быть, мне зайти позже?
     Марджори пыталась быстро соображать, но густой туман, казалось, начал окутывать ее мозг. Она чувствовала себя совершенно к этому неспособной. Она довольно рассеянно посмотрела на дам, спрашивая себя, что же ей делать. Казалось, они почувствовали ее оцепенение и, несколько раз быстро покачав головами и сочувственно хихикнув, жестами показывали ей, что она не должна позволить Раштону уйти. Их поощрительные улыбки помогли ей опомниться.
     Она без колебаний последовала их совету.
     - Я предпочла бы, чтобы вы остались, Раштон. Пойдемте наверх со мной и Чарли. Там его ждет няня. А моя горничная может сделать вам чашку чая, если хотите.
     Раштон повернулся к женщинам и вежливо поклонился. Все три хором вздохнули. Марджори оглянулась как раз в тот момент, когда он шепотом благодарил их за то, что они были так добры и помогли ему.
     Марджи, сердце которой было слишком переполнено чувствами, чтобы ощущать себя спокойно, медленно поднялась по лестнице, крепко держа Чарли за руку. С каждым шагом ее слезы отступали. Она услышала, как Чарли здоровается с Раштоном как раз у нее над плечом.
     - Привет, мистер Раштон. Я разбил себе рот.
     - Привет, бездельник, - ответил он. - Вижу, что разбил.
     - У меня очень милая няня по имени Сьюки. Хотите с ней встретиться?
     - Конечно, хочу.
     Оказавшись наверху, Чарли отказался уйти вместе с няней и вместо этого занял место на колене Рашто-на. Затем он попросил рассказать ему, как поживают серые лошади, и повел с Раштоном оживленную беседу относительно самых тонких вопросов, касающихся лошадей. Марджори попыталась прервать их тет-а-тет, но Раштон мягко предложил ей позаботиться о клиентах, пока он будет развлекать Чарли.
     Марджори ошеломила доброта, прозвучавшая в его голосе, а главное, то, что он смирился с тем, как она добывает средства к существованию. Она спустилась вниз по лестнице и обслужила терпеливых барышень Фелтон, но ее мысли были лишь отчасти заняты этим.
     Когда девицы покинули магазин и ее лучшая швея вернулась с покупками, Марджори предоставила работу умелым рукам своей помощницы. Снова поднимаясь по лестнице, она пригладила волосы и поправила юбки своего светло-голубого шерстяного платья, безуспешно пытаясь успокоить свое колотившееся сердце.
     Почему он пришел? Она не могла себе этого представить. Но как она была счастлива его видеть! Воздух приятно холодил ее щеки, когда она быстро поднималась по лестнице. Шерстяная ткань, казалась необыкновенно мягкой, когда Марджори дотрагивалась до Нее кончиками пальцев, поднимая юбки. День просто сиял от счастья. Она подошла к дверям своей чайной комнаты, и ее взгляд просветлел, когда она увидела человека, которого любила.
     Но почему он пришел? С какой целью?
     Она вошла и увидела, что Раштон что-то энергично шептал на ухо Чарли. Когда Чарли ее увидел, он сказал:
     - Вот она! Я должен идти? Я хочу услышать, что она скажет.
     Раштон твердым голосом ответил:
     - Да. Иди к Сьюки, чтобы я мог сказать несколько слов наедине твоей тете Марджори.
     - Но вы собираетесь спросить ее?
     - Да, бездельник. А теперь уходи!
     Он снял Чарли со своего колена и подтолкнул его к двери, чтобы он спустился вниз.
     Марджори чувствовала, глядя на Раштона, что ее сердце просто перестает биться. Он был до такой степени красив, а его глаза были того же поразительного голубого цвета, который она так хорошо помнила. Ей страстно хотелось коснуться его лица, обвить руками его шею, почувствовать между пальцами его волосы. Но это было невозможно.
     Когда Чарли исчез из коридора, Раштон поднялся на ноги. Казалось, он едва умещался в маленькой комнате из-за своих внушительных широких плеч и роста, подобающего мужчине. Марджори улыбнулась трепещущей улыбкой и сказала:
     - Я ужасно скучала. Думаю, мне не следовало это говорить, но я так привыкла видеть вас каждый день.
