й! И как же поживает его светлость? Надеюсь, он в добром здравии?
     - Как всегда, - ответил граф, прищурившись. - Кстати, лорд Тервелл говорил о каких-то ваших обязательствах... Я заверил его, что ему не о чем беспокоиться, поскольку вы - один из самых честных людей, которых я знаю.
     Кэт заметила, что при упоминании об ?обязательствах? Джаспер совершенно сник и от его прожорливости не осталось и следа. Он откинулся на спинку стула и сидел совершенно неподвижно, уставившись в тарелку. Интересно, сколько он задолжал этому лорду Тервеллу и почему ей об этом ничего не известно?
     Повернувшись к Саппертону, она встретилась с торжествующим взглядом его черных глазок и сразу все поняла. Он специально намекнул, что осведомлен о стесненном положении Дрейкоттов, в надежде заставить ее принять его предложение. Мерзавец! Кэт гордо подняла голову и отвернулась.
     - Я уже давно хотела вас спросить, - обратилась она к Уэстборну, - где вы купили свою замечательную брошь? Или, может быть, вам сделали ее на заказ по вашему собственному рисунку?
     - Наконец-то нашлась стоящая тема для разговора! - вскричал Руперт, всплеснув унизанной перстнями рукой. - Я никогда не был рабом желудка, и подобное кулинарное изобилие всякий раз действует мне на нервы.
     Кэт подумала, что в этом они с Рупертом похожи. Она окинула взглядом длинный, уставленный деликатесами стол, и ей вспомнилась убогая хибарка Коутсов с дырявой крышей. Несчастным такое изобилие и не снилось. Хорошо, если никто из них не умрет от голода этой зимой...
     Между тем Руперт продолжал свою болтовню:
     - А что до броши, то два дня назад я почувствовал себя достаточно окрепшим для небольшого путешествия, хотя и понимал, что это может быть опасно при моем субтильном телосложении. Ах, мисс Дрейкотт, никто не понимает, как я хрупок и слаб, никто не сочувствует! Мысль о предстоящей зиме приводит меня в ужас, моя поэтическая натура не переносит зимнего мрака и холода. Боюсь, теперь я на несколько месяцев стану затворником в своей спальне и не выйду из ее спасительных стен, пока животворное дыхание весны не пробудит подснежники...
     Болтовня рифмоплета подействовала на Кэт расслабляюще, как настойка опия. Девушка перестала вникать в смысл слов и погрузилась в свои мысли. Какая странная и мрачная компания собралась за этим столом! Вот Саппертон смотрит на племянника с нескрываемым презрением, а жалкий, потерянный Джаспер рассеянно катает вилкой по тарелке кусочек палтуса. Бедный отец! Он как будто внезапно постарел на много лет, осунулся и побледнел. ?Господи, что будет со всеми нами?..? - тяжко вздохнув, подумала Кэт.
     После обеда Саппертон предложил Кэт посмотреть его оранжерею, и она не нашла повода отказаться. Преступив порог просторной круглой комнаты с окнами до самого потолка, девушка ахнула от восторга. Теплый влажный воздух зимнего сада наполняли ароматы цветов и плодородной земли, всюду стояли кадки с экзотическими растениями, в огромные окна заглядывало сумеречное небо. Кэт вздохнула полной грудью. Как здесь хорошо! Это единственное живое место во всем Личвуде!
     Ей захотелось выразить графу свой восторг, но, когда она обернулась к нему, слова замерли у нее на губах. Глаза Саппертона зловеще блеснули, и прежде, чем Кэт смогла его остановить, он грубо схватил ее похожими на лапы хищной птицы руками и привлек к себе.
     - Нет, нет! - сдавленно крикнула она, борясь с закипавшими на глазах слезами. - Сейчас же отпустите меня, негодяй!
     Как она ни отворачивалась, его тонкие запавшие губы нашли ее рот и впились в него с такой силой, что Кэт почувствовала зубы графа, длинные и кривые, как у хищного животного. Этот поцелуй был еще омерзительнее первого, давнего поцелуя!
     Содрогнувшись от отвращения, Кэт собралась с силами и попыталась вырваться из мерзких объятий, но Саппертон держал ее крепко.
     - Вам от меня не сбежать, - зловеще усмехнулся он. - Впрочем, чем упорнее ваше сопротивление, тем слаще будет моя победа!
