глядя в окно. Я открыла верхний солнцезащитный лючок.
     - Он знает, что мне все известно, но он не дурак, - снова проговорила она. - Клифф обведет вокруг пальца кого угодно. Никто и не подозревает, что он сумасшедший.
     - Трудно поверить, что он смог продвинуться так далеко, если бы был сумасшедшим, - сказала я.
     - В этом-то вся прелесть Вашингтона, - цинично ответила Эбби. - Самые преуспевающие, могущественные люди в мире собрались здесь, и половина из них - сумасшедшие, а другая - неврастеники. Большинство - аморальны. Вот что с людьми делает власть. Не понимаю, почему Уотергейт вызвал удивление.
     - А что власть сделала с тобой? - спросила я.
     - Я узнала, какова она на вкус, но я не была там достаточно долго, чтобы успеть пристраститься к ней.
     - Может быть, тебе повезло. Она молчала.
     Я подумала о Пэт Харви. Чем она занималась в эти дни? О чем думала?
     - Ты беседовала с Пэт Харви? - спросила я Эбби.
     - Да.
     - После выхода статей в "Пост"? Она кивнула.
     - Как она?
     - Однажды я читала, не помню, что, написанное одним миссионером, находившимся какое-то время в Конго. Он вспоминал о встрече в джунглях с дикарем, который внешне выглядел вполне нормально, пока не улыбнулся. Его зубы оказались заточены, потому что он был каннибал.
     Ее голос стал категоричным, в нем послышалась злость. Настроение Эбби внезапно омрачилось. Я не понимала, о чем она говорит.
     - Так и Пэт Харви, - продолжала она. - Я заехала к ней позавчера до отъезда в Роаноки. Мы немного поговорили о публикациях в "Пост", и мне показалось, что она воспринимает все как бы мимоходом, пока она не улыбнулась. От ее улыбки у меня похолодела кровь.
     Я не знала, что сказать.
     - В тот момент я поняла, что публикации Клиффа толкнули ее к самому краю. Я полагала, что смерть Деборы довела Пэт до отчаяния. Но эти статьи вывели ее из равновесия еще сильнее. Помню, когда я с ней говорила, у меня возникло ощущение, что что-то отсутствует. Спустя некоторое время я поняла - отсутствует сама Пэт Харви.
     - Она знала, что у мужа роман?
     - Теперь знает.
     - Если это правда, - добавила я.
     - Клифф не напишет ни строчки, если не сможет подтвердить написанное, он прибегает к услугам лишь пользующихся доверием источников.
     Интересно, что должно произойти, чтобы довести до крайности меня? Люси, Марк? Или несчастный случай, в результате которого я не смогу пошевелить руками, слепота? Не знаю, что может сломать меня. Наверное, это как смерть - уйдя однажды, ты уже не ощущаешь разницы.
     К полудню мы добрались до Старого города. Жилой комплекс, где обитали Джилл и Элизабет, ничем не выделялся: кучка одинаковых кирпичных зданий, напоминающих соты, над главными входами которых висели таблички с номерами блоков. Всюду виднелись остатки почерневшей после зимы травы и цветочные клумбы, укрытые ветками. Здесь были площадки для передвижных кухонь с креслами-качалками, столики для пикника, грили.
     Остановившись на стоянке, мы взглянули на балкон, где когда-то находилась квартира Джилл. Сквозь широко расставленные прутья перил виднелись два сине-белых плетеных кресла-качалки, неторопливо покачивавшихся от дуновения бриза. С потолка одиноко свисала цепь для крепления горшка с цветами. Элизабет жила по другую сторону автостоянки. Из окон своих квартир подруги могли наблюдать друг за другом. Видеть, как зажигается и гаснет свет, узнавая таким образом, когда другая проснулась или легла спать, дома она или нет.
     Какое-то мгновение мы с Эбби смотрели на окна в подавленном молчании.
     Затем она сказала:
     - Они были больше чем подруги, не так ли, Кей?
     - Ответить "да" - все равно что раскрыть тайну. Эбби слегка улыбнулась:
     - Сказать по правде, я размышляла над этим, работая над статьями. Во всяком случае, такая мысль приходила мне в голову. Но никто ни разу даже не предположил, даже не намекнул.
     Она помолчала, глядя в сторону.
     - Мне кажется, я знаю, что они чувствовали. Я вопросительно посмотрела на нее.