     - Странно, не правда ли? - ответил он. Его глаза потеплели, а выражение лица стало таким знакомо напряженным, что все это вызвало дрожь, пробежавшую по ее шее. - Мы часто ссоримся, не так ли? И все же я скучал по вас - больше жизни.
     У Марджори захватило дух. Все вокруг нее показалось ей нереальным. Она даже не была уверена, что Раштон действительно стоит перед ней. Может быть, это сон? И все же она знала, что это не сон.
     Марджори подумала, уж не подвел ли ее слух. Он сказал, что скучал по ней больше жизни? Разве такие слова говорит джентльмен во время обычного визита?
     Она сделала два шага вперед - при этом она даже не почувствовала, как это случилось, - и села у накрытого стола, где ее горничная недавно поставила серебряный чайник с чаем, кувшин густых сливок и сахарницу.
     - Очень странно, - повторила она шепотом.
     Она начала наливать чай в его чашку, но, прежде чем она дотронулась до чайника, он остановил ее, сел на стул рядом с ней и завладел ее обеими руками.
     - Я жалею только об одном, Марджори, что я не пришел к тебе несколькими неделями раньше и не сказал тебе того, что хочу сказать тебе сейчас. Я был полным идиотом и могу винить только себя в том, что тебе пришлось заниматься этим магазином, чтобы обеспечивать средства к существованию для себя и Чарли.
     - Но, Раштон... - начала она, собираясь объяснить, что он не отвечает ни за нее, ни за Чарли, но он не позволил ей продолжать.
     - Нет, молчи, - сказал он, поднося ее руки к теплым губам и по очереди их целуя. - Пожалуйста, разреши мне договорить, моя милая Марджори.
     Марджори почувствовала, что сердце у нее в груди разрывается на части. И снова это головокружение, как всегда, когда он так близко. На нее слишком сильно действовало прикосновение его рук, близость его любимого лица, искренность его выражения, чтоб она не согласилась с ним молча.
     Он продолжал:
     - Я пришел, чтобы просить тебя выйти за меня замуж, если ты любишь меня и если хочешь, чтобы тебя соединили с человеком, который упрям, иногда зол, но чье сердце будет всегда принадлежать только тебе. Я полюбил тебя, думаю, еще тогда, когда ты стояла рядом с той смешной повозкой миссис Кэмли и мне доставалось от тебя за слишком быструю езду. Ты была восхитительно дерзка! Как же я мог не отдать тебе сердца? Но когда я понял всю твою доброту, я был пойман окончательно. Твое бескорыстное участие в судьбе сестры, твое решение самостоятельно заботиться о Чарли, твоя сила и решимость довести эту необычайную затею с магазином до счастливого завершения - я не могу найти слов, чтобы воздать тебе по заслугам! И каждый раз я докучал тебе, Марджи, когда я держал тебя в объятиях... - Он снова поднес ее руки к губам, несколько раз медленно целуя их тыльную сторону, как будто желая подкрепить действием смысл своих слов.
     Марджори почти не дышала. Казалось, разум ее уснул, когда его губы коснулись нежной, мягкой кожи ее рук. Все, что он говорил, полностью обессилило ее. Слезы жгли ей глаза. Она не могла поверить происходящему. Лишь вчера ночью он снова посетил ее сны, чтобы, проснувшись, она вновь испытала ужасное чувство отчаяния. Целое утро она провела, пытаясь выбросить его из головы. А теперь он был здесь и смотрел на нее с пугающим смирением.
     - Но вы не можете хотеть на мне жениться, - ответила она, качая головой. - Я занялась торговлей, как вы сказали. Вы вызвали бы скандал, обнимая женщину настолько ниже вас по положению и состоянию. Это немыслимо!
     - Это необходимо, - честно ответил он.
     Марджори высвободила руки из его рук и, поднявшись с места, начала ходить взад и вперед по маленькой комнате. Одно из окон было приоткрыто, и этого оказалось достаточно, чтобы прохладный ноябрьский ветерок колыхал белые кисейные занавески, висевшие до самого пола.
     Она пыталась думать. Она хотела сказать да, она выйдет за него замуж. Но вне зависимости от того, что Раштон может чувствовать сегодня, придет время, когда он пожалеет о том, что взял ее в жены. Она слишком хорошо знала глубину его ответственности перед родом Раштонов.
     - Как насчет вашей семьи, вашей матери? - спросила она, поворачиваясь и глядя на него сверху вниз.