     - Вы животное, Саппертон! Почему вы не оставите меня в покое? Вам нужна жена? Уверена, десятки женщин пойдут на все, лишь бы получить шанс стать графиней Саппертон. Зачем же вы преследуете меня? Может быть, хотите взять в жены девушку из разоренной вами же семьи? О, так может поступить только отъявленный негодяй!
     Граф вдруг мертвенно побледнел, его пальцы так вцепились в ее плечи, что Кэт стало больно.
     - Однажды вы сами придете ко мне, Кэтрин, и предложите мне себя, - прошипел он. - И я не уверен, что соглашусь взять вас в жены! Ведь если я захочу, то возьму вас без всяких формальностей и церемоний, хотя бы прямо сейчас, здесь. Никто из слуг не решится нарушить наше уединение, а ваш отец... - Граф вдруг омерзительно хихикнул. - О, ваш отец слишком далеко, чтобы прийти вам на помощь!
     - Что вы хотите сказать? Неужели вы думаете, что я не буду кричать во всю силу своих легких? Мой отец находится в соседней комнате, и он наверняка...
     - Вы имеете в виду Джаспера? - снова хихикнул граф.
     Кэт была сбита с толку. Господи, что за странный вопрос!
     - Разумеется, я имею в виду Джаспера!
     Саппертон неожиданно отпустил ее.
     - Вам нечего бояться, милочка, - сказал он. - Я больше не буду вас целовать - по правде говоря, устал с вами бороться. Старею, должно быть. Но скажите, Кэтрин, почему вы называете сквайра Джаспером? Согласитесь, это весьма необычно!
     Кэт вспомнилось, как пять лет назад, через неделю после смерти матери, отец попросил ее называть его по имени. Она очень обрадовалась, забралась к нему на колени и прижалась к его груди, словно шестилетний ребенок, а не девушка шестнадцати лет. Отец вдруг разрыдался. Она попыталась успокоить его, но он был безутешен - ведь его обожаемая Марианна навеки покинула земную юдоль. К изумлению Кэт, он даже оттолкнул ее и закричал, чтобы она оставила его в покое. С тех пор между ними выросла невидимая стена отчуждения.
     - Отец сам попросил меня об этом. Я не знаю, почему, - честно ответила Кэт.
     - Еще одна тайна! Ваша жизнь полна загадок, не правда ли? - хохотнул граф. - Но не для меня! Я знаю о вас много такого, чего вы сами не знаете. Да и сквайра я понимаю гораздо лучше, чем вы. Он очень, очень непростой человек!
     - Я тоже понимаю Джаспера! - сердито ответила Кэт.
     Она терпеть не могла обсуждать свои переживания с кем бы то ни было, тем более с подлецом Саппертоном.
     - Вы думаете? - Тонкие черные брови графа опять поползли вверх.
     - Да! - решительно ответила Кэт. - Смерть матери стала для него страшным ударом, от которого он так и не смог оправиться.
     - Ах вот как!
     Граф испытующе поглядел ей в глаза, и на его лице появилось выражение, которого Кэт терпеть не могла, - как будто он действительно знал намного больше, чем говорил.
     - Да будет вам известно, милорд, что это не вашего ума дело! - бросила она, отходя.
     Саппертон только усмехнулся в ответ. Ему нравилось наблюдать за Кэт в оранжерее, среди экзотических растений. Вообще-то он не выносил этой комнаты с ее влажным теплом и запахом хорошо удобренной, плодородной земли и никогда бы не потерпел оранжереи в своем холодном дворце, если бы не желание обладать Кэт.
     Несколько лет назад, мечтая о ней, он понял, что соблазнить юную охотницу удастся только в таком месте, где все будет дышать жизнью. Такой же ему виделась и сама Кэт - полнокровной, пышущей здоровьем и жизненной силой, которой он сам был лишен. Графу казалось, что жизнь вернется в его стареющее тело, стоит только овладеть этой восхитительной девушкой. О, как он желал ее! Его плоть томилась от вожделения, но вместе с тем он презирал за это и себя и Кэт. Ему хотелось причинить ей боль, мучить ее, как она мучила его... В мыслях он делал это тысячи раз - повторял слова, каждое из которых было как удар хлыстом, истязал ее морально и физически. О, она заплатит сполна, когда выйдет за него! Ему будет все позволено, а Кэт не сможет даже никому пожаловаться.
