изнецами. Что ты на это скажешь? Кстати, ты бы мог поехать с нами, если захочешь.
     - Я не могу тебе в этом отказать, - сказал он. - И не будь у меня других дел, я бы с удовольствием прокатился с вами.
     - Спасибо, Хью, - сказала она тихо.
     Ей хотелось сказать ему еще многое - о том, как она любит его, как она счастлива быть рядом с ним после стольких лет, как она желала бы вернуть прошлое... Но она только улыбнулась ему и вышла из комнаты.
     В холле Мэри начала соображать, какие потребуются украшения. Дело в том, что она солгала Хью и вовсе не собиралась ограничиться только украшением Хэверседжа. У нее были еще и другие планы! Конечно, Хью будет поражен и даже, может быть, рассердится, но только сначала. Во всяком случае, она надеялась, что именно так и будет.
     С верхней площадки лестницы Мэри увидела, как Сиддонс вошел в зеленую гостиную, и ее внезапно осенила новая идея. Интересно, могут ли Сиддонс, миссис Певистон, кухарка и старший конюх составить хор? Джудит говорила ей, что все четверо поют в церкви в Эбботс-Энд и при каждом удобном случае стремятся проявить свои таланты на публике.
     Уж наверняка они сумеют спеть для семьи несколько рождественских гимнов!

10.

     Мэри сидела в детской с Беатрисой, копируя иллюстрации из "Тысячи и одной ночи", когда туда явились Джудит и Констанция. Они сразу же набросились на нее с вопросами о бале. Мэри пришлось их разочаровать, и обе девушки сразу же пришли в крайнее уныние.
     На красивые голубые глаза Джудит даже слезы навернулись.
     - Это не из-за бала, - сказала она, поеживаясь от холода в детской. - Но у нас теперь нет впереди ничего хорошего, о чем можно было бы хотя бы помечтать!
     Джудит отошла к окну, из которого открывался великолепный вид на снежную долину с лесом на горизонте. Мэри, сидевшая за старым обшарпанным столиком, озабоченно посмотрела на нее. Впервые после их разговора в гостинице ей пришло на ум, что Джудит очень несчастна - не просто недовольна отсутствием в Хэверседже развлечений, но действительно подавлена безрадостной жизнью.
     Мэри попыталась объяснить близнецам отказ брата.
     - Дело не только в том, что ему это не по средствам. Он говорит, что такой праздник напомнил бы ему о родителях, а это для него очень болезненно.
     Придвинув стул, Констанция села рядом с Мэри и Беатрисой, чтобы следить за их рисованием. Она тоже была разочарована, но, казалось, это известие огорчило ее меньше, чем сестру.
     - Мне неважно, что бала не будет, - сказала она, глубоко вздохнув. - Но мне жаль того, что было раньше. И жаль, что Хьюго хочет забыть прошлое. Быть может, мы не правы, желая его вернуть, но я так не думаю. Беатриса, ты очень удачно выбрала цвета. Розовая с оранжевым лошадь. Очень интересно задумано!
     Беатриса не ответила - она была слишком занята красками и кисточками, чтобы заметить даже комплимент.
     Мэри было очень жаль близнецов.
     - Джудит, Констанция, хотите поехать со мной завтра в Эбботс-Энд? - предложила она. - Может быть, это вас развлечет. Дело в том, что мне необходимо приобрести буквально десятки ярдов красной атласной ленты.
     Джудит оглянулась через плечо. Глаза ее оживились немного - вероятно, при мысли о путешествии в ближайший городок, до которого было целых пять миль.
     - Красной атласной ленты? - спросила она. - А зачем?
     Констанция, наклонившись над столом, водила рукой Беатрисы по листу бумаги, чтобы придать более натуральный вид лошадиному хвосту. Подняв голову, она удивленно взглянула на Мэри.
     - Десятки ярдов? - переспросила она.
     - Пятьдесят примерно, а то и все сто!
     - Сто? - хором воскликнули близнецы.
     - Ну да, разумеется! Я уже несколько лет подряд украшаю у себя дома комнаты зеленью и красными лентами на Рождество. Это очень красиво, и поскольку я сейчас не дома, то... - она сделала паузу, глядя на сестер с заговорщической улыбкой, - ваш брат позволил мне украсить холл и гостиную! Ах да, и еще надо найти рождественское полено.
