться, то можно избежать чего-то худшего, и я удивилась, как Паттерсон мог подумать, что со мной пройдет такой избитый маневр. Когда прокурор штата хочет побеседовать, значит, он намерен за что-то зацепиться, что-то выудить. Похожие методы присущи и полиции. Я ответила Паттерсону "нет", как учил старик Грумэн, и на следующее утро получила повестку предстать двадцатого января перед специальным большим жюри. А за этим последовал вызов в суд по поводу моих финансовых отчетов. Грумэн сначала сослался на Пятую поправку, а затем выдвинул требование аннулировать вызов. Неделей позже мы были вынуждены подчиниться, иначе мне грозил арест за невыполнение распоряжений суда. Приблизительно в это же время губернатор Норринг назначил Филдинга исполняющим обязанности главного судмедэксперта Вирджинии.
     - Еще одна телевизионная машина. Только что проехала, - сказала Люси, стоя возле окна в столовой.
     - Давай-ка обедать, - крикнула я ей из кухни. - Твой суп уже почти остыл. Молчание в ответ. Потом вдруг раздался взволнованный возглас:
     - Тетя Кей?
     - Что такое?
     - Ты ни за что не угадаешь, кто приехал. Из окна над раковиной на кухне я увидела подъехавший белый "форд-лтд". Из автомобиля вылез Марино. Подтянув брюки и поправив галстук, он окинул все вокруг быстрым взглядом, от которого ничего не могло ускользнуть. Глядя, как он направляется по дорожке к моему дому, я вдруг почувствовала волнение.
     - Не знаю, радоваться мне или нет, - сказала я, открыв дверь.
     - Не волнуйтесь, док. Я пришел не для того, чтобы арестовать вас.
     - Проходите.
     - Привет, Пит, - радостно поздоровалась с ним Люси.
     - А что, разве твоя учеба еще не началась?
     - Нет.
     - Как так? Что там, в вашей Южной Америке, продлили каникулы до конца января?
     - Точно. Из-за плохой погоды, - ответила моя племянница. - Когда ниже двадцати одного градуса, все закрывается.
     Марино улыбнулся. Он выглядел, пожалуй, хуже, чем когда-либо.
     Через несколько минут я уже развела в гостиной огонь, а Люси убежала в магазин.
     - Ну как вы?
     - Курить - на улицу?
     Я пододвинула ему пепельницу.
     - Марино, у вас под глазами мешки, лицо пунцовое, а здесь не настолько жарко для такой испарины.
     - Вижу, что вы по мне соскучились.
     Достав из кармана скомканный носовой платок, он вытер брови. Потом, закурив сигарету, посмотрел на огонь.
     - Паттерсон - порядочное дерьмо, док. Он хочет расправиться с вами.
     - Пусть попробует.
     - А он и попробует, лучше готовьтесь.
     - У него против меня ничего нет, Марино.
     - У него есть ваш отпечаток на конверте, найденном в доме Сьюзан.
     - Я могу объяснить, откуда он.
     - Но не доказать. Кроме этого, у него есть еще один маленький козырь. Я ведь, черт возьми, не должен вам об этом рассказывать, но все-таки расскажу.
     - Что за козырь?
     - Помните Тома Люцеро?
     - Я помню, кто он такой, - сказала я, - но не знаю, что он из себя представляет.
     - Он может казаться очаровашкой и, честно говоря, отличный полицейский. Оказывается, он захаживал в "Сигнит-бэнк" и разговорил там одну из кассирш, так что та выдала ему кое-какие сведения о вас. Его об этом никто не просил, и она не должна была ему ничего рассказывать. И тем не менее, она сказала, что помнит, как вы выписывали чек на большую сумму наличных незадолго до Дня благодарения. Если ей верить, чек был на сумму в десять штук.
     Я уставилась на него, словно онемев.
     - В принципе Люцеро ни в чем не виноват. Он делал свое дело. Однако Паттерсон теперь знает, чти ему искать при проверке ваших финансовых документов. Он собирается преподнести вам приятный сюрприз, когда вы предстанете перед специальным большим жюри.
     Я не проронила ни слова.
     - Док, - подавшись вперед, он посмотрел мне прямо в глаза, - неужели вы не понимаете, что вам следует об этом рассказать?
     - Нет.
     Поднявшись, он подошел к камину и выбросил сигарету в огонь.
     - Дьявол, - тихо произнес он. - Я не хочу, чтобы вас предавали суду, док.
     - Мне не следует пить кофе и, насколько я знаю, вам тоже. Но чего-то хочется. Как насчет горячего шоколада?