     Заметив, что девушка постепенно, шажок за шажком, подкрадывается к двери, Саппертон усмехнулся:
     - Не бойтесь меня, Кэтрин, ведь я дал слово, что не буду вас больше целовать. Но Эшвеллу вы не достанетесь, так и знайте! Вы никогда не выйдете за поэта, хотя можете преуспеть в обольщении того, кого считаете поэтом. Представляю, как это будет забавно!
     Кэт бросила на него сердитый взгляд. Мерзкий, подлый интриган, как же она его ненавидела!
     - Скажите прямо, что вы имеете в виду? Что за манера выражаться так туманно! Вы говорите о Бакленде? Но я вовсе не считаю его поэтом. Разве он тоже пишет стихи?
     - Представьте себе, пишет! Однако, насколько хорошо, судить не берусь, поскольку вообще терпеть не могу поэзии. Все эти рифмы, ямбы, хореи - глупо, бессмысленно, банально! Но почему бы вам не расспросить самого Бакленда о его стихах? Он мог бы многое...
     В этот момент в дверь постучали, и в оранжерею вошел дворецкий.
     - Прибыли сквайр Криклейд с супругой! - с низким поклоном объявил он и после небольшой паузы добавил, явно не одобряя семью бывших торговцев, втеревшихся в стинчфилдское общество: - Как всегда, раньше назначенного часа!
     Кэт вздохнула с облегчением - опасность миновала, теперь можно было спокойно вернуться в гостиную.

9.

     Прибывавшие один за другим гости заполнили просторный мраморный вестибюль, огромную гостиную и анфиладу прилегавших к ней комнат.
     - Вы уже видели оранжерею лорда Саппертона? - обратилась миссис Мортон к леди Чалфорд, усевшись рядом с ней на полосатом канапе в египетском стиле. - Чего в ней только нет: апельсины, экзотические папоротники, даже пальмы! Восторг! - Она прижала к груди сиреневый кружевной платочек. - Мне очень хотелось завести такую же у себя в Эмпстон-Корте, но покойный Чарльз воспротивился. Ах, у него совсем не было воображения! Теперь же об оранжерее и мечтать не приходится, ведь в собственном доме меня низвели до положения приживалки. - Она бросила злобный взгляд на невестку Луизу. - Мои домашние со мной совершенно не считаются!
     Беременная Луиза, которая томно раскинулась в синем кресле с высокой спинкой, сердито посмотрела на свекровь.
     - Боже, как здесь стало душно! - сказала она своему мужу, и Джон принялся обмахивать веером ее бледное лицо.
     С тех пор как в прошлом году он женился на хорошенькой Луизе Криклейд, Джон силился понять причину непреходящей вражды между своей матерью и женой. К сожалению, последние несколько месяцев Луиза уже вовсе не казалась ему хорошенькой...
     Заметив среди гостей Кэт Дрейкотт, Джон восторженно оглядел ее. Вот кто настоящая красавица! Два года назад он подумывал сделать ей предложение, но из-за ее мальчишеских манер и неженского увлечения охотой раздумал и женился на скромной, прекрасно воспитанной Луизе. Тогда Джон был уверен, что нашел настоящую леди. Ужасная, непоправимая ошибка! Глядя на царственную осанку Кэт, он вспоминал, как она скакала верхом по полям и долам, растрепанная, похожая на мальчишку-сорванца. Как выяснилось, этот недостаток ничего не стоило исправить - в отличие от многочисленных пороков Луизы, укоренившихся в самой ее натуре. Сможет ли его жена когда-нибудь стать другой? Очень сомнительно. Пожалуй, через год-другой придется завести любовницу, чтобы отдохнуть от бесконечной домашней войны...

***

     Обмен любезностями между обеими миссис Мортон и горестная мина их сына и мужа не укрылись от внимания Бакленда, болтавшего с Кэт возле камина.
     - Вот оно, семейное счастье! - насмешливо заметил молодой человек. - Когда видишь подобные сцены, ноги просто сами несут тебя к алтарю!
     Глядя на чету Мортонов, Кэт грустно вздохнула. Бедный Джон, он такой славный, как не стыдно Бакленду над ним насмехаться! Впрочем, бог с ним, с этим бессердечным насмешником. Кэт так обрадовалась приезду остальных гостей, избавивших ее от гнусных домогательств графа, что пообещала себе никогда больше не сердиться ни на кого из них, своих соседей и друзей.