     - Должно быть, нечто подобное я испытываю в отношении Клиффа. Выискивая возможности для встреч, скрывая чувства, расходуя половину жизненных сил на беспокойство по поводу того, что подумают люди, опасаясь, что о связи станет известно и они каким-то образом начнут подозревать...
     - Но ирония состоит в том, - сказала я, трогая машину с места, - что на самом деле окружающим все это совершенно безразлично. Они слишком заняты собой и своими делами.
     - Хотелось бы знать, задумывались ли когда-нибудь об этом Джилл и Элизабет.
     - Если их любовь была сильнее страха, они, очевидно, пришли бы к такому выводу.
     - Кстати, куда мы едем? - Эбби посмотрела из окна на убегающий назад пейзаж.
     - Просто покатаемся, - ответила я, держа направление к центру города.
     Я не говорила ей о цели нашей поездки. Упомянула лишь, что хотела бы "посмотреть".
     - Ты ищешь ту чертову машину, не так ли?
     - Посмотреть не повредит.
     - И что ты будешь делать, если найдешь, Кей?
     - Спишу номерной знак, посмотрим, за кем он значится на этот раз.
     - Хорошо, - рассмеялась она, - если ты найдешь "линкольн" седьмой модели 1990 года со знаком, разрешающим парковку в колониальной части Вильямсбурга, установленным на заднем бампере, я даю тебе сто долларов.
     - Тогда готовь чековую книжку. Если эта машина здесь, я найду ее.
     И я ее нашла! Не прошло и получаса. Следуя проверенному старому правилу поиска потерянных вещей, проехала по тем же местам, где была прежде. Вырулив на Торговую площадь, я увидела ее. Огромная машина стояла на стоянке недалеко от места, где мы заметили ее в первый раз, когда водитель спрашивал, как проехать в нужном направлении.
     - Господи Иисусе! - прошептала Эбби. - Не верю глазам своим.
     Машина была пуста, солнце отражалось в ее стеклах так, словно она только что была вымыта и отполирована. На левой стороне заднего бампера красовался парковочный знак. Эбби записала в блокнот номер IT-144.
     - Слишком просто, Кей. Такого не может быть.
     - Мы еще не знаем, та ли это машина. - Теперь я демонстрировала научный подход к делу. - Она выглядит так же, но мы не можем быть уверены.
     Я припарковалась поодаль, загнав свой "мерседес" между большим автомобилем с багажником и откидным сиденьем и "понтиаком". Не выпуская из рук руля, я стала внимательно рассматривать фасады домов. Магазин подарков, художественный салон, ресторан. Между табачным магазином и кондитерской находился книжный магазинчик - небольшой, неброский, в витрине выставлены книги. Деревянная вывеска, выполненная в стиле колониальной каллиграфии, висевшая над дверью, гласила: "Торговая палата".
     - Кроссворды, - прошептала я не дыша, и по спине пробежали мурашки.
     - Что?
     Эбби все еще рассматривала "линкольн".
     - Джилл и Элизабет любили разглядывать кроссворды. По воскресеньям они часто завтракали в городе и покупали номер "Нью-Йорк таймс".
     Я открыла дверь машины.
     Эбби положила руку на мою, останавливая меня.
     - Нет, Кей. Подожди минуту. Нужно все обдумать. Я опустилась обратно на сиденье.
     - Ты не можешь просто войти туда, - сказала она, и эти слова прозвучали подобно приказу.
     - Я хочу купить газету.
     - А если он там? Что ты будешь делать тогда?
     - Я хочу посмотреть, тот ли это человек, что спрашивал у нас дорогу. Думаю, я узнаю его.
     - Но и он может узнать тебя.
     - Торговец может иметь отношение к картам, - подумала я вслух.
     Между тем молодая женщина с коротко остриженными волосами подошла к книжному магазину, открыла дверь и исчезла внутри.
     - Человек, имеющий дело с картами, имеет дело с червонным валетом, - добавила я падающим голосом.
     - Ты говорила с ним, когда он спрашивал дорогу. Твоя фотография была в газетах. - Эбби перехватывала инициативу. - Ты не пойдешь туда. Пойду я.
     - Мы пойдем вместе.
     - Это сумасшествие!
     - Ты права, - я решилась. - Ты остаешься. Я иду.