     - Я выпью кофе.
     Я встала, чтобы приготовить напитки. В голове назойливо, как осенние мухи, крутились какие-то мысли. Моему негодованию не было выхода. Я сварила кофе без кофеина и надеялась, что Марино не разберет.
     - Как давление? - поинтересовалась я у него.
     - По правде говоря, бывают дни, когда мне кажется, будь я чайником со свистком, я точно бы свистел.
     - Просто не знаю, что мне с вами делать.
     Он уселся возле камина. Огонь гудел, точно ветер, языки пламени словно танцевали, отражаясь на медной отделке.
     - С одной стороны, - продолжала я, - вам, вероятно, не следует даже приезжать сюда. Я не хочу, чтобы у вас возникли какие-нибудь проблемы.
     - Да плевать мне на прокурора с губернатором и всех прочих! - неожиданно взорвался он.
     - Марино, мы не должны сдаваться. Кому-то известно, кто этот убийца. Вы разговаривали с тем офицером, который водил нас по тюрьме? С Робертсом?
     - Еще бы. Что разговаривал, что не разговаривал.
     - У меня приблизительно такой же результат в беседе с вашей знакомой Хелен Граймз.
     - Должно быть, получили массу удовольствия.
     - Вам известно, что она там больше не работает?
     - Насколько я знаю, она никогда и не работала вообще. Ленивая как черт, только ощупывала женщин, приходивших на свидания. В этом она проявляла усердие. Она нравилась Донахью, только не спрашивайте меня почему. После того как его не стало, ее перевели в гринсвиллскую караульную службу, и там у нее неожиданно что-то случилось с коленкой или что-то вроде этого.
     - У меня такое чувство, что ей известно гораздо больше, чем она говорит, - заметила я. - Тем более, раз они с Донахью были на дружеской ноге.
     Потягивая кофе, Марино смотрел сквозь стеклянные двери. Земля была белой от снега, а хлопья, казалось, падали все чаще и чаще. Я вспомнила тот снежный вечер, когда я приехала в дом Дженнифер Дейтон, и невольно представила себе полную женщину в бигуди, сидящую на стуле в центре гостиной. Раз убийца допрашивал ее, это было неспроста. Зачем же он был послан?
     - Вы думаете, убийца пришел в дом Дженнифер Дейтон за письмами? - спросила я Марино.
     - Я думаю, его интересовало что-то связанное с Уодделом. Письма, стихи. Что-то из того, что он мог прислать ей в течение этих лет.
     - Как вы думаете, он нашел то, что искал?
     - Скажу вам вот что. Возможно, он все осмотрел, но настолько осторожно, что мы не смогли понять.
     - Мне кажется, он ничего не нашел, - сказала я. Марино скептически посмотрел на меня, закуривая другую сигарету.
     - Откуда такие выводы?
     - Результат осмотра места преступления. Она была в халате и бигуди. Похоже, она читала, лежа в постели. Судя по всему, гостей она не ждала.
     - С этим я согласен.
     - Потом кто-то звонит в дверь, и она, должно быть, впускает его, так как ничто не указывает на то, что он проник в дом силой. Дальше, на мой взгляд, произошло следующее. Этот человек потребовал у нее что-то отдать ему, но она не подчинилась. Он разозлился, принес из столовой стул, поставил его посреди комнаты, усадил ее на него и стал издеваться. Он задавал ей вопросы и, когда она не стала на них отвечать, начал душить ее и не рассчитал силы. Он вынес ее и положил в машину.
     - Раз он то входил на кухню, то выходил из нее, то понятно, почему та дверь была незаперта, когда мы приехали, - заметил Марино.
     - Может быть. Одним словом, я не думаю, что он хотел ее убить, когда мучил, а после того, как она умерла, попытался представить это как самоубийство, но, видимо, довольно быстро покинул ее дом. Возможно, он испугался, возможно, у него просто пропал интерес к поставленной перед ним задаче. Я сомневаюсь, что он вообще обыскивал дом, да и вряд ли бы он что-либо нашел.
     - По крайней мере мы не нашли ничего, - вставил Марино.
     - Дженнифер Дейтон была в смятении, - сказала я. - Она написала Грумэну в факсе, что с Уодделом что-то не то. Вероятно, она видела меня по телевизору и даже пыталась со мной связаться, но, слыша автоответчик, вешала трубку.
     - Вы думаете, что у нее имелись какие-нибудь бумаги или что-то еще, проливающее свет на всю эту историю?