     - Мистер Бакленд у алтаря - вот это было бы зрелище, - усмехнулась она, пропустив колкость в адрес Мортонов мимо ушей. - Наверняка вас уже столько раз пытались туда завлечь, что на продаже билетов на ваше венчание можно было бы заработать целое состояние.
     - Какая проницательность! - улыбнулся он и добавил вполголоса: - Мне кажется, у нас с вами могло бы получиться лучше, чем у Мортонов. По крайней мере, вы не стали бы, развалившись на кушетке, заставлять меня махать веером.
     Кэт представила себе Бакленда с веером в руках и развеселилась. Мерзкое ощущение, не оставлявшее ее после происшествия в оранжерее, начало проходить.
     - Вы правы только в одном: я не стану заставлять вас махать веером, это очень скучно. У меня есть идея получше - я положу рядом свою плетку и, когда мне что-нибудь понадобится, буду щелкать ею у вас перед носом. То-то вы забегаете, чтобы мне угодить! Как вам такая перспектива? Только представьте себе: Бакленд, принесите чаю! Или: подайте мне тапочки! Рюмочку ликера после обеда! Лошадь к крыльцу для утренней прогулки! - Она расхохоталась. - Ах, об этом можно только мечтать!
     - Ваш план имеет только один недостаток - у вас не останется сил для верховых прогулок по утрам.
     - С какой стати? - удивилась Кэт. - Вы же будете выполнять все мои капризы!
     Бакленд снисходительно улыбнулся. О, эти ямочки на щеках, милые, детски-простодушные ямочки, совершенно не гармонировавшие с его грубовато-мужественной красотой! И неотразимая улыбка, зажигавшая озорные огоньки в возмутительно синих глазах...
     - Это будет днем, а ночью мы с вами поменяемся ролями, - негромко произнес он.
     Кэт вздрогнула всем телом и почувствовала, как ее щеки заливает румянец. Но смутили ее даже не чересчур смелые слова Бакленда, а собственные грешные мысли, вихрем промчавшиеся в голове, когда она представила себя его женой...
     - Какие глупости! - прошептала она, потупившись.
     - Разве?
     Бакленду нетрудно было прочесть по ее лицу, о чем она подумала. О, он дорого бы дал сейчас за то, чтобы остаться с Кэт наедине! Не понимая, что делает, он протянул к ней руку, словно хотел обнять, и Кэт испуганно взглянула на него. Ей очень хотелось обратить все в шутку, чтобы сгладить неловкость, но на ум, как назло, ничего не шло. Положение спасла Джулия - она подошла к Саппертону и сказала так громко, что все гости умолкли и обратились в слух:
     - Милорд, у меня появилась одна чудная идея, но я боюсь, что она покажется вам дерзкой... - Она умолкла, ожидая его ободрения.
     - Прошу вас, продолжайте, мисс Мортон, я весь внимание, - ответил граф, как полагалось воспитанному человеку.
     - О, вы настоящий рыцарь! Видите ли, я только что подумала, как замечательно ваши парадные комнаты подошли бы для маскарада! - воскликнула Джулия - на самом деле она обдумывала эту идею уже недели три.
     - Вот как? - Граф внимательно посмотрел на нее и полез в карман за табакеркой. Похоже, предложение Джулии его заинтересовало.
     - О, да! Здесь, в Личвуде, можно устроить грандиозный бал-маскарад, о котором будут говорить многие годы!
     Его светлость, щелкнув эмалевой крышкой, открыл табакерку.
     - Вы напрасно апеллируете к моему тщеславию, - сказал он холодно. - Мне безразлично, будут об этом бале говорить годы или одну минуту.
     У Джулии вытянулось лицо, она с шумом захлопнула веер и надула губки, приведя в смятение всех своих юных обожателей. Кто-кто, а они знали, что это дурной знак. Но граф гораздо лучше зеленых юнцов разбирался в женском характере и умел предотвращать бури. Он улыбнулся и взял Джулию за подбородок.
     - Ну-ну, не хмурьтесь, милочка, это портит ваше прелестное личико. Будет вам маскарад!
     Джулия просияла:
     - О, вы так добры, милорд!
     - Мы, конечно, обговорим с вами все детали, и вы расскажете мне о своих идеях. Только не сегодня, дорогая! - поспешно добавил граф, видя, что Джулия жаждет это сделать незамедлительно, и, понизив голос, спросил: - Надеюсь, вы не откажетесь нам сыграть?