     Я вышла из машины, прежде чем она успела возмутиться. Когда я решительно направилась в сторону магазинчика, Эбби тоже вышла и встала около машины, вид ее был потерянным. У нее хватило здравого смысла не устраивать сцену.
     Когда я бралась за холодную медь ручки входной двери, сердце бешено колотилось. Войдя внутрь, я внезапно почувствовала слабость в коленях.
     Он стоял за прилавком и, улыбаясь, выписывал чек, стоявшая перед ним женщина средних лет продолжала болтать: "...для этого-то и нужны дни рождения. Вы дарите мужу книгу, которую хотите прочитать сами..."
     - Если вам обоим нравятся одинаковые книги, тогда все в порядке.
     Голос его звучал мягко, вкрадчиво. Голос, которому можно доверять.
     Теперь, когда я находилась внутри, мне отчаянно захотелось выбраться отсюда. На одной стороне прилавка лежали кипы газет, включая "Нью-Йорк таймс". Я могла взять номер, быстро заплатить и уйти. Мне не хотелось встречаться с ним взглядом.
     Вне всякого сомнения - это был он.
     Я повернула к выходу и, не оборачиваясь, вышла.
     Эбби сидела в машине и курила.
     - Если он работает здесь, то не может не знать, как проехать до Шестьдесят четвертой улицы, - сказала я, включая двигатель.
     Эбби отлично поняла, что я хотела этим сказать.
     - Хочешь позвонить Марино прямо сейчас или подождешь, пока вернемся в Ричмонд?
     - Позвоним ему сейчас.
     Я нашла телефон-автомат. Мне ответили, что Марино в городе. Я оставила ему послание:
     - IT-144. Позвони мне.
     Эбби задала мне множество вопросов, и я изо всех сил старалась удовлетворить ее любопытство. Обратно мы ехали молча. В желудке мутило. Хотелось остановиться. Думала, меня стошнит.
     Эбби смотрела на меня. Во взгляде чувствовалась озабоченность.
     - Боже мой, Кей. Ты бледная как полотно.
     - Ничего, все в порядке.
     - Хочешь, я поведу машину.
     - Ничего, все хорошо. - Добравшись до дома, я прямиком направилась в спальню. Руки тряслись, когда я набирала номер телефона. Марка не было, включился автоответчик. Я было повесила трубку, но почувствовала, как меня зачаровывает его голос.
     - Извините, сейчас никто не может ответить на ваш звонок...
     Когда прозвучал сигнал готовности автоответчика к приему сообщения, я заколебалась, затем медленно положила трубку на рычаг. Подняв глаза, я увидела стоявшую в дверях Эбби. По ее лицу я поняла, что она обо всем догадалась.
     Я глядела на нее, и мои глаза наполнялись слезами. Она присела рядом на край кровати.
     - Почему ты не оставила ему послание? - прошептала Эбби.
     - Откуда ты знаешь, кому я звонила? - спросила я, стараясь унять дрожь в голосе.
     - Потому что такое же желание переполняет меня, когда я сильно расстроена. Порой мне хочется подойти к телефону и позвонить. Даже сейчас, после всего случившегося, мне все еще хочется позвонить Клиффу.
     - Неужели?
     Она медленно кивнула головой.
     - Никогда. Никогда не делай, этого, Эбби. Она внимательно посмотрела на меня.
     - Это из-за того, что ты заходила в книжный магазин и видела его?
     - Не знаю.
     - Думаю, знаешь.
     Я посмотрела мимо нее.
     - Когда я приближаюсь близко к чему-то, я испытываю нечто, подобное узнаванию. Я и прежде подходила слишком близко... Порой спрашиваю себя: почему так происходит?
     - Такие, как мы, не могут иначе. Мы находимся как бы под принуждением, что-то внутреннее движет нами. Вот что происходит, - сказала она.
     Я не смогла признаться ей в своих страхах. Если бы Марк снял трубку, не знаю, смогла бы я рассказать о них и ему.
     Эбби смотрела в пространство, голос прозвучал отдаленно, когда она спросила:
     - Зная о смерти столько, сколько знаешь о ней ты, думала ли ты когда-нибудь о своей кончине?
     Я поднялась с кровати.
     - Где же, черт побери, этот Марино? Подняв трубку, я еще раз набрала его номер.