     - Мама хочет, чтобы мы поженились, - ответил он, откидываясь на спинку стула.
     Марджори так и думала, но все же она не могла не почувствовать некоторого удивления.
     - Полагаю, она сказала вам, что сняла для меня это заведение.
     - Да, сказала, - ответил Раштон. - Хотя я знаю, что она до некоторой степени руководствовалась своей привязанностью к тебе. Думаю, она надеялась, это будет мне уроком. В нашей недавней беседе она дала мне понять, что я чересчур высокого мнения о своей персоне и чересчур много забочусь о выгодной женитьбе.
     Марджори сделала глубокий вдох. В этом была суть дела.
     - Как бы сильно я ни хотела принять ваше предложение, Раштон - потому что я признаюсь, что мое сердце полностью занято вами, - я не могу выйти за вас замуж. Я убеждена, что вы потом будете меня презирать, считая недостойной вашей семьи. Особенно теперь, когда у меня есть магазин.
     - Мне нет до этого дела, - ответил он, нежно улыбаясь. - И, может быть, ты забыла, что теперь у тебя весьма хорошие родственники. Твоя сестра, позволь тебе напомнить, - графиня Сомерсби.
     Она почувствовала испуг, услышав легкую поддразнивающую нотку в его голосе. Страх, что ее решимость отказать ему может поколебаться, если он будет продолжать мягко дразнить ее и смотреть на нее с озорным светом в глазах, подтолкнул ее продолжать:
     - Вы забыли о Чарли? Я обещала, что он будет рядом со мной.
     - Я уже сказал Чарли, что он приедет к нам и будет жить у нас, если ты решишь выйти за меня замуж.
     - Вы сказали ему, что собираетесь сделать мне предложение?
     - Да. Это казалось уместным, раз ты намерена его усыновить. Я думал, что мне следует получить его одобрение. Наш брак приведет к тому, что ему снова придется переехать. Но когда я подчеркнул, что он сможет каждый день навещать в конюшне серых лошадей, у него не было ни малейших возражений.
     Марджори очень тронуло то, что он уже пообещал заботиться о Чарли. Но все это ничего не меняло. Со временем Раштон непременно начнет жалеть о своем неравном браке.
     Потому она пошла к двери на лестницу и сказала:
     - Моим ответом должно быть нет. Я уже пошла по этой дороге. - Здесь она сделала жест в сторону лестницы и нижнего этажа, где вверх по лестничному колодцу плыл смех нескольких клиентов. - Я собираюсь переехать в Лондон и открыть там новый магазин, надеюсь, к февралю или марту. Поскольку Дафна будет жить в Оксфордшире, я знаю, что она захочет часто приезжать в Бат. Мое присутствие может только пойти во вред ее социальной карьере. В Лондоне я останусь в большей безвестности. Раштон, вы не можете хотеть жениться на портнихе!
     - Какую ерунду ты говоришь! - вскричал он, вставая со стула и подходя к ней. - Или ты подумала, что я легкомысленно пришел сюда, не обдумав те самые вещи, в которых заключаются твои возражения? Я смог отбросить неравенство наших положений. Я полностью примирился с этим, я самым смиренным образом прошу тебя поверить мне. Сейчас мне было бы все равно, даже если бы ты была нищенкой и просила милостыню на улицах. Я бы все-таки хотел, чтобы ты стала моей женой!
     Марджори улыбнулась.
     - О, я думаю, вы бы все же колебались, просить ли руки нищенки, - ответила она поддразнивающе. Он поднял голову и взял ее руки.
     - Может быть, это небольшое преувеличение. Но я люблю тебя, Марджори, действительно люблю. И я хочу, чтобы ты стала моей женой.
     - Со временем вы станете презирать меня. Я слишком хорошо вас знаю. Вы сами себя обманываете. - Она почувствовала, как от горя у нее сжимается горло, и шепотом закончила:
     - Пожалуйста, оставьте меня в покое. Я решила. Я еду в Лондон.
     Раштон сделал единственную разумную вещь и заключил ее в объятия, крепко целуя в губы.
     Марджори чувствовала нараставшую боль в горле, когда слезы покатились по ее щекам. Она мягко обняла его за плечи и прижала к себе, упиваясь этим последним моментом в его объятиях, запоминая сладость его губ на ее губах, желая, чтобы она смогла навеки остаться в этом круге его любви.