     Джулия присела в почтительном поклоне и направилась к арфе. Когда она, расправив юбки, уселась возле инструмента, Саппертон объявил, что в честь приезда лорда Эшвелла он приготовил для гостей маленький сюрприз, и, щелкнув пальцами, позвал племянника:
     - Ну, Руперт, наступил твой звездный час! Сделай милость, почитай нам свои стихи!
     Его светлость величественно опустился в напоминавшее трон кресло, а гости, которых, судя по всему, это сообщение не слишком обрадовало, принялись суетливо устраиваться на стульях, канапе и диванах. Молодые охотники, разумеется, предпочли дальний конец комнаты, откуда можно было незаметно улизнуть. Впрочем, на некоторых лицах читалось любопытство: Руперт Уэстборн славился своими малопристойными виршами; было непонятно, чем он собирается усладить слух собравшихся дам.
     Денди, все еще щеголявший кружевной повязкой, просеменил вперед с несколькими свитками в руках - естественно, он не мог творить, пользуясь обычными листками бумаги. Дождавшись полной тишины, он махнул Джулии, которая принялась наигрывать на арфе, и, взяв в левую, здоровую руку свиток, начал читать нараспев:
     Огни вверху, огни внизу,
     И темный путь грозит бедой.
     Язычник, победи грозу,
     Пусть только пес сейчас с тобой!
     - ?Пес с тобой?! Вот это да! - пробежал веселый шепоток по рядам юношей, которые уже с превеликим трудом сдерживали смех. Кэт взглянула на Джеймса - на его лице не дрогнул ни один мускул. Удивительное спокойствие для настоящего поэта, вынужденного слушать бредни Руперта! Она перевела взгляд на Бакленда - обычно не упускавший случая поиронизировать над промахами ближнего, сейчас он, однако, даже не улыбнулся. Он не сводил глаз с Саппертона, и взгляд его был пронизан леденящим холодом. Странно, очень странно! Ведь Саппертон явно устроил этот ?сюрприз?, желая поддеть известного поэта. При чем же здесь Бакленд? Впрочем, наверное, он просто обижен за друга.
     Кэт нашла глазами Мэри - та смотрела на Эшвелла, и на ее лице явственно читалась боль. Кэт снова удивилась: что тяготит ее всегда такую спокойную, уравновешенную подругу?
     Руперт еще некоторое время продолжал терзать слух присутствующих, и молодежь начала уже открыто посмеиваться. Наконец, оборвав декламацию, денди повернулся к музыкантше и попросил ее перестать аккомпанировать.
     - Я намеревался развлечь вас своими стихами, а не позабавить! - с оскорбленным видом заявил он и, благоговейно свернув свитки, с поклоном поднес их Эшвеллу, словно величайшую драгоценность. - Только вы, сэр, способны по достоинству оценить мои произведения!
     Когда Руперт отошел, Джеймс еще некоторое время со стесненным сердцем смотрел на свитки. Ведь его собственные стихи так напоминали вирши несчастного рифмоплета, ставшего всеобщим посмешищем! Неужели они действительно так же беспомощны и плохи?..
     Кэт наклонилась к Эшвеллу и сжала его руку:
     - Не расстраивайтесь, Джеймс! Когда вернетесь к себе в ?Лебедь и гусь?, бросите его дурацкие свитки в камин.
     Слова девушки подействовали на Джеймса, как удар хлыстом. Да, именно! Лебедь и гусь! Они с Баклендом напоминают этих птиц: Бакленд - прекрасный лебедь, а он, Джеймс, - глупый, бездарный гусь...
     - Не расстраивайтесь, милая, вам не в чем себя упрекнуть, - услышал он слова Саппертона, обращенные к Джулии. - Вы аккомпанировали прекрасно! Просто Руперт чересчур импульсивен, как все поэты. Им всегда хочется казаться не тем, что они есть на самом деле, но стоит их немного покритиковать, как они уже готовы расплакаться. Кажется, лорд Эшвелл не из таких, но мы все-таки не слишком хорошо его знаем, не правда ли?

***

     Прислонившись спиной к кровати, Джеймс сидел на полу напротив камина в своей комнате. Перед ним, рядом с графинчиком бренди и маленьким стаканом, были разложены листы бумаги, исписанные торопливыми строчками с перечеркнутыми словами и чернильными кляксами. Перечитав плоды своих недавних трудов, живо напомнившие ему нелепые вирши Руперта, - он содрогнулся, скомкал листки и швырнул их