Глава 16

     Дни превращались в недели беспокойного ожидания. От Марино не было никаких вестей с тех пор, как я передала ему информацию о "Торговой палате". Ни от кого не было вестей. С каждым часом тишина становилась громче и более гнетущей.
     В первый день весны я вынырнула из зала заседаний, где провела три часа с адвокатами. Роза передала, что мне звонили.
     - Кей? Это Бентон.
     - Добрый день, - ответила я, почти физически ощущая рост содержания адреналина в крови.
     - Можешь приехать завтра в Квантико?
     Я открыла свой деловой календарь. Роза отметила на нем совещание. Совещание можно перенести.
     - В какое время?
     - В десять, если удобно. Я уже говорил с Марино. Прежде чем я успела задать вопрос, он заявил, что сейчас не имеет возможности разговаривать и введет меня в курс дела при встрече. Было уже шесть часов вечера, когда я покинула свой кабинет. Солнце зашло, в воздухе чувствовалась прохлада. Подъезжая к дому, я заметила включенный свет: Эбби уже вернулась.
     В последнее время мы виделись очень мало, обе то приходили, то уходили, говорили редко. Она никогда не ходила в магазин за продуктами, просто время от времени оставляла на холодильнике пятидесятидолларовую банкноту, что более чем покрывало расходы на наше скромное питание. Когда виски или вино подходили к концу, я находила под бутылкой двадцатидолларовую бумажку. Несколько дней назад я обнаружила пять долларов в ванной на коробочке из-под мыла. Хождение по комнатам в моем доме стало своеобразной охотой за "мусором".
     Когда я открывала входную дверь, в прихожей так неожиданно появилась Эбби, что я вздрогнула.
     - Извини, - сказала она. - Я слышала, как ты подъехала. Не хотела пугать тебя.
     Я чувствовала себя глупо. С момента ее появления в доме я становилась все более нервной. Наверное, не могла привыкнуть к нарушению моего уединения.
     - Приготовить выпить? - спросила она. Эбби выглядела очень усталой.
     - Спасибо, - ответила я, расстегивая плащ, окидывая взглядом гостиную. На кофейном столике, рядом с пепельницей, полной окурков, стоял бокал и лежало несколько репортерских блокнотов.
     На ходу снимая плащ и перчатки, я поднялась наверх и бросила их на кровать, выждав довольно долгое время, прежде чем прослушать сообщения автоответчика. Мать пыталась дозвониться до меня. Мне обещали подарок, если я наберу определенный номер в восемь часов, звонил Марино предупредить, во сколько заедет ко мне. Марк и я продолжали скучать друг по другу и обменивались посланиями через автоответчики.
     - Завтра мне нужно ехать в Квантико, - сказала я Эбби, входя в гостиную.
     Она указала мне на бокал, стоящий на кофейном столике.
     - Марино и я встречаемся с Бентоном, - пояснила я. Она взяла сигареты.
     - Не знаю, в чем дело, - продолжила я. - Может быть, тебе известно?
     - Откуда мне знать?
     - Ты почти не бываешь дома. И я не знаю, чем ты занята.
     - Когда ты в офисе, я тоже не знаю, чем ты занята.
     - Я не делаю ничего примечательного. Что бы тебе хотелось знать? - спросила я, стараясь отделаться от напряжения.
     - Я не спрашиваю, потому что знаю, как скрытна ты, когда дело касается твоей работы. Просто не хочу быть любопытной.
     Я сделала вывод, что, интересуясь ее делами, я, очевидно, совала нос куда не следует, и она деликатно дала мне это почувствовать.
     - Эбби, в последние дни, мне кажется, ты отдаляешься.
     - Я озабочена. Пожалуйста, не принимай это на свой счет.
     Несомненно, ей нужно было о многом подумать. И о книге, которую она писала, и о своей дальнейшей жизни. Но я никогда не видела Эбби такой отрешенной.
     - Я обеспокоена, вот и все.
     - Ты не понимаешь меня, Кей. Когда я занята чем-нибудь, я целиком погружаюсь в это дело. Не могу переключить свои мысли на другое.
     Она помолчала.
     - Ты права, сказав, что книга - мой единственный шанс переделать себя. Так оно и есть.
     - Рада слышать, Эбби. Зная тебя, я уверена, что получится бестселлер.
