щайтесь. Я полностью снимаю с вас вину. А теперь можете уезжать с незапятнанной совестью!
     Его лицо посуровело, и челюсти сжались.
     - Полагаю, что не первый, да? Могу себе представить, сколько подобных возможностей у молодой женщины вашего положения.
     Марджи должна была бы по-настоящему рассердиться. Но грустная правда состояла в том, что ее действительно никогда раньше не целовали. Было несколько назойливых джентльменов, которые пытались это сделать. И теперь она осознала всю комичность ситуации.
     - О, в самом деле, вы правы, - ответила она со смехом. - Действительно уйма возможностей!
     Кажется, ему не понравилась ее реакция, и, легко и быстро спрыгнув с повозки, он насмешливо отвесил ей низкий поклон, а затем стремительно направился к своему экипажу.
     Марджи, чувствуя смутную печаль, резко дернула поводья. К ее удивлению, мистер Персиваль, наконец-то получив понятную команду, тронулся с места и неторопливо поплелся в сторону деревни.

3.

     Наклонившись, Марджори рассматривала привезенную рыбу, стоя с кухаркой. Та, нисколько не скрывая своего презрения, заявила:
     - Ну и ну! Запах, как у гнилой капусты! А уверяли, будто свежая! Уж, конечно, она где-то провалялась не один день. Разве у этих перекупщиков хватит мозгов сделать все как следует.
     Они стояли в темной мрачной кухне, изучая сомнительный сверток, наконец-то доставленный Марджори.
     - Миссис Кэмли будет недовольна, - вздохнула Марджори. От дальнейших замечаний ее избавило внезапное вмешательство в разговор экономки, миссис Бут.
     - Мисс Чалкот! - крикнула она. - Прошу вас, немедленно идите сюда, да побыстрее! Похоже, над вами нависла гроза. Хозяйка хочет вас видеть, и, боюсь, она ужасно сердится!
     Марджори почувствовала, что у нее кровь отхлынула от лица. Вот уже две недели она испытывала привычное беспокойство. Ничего конкретного, всего лишь странное чувство, которое - она уже научилась это распознавать - предвещало неминуемую опасность для будущей карьеры ее легкомысленной сестры. Может быть, неуверенность Марджори была вызвана тем неуместным видом, с которым Дафна порхала по залам старинного особняка, или, возможно, непонятной забывчивостью сестры. Или всему виной оказалось дурацкое выражение, не покидающее лица лорда Сомерсби со дня его приезда в Веллоу Прайори.
     В чем бы ни было дело, Марджори твердо знала, что предвещает ее возрастающее беспокойство. О, тут уж она не могла ошибиться. Рок, преследующий ее сестру, вновь собирался показать свою власть.
     Теперь Марджори почти не сомневалась в том, что вызвало недовольство миссис Кэмли. Дело могло быть только в Дафне и в ее влиянии на гостя Веллоу Прайори лорда Сомерсби.
     За последние несколько лет Дафну Чалкот пять раз увольняли с отличных мест. Четырежды - за то, что один из сыновей хозяев в нее влюблялся. Ее изгнание всегда имело одну и ту же причину: Дафна отличалась удивительной, почти неземной красотой. Но при этом ее не считали подходящей невестой для джентльмена, который ожидал от своей будущей жены хотя бы скромного состояния, а также умения вести разумный разговор. Марджори особенно запомнилось слово в слово то, что сказала о Дафне одна из прежних хозяек, славная и умная женщина: "У нее нет ни приданого, ни проблеска здравого смысла! Разум ее спит. Она действительно красива, а иногда - просто восхитительна. Но для тебя, моя дорогая, лучший выход отвезти сестру в Бат и выдать за какого-нибудь пожилого джентльмена, который обеспечит ей достойную жизнь. Хорошо бы еще ему не было никакого дела до таких прозаических вещей, как порядок в доме, ведение хозяйства, и многого другого. К примеру, того, что с его женой будет флиртовать каждый щеголь в пределах двадцати миль от ее дома! Поезжай в Бат, Марджори, и постарайся от нее избавиться. Иначе до конца дней своих будешь тащить эту обузу!"
