одарность за помощь в длинной прочувственной речи, однако ирония виконта снова вывела ее из себя.
     - Черт бы вас побрал, Эшвелл, не смейте издеваться надо мной! - негодующе воскликнула она и хотела встать, но ноги по-прежнему плохо ее слушались, поэтому, как ни сердилась она на своего спасителя, все же ей пришлось принять его помощь.
     Выйдя из оранжереи, они увидели, что навстречу им бежит экономка.
     - Милорд, умоляю, помогите! - закричала она, ломая руки. - Я нигде не могу найти лорда Саппертона, а в кухне двое раненых слуг истекают кровью! На них напали в Стинчфилде бунтовщики. Нужно что-то делать! Пойдемте скорее к ним!
     Надо было спешить, но Кэт все-таки не удержалась и задала женщине вопрос, который мучил ее во время томительного ожидания в оранжерее:
     - Миссис Коли, почему вы никого не позвали мне на помощь?
     Экономка горестно прижала ладонь к бледной щеке.
     - Вы не можете себе представить, что у нас здесь творилось в последние три недели! - воскликнула она. - Граф совсем сошел с ума, он то грозил всех убить, то просил прощения. Увидев вас днем в оранжерее, я поняла, что дело совсем плохо, и послала двух слуг его светлости за помощью, но в Стинчфилде на них набросились бунтовщики и до полусмерти избили! - Она залилась слезами. - Бедняги только недавно вернулись, они еле живые, я поскорее послала за доктором. Бунтовщики могут напасть и на Личвуд, а графа нигде нет, и я не знаю, что мне делать, как спасать его дом и добро!
     Кэт обняла несчастную женщину за плечи.
     - Извините, милая, что я о вас плохо подумала. Пожалуйста, не плачьте, все будет хорошо. Отведите нас на кухню к раненым.
     Экономка вытерла глаза и, суетливо оправляя черное бомбазиновое платье, повела Эшвелла и Кэт в глубь дома. Личвудский дворец всегда казался Кэт огромным лабиринтом, потому что несколько поколений владельцев хаотично, руководствуясь только своими прихотями, пристраивали к нему все новые и новые помещения. Маленькая процессия долго шла по длинным извилистым коридорам, пока наконец не оказалась в просторной кухне. На табуретах возле стола сидели двое мужчин с распухшими, залитыми кровью лицами, возле них хлопотал педантичный доктор Эйдлстроп в белой рубашке, тоже запачканной кровью.
     Взглянув на виконта поверх очков, добряк-доктор нахмурился:
     - Лорд Эшвелл, вы должны найти способ прекратить эти ужасные, бессмысленные беспорядки! Иначе завтра, когда сюда придут правительственные войска, многие хорошие люди будут болтаться на виселице.
     Прижав ладонь к горлу, чтобы побороть тошноту, Кэт подошла к столу.
     - Я бы хотела помочь вам перевязать раненых, доктор!
     Эйдлстроп не успел ответить - его опередил Эшвелл:
     - Я знаю, как вам хочется помочь доктору, но уверен, в Стинчфилде вы сможете принести больше пользы, потому что крестьяне вас уважают. Сейчас все силы нужно бросить на то, чтобы прекратить бунт! Думаю, нам прежде всего надо найти Руперта - вы сами говорили, что Саппертон плох, значит, его место вскоре займет племянник. А уж он-то сделает все, чтобы положить конец этому безумию!
     Глядя в его серьезные голубые глаза, Кэт решила, что, пожалуй, он прав. Когда же доктор поддержал план Эшвелла, это положило конец ее колебаниям.
     - Хорошо, - согласилась девушка, - едемте в Стинчфилд, я сделаю все, что смогу.
     Эшвелл с благодарностью сжал руку Кэт, а экономка, не в силах справиться с пережитыми волнениями, вдруг снова разрыдалась.
     - Перестаньте, миссис Колн! - строго приказал ей доктор. - Раз мисс Дрейкотт не может мне помочь, это придется сделать вам.
     Как ни странно, почтенная женщина сразу успокоилась и покорно отправилась выносить таз с окровавленной водой.
     - Вы знаете дорогу в конюшню? - спросил Эшвелл. Кэт кивнула и повела его из кухни во двор, где в сотне ярдов от дворца стояла каменная конюшня. По дороге она размышляла над тем, что им предстоит сделать, прикидывала, какие трудности придется преодолеть, но не прошли они и половины пути, как небо со стороны деревни озарилось ярким светом.