     - Возможно. Но я не единственная, кто заинтересован в написании книги, посвященной этим убийствам. Мой издательский агент уже прослышал, что другие издатели интересуются этим делом. Я начала раньше, поэтому нужно работать еще быстрее.
     - Меня беспокоит не твоя книга, меня волнуешь ты.
     - Я тоже беспокоюсь за тебя, Кей, - сказала она. - Я высоко ценю то, что ты для меня сделала, позволив остаться у тебя. Я не пробуду здесь долго, обещаю.
     - Можешь жить сколько тебе захочется. Она взяла свои блокноты и бокал.
     - Скоро я начну писать, но я не могу писать без своей комнаты, своего компьютера.
     - Ты собирала материал все эти дни?
     - Да. Я обнаружила массу вещей, сама не зная, что я их ищу, - загадочно произнесла она, направляясь к себе в спальню.

***

     Когда следующим утром впереди показался въезд в Квантико, машины на дороге неожиданно остановились. Наверное, произошел несчастный случай где-то к северу от нас, на дороге 1-95, поэтому все застыли на месте. Марино, включив сирену и мигалки, свернул на обочину, где мы пробирались вперед по камням, царапавшим днище машины, еще добрую сотню ярдов.
     За последние два часа он дал мне подробный отчет о своих домашних делах, в то время как я пыталась догадаться, что Уэсли хотел рассказать нам, и продолжала тревожиться за Эбби.
     - Никогда не думал, что венецианские жалюзи такая гадость, - жаловался Марино, когда мы проезжали мимо бараков морской полиции и тира. - Я побрызгал на них составом № 490, правильно? - Он посмотрел в мою сторону. - Мне потребовалось около минуты, чтобы отчистить одну-единственную полоску, я завалил изорванными бумажными полотенцами всю комнату. Наконец мне пришла мысль снять эту чертову шкуру с окна и сунуть в ванну, залить ее горячей водой и всыпать стирального порошка. Отмылись как миленькие.
     - Великолепно, - пробормотала я.
     - Кроме того, я сейчас занят тем, что обрываю обои на кухне. Они уже были наклеены, когда мы приобрели дом, и никогда не нравились Дорис.
     - Вопрос о том, нравятся ли они тебе. Ведь в доме теперь живешь ты.
     Он пожал плечами.
     - Никогда не обращал внимания, если сказать по правде. Но помню, как Дорис сказала, что они ужасные, наверное, так оно и есть. Мы, бывало, планировали поставить навес над двориком и установить большую ванну, огромную, как бассейн. Наконец у меня дошли руки. Нужно закончить все к лету.
     - Будь осторожен, Марино, - мягко проговорила я. - Убедись, что делаешь все это для себя.
     Он ничего не ответил.
     - Не строй свое будущее на надежде, которая может не сбыться.
     - От этого никто не пострадает, - наконец сказал он. - Даже если она никогда не вернется, хуже не станет, если все будет выглядеть как новое.
     - Как-нибудь ты должен показать мне свой дом, - предложила я.
     - Да. Все время я приходил к тебе, а ты не была у меня ни разу.
     Он припарковал машину, и мы вышли. Академия ФБР, подобно метастазам, продолжала разрастаться за пределы базы Морской полиции США. Главное здание с фонтаном и флагштоками превратилось в административный корпус, а центр активности был перенесен в здание из темного кирпича, стоявшее рядом. Оно выглядело как еще одна казарма, возведенная за время, прошедшее с моего прошлого визита. Орудийные выстрелы, доносившиеся издалека, напоминали разрывы хлопушек.
     Марино предъявил при входе свой пистолет 38-го калибра, мы расписались в журнале и прикололи гостевые пропуска. Затем он повел меня по другой цепи коридора и переходов, избегая кирпично-стеклянных шахт, напоминающих норы тушканчиков. Я прошла за Марино через дверь, ведущую из здания, и потом через погрузочный док и какую-то кухню. Наконец из черного хода мы вынырнули прямо в магазин подарков, который Марино пересек напрямик, не глядя на молоденькую продавщицу, державшую в руках стопку свитеров. Ее губы изобразили немой протест, когда она увидела нас. Выйдя из магазина и завернув за угол, мы зашли в гриль-бар под вывеской "Харчевня", где за столом в углу зала нас уже поджидал Уэсли.
     Не теряя зря времени на приветствия, он приступил к