     Тут даже Беатриса отвлеклась от своего рисунка и уставилась на нее во все глаза.
     Несколько секунд спустя Констанция вскочила, и близнецы запрыгали от восторга. Джудит обняла Констанцию, а затем обе они кинулись к Мэри.
     - О, Мэри! - воскликнула Джудит, обнимая ее. - Спасибо тебе, спасибо большое!
     - У нас все-таки будет Рождество! - присоединилась к ней Констанция. - Мэри, у нас нет друга лучше тебя!
     Только Беатриса, казалось, не была в особом восторге.
     - Гонории это не понравится, - заявила она. - А теперь, Мэри, давай еще что-нибудь срисуем.
     Но Джудит такое равнодушие пришлось не по душе. Она принялась щекотать Беатрису.
     - А нам все равно, понравится это Гонории или нет! Вот когда она станет здесь хозяйкой, может делать что захочет, а пока это наш дом. И пока ты не скажешь, что ты очень рада, я буду тебя щекотать до слез!
     Беатриса уже и так взвизгивала, умоляя Джудит перестать.
     - Я рада, рада, только прошу тебя, Джудит, не надо больше!
     Джудит отпустила ее, а потом крепко обняла. Беатриса оттолкнула сестру, недовольная тем, что ей помешали рисовать, и снова стала приставать к Мэри с просьбами сделать еще один рисунок.
     Когда ликование близнецов поутихло и время завтрашней прогулки было согласовано, Мэри снова могла заняться Беатрисой. Она безмятежно провела день, развлекаясь с младшей из Лейтонов, знакомясь с ее любимцами. Детскую, находившуюся в единоличном распоряжении Беатрисы, населяло множество пушистых, чешуйчатых и хвостатых друзей, которые раньше пользовались в доме большей свободой. Как выяснилось, несколько недель назад Гонория настояла, к величайшему огорчению Беатрисы, чтобы зверюшек не пускали больше в гостиную. У нее была ящерица по имени Фредди, лягушка по имени Дафна, две птички - Пит и Твит - и белый кролик, любовно именуемый Хьюго. Только когда Мэри основательно познакомилась с каждым питомцем девочки, а ее няня в третий раз сказала, что гостье надо дать немного отдохнуть перед ужином, Мэри смогла наконец покинуть детскую.
     Остаток вечера прошел незаметно. После ужина вся женская половина - включая Амабел - объединилась в составлении планов украшения холла и гостиной. Кит сидел поодаль, пытаясь сосредоточиться на латинском переводе. Хью сразу после ужина сказал, что его ждут дела, и напомнил всем, что послезавтра уезжает на пару дней в Дарби.
     Когда Амабел спросила его, зачем он едет, Хью ответил, что должен встретиться с одним человеком.
     - Хочу знать, какие меня ждут расходы, если я все-таки решу возобновить разработки в старых рудниках. Плавиковый шпат сейчас вызывает большой интерес, но мне нужно многое выяснить, прежде чем я приму окончательное решение.
     - Расходы, наверное, будут огромными? - предположила Мэри.
     - Вот именно!
     Кит поднял голову от книги.
     - Помнишь, Мэри, как мы спустились в шахту, а потом бросились бежать, потому что нам показалось, что там привидения?
     - А я думала, ты занят своим переводом, - улыбнулась Мэри.
     Результат ее подшучивания оказался совершенно неожиданным. Даже уши у Кита побагровели.
     - Мне действительно следовало бы внимательнее относиться к своим занятиям, - с виноватым видом пробормотал он. - Я очень благодарен тебе за замечание.
     Мэри пристально посмотрела на него, огорченная и озадаченная такой реакцией, и мысленно дала себе слово обращаться с Китом осторожнее. Она никоим образом не хотела его смущать.
     Поймав взгляд Хью, она поняла, что он тоже озадачен и огорчен реакцией брата. Что бы это все значило? Кит явно изо всех сил старался быть достойным своего призвания, только вот было ли это на самом деле его призвание?..