     - Если это так, - сказала я, - тогда она, видимо, была здорово напугана и пыталась куда-нибудь деть это что-то из дома.
     - Но куда?
     - Не знаю, но, может быть, об этом знает ее бывший муж. Ведь она ездила к нему на пару недель в конце ноября.
     - Да. - В глазах Марино появился интерес. - Действительно, она ездила к нему.

***

     Уилли Трэверс говорил приятным бодрым голосом, когда я наконец дозвонилась до него на курорте Пинк-Шелл в Форт-Майерс-Бич, Флорида. Однако на мои вопросы он отвечал весьма уклончиво и расплывчато.
     - Как мне заставить вас доверять мне, мистер Трэверс? - в конце концов в отчаянии спросила я.
     - Приезжайте сюда.
     - В настоящий момент это весьма непросто.
     - Я должен с вами увидеться.
     - Простите, я вас не понимаю.
     - Такой уж я человек. Если я вас увижу, только тогда и решу, можно ли вам доверять. Мы с Джекки в этом плане похожи.
     - Значит, если я приеду в Форт-Майерс и дам вам на себя посмотреть, вы мне поможете?
     - В зависимости от того, что я увижу. Я забронировала билеты на шесть пятьдесят утра следующего дня. До Майами мы полетим вместе с Люси. Там я оставлю ее с Дороти и сама поеду в Форт-Майерс, где скорее всего мне придется переночевать, раскаиваясь в собственном идиотизме. Вероятность того, что мое свидание с бывшим супругом Дженнифер Дейтон окажется пустой тратой времени, была огромной.
     В субботу, когда я в четыре утра пришла в спальню к Люси, чтобы разбудить ее, снег уже перестал. Прислушавшись к ее дыханию, я дотронулась до ее плеча и прошептала в темноте ее имя. Она зашевелилась и тут же села на кровати. В самолете она спала до Шарлотт, а потом впала в одно из своих невыносимых настроений до самой посадки в Майами.
     - Я лучше возьму такси, - заявила она, глядя в окно.
     - Ты не можешь уехать на такси, Люси. Мама и ее друг будут искать тебя.
     - Вот и хорошо. Пусть ездят вокруг аэропорта целый день. Почему мне нельзя с тобой?
     - Тебе нужно ехать домой, а мне - в Форт-Майерс, и оттуда я сразу полечу назад в Ричмонд. Поверь, это малоприятное путешествие.
     - Быть с мамой и ее очередным идиотом тоже малоприятно.
     - Ты же еще не знаешь, кто он. Ты с ним незнакома. Почему же сразу записываешь его в идиоты?
     - Заразил бы ее кто-нибудь СПИДом.
     - Люси, чтобы я больше такого не слышала.
     - Она того заслуживает. Не понимаю, как она может ложиться в постель с каждым самцом, который приглашает ее в ресторан или в кино. Не понимаю, как она может быть твоей сестрой.
     - Тише, - прошептала я.
     - Если бы она так соскучилась по мне, она встретила бы меня сама, а не с кем-то за компанию.
     - Вовсе не обязательно, - возразила я. - Ты это поймешь, когда в один прекрасный день влюбишься сама.
     - А почему ты думаешь, что я еще никогда не влюблялась? - Она гневно посмотрела на меня.
     - Потому что, если бы это было так, ты бы знала, что влюбленность будит в нас как самое лучшее, так и самое плохое. Мы становимся то нежными и благородными, то невероятно жестокими. Жизнь словно состоит из крайностей.
     - Как мне хочется, чтобы у мамы поскорее миновал климактерический период.
     Когда я ехала по Тамайами-Трейл, я тщетно пыталась залатать свою изгрызенную виной совесть. Всякий раз сталкиваясь со своими родственниками, я ощущала какое-то раздражение. Когда я избегала контактов с ними, я чувствовала себя так же, как в детстве, когда научилась исчезать из дома, не выходя из него. Я стала совсем как мой покойный отец. Рациональной, упрямой, умеющей готовить и обращаться с деньгами. Я редко плакала и в ответ на взрывоопасную обстановку в доме, наоборот, вела себя хладнокровно, стараясь не принимать участия во всеобщей напряженности. В результате моя мать с сестрой начали упрекать меня в безразличии, и я росла с ощущением тайного стыда по поводу высказываемых ими упреков.