     - Милостивый боже! - закричал Эшвелл. - Они жгут стога!
     Ускорив шаг, молодые люди почти бегом добрались до конюшни и с помощью мальчика-грума запрягли четверку графских коней в большую желтую карету с гербами на дверцах.
     - Можно я буду у вас кучером, милорд? - предложил мальчик, тоже заметивший пламя пожарища. Эшвелл нахмурился:
     - Решай сам, ехать или остаться: нам предстоит нелегкая поездка, я не смогу гарантировать твою безопасность.
     - Я еду, милорд! - воскликнул мальчик и залез на козлы.
     - Вы знаете, где искать Руперта? - спросил Эшвелл, подсаживая Кэт в карету.
     - В гостинице ?Колокол?, - сказала она, потирая запястья. - Он обычно останавливается там.
     - Поезжай в ?Колокол?! - приказал груму Эшвелл, высунувшись из окна. - И поживее!

19.

     Стинчфилд встретил их яростными воплями толпы и громом пистолетных и ружейных выстрелов. Прижав руки к груди, Кэт начала вполголоса молиться, чтобы сегодня вечером никто не погиб, - безумие, в которое вовлек народ умалишенный граф, отняв у честных тружеников их жалкие крохи, могло стоить десятков жизней.
     На Хай-стрит за каретой увязались возбужденные крестьяне. ?Там Саппертон! Повесить его, как собаку!? - кричали они, и на карету обрушился град булыжников. Кэт хотела отодвинуть шторки и попытаться успокоить преследователей, но Эшвелл запретил: если бы в стекло угодил камень, их могло бы опасно ранить осколками.
     Впереди уже показалась гостиница ?Колокол?, когда карета вдруг остановилась. Эшвелл приоткрыл дверцу и высунулся наружу - вокруг, яростно вопя, бурлила толпа; сразу несколько рук протянулись к груму и стащили его на землю.
     - Оставьте мальчика в покое! - закричал Эшвелл. - Графа Саппертона здесь нет, и никто не знает, где он. Мы приехали за Рупертом Уэстборном. Я уверен, вы его хорошо знаете, он наследник Личвуда и честный человек. Он вам поможет, он остановит вывоз зерна!
     Яростные вопли начали стихать, удивленные люди принялись вполголоса обсуждать слова Эшвелла, как вдруг кто-то закричал: ?Он врет! Они с Саппертоном одного поля ягоды, спят и видят, чтобы нас всех перевешали!?
     Толпа снова заволновалась и угрожающе придвинулась к карете. При виде сжатых кулаков и горевших ненавистью глаз Кэт поняла, что чувствовали французские аристократы двадцать лет назад. Казалось, из толпы вот-вот выйдет палач, который поведет ее и Эшвелла на гильотину. Внезапно толпа и впрямь расступилась, но вместо палача из нее вышел Руперт Уэстборн с изящной, отделанной слоновой костью тросточкой в руках.
     - Мой кровопийца-дядюшка с вами? - спросил он. Кэт смотрела на него во все глаза. Тщедушный поэт вдруг показался ей великаном - столько в нем ощущалось уверенности и достоинства.
     - Нет, граф исчез, и никто не может его найти.
     - Тогда надо сейчас же прекратить его преступную затею! - возвысив голос, воскликнул Руперт, и толпа мгновенно затихла, все взгляды обратились к нему.
     О, на разодетого в пух и прах щеголя действительно стоило посмотреть - к желтым атласным панталонам и сиреневому сюртуку он нацепил еще и вызывающий изумрудно-зеленый жилет. Кэт подавила смешок: Руперт в своем репертуаре! Она давно привыкла к его безвкусным костюмам, дурацким стихам и жеманным манерам. Но кто бы мог подумать, что под этой нелепой маской скрывается властный укротитель полубезумных от страха и выпивки деревенских мужиков?!
     - Я предлагаю сейчас же поехать в Личвуд - нужно остановить вывоз зерна, - сказал Эшвелл.
     Прислушиваясь к тому, что говорили эти двое, большинство бунтовщиков успокоились: многие помнили, как совсем недавно, после погрома на фабрике в Эджкоте, они спасли от виселицы луддитов. Многие, но не все.
     - Эй, мы вам не какие-нибудь тупые деревенщины, нечего нас обманывать! - закричал какой-то пьяный детина и ринулся на Руперта, однако тот ловко увернулся, подставил ногу, и детина как куль рухнул на землю.