     На следующее утро Мэри, Джудит, Констанция и Беатриса уселись в ландо и направились в Эбботс-Энд. Как только они выехали за ворота, навстречу им попался экипаж, в котором сидел незнакомый Мэри господин. Она заметила только прядь седых волос под черным шелковым цилиндром и очень темные глаза. Когда он приветственно кивнул их компании, Мэри спросила, кто это. Джудит ответила, что это дядя Гонории, сэр Руперт Хаклоу.

***

     Хьюго сидел за столом у себя в кабинете, просматривая счета одного из своих арендаторов - скудный урожай прошлого лета и вырученные от продажи деньги. Цифры далеко не оправдывали его ожиданий.
     А он еще подумывал об открытии заброшенных рудников!
     Это казалось маловероятным, но все же он кое-чего достиг за три года. И хотя дела его шли медленно и с трудом, однако они шли!
     Хьюго только собирался углубиться в труд по минералогии, когда в дверь постучали. Не дожидаясь, пока о нем доложат, сэр Руперт обогнал дворецкого и вошел в кабинет со словами:
     - Рейнворт! Что это за новости мне рассказывает жена о вашем столкновении с Белым Принцем? Почему вы сразу не приехали ко мне? Что за безобразие, когда человек на собственной своей земле не может рассчитывать на безопасность?
     Он стянул перчатки, сбросил плащ и сдернул цилиндр, водрузив это все на Сиддонса. Поджатые губы дворецкого явно говорили о том, что он не одобряет манер баронета.
     Хьюго мог извинить баронету его дурные манеры, но не его нескромность. С какой стати сэр Руперт начал говорить об этом при Сиддонсе? Хьюго хотел было высказать баронету свое неудовольствие, но желание вернуться поскорее к книге по минералогии победило. Кроме всего прочего, не стоило ссориться с человеком, с которым ему вскоре предстояло породниться. Поэтому он жестом предложил сэру Руперту кресло у своего стола.
     - Не желаете ли закусить? Чаю? Кофе?
     Баронет отрицательно покачал головой.
     - Я ненадолго, - сказал он. - Меня ждут в Эбботс-Энд. Но сначала я хочу услышать о вашей встрече с этим бандитом.
     Хью только сейчас заметил, что все еще держит перо в руке, и положил его на серебряный подносик. Он был так озабочен неожиданным появлением Мэри и своими собственными делами, что совсем забыл о ночном приключении.
     - Право же, нечего рассказывать, - сказал он, пожав плечами. - Их было трое. По крайней мере, я видел троих. Белый Принц приставил пистолет к голове моего кучера. Все было проделано очень ловко: один остановил карету выстрелом в воздух, второй отнял у меня кошелек, а минутой спустя мы уже мчались дальше. Дело было в полночь - темно, все небо в тучах... Я ничего толком не разглядел. О том, что это был Белый Принц, я догадался по его осанке, а остальных участников нападения, уж конечно, не опознал.
     Он не мог заставить себя сказать, что одним из них была женщина. В сущности, ему не было до нее никакого дела, и все-таки... Какими бы соображениями она ни руководствовалась, вступая в банду Белого Принца, Хью не мог вообразить ее себе с петлей на шее.
     Взглянув на сэра Руперта, он заметил, что баронет пристально за ним наблюдает. Его маленькие черные глазки блестели, как у охотника в пылу охоты.
     Сэр Руперт был высокий худощавый человек с резкими, напряженными движениями. Волосы у него были совершенно седые, хотя ему только в этом году исполнилось пятьдесят. Нос с горбинкой придавал его лицу ястребиное выражение, от носа к тонким губам пролегли глубокие морщины. Но самой выдающейся его чертой были глаза - хотя и небольшие, они походили на тени в безлунную ночь.
     - Значит, вы не видели Белого Принца настолько ясно, чтобы его узнать? - спросил сэр Руперт, прищурившись.
     - Нет, совсем не видел. Повторяю, я мог различить только, что у него осанка и манеры офицера. Он держался очень уверенно и с достоинством. Но я не видел его лица и никаких знакомых черт не приметил.
     - Так... - Настороженность баронета сменилась мгновенной задумчивостью. - Я ценю вашу искренность и готовность поделиться со мной этими сведениями. Леди Хаклоу очень расстроилась, но она, видимо, не правильно вас поняла.
     Он изобразил на своем лице улыбку, однако Хью сразу же почувствовал, что эта вежливость напускная. Лишь разница в их общественном положении не позволяла сэру Руперту высказать свои замечания в присущей ему манере - в виде пространной лекции.