     На протяжении ее речи Марджори несколько раз кивнула. В наставлении этой женщины она не нашла ничего неразумного. Ей-богу, трудно не согласиться с очевидным. Единственным недостатком в том плане оказалась полная невозможность поездки Дафны в Бат. У них не хватило бы денег даже на то, чтобы прожить там хотя бы неделю, не говоря уж о том, чтобы найти Дафне мужа. Изысканное общество, модное общество требовало больших денежных расходов.
     Марджори и Дафна находились в незавидной ситуации. Их родители погибли около пяти лет назад - утонули, катаясь на яхте. После этого выяснилось, что их дорогой отец отличался крайней расточительностью и не оставил своим дочерям ни гроша. Марджори, правда, обладала небольшим преимуществом. Примерно за год до этого несчастья она унаследовала скромную сумму после смерти одного дальнего родственника с материнской стороны.
     Одно время она и в самом деле подумывала, что сумеет удачно выдать замуж сестру, умело используя наследство. Возможно, они бы сумели прожить в Бате целое лето, если бы ей удалось экономить каждый грош. Но пойти на столь большой риск, не имея ни малейшей гарантии, что они добьются своего, означало бы навсегда распрощаться хоть с какой-то уверенностью, что они не умрут с голоду, случись какое несчастье.
     Поэтому, несмотря на то что Дафна сменила пять мест работы, Марджори все еще надеялась найти ей работу. Может быть, она вела себя эгоистично и даже жестоко, заставляя свою глупую сестру зарабатывать себе на жизнь, но без этого было невозможно осуществить дальнейшее. Марджори мечтала, что как только Дафна сумеет себя обеспечить, то сама она сразу откроет собственный модный магазин в городе, который окажется поближе к сестре. Она предпочла бы не расставаться с Дафной. Но вскоре выяснилось, что она не может взвалить на себя еще заботу об этой дурехе, которая ничем не могла ей помочь. Руки у Дафны не были приспособлены ни к какому делу, и вдобавок из-за нее все время происходили скандалы. Дафна как будто притягивала неприятности, по какому бы пути ни шли ее хорошенькие ножки.
     Если бы только Марджори твердо знала, что найдется подходящий джентльмен, она бы наверняка сняла дорогой особняк на площади Королевы в самом центре Бата, не испытывая ни малейшего колебания.
     Но сейчас она была уверена только в одном, что Дафна вот-вот лишится своего шестого места работы. Марджори остановилась у дверей гостиной, прижимая руки к груди. Она не спешила выяснить, какова же на самом деле причина недовольства хозяйки. Стоя здесь, она могла еще тешить себя надеждой, что она ошибается. Может быть, миссис Кэмли всего-навсего не помнит, куда она положила свои лучшие перчатки. Тремя неделями раньше она именно из-за этого впала в истерику.
     Марджори прислонилась лбом к прохладной дубовой двери и прислушалась. Но в комнате не раздавалось знакомых звуков, напоминающих мяуканье злобной кошки, которыми ее хозяйка обычно выражала свое крайнее огорчение. Марджори сделала глубокий вдох, стараясь успокоить бешено колотившееся сердце. Она могла ошибаться. Это вполне возможно!
     - Возможно? - прошептала она про себя. - Может, и так, если б я жила на луне. Ну да ладно.
     Она распахнула дверь и вошла в комнату легкой и быстрой походкой.
     Здесь теснились какие-то столики, мягкие диваны и многочисленные стулья. Лучи солнца, лившиеся из южных окон, мягко освещали обстановку. Комната казалась живой из-за скользивших по стенам легких теней. Марджори поразил вид миссис Кэмли, необычный даже для этой экстравагантной дамы. Та расположилась в шезлонге, закутавшись в несколько шелковых шалей. На ее воздушную фигуру щедро падали солнечные лучи. В воздухе стоял густой аромат розового масла. Он смешивался с пряным букетом ароматических смесей, изготовленных в домашних условиях. От всего этого отчаянно слезились глаза и постоянно хотелось чихнуть. Марджи подумала, уж не являлась ли эта душная комната источником болезней миссис Кэмли. У нее самой не раз болела голова, когда приходилось долгое время находиться в гостиной. Однако боль тут же проходила после прогулки на свежем воздухе в лесу неподалеку от особнячка.
     - Миссис Кэмли, - начала Марджори вежливо, - миссис Бут дала мне понять, что вы хотите видеть меня, чтобы сообщить мне что-то важное.