     Жеманно стряхнув невидимую пыль со своего сиреневого сюртука, Руперт бросил монету в полкроны стоявшему рядом здоровяку кузнецу из Куининга.
     - Отведи этого парня домой, - распорядился он. - Пусть ему дадут чаю покрепче, а то он совсем не стоит на ногах.
     - Вы парень что надо, я понял это еще в Эджкоте! - осклабился кузнец и наклонился к лежащему на земле товарищу. - Эй, друг, хватит валять дурака! Вставай, дома проспишься.
     Руперт сел в карету, мальчик-грум снова занял свое место на козлах, и экипаж, развернувшись, покатил обратно в Личвуд. Хотя племянник графа сохранял самый невозмутимый вид, Кэт заметила, что на лбу у него выступили капельки пота, а костяшки пальцев, сжимавших набалдашник трости, побелели.
     - Вы отважный человек, мистер Уэстборн, - сказала она. - Не каждый сумел бы противостоять разъяренной толпе. Я бы на вашем месте просто умерла со страха!
     Руперт натянуто улыбнулся:
     - Ерунда. А вот лорду Эшвеллу я обязан жизнью. Если бы не он, я бы, несомненно, уже болтался на фонаре. Я ваш вечный должник, виконт!
     Он с чувством пожал Эшвеллу руку, а потом обернулся к Кэт:
     - И все-таки где же мой дядя?
     - Мы в самом деле не знаем, - переглянувшись с Эшвеллом, объяснила Кэт. - Я провела с графом в Личвуде несколько часов, но около часа назад он куда-то ушел и больше не появлялся.
     - Вы решились к нему приехать?! - выпучил глаза Руперт. - Весьма неосторожно с вашей стороны, Кэтрин! В последнее время граф был сам не свой: вы стали его навязчивой идеей, он хотел завладеть вами, во что бы то ни стало! Гм... надеюсь... дядя не сделал вам ничего дурного?
     - Нет, он не причинил мне вреда, хотя и продержал весь день в оранжерее, привязанной к стулу.
     Кэт чуть было не добавила, какую пытку придумал для нее Саппертон, но вовремя прикусила язык.
     - Видите ли, мы с графом дрались на шпагах, - пояснил Эшвелл. - Внезапно он стал задыхаться, схватился за сердце и выбежал вон. Его нет в доме, и никто не знает, где его искать.
     - Похоже, он серьезно болен, - заметил Руперт и замолчал, глядя на проплывавшие мимо деревенские дома и на крестьян, которые небольшими группами шли в сторону реки Эйвенлоуд. Внезапно он воскликнул: - Господи, как я мог забыть?! Нам надо не во дворец Саппертонов, а на реку, к мельнице, куда идут эти люди! Ведь повозки с зерном там!
     Эшвелл поспешно высунулся из окна и велел груму что есть мочи гнать на мельницу.
     На ухабистой дороге, которую скаредный граф никогда не ремонтировал, экипаж подбрасывало так, что Кэт боялась набить синяки. Наконец впереди показалась мельница, вокруг которой собралась масса людей, и грум был вынужден остановить карету. Одна из пяти нагруженных зерном повозок пылала, распространяя удушливый дым. Руперт достал из тайника в передней стенке кареты пистолет, кожаный мешочек с пулями, пакет с порохом и без колебаний вручил все это Эшвеллу. Его собственный пистолет нелепо оттопыривал сиреневый сюртук.
     - Умоляю, постарайтесь никого не ранить! - попросила Кэт, глядя в серьезные голубые глаза Эшвелла. - Я так боюсь, что...
     - Обещаю, что никому не причиню вреда, - проговорил он, накрывая ее руку своей. - Я буду стрелять только в крайнем случае - да и то в воздух.
     Кэт подумала о Томасе, его матери, обо всех бунтовщиках, многих из которых она знала с тех самых пор, как начала сама садиться на лошадь и объезжать окрестности. Как хрупко их существование, как они ранимы и беззащитны... Лорд Саппертон должен понести наказание за то, что сделал жизнь своих батраков невыносимой!
     Окружавшая повозки толпа потрясала кулаками и яростно кричала - ее гнев был направлен на графских слуг, привязанных к мешкам на второй повозке. Двое несчастных умоляли о пощаде, а третий в прострации уставился прямо перед собой.
     - Их хотят сжечь живьем вместе с повозкой! - прошептал ошеломленный Эшвелл.