     - Насколько я помню, - сказал Хью, откинувшись в кресле и слегка прищурившись, - я высказался довольно определенно и недвусмысленно. В каком смысле могла ваша супруга истолковать мои слова?
     Если он ожидал, что сэра Руперта смутит такой вопрос, он ошибся.
     - Не стану ходить вокруг да около, Рейнворт, - заявил баронет, наклоняясь к нему. - Вы слишком умны, чтобы удовольствоваться чем-либо, кроме правды, а правда заключается в том, что Белый Принц пользуется тем, что он называет состраданием к неимущим, чтобы составить себе состояние.
     - Состояние? - переспросил удивленный Хьюго. - Насколько мне известно, он не получил ни с кого больше ста фунтов, а обычно сумма бывает куда меньше.
     - Вы правы. Но если сложить вместе все, что он награбил, то получится около трех тысяч. И хотя вам такая сумма может показаться пустяком...
     Хью протестующе поднял руку:
     - Уверяю вас, что нет!
     - Ну да, - кивнул баронет.
     Когда Хьюго просил руки Гонории, он счел своим долгом сообщить сэру Руперту все подробности о положении своих дел. Теперь баронету было все известно и о долгах покойного отца Хью, и о его собственных усилиях вернуть в Хэверседж благополучие и процветание.
     - Я хотел сказать, - продолжал сэр Руперт, - что для многих три тысячи фунтов - это сбережения всей жизни.
     Хью признал правоту такого суждения, но возразил, что ему не верится, чтобы человек каждый день рисковал жизнью ради подобной цели. Сэр Руперт нахмурился.
     - Я убежден, что Белому Принцу просто доставляет удовольствие дурачить местные власти. Неужели вы верите в сказки о его бескорыстии? Но каковы бы ни были его мотивы, Я твердо решил заставить его предстать перед судом и добиться самого сурового приговора. Я хочу, чтобы наши дороги снова стали безопасными, и намерен приложить к этому все усилия. Кстати, чем дольше я слежу за передвижениями Белого Принца, тем яснее усматриваю систему в его действиях. На этом я и рассчитываю его поймать. Поэтому убедительно прошу вас сообщать мне все, что вы узнаете об этом человеке. Могу я рассчитывать на вашу поддержку?
     Хью не видел никаких оснований для возражений.
     - Разумеется, - отвечал он. - Я только просил бы вас, когда Белого Принца схватят, пусть восторжествует правосудие. Мне было бы любопытно услышать его объяснения и отчет об украденных деньгах.
     - Я уверен, что всякий желал бы нормального суда. Но наши блюстители порядка так давно и безуспешно пытаются призвать его к ответу за совершенные преступления, что, боюсь, их действия не всегда будут согласовываться с буквой закона.
     Достав из кармана часы, он поднялся.
     - А теперь я вынужден с вами проститься, поскольку еще хочу успеть в Эбботс-Энд.
     Хью тоже встал. Он готов был протянуть баронету руку, но сэр Руперт уже откланялся и повернулся к нему спиной. Краткое "до свидания", брошенное им через плечо, прозвучало небрежно.

***

     Когда запряженный четверкой экипаж пересек мост через реку Уай, перед Мэри открылся маленький городок Эбботс-Энд. Он расположился в уединенной долине, окруженной лесистыми холмами, покрытыми снегом. Большинство домов, построенных из коричневого камня, производили впечатление старинных, и это всегда особенно нравилось Мэри. Над всеми ними возвышался причудливый шпиль церкви Всех Святых, с которой был связан один очень важный исторический факт - примерно сто пятьдесят лет назад церковь Всех Святых посетил сам Карл I.
     Путешествие было недолгим, но очень приятным. На дорогах лежал снег, который не успел еще превратиться в сплошную жидкую грязь. Мэри казалось, что чем дальше они удалялись от Хэверседжа, тем оживленнее, радостнее и счастливее становились ее спутницы.
     Выйдя из экипажа у гостиницы "Кошка со скрипкой", они заказали завтрак и отправились по магазинам.