     - Да, - слабым голосом прошептала ее хозяйка. - Я должна исполнить весьма печальный долг. Разумеется, я имею в виду Дафну. Хотя я к ней очень привязана и на нее, без сомнения, приятно смотреть - Сомерсби, я уверена, может это подтвердить, - боюсь, я не могу не уволить...
     - Прошу вас, миссис Кэмли, - вмешалась Марджори. Она была очень спокойна, если не считать предательской слабости в ногах. Ее охватило отчаяние, знакомое тем, кто борется за свое существование. - Я знаю, что вы хотите сказать, только, умоляю вас, не торопитесь с этим! Я уверена, что, когда Дафна привыкнет к детям и вашему дому...
     - Привыкнет к детям? - воскликнула миссис Кэмли. - Они ее обожают, что очень ухудшает дело! На это я не жалуюсь, хотя я должна сказать, Марджори, что несколько заблуждалась по поводу ее способностей. Я уже начинаю сомневаться, знакомы ли ей все буквы алфавита.
     - Конечно, знакомы, - с легким сердцем ответила Марджори. Она всего лишь прошлым летом учила с Дафной алфавит и была уверена, что та теперь сможет повторить его наизусть. Впрочем, она прекрасно понимала, что, собственно, миссис Кэмли имеет в виду. Дафне обычно не удавалось применить свои более чем слабые знания на деле. - Может быть, конечно, она не умеет читать так хорошо, как некоторые...
     Кэсси говорит, что ее приходится поправлять через каждое слово. Даже вы должны признать, что когда десятилетний ребенок образованнее своей гувернантки...
     - Кэсси невероятно умна. Этим все и объясняется.
     - Это только подтверждает мои слова. Марджи, я сожалею, но должна уволить вас и вашу сестру. По правде говоря, я наняла вас обеих только из уважения к... к памяти вашей покойной мамы. Вы, дорогая, и в самом деле были очень полезны. Взять, к примеру, то прекрасное дорожное платье из тафты. Вы сшили его великолепно. Даже леди Брокли просила дать ей адрес магазина в Лондоне, где я приобрела такую элегантную вещь. Хотя, по-моему, с ее стороны было очень невежливо уверять, что мне не идет синий цвет. Можно подумать, она что-нибудь в этом понимает. Но я отклонилась от темы! Мне совершенно не жаль денег, которые я платила вам. Вы ведь знаете, я вовсе не собиралась нанимать компаньонку. Я согласилась лишь потому, что сочла это своим христианским долгом. Кстати, вы привезли рыбу?
     Марджори кивнула, думая, что, если хозяйка платила всем своим слугам так же мало, как и компаньонке, вряд ли они лезли ради нее вон из кожи.
     - Да, мэм. Но, я прошу вас, дайте Дафне еще хотя бы неделю, чтобы она смогла убедить в своих достоинствах вас и ваших дочерей.
     Миссис Кэмли, не отличавшаяся силой воли и характера, стала искать флакон для нюхательной соли среди многочисленных пузырьков и склянок на столике рядом с ней.
     - Дело не только в моих девочках, дело... во всем! Мне очень жаль, Марджори, но я твердо решила.
     Она наконец нашла маленькую золотую коробочку, в которой лежала маленькая губка, пропитанная так называемым "укрепляющим" ароматом, поспешно раскрыла ее и сделала глубокий вдох. И, разумеется, тут же закашлялась из-за действия вредных паров.
     - Мне больше нечего сказать. О, как ужасно я вдруг себя почувствовала! Вы можете остаться до конца недели, а потом кто-нибудь отвезет вас в деревню. А теперь пожалейте мои бедные нервы. Вы знаете, я не люблю скандалов.
     Ошеломленная Марджори стояла молча. Должно быть, что-то произошло во время ее поездки в Мендип Кум. Иначе с чего бы так резко изменилось настроение миссис Кэмли.
     - Что случилось? - вскрикнула она. - Я вас не понимаю. До конца недели? Но это же не больше трех дней. - Марджори сделала шаг вперед и, закусив губу, наконец собралась с силами, чтобы спросить:
     - Прошу вас, скажите, дело в Сомерсби?