     Одним быстрым движением он распахнул дверцу кареты и спрыгнул на землю Потрясенная, Кэт разглядывала лица троих обреченных мужчин и вдруг вскрикнула от ужаса - среди них был Джек Коутс! Но почему его привязали к повозке? Ведь, по словам его жены, он был заодно с бунтовщиками...
     - Джордж, там отец Томаса! - крикнула она и, не в силах долее бездействовать, выпрыгнула вслед за Эшвеллом.
     - Эй, вы, дайте дорогу, пропустите нас к повозкам! - закричал виконт в толпу.
     Никто не шелохнулся, и тогда несколько мужчин из тех, кто пришел вслед за графской каретой из Стинчфилда, двинулись вперед, прокладывая виконту дорогу. Эти простые труженики, такие же, как Джек Коутс, хотели только накормить свои семьи; кровопролитие и уничтожение чужой собственности было им не по нутру.
     Чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть из груди, Кэт, как во сне, шла и шла вперед, видя перед собой только широкую спину Эшвелла. В мозгу девушки билась одна мысль: лишь бы успеть, лишь бы спасти Джека Коутса!
     Внезапно толпа снова возмущенно зашумела - люди узнали Руперта.
     - Это наследник собаки Саппертона, сжечь его вместе с предателями! - раздались негодующие крики.
     Слава богу, вот и повозки. Чьи-то грязные руки схватили Кэт и подняли вверх, на мешки. Она попыталась встать, но ноги скользнули по мешковине, и она чуть не съехала вниз.
     Эшвелл, уже взобравшийся на самый верх, схватил ее за руку и подтянул к себе.
     - Да это же мисс Дрейкотт! - крикнул кто-то. - Тише, вы, там! Дайте ей сказать!
     Взобравшись наверх, Кэт выпрямилась во весь рост.
     - Люди, послушайте меня! - закричала она. - Вы должны прекратить это безумие!
     Но, похоже, слишком много эля было выпито бунтовщиками, чтобы до них дошел голос разума, - призыв Кэт утонул в истошных криках и требованиях поджечь повозки.
     Грохнул пистолетный выстрел, и оторопевшая толпа мгновенно смолкла. Эшвелл опустил пистолет.
     - Добрые граждане Куининга и Стинчфилда, успокойтесь! - крикнул он. - Ни единого зернышка из этих мешков не будет вывезено отсюда! Мистер Уэстборн дал честное слово джентльмена, что мельницу сейчас же откроют и она будет работать бесплатно, чтобы каждый из вас смог сделать запас муки на зиму!
     - Эй, кто вы такой, чтобы раздавать обещания? - закричали из толпы. - Зерном владеет Саппертон, и никто, кроме него, не вправе здесь распоряжаться, а вы всего-навсего заезжий стихоплет!
     В толпе послышался смех, издевательские крики.
     - Мистер Эшвелл говорит от моего имени! - закричал Руперт - он тоже взобрался на повозку и с трудом удерживался на скользкой мешковине. - Граф Саппертон болен, и я, как его наследник, имею право отдавать здесь приказы! Я даю вам честное слово, что мельницу сейчас же откроют и любой из вас сможет бесплатно намолоть себе муки. Все это зерно, - он обвел рукой повозки, - остается здесь, пусть каждый возьмет себе столько, сколько нужно. Не надо больше ничего жечь! - Руперт посмотрел на повозку, к которой были привязаны трое несчастных. - И освободите этих людей, они ни в чем не виноваты!
     - Они предатели! - закричал женский голос. - Двое из них работали на Саппертона!
     - А кто из вас не стал бы работать на Саппертона, чтобы спасти от голодной смерти своих детей? - закричала Кэт. - Не наказывайте их за то, что на их месте сделали бы сами!
     Снова поднялся глухой шум - люди заспорили между собой, а Эшвелл тем временем соскочил с повозки, выхватил у одного из бунтовщиков тесак и начал перерезать веревки, стягивавшие руки и ноги первого пленника. У Кэт замерло сердце, когда она заметила, что крестьяне вновь заволновались, а несколько бунтовщиков с угрожающим видом направились к Эшвеллу.
     - Не вините в своих несчастьях никого, кроме графа Саппертона! - закричала Кэт, обращаясь к толпе. - Это его алчность и безумие довели вас до бунта! Но бог воздаст ему по заслугам за его ужасные преступления. Я знаю, у него больное сердце и он долго не протянет. Это ли не возмездие за его злодейство?