     Город украшали две гостиницы, вторая, поменьше, называлась "Дельфин". На главной улице сохранилось множество средневековых домов, не слишком удобных для проживания, но имеющих очень внушительный вид. Покрытое снегом поле отделяло их от реки, где работала мельница. У Мэри было такое ощущение, будто время остановилось, и она бы не удивилась, если бы из пивного зала "Дельфина" вдруг появились джентльмены в бархатных камзолах и широкополых шляпах с перьями.
     Первый их визит был к портнихе. За ним последовало посещение галантерейной лавки, где Мэри могла с успехом осуществить свой план, поскольку там обнаружилось огромное разнообразие шелковых и атласных лент всевозможной длины и ширины. Они немедленно приобрели если не сотню, то по меньшей мере ярдов семьдесят пять разных лент, которые намеревались использовать без остатка.
     Обвешанные свертками и коробками, девушки вернулись в гостиницу, где их ожидал легкий завтрак в виде фруктов, холодного цыпленка и говядины, выдержанного сыра и лимонада. Попробовали они и имбирного печенья, рецепт изготовления которого некогда был завезен в Эшбурн расквартированными там французскими солдатами. С тех пор Эшбурн славился своим печеньем, а вскоре его примеру последовал и Эбботс-Энд, снабжавший теперь этим деликатесом своих жителей и гостей.
     Когда их багаж уже грузили в экипаж, Мэри случайно обернулась и увидела странного человека, который махал ей рукой.
     Нищий, тот самый!
     С сильно бьющимся сердцем она сказала:
     - Я должна дать этому человеку пару шиллингов. Видите его? Когда я только что приехала, я узнала его печальную историю - вы видите, как он хромает? - и мне хочется ему помочь. Подождите минутку!
     Близнецы охотно согласились подождать, хотя и поглядывали на нее с любопытством. Приказав кучеру придержать лошадей, Мэри перебежала вымощенную булыжником улицу и подошла к нищему.
     - Ну, здравствуйте, добрый человек, - сказала она негромко, опуская руку в ридикюль и доставая шиллинг. - Как вы поживаете?
     - Неплохо, мисс, - хрипло отвечал он. - А вы?
     - Очень хорошо. Я больше не живу в гостинице.
     - В Хэверседже? - Нищий кивнул головой в сторону экипажа.
     - Да, - улыбнулась Мэри, протягивая ему шиллинг.
     - Благослови вас бог за вашу доброту. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - добавил он шепотом.
     - И ты тоже, Лоренс. Будь осторожен, прошу тебя, - шепнула она.
     С этими словами она поспешно вернулась к своим спутницам.
     На обратном пути ее мысли снова обратились ко дню приезда в Эбботс-Энд. Она тогда была уверена, что Лоренс уехал за границу и понятия не имела, что он как ни в чем не бывало живет в городе, появляясь на улицах в обличье нищего.
     Мэри вспомнила, как Лоренс одурачил ее при первой встрече. Она только что вышла из гостиницы, когда к ней пристал оборванный бродяга. Сначала ее неприятно поразила настойчивость, с которой он за ней увязался, но рассказ о его тяжелых обстоятельствах глубоко ее тронул. Он просил только два пенса на хлеб, категорически отказываясь взять больше. Но он умолял ее оказать ему честь и пройти с ним до кузницы, где он подрабатывал в подручных у кузнеца, приходившегося ему родственником.
     - Ну доставьте мне удовольствие, мисс! - настаивал он с характерным дербиширским акцентом.
     Мэри неожиданно для самой себя согласилась, ответив ему общепринятой у местных жителей фразой:
     - Я не прочь.
     Оборванец улыбнулся, обнажив ряд прекрасных белых ровных зубов. Мэри очень удивилась. Как странно, что у такого во всех отношениях потрепанного жизнью человека сохранились такие отличные зубы!
     На его всклокоченных седых волосах была засаленная шапка, скрывавшая верхнюю часть его лица, рукой в рваной перчатке он тяжело опирался на палку. Мэри была уверена, что некогда он отличался превосходной осанкой, потому что даже и теперь, сильно сгорбившись, он был выше ее ростом.
     Только когда они подошли к кузнице, она начала подозревать, что здесь что-то нечисто: ускорив шаги, он оперся на ее руку, словно нуждаясь в поддержке. Она совсем встревожилась, когда он увлек ее на узкую тропинку, объяснив, что это ближайший путь к кузнице. И пр