     Миссис Кэмли застонала. Она вся дрожала, когда торопливо закутывалась в многочисленные шали. Из глубины этого кокона она томно произнесла:
     - Вы должны сказать ей, Грегори. Я больше не в силах вымолвить ни слова.
     Только тогда Марджори заметила чью-то ногу в пыльном сапоге. Она едва выдавалась из-за кресла, стоявшего спинкой к ней. Вдобавок кресло спряталось в тени драпировок, и его вообще трудно было разглядеть из-за яркого света, который падал на миссис Кэмли.
     Похоже, там сидел лорд Сомерсби. Неужели на протяжении всего разговора он находился в комнате и не дал ей знать о своем присутствии? Это показалось Марджори не похожим на доброго молодого виконта, который всегда так приветливо с ней здоровался. Но почему Грегори? Дафна говорила ей, что лорда Сомерсби звали Эван. Какой еще Грегори?
     Она в оцепенении смотрела, как его светлость поднимается с места. Только это был вовсе не Сомерсби, а... а тот самый человек из экипажа!
     Ишь сколько злости в его улыбке! Доволен, как кот, поймавший хорошенькую полевую мышку.
     - Мисс Чалкот, полагаю, - поинтересовался он, лениво окидывая ее надменным взглядом из-под полуопущенных век. Он поклонился, но его поклон был чуть заметен. Просто вызывающе груб этот тип.
     Ни секунды не колеблясь, Марджори, слегка приподняв мантилью по бокам, почти не присела в реверансе. Ничего, обойдется, мужлан.
     - Сэр, - холодно произнесла она и добавила:
     - Вы состоите в родстве с миссис Кэмли? Он покачал головой.
     - Нет, дело в том, что я опекун Сомерсби. Я приехал уберечь его от опрометчивых поступков. Миссис Кэмли была так добра. Она около недели назад сообщила мне, что он гостит здесь и что... - тут он сделал паузу, извлек из кармана сюртука серебряную табакерку и щелкнул крышкой. - Что ж, хотя я предпочел бы говорить с большей деликатностью...
     - Уверена, что предпочли бы, - насмешливо согласилась Марджори, которая с каждым словом этого напыщенного джентльмена проникалась к нему все большим отвращением.
     - Да, - сказал он, медленно наклоняя голову. - Дело в том, что у миссис Кэмли есть все основания полагать, что Сомерсби стал объектом настойчивого интереса со стороны вашей сестры. Я здесь для того, чтобы немедленно увезти своего подопечного. Кроме того, следует удалить из своего дома источник дурного влияния. Особенно принимая во внимание нежный возраст милых дочек миссис Кэмли. Бог знает, какие пагубные последствия могут быть у этой истории.
     Марджори услышала одобрительное "Да, да" из-под тонкой шелковой шали, закрывающей лицо миссис Кэмли. Да уж, чудная пара! Даже не знаешь, на кого из них излить свой гнев. Неожиданно Марджори почувствовала презрение к своей изнеженной и капризной хозяйке, которой не хватило мужества лично сказать ей, в чем дело. Миссис Кэмли с легкостью переложила все на плечи этого заносчивого невежи. И теперь сидит как ни в чем не бывало и тихонько одобряет ужасную клевету. А этот богатенький красавец? Не задумываясь оскорбляет молодую женщину, которую и не видел-то никогда. "Настойчивый интерес" со стороны Дафны, как же!
     Решив, что совершенно бессмысленно обращаться к фигуре, закутанной в шелк, Марджори посмотрела прямо в надменные глаза незнакомца.
     - Дафна, - сказала она, выпрямившись, - очень милая и кроткая девушка. Она никогда ни на кого не сможет оказать ужасное, как вы выразились, влияние. Может быть, она не отличается большим умом, не стану отрицать, но у нее доброе и великодушное сердце, что прекрасно поняли дети миссис Кэмли. По вашему мнению, она нацелилась на богатство и титул Сомерсби, как обыкновенно поступают бездушные светские красотки из вашего общества. Впрочем, я счастлива добавить этот недостаток к перечню тех, о которых я говорила раньше. Если вы опекун Сомерсби, то теперь совершенно ясно, почему бедный баронет вынужден скрываться в деревне. Без сомнения, чтобы избежать вашего назойливого, некрасивого и совершенно безжалостного вмешательства в его дела.