     Время исчезло, когда он еще ближе притянул ее к себе, его тело прижималось к ее телу, сила его объятия внушала ей глубокое чувство безопасности.
     - Я люблю тебя, - выдохнул он, нежно целуя ее в губы. - Я люблю тебя.
     - Раштон, - прошептала она. - Если бы только это было возможно.
     - Но это возможно, моя дорогая. Только скажи мне, что ты выйдешь за меня.
     Он не стал ждать ее ответа. Его руки так тесно прижимали ее к нему, что она боялась, что может исчезнуть. Она хотела раствориться в нем, поверить, что он говорил правду, что он никогда не пожалеет об этом.
     Но нет, она не могла в это поверить. Марджори наконец отстранилась от него и просто сказала:
     - Я не выйду за вас. Мне очень жаль. Пожалуйста, уходите.
     Она опустила глаза, чтобы он не мог увидеть слепивших ее слез.
     - Понимаю, - медленно ответил он. - А ты уверена, что все дело только в том, что ты занимаешься торговлей, а я - нет?
     Она кивнула, вытирая слезы тыльной стороной ладоней.
     - Ну что ж, - тихо сказал он. - До свидания.
     Марджори почувствовала, что у нее в груди переворачивается сердце. Неужели он действительно уходил? Она не хотела, чтобы он уходил, но он все-таки должен уйти! Он должен!
     Она закрыла глаза и слушала звук его шагов, когда он быстро сбегал по лестнице. Она подумала, что на всю жизнь запомнит этот тяжелый, глухой звук.
     Собрав все свое мужество, сильная в своей уверенности, что она приняла правильное решение, она проглотила слезы, грозившие подчинить себе решимость ее сердца, распрямила плечи и, вытерев глаза платком, который она поспешно достала из кармана платья, спустилась по лестнице, чтобы приветствовать своих клиентов.

40.

     Через несколько часов Чарли сидел в одном из бархатных кресел у окна, выходящего на улицу, и болтал не достающими до пола ногами. Из окна он наблюдал за каретами и пешеходами, заодно оглядывая и покупателей, заходящих к ним, одновременно громко декламируя Марджори алфавит. Она вполуха слушала его, набрасывая эскиз вышивки для стеганой зимней шляпки бордового бархата.
     Когда Чарли дошел до буквы "G", он вдруг остановился и воскликнул:
     - Этот человек с тележкой, полной цветов, очень похож на мистера Раштона!
     Марджори пробормотала в ответ что-то невнятное и подумала, а не будет ли выигрышнее всего смотреться простой маленький подснежник на этом темно-красном бархате.
     - Это и есть мистер Раштон, и он переходит улицу! - заявил весело мальчик.
     Марджори не отрывала глаз от наброска.
     - Мистер Раштон? - рассеянно спросила она.
     Прошло совсем немного времени с тех пор, как Грегори ушел, и она подозревала, что Чарли просто хотел, чтобы этот продавец цветов был Раштоном. Когда она сказала мальчику, что они все-таки не будут жить в "Усадьбе" и, следовательно, он не будет видеть каждый день серых лошадей Раштона, он очень расстроился. Его юный разум был совершенно не в состоянии понять, как же вышло, что Марджори отказалась выйти замуж за Раштона. Вряд ли будут иметь успех попытки объяснить ему сложности социального статуса.
     Марджори посмотрела на него и поняла, что Чарли жалеет о лошадях и Раштоне. Как забавно он воскликнул, что любит дядю Грегори почти так же, как серых лошадей!
     Со вздохом она спросила себя, сколько времени пройдет прежде, чем он окончательно забудет Раштона, как вдруг звук его голоса, несущийся с улицы, вторгся в ее мрачные мысли.
     - Цветы! - услышала она его крик. - Купите цветы!
     Рот Марджори немного приоткрылся. Вид у нее был совершенно неподобающий для леди. Это не мог быть Раштон, но голос был точь-в-точь его.
     - Купите цветы! - снова произнес он нараспев. Цветы?!
     Чарли спрыгнул со своего места и выбежал из магазина.
     - Мистер Раштон! - закричал он, махая рукой продавцу цветов.