     - Вы сейчас должны подумать о собственной судьбе! - поддержал ее Руперт. - Если вы сейчас отнимете жизни у этих несчастных, ни в чем не повинных людей, это преступление навсегда останется несмываемым пятном на вашей совести. И не заблуждайтесь насчет наказания - оно последует неотвратимо! Виновных либо повесят, либо навсегда вышлют из Англии!
     Глухой ропот толпы совсем стих: казалось, люди глубоко задумались над словами Руперта. Повернув голову в сторону соседней повозки, Кэт с облегчением увидела, что все трое пленников, уже освобожденные от веревок, сгрудились вокруг своего спасителя.
     Руперт наклонился к стоящему поблизости крестьянину и негромко приказал:
     - Немедленно отправляйся к мельнику и от моего имени передай: если ему дорога его жизнь, пусть сейчас же явится сюда и начнет работать. Я за все ему хорошо заплачу. Живо!
     - Ишь, какой шустрый господин! Неужто и впрямь откроет мельницу? - закричал из толпы пьяный голос. - А на вид - павлин павлином!
     Грянул общий хохот. Обрадованный переменой в настроении толпы, Руперт для вящего ее удовольствия выпятил грудь и гордо поднял подбородок, став действительно немного похожим на экзотическую птицу.
     - Что я слышу?! - воскликнул он. - Друг мой, вы мне не верите? Ну-ка, выйдите вперед, чтобы я мог на вас посмотреть!
     Подвыпивший скептик пробрался вперед и встал перед графским племянником. Тот повернулся к освобожденным от веревок слугам и приказал:
     - Выдайте ему зерно!
     К ногам крестьянина с глухим стуком упал тяжелый мешок, скинутый с повозки. Толпа ахнула.
     - Бери, он твой! - воскликнул Руперт и обвел взглядом собравшихся людей. - Каждый из вас тоже получит по мешку, чтобы его дети не остались голодными!
     Поднялся невообразимый шум: люди кричали от радости, обнимались. Несколько мужчин вскарабкались на мешки и принялись сбрасывать их прямо в руки ждавших внизу крестьян. В течение получаса удалось не только раздать все зерно, но и привезти мельника, который не мешкая начал работать. Под напором воды массивное деревянное колесо пришло в движение и закрутилось с ровным гудением. Недавние бунтовщики с восторженными криками подняли на руки Руперта и, несмотря на протесты денди, носили его вокруг мельницы до тех пор, пока он не пригрозил, что упадет в обморок, если его немедленно не поставят на землю.

***

     На следующее утро Кэт никак не могла заставить себя встать с постели. Она лежала на сбившихся в кучу подушках и с ужасом вспоминала события предыдущего дня. Несколько томительных часов в оранжерее, ужасный поединок графа и Эшвелла, встреча у мельницы с восставшими крестьянами... Кэт болезненно поморщилась - все ее тело болело так, словно по нему проскакал табун в сотню лошадей.
     В комнату вошла Мэгги, осторожно неся большой серебряный поднос с кофейником и свежеиспеченными пирожками. Кэт села, горничная поставила поднос ей на колени и подложила под спину подушки. Все это она проделала молча, что было совершенно на нее не похоже.
     - Что случилось, милая? - встревоженно спросила Кэт. - Томас жив и здоров, но ты, похоже, не рада?
     - Дело не в Томасе, мисс Кэт. С ним-то все в порядке, а вот с графом... Ах, это я виновата: я пожелала ему смерти, вот он и умер!
     У Кэт тяжело забилось сердце.
     - Не может быть! - воскликнула она. - Граф умер? Он так и не вернулся в Личвуд?
     - Нет, не вернулся, его нашли сегодня рано утром в старой конюшне, на самом краю имения вашего батюшки.
     - Что?! - переспросила потрясенная девушка. - На нашей земле?
     - Да, - кивнула Мэгги. - И нашел его не кто иной, как Томас! Оказалось, что та конюшня доверху набита мешками с зерном, граф использовал ее как амбар. Там его светлость и скончался - среди своего богатства, как скупой рыцарь, с улыбкой на устах. Когда Томас набрел на него, он уже был совсем холодный.
     Мэгги всхлипнула и закрыла фартуком лицо.
     Кэт с сожалением покачала головой и нахмурилась, удивляясь, почему сообщение Мэгги так ее потрясло. Все говорило за то, что Саппертон не жилец на этом свете, и все-таки смерть всегда ужасна...
     Стараясь не думать о графе, К