     Во время этой речи миссис Кэмли почему-то сочла необходимым подняться с подушек и сесть прямо. Шелк соскользнул с ее лица, подобно дождевой капле с гусиных перьев.
     - Вы понимаете, с кем говорите? - спросила она в изумлении.
     Марджори вздернула подбородок.
     - Я сказала бы то же самое, окажись он хоть самим принцем-регентом! Потому что это чистая правда!
     Миссис Кэмли вовсе не устроил такой ответ.
     - Это достопочтенный Грегори Раштон! - воскликнула она.
     Марджори почувствовала себя так, как будто кто-то ее только что ударил кнутом по лицу.
     Раштон!
     Конечно, она знала о нем и о его репутации. Об этом знали все. Они жили в одном графстве, в Сомерсетшире. Хотя дом ее семьи находился на юге, а его - на севере, ей было хорошо известно прославленное имя Раштонов, одной из самых богатых, старинных и известных семей Англии. Что касается Грегори Раштона, о нем говорили, что он верх совершенства, идеал, светский человек исключительной одаренности, любимец общества, короче говоря, самый завидный жених!
     Однако, решив не сбиваться с прежнего тона, она в притворном ужасе прижала ладонь к щеке и театрально воскликнула:
     - О нет, только не тот самый мистер Раштон! Что ж, тогда я должна сказать, что и в самом деле очень сожалею!
     - О чем? - весело поинтересовался он, видимо, довольный собой.
     Марджори поняла, что он ожидает услышать льстивые извинения и прочие привычные для себя выражения восхищения. Как же! Такая знаменитость! Поэтому она с огромным наслаждением заявила:
     - О том, что ваше великолепное образование было растрачено впустую. В жизни не встречала более бесполезного человека, упивающегося тем, что он разбивает жизни совершенно незнакомых ему людей!

4.

     - Марджори! - вскричала глубоко шокированная миссис Кэмли. В ужасе от наглости своей компаньонки она даже поднялась со своего ложа страдании и подошла к мистеру Раштону. - Вы забываетесь! Пока вы служите здесь, я вправе ожидать, что вы станете обращаться с дорогим мистером Раштоном как можно вежливее. Насколько мне известно, это вполне вам по силам. Его благородное происхождение, безупречные манеры и место в обществе, принадлежащее ему по праву, должны внушать уважение, особенно тем, кто, подобно вам, находится в незавидных обстоятельствах. Немедленно извинитесь!
     Марджори решила сделать шутливый реверанс и заявить, что, поскольку она больше не находится под великодушным покровительством миссис Кэмли, она как-то не чувствует себя обязанной потворствовать тщеславию этого надутого джентльмена, но мистер Раштон ее опередил.
     Он повелительно поднял руку, прерывая пылкую речь миссис Кэмли. Этот жест так испугал почтенную даму, что она отступила на шаг. Марджори ожидала очередного взрыва, но вместо этого его голос вдруг зазвучал необычайно кротко.
     - Это я должен просить прощения у вас, мисс Чалкот. Вполне возможно, я действительно ошибся.
     Как вы совершенно точно заметили, я незнаком с вашей сестрой. Возможно, мне и в самом деле неизвестны все обстоятельства этого дела. Если, защищая Сомерсби, я вам показался излишне резким, это лишь потому, что его титул, богатство и непомерное, на мой взгляд, добродушие, сделали его целью преследований, которые должны внушать крайнее отвращение всем умным, порядочным людям. В таком случае окажите мне честь и представьте мне мисс Дафну. Может быть, в таком случае все мои опасения будут рассеяны.
     Марджи не знала, что и думать об этом неожиданном приступе вежливости. Это не укладывалось в ее представление о Раштоне. Она посмотрела на него с удивлением и некоторым подозрением.
     Он улыбнулся так, будто все им сказанное было совершенно искренним. От этой улыбки Марджори испытала неприятное чувство, и ее сердце забилось немного сильнее. Либо ее мнение об этом человеке ошибочно, либо он вел себя столь очаровательно, лишь преследуя собственные цели? Она вовсе не ожидала, что он уступит хоть в чем-нибудь, тем более в самом важном вопросе.
     Марджори медленно присела в реверансе и с достоинством ответила:
     - Если это вам доставит удовольствие, мистер Раштон. Я буду счастлива и сочту за честь представить вас моей сестре.

***

     Ка