     Раштон? Марджори не могла поверить, что это был он. Она медленно, как во сне, обошла конец прилавка и нерешительно двинулась к двери. Она так и застыла на пороге. Прохладный ноябрьский ветер подул ей прямо в лицо, и она увидела Раштона, толкавшего тележку с цветами по оживленной Юнион-стрит.
     - Привет, бездельник! - выкрикнул он в ответ на приветствие Чарли. В свалке утреннего оживленного движения Раштон вынужден был отчаянно бороться, чтобы продвигать вперед свою неуклюжую тележку, доверху нагруженную дорогими цветами. Там был прекрасный ассортимент хризантем, фиалок, роз и анютиных глазок. Ей хорошо были известны эта тележка и ее владелец! Что же Раштон делал с тележкой мистера Бэткума? Она просто представить себе не могла, что он затеял.
     С различных экипажей, двуколок, фаэтонов неслись недвусмысленные эпитеты в адрес Раштона, невозмутимо предлагавшего цветы в самой гуще толпы. И Раштон, что было очень на него похоже, просто пропускал их мимо ушей, как не стоящих его внимания.
     - Цветы! - воинственно закричал он, когда один особенно разгневанный мальчишка велел убираться к черту и ему, и его тележке.
     Марджори прижала руку ко рту, давясь смехом и слезами одновременно. Боже, какую смешную роль он играл! Он знал это? Много ему до этого было дела! Нет, только не Раштону!
     Марджори услышала изумленный голос тети, раздавшийся откуда-то неподалеку. Тетя звала ее.
     - Марджори! Что это делает Раштон? Зачем ему тележка с цветами! Какая нелепость!
     Марджори повернулась и посмотрела на тетю, которая выходила из наемного экипажа. Глаза ее чуть не вылезли из орбит, когда она наблюдала за Раштоном.
     Марджори ответила:
     - Я не имею ни малейшего понятия, почему у него тележка мистера Бэткума. Батюшки! - До нее вдруг дошло, что Раштон вернулся к проблеме, их разделявшей, и действовал при этом весьма своеобразным и убедительным образом. Она продолжила:
     - Думаю, он хочет заняться торговлей.
     - Что?! - воскликнула миссис Вэнстроу, придвигаясь ближе к Марджори, но не спуская глаз с Раштона, который наконец добрался до тротуара. - Он рехнулся? С какой стати?! В чем дело?!
     Сердце Марджори заметалось в груди.
     - Ах, это из-за самой чудесной причины, какую только можно себе представить, - загадочно ответила она.
     - Я не понимаю тебя, Марджори, - сердито заявила миссис Вэнстроу. - Что такое он может надеяться получить, торгуя цветами. У него доход не меньше десяти тысяч в год! Должно быть, он потешается над тобой, Марджори! На твоем месте я не стала бы с ним говорить! Он перешел все границы с этой очередной маленькой шуткой. Я не вижу ничего чудесного в том, чтобы выставлять тебя на всеобщее посмешище!
     К этому времени Раштон оказался почти рядом с ними. Он упрямо тащил свою тележку как раз к парадной двери магазина Марджори. Он снял шляпу и вежливо поклонился обеим дамам, а затем попросил извинить его, но теперь он должен заняться делом. Товар ждать не станет.
     - Купите цветы! - снова выкрикнул он.
     Миссис Вэнстроу сделала глубокий вдох и с сердитым видом подошла к нему. Ее руки были крепко сжаты, с запястья свисала сумочка.
     - Нам совсем не смешно, мистер Раштон! - начала она. Ее щеки пылали. - Да, моя племянница усердно работает и уже стала главной модисткой нашего прекрасного города. Вы, полагаю, намерены расстроить ее, посмеяться над ней! Я нахожу этот вид юмора совершенно непростительным. Предлагаю вам немедленно уйти, или я буду вынуждена позвать констебля!
     Мистер Раштон взял из тележки несколько пурпурных хризантем и подал их желавшему посмотреть цветы поближе прохожему. Потом он ответил миссис Вэнстроу:
     - Уверяю вас, мэм, я веду себя совершенно искренне. Хотя я и не намеревался заняться торговлей, я вынужден ею заняться. Видите ли, это единственный способ убедить вашу племянницу в том, что ее теперешнее занятие не имеет и никогда не будет иметь ни малейшего шанса уменьшить мою любовь к ней. Меньше часа назад я просил ее руки, и она мне отказала. Кажется, она думает, что существует слишком б