     Я приехала в Форт-Майерс с включенным кондиционером и опущенным из-за солнца козырьком. Вода сливалась волнистой синевой с небом, и пальмы торчали ярко-зелеными перьями на стволах, похожих на страусиные ноги. Курорт "Пинк-Шелл"  полностью соответствовал своему названию. Он стоял прямо на берегу, и его балконы выходили на Мексиканский залив. Уилли Трэверс жил в одном из коттеджей, но мне не суждено было встретиться с ним до восьми вечера. Остановившись в одноместном номере, я буквально сбросила на пол всю свою одежду и через семь минут в шортах и майке уже была на пляже.
     Не знаю, сколько миль я прошла, потому что потеряла счет времени, а все бухточки и песчаные отмели были одинаково прекрасны. Я смотрела на неуклюжих пеликанов, которые, словно делая глоток виски, запрокидывали голову, чтобы проглотить рыбу, и ловко лавировала между выброшенными на берег синеватыми медузами. Мне встречались в основном пожилые люди. Лишь изредка среди шума волн раздавался детский голос. Я поднимала голыши, отполированные волнами, и напоминавшие леденцы ракушки. Я вспомнила Люси и вновь заскучала по ней.
     Когда почти весь пляж погрузился в тень, я вернулась к себе в номер. Приняв душ и переодевшись, я села в машину и поехала по бульвару Эстеро, пока голод словно волшебной палочкой не привел меня к ресторанчику "Скипперз-Гэлли". Я ела красного лютиануса с белым вином и смотрела, как горизонт утопал в темнеющей синеве. Вскоре сумерки сгустились и мне уже не было видно воды.
     К тому времени, когда я отыскала коттедж сто восемьдесят два, находившийся возле магазинчика у пирса для рыболовов, я впервые за много лет чувствовала себя столь раскрепощенной. Когда Уилли Трэверс открыл дверь, у меня возникло такое чувство, что мы с ним давно знакомы.
     - Первым делом нужно подкрепиться. Вы, разумеется, не ели, - заявил он.
     Я с сожалением призналась, что он не угадал.
     - Тогда вам просто придется еще поесть.
     - Но я не в состоянии.
     - Через час я вам докажу, что вы ошибаетесь. Еда будет очень легкой. Обжаренный в масле морской окунь с лимонным соком, посыпанный свежемолотым перцем. А еще мы будем есть мною испеченный хлеб, вкус которого вы запомните на всю жизнь. Так что, поглядим. Да, еще маринованная капуста и мексиканское пиво.
     Сообщая мне все это, он открыл две бутылки "Дос-Экис". Бывшему мужу Дженнифер Дейтон я бы дала лет восемьдесят, его опаленное солнцем лицо напоминало потрескавшуюся обожженную глину, но живые голубые глаза искрились молодостью. Он был худощав и всегда говорил с улыбкой. Его волосы напоминали мне белый теннисный мячик.
     - Как вы здесь оказались? - спросила я, глядя на висевших на стеках рыб и обшарпанную мебель.
     - Пару лет назад я решил оставить работу и заняться рыболовством, и я сделал "Пинк-Шелл" деловое предложение. Если они мне сдадут в аренду за умеренную плату один из коттеджей, я буду работать в рыбном магазинчике.
     - А чем вы занимались раньше, какая у вас профессия?
     - Та же, что и сейчас. - Он улыбнулся. - Я занимаюсь холистической медициной, а от этого, как и от религии, никогда не уйдешь. Разница лишь в том, что сейчас я работаю с теми людьми, с которыми мне хочется, и у меня больше нет в городе офиса.
     - И как же вы понимаете холистическую медицину?
     - Я лечу всего человека, простыми методами. Суть в том, чтобы помочь людям обрести сбалансированность, гармонию. - Окинув меня взглядом, он поставил свою бутылку с пивом и подошел ко мне. - Встаньте, пожалуйста.
     У меня не было желания возражать.
     - Теперь протяните вперед руку. Неважно какую. Держите ее строго параллельно полу. Так, отлично. Сейчас я задам вам вопрос, и, когда вы ответите на него, я нажму на вашу руку, а вы старайтесь удержать ее. Считаете ли вы, что ваша семья может гордиться вами?
     - Нет. - Под тяжестью его руки моя тут же опустилась, подобно разводному мосту.
     - И все же считаете, но вы очень самокритичны и требовательны к себе. Ну что ж. Давайте-ка еще раз поднимем руну, и я задам вам другой вопрос. Вы хороший специалист своего дела?
     - Да.
     - Смотрите, я изо всех сил давлю вниз, но ваша рука как железная. Значит, вы хорошо делаете то, чем занимаетесь.
     Он вернулся на свой диван, и я тоже села.
     - Должна вам признаться, что мое медицинское образование